Глава 2
Лиза неподвижно лежала на полу. В глазах темнело, а в ушах стоял резкий сверлящий звон. В воздухе повис гнилой тошнотворный запах, и точно такой же привкус ощущала Лиза во рту. С большим усилием она приподняла голову и уперлась локтями в пол. Один локоть соскользнул и Лиза, не сдержав равновесие, больно ударилась затылком. Глухой стон эхом расползся по кухне. Она, как ей показалось, на мгновение потеряла сознание, но когда очнулась, сочные солнечные лучи вовсю пробивались сквозь жалюзи и слепили глаза. Лизе показалось, что она купается в море, где вместо воды блаженное тепло.
Лиза!
Лиза вздрогнула и затаила дыхание. Должно быть, показалось. Но голос повторился еще раз и еще раз, на тон громче и отчетливее, потом еще раз и еще множество раз. Он звучал то резко, разрезая воздух; то плавно, лаская ухо; то кричал, словно впадал в исступление. Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза!
– Хватит! – не выдержала Лиза, заткнула уши и зажмурила глаза.
Что-то во всем этом было не так, шло наперекор обыденности. Обыденности, которой привыкла жить Лиза. Ее хрупкий, надтреснутый и жалкий мирок разошелся по швам и родил бесконечную пропасть между «нормальностью» и «сумасшествием». Это мог бы определить любой, кто хоть глазком бы заглянул в повседневность Лизы, но кроме нее. Для нее все текло в порядке вещей. Оскорбленное прошлое неотступно шагало за ней, как она шагала за Ниной, а будущее и личностное развитие далеко ушли вперед... но без Лизы. Лиза стагнировала, колебалась, расшатывалась, но не двигалась. Лиза лежала, как на этом полу в кухне: неподвижно, иногда лишь предпринимая попытки подняться. И все тщетно. Бессмысленно, так порой думала Лиза и продолжала жалкое волочение за несбыточными идеалами. Но что-то надломилось. Тень пришла не ночью. Осмелилась появиться средь бела дня и теперь выводит бедную Лизу из себя. Что ей надо? И вдруг Лиза осознала.
– Ты не Тень, – она не узнавала голоса, зовущего ее. Вот, что нарушало «естественный» порядок вещей.
Никто не отозвался. Тишина мерно наполняла пространство. Лиза села на коленки и только тогда заметила, что все это время она лежала в огромной красной луже. Только тогда она почувствовала, как нечто липкое сковывало пальцы, стягивало кожу. Тошнотворный запах резко ударил в нос, а металлический противный привкус вызвал волну тошноты и спазма в животе. Рвота толчком подступила к горлу и Лизу вырвало. К глазам подступили слезы, и кислая горечь жгла глотку.
Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза! Лиза!
Голос становился то женским, то мужским, то детским, то совершенно бесчеловечным, пока не превратился в неразличимую монотонную кашу. А Лизу все рвало и рвало. Обрывки воспоминаний врезались в голову, как содержимое желудка рвалось наружу.
Все затихло и замерло. Лиза бессильно свалилась на пол, в собственную рвоту и вязкую, местами почти черную, жидкость. То без сомнений была кровь. Откуда ее столько? Лиза догадывалась, но боялась это признавать. Все так, как когда-то пророчила ей Тень.
Наступит день, когда ты, преисполненная жалостью к себе, погубишь остатки всего хорошего, что есть в тебе. Когда-нибудь преследуемая не мною, а извращенными обидами ты лишишься всего: и прошлого, и настоящего, и будущего. Не я монстр, а ты.
Лиза погрузилась в тревожный и шаткий сон. Но и он обошелся с ней жестоко, грубо, ни капли не жалея и не сочувствуя. Все то, что так мечтала забыть и отпустить Лиза, пришло к ней во сне и окончательно растормошило остатки спокойствия и душевного покоя.
****
Федя кинул об стену мяч и, когда тот отскочил от кирпичной поверхности, он лихо подпрыгнул и отбил его ладошками. Мяч снова ударился об стену и отскочил, но Федя не рассчитал расстояние – подбежал недостаточно близко, и мяч упал на землю.
– Вот же! – досадно воскликнул мальчик и взял в руки мяч. – Десять раз удалось отбить.
Лиза бодро и энергично водила мелом по асфальту и дорисовывала ровный квадрат. Затем выпрямилась, оценила размер и начертила цифру «10» внутри фигуры.
– Классики готовы! – выпалила она и взглянула через плечо на Федю. – Будешь играть?
Федя кивнул головой, затолкал мяч в худенький рюкзак и подбежал к Лизе.
– А здорово я тебя сегодня выручил, да?
Лиза, казалось, его не услышала.
– Жаль, Нины нет, – грустно произнесла Лиза, разглядывая веснушчатое лицо мальчика. – Ее машина сбила, и теперь она в больнице.
Услышанное Федю напугало. Он вытаращил на Лизу глаза и удивленно ахнул. После он внимательно на нее взглянул и с минуту не отводил глаз, что немного смутило Лизу. «Волнуется, наверное», – мысленно заключила она и поспешила его подбодрить.
– С ней уже все хорошо. Идет на поправку.
Федя промолчал.
– Максим плакса, – продолжил мальчик начатый им разговор. – Только он один всерьез думал, что ты заразная. А ведь они просто придумали эту заразу, чтобы тебя изгоем сделать.
– Им это удалось, – тихо проговорила Лиза, понурив голову.
– Но я-то все равно дружу с тобой! – сказал он и смутился. – И даже взял тебя за руку.
– А Нина пообещала, что мы вместе пожалуемся учительнице на них, когда ее выпишут из больницы.
Федя обидчиво нахмурился и поджал губы.
– Но Нины здесь нет. А я есть.
– Тоже хочешь быть на нее похожим? – удивилась Лиза и испытывающим взглядом уставилась на Федю, но тот отрицательно мотнул головой.
– Нет. С чего бы?
Лиза открыла рот, чтобы что-то сказать, но осеклась и замолчала. Затем согнула одну ногу в коленке и прыгнула вперед, в квадрат с цифрой «1».
– Раз...
****
Он всегда находился рядом. Однажды признался ей в любви, но она отвергла. Он не сдался и продолжал ее поддерживать и защищать от травли одноклассников. Один раз рассказал об унижениях учительнице, она провела воспитательную беседу. Но толка вышло мало. Все же в большей степени воспитанием должны заниматься родители. Вызывать родителей в школу из-за безобидного обзывательства или насмешки... Оно того не стило. Именно так рассуждала ограниченная собственными ценностями и принципами учительница. Конечно, не стоит вырывать занятых людей с работы только потому, что их ребенок сквернословит. С этим и учитель справится. Что, в конце концов, здесь такого?! Некоторые гадкие поступки маленьких тиранов и вовсе не доходили до взрослых. Лиза боялась рассказывать. Нина напирала и подталкивала. «Не хочу быть стукачкой и ябедой», – вечно оправдывалась она и продолжала терпеть. Нина ее за это презирала, а Федя сочувствовал. Как-то раз и его обманули. Жестоко и принципиально. Детская жестокость – самая свирепая и животная жестокость.
– Федя, – окликнула мальчика староста класса, стоявшая со «свитой» напротив его парты. – Поиграешь с нами? И Лизу позови.
Федя рос открытым ребенком, легко и быстро прощал обиды. Любил горячим сердцем и ценил настоящую дружбу. Он видел дружбу во многих фильмах и мультфильмах: «1+1», «Валли», «Балто», «Гарри Поттер» и пр., и пр.
– Человек, желающий стать для кого-то другом, должен быть смелым, – писал он в сочинении на тему «Что такое дружба?». И он изо всех сил старался идти против страха и сомнений. Одним своим подвигом он гордился особенно. Как-то он провожал поздней ночью Лизу домой после школьного праздника. За ними увязался бродячий пес, сначала безобидно шел и метил каждый встречающийся сугроб. И вдруг ни с того ни с сего залаял: громко, протяжно и угрожающе. Дети оцепенели, но быстро оправились и продолжили идти, не обращая на пса внимание. А он как завоет и побежит вслед за ними. Тогда они по-настоящему испугались и побежали. Но пес быстро их нагонял, а на дороге гололед. Дети скользили, спотыкались и обжигали ноздри морозным свежим воздухом.
– Ты беги, Лиза, а я его попробую отпугнуть, – говорил Федя, пытаясь отдышаться.
– Он же тебя покусает!
– Беги и найди взрослых.
Но было не до споров – пес вот-вот накинется на них. Федя снял со спины рюкзак и выставил перед собой. Когда собака приблизилась к нему очень близко, он с размаху ударил ее по носу. Она заскулила, поджала хвост и убежала.
– То-то! – весело крикнул Федя ей вдогонку, гордый своим мужеством и храбростью. Лиза вознаградила его любимой наклейкой, и Федя очень этому обрадовался.
Староста мило улыбалась и вела себя дружелюбно. Федя подумал, что это отличный шанс подружить класс с Лизой. Если уж староста с ней померится, то и остальные начнут общаться.
– А во что сыграем? – воодушевленно спросил Федя. – Я знаю много игр.
– В прятки, – непринужденно ответила староста, но Федя отнесся к ее предложению недоверчиво:
– В школе, что ли?
– Будем играть только на первом этаже. Там и прятаться то негде.
– Ладно, – сказал Федя и приподнялся с места. – Я позову Лизу.
– Собираемся возле туалета.
Лизу не сложно найти. Она либо в библиотеке, либо в буфете. Иногда сидит в классе, еще реже – в коридоре у окна. Федя отыскал ее в библиотеке и все рассказал. Лиза смутилась, но согласилась. Они вместе спустились к туалету и не заметили, как другие дети перешептывались и двусмысленно улыбались, будто были в предвкушении чего-то очень забавного. Двое ребят мялись у стены по обе стороны двери в туалет, остальная орава стояла напротив них.
Все случилось быстро и неожиданно. Лизу и Федю обступили, а стоящие у стены, открыли дверь. Вдруг кто-то толкнул Лизу в туалет и захлопнул дверь. Остальные на нее навалились, чтобы та не смогла открыть ее. Федя не сразу понял, что произошло. Такого гадства он никак не ожидал. И пока он соображал, его схватили за локти и повалили на пол.
****
Нина застала Лизу в слезах. Она судорожно вскидывала плечи и громко всхлипывала.
– Да чего ты? – растерянно спрашивала Нина, хлопая подругу по спине. – Кто обидел? Снова она?
Лиза сначала замотала головой, потом закивала и расплакалась сильнее, прижимая разбитые коленки к мокрому подбородку.
– Рассказывай! – повелительно потребовала Нина и тут же пожалела. – Извини, я не хотела давить. Просто ты минут пятнадцать вот так сидишь и плачешь. Я переживаю.
Лиза утерла рукавом слезы, пошмыгала носом и откашлялась.
– Они толкнули меня в туалет, а потом заперли, – сбивчиво рассказала Лиза.
– Потому и коленки в ссадинах – ты упала на бетонный пол и расцарапала их?
Лиза утвердительно кивнула.
– Я испугалась, – продолжала она, – стучала в окно и в дверь.
– В окно то зачем?
– Растерялась.
– А дверь они как закрыли? Она ведь не запирается снаружи, изнутри только.
– Они навалились... – выдавила Лиза и захныкала.
Нина рассердилась и тяжело вздохнула.
– Надо было сдачи дать! – рассерженно крикнула она. – Ну, чего хнычешь? Тебя всего-навсего в туалете закрыли!
– Там стены двигались и плыли. И голова так сильно болела, а они хохотали и подшучивали.
– Посиди здесь, я схожу за медсестрой.
Из-за угла выскочил растрепанный и запыхавшийся Федя.
– Вот ты где, – взволнованно произнес он. – Я искал тебя.
Лиза на него не взглянула, даже отвернула голову.
– Я не знал, – начал оправдываться он, – честное слово, не знал! Они поиграть нас звали. Честно.
Лиза не сердилась на него, но доверие потеряла. Виной тому был не Федя, а гнусный поступок одноклассников. Ведь последние полтора года ее особо и не задевали. Даже разговаривали иногда и просили списать домашнее задание. Лиза с удовольствием соглашалась, потому что верила в карму.
– Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, – объяснялась Лиза, когда уступила кому-то варежки после уроков. Ей-то совсем недалеко идти до дома – не замерзнет!
С Федей она продолжила дружить и играть, но постоянно дергалась, когда к нему подходили ребята, участвовавшие в подлянке. Очень боялась и трусила, потому постепенно отдалялась от одноклассников, учителей, Феди... Детское ранимое сердце познало тяжелую обиду. Она засела глубоко, как заноза, и временами воспалялась, гноилась и кровоточила.
Лиза