Чёрная Ведьма

Утро встретило их обманчивым покоем — ни ветра, ни звуков из леса, ни признаков той ужасающей ночи. Всё было почти... нормально. Почти.

Джон молча собирал вещи. Его лицо было каменным, сжатыми губами он бросал чемоданы в багажник, не говоря ни слова. Маргарет с опухшими от слёз глазами держала Джинни за плечи и тихо уговаривала её не плакать. Девочка не плакала — только смотрела в сторону леса и время от времени вздрагивала.

Когда всё было готово, Джон сел за руль, повернул ключ — и... ничего. Только сухой, щёлкающий звук. Он попытался снова. И снова. Ни звука мотора, ни дрожи кузова. Машина будто умерла.

— Нет… — прошептала Маргарет, — только не это…

Джон вышел, поднял капот, колдовал над двигателем, проверял провода, топливо, стартер. Бесполезно. Машина не подавала признаков жизни.

— Она не заводится. — Джон в отчаянии ударил по рулю. — Проклятье!

— Мы не можем остаться здесь на ночь! — голос Маргарет сорвался. — Этот дом... он не отпустит нас.

Джон посмотрел на нее, затем перевёл взгляд на Джинни, которая, съежившись, пряталась за чемодан.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Мы переждём ночь у Ганса и Элизы.

Он взял дочь на руки, Маргарет — их вещи, и они покинули проклятый дом, не оборачиваясь. Тяжёлые тени деревьев на дорожке казались уже не просто тенью — они были чем-то живым, вечно наблюдающим.

И когда они дошли до дома соседей, Джон постучал, и почти сразу дверь отворилась. На пороге стояли Элиза и Ганс — как будто ждали их.
Элиза с сочувствием посмотрела на Джона и Маргарет:

— Мы слышали, что произошло этой ночью… — произнесла она тихо. — Мы… сожалеем о вашем сыне. Это страшное горе.

Маргарет сжалась, словно от удара, а Джон тяжело опустился на ближайший стул.

— Я видел её, — прошептал он. — Эту тварь. Я выстрелил в неё... попал. Она отступила. Я думал… может быть...

Ганс покачал головой и хмуро сказал:

— Это бесполезно, Джон. Ведьму нельзя убить. Не пулями. Не огнём. Ничем. Она уже мертва. Она — нечто иное. Тень, проклятие… месть, ставшая плотью.

Элиза мягко прикоснулась к его плечу, затем повернулась к Колинзам:

— Вам нужно всё знать. Всё, что мы знаем. Заходите.

Они вошли в тёплый, уютный дом, где витал аромат трав и воска. Джон и Маргарет уселись у очага, Джинни устроилась рядом. Элиза поставила на стол чашки с горячим чаем и открыла старую, потрёпанную книгу. Переплёт был кожаным, на нём выжжен колдовской символ — круг, в который вписана чёрная сова с расправленными крыльями.

— Это старинный фолиант, — сказала Элиза, — принадлежал моей бабке. Здесь собраны легенды, поверья и… то, что на самом деле происходило в этих краях. Вы должны это прочитать. Только тогда вы поймёте, с чем имеете дело.

Она медленно перелистнула страницы, и в комнате повисла тяжёлая тишина, наполненная только шорохом древней бумаги и глухим тиканьем часов.

Джон стоял у окна, чувствуя, как тьма сгущается вокруг, а ветер, пронизывающий дома, шепчет что-то нечеловеческое. В голове было пусто, но одно ясно: что-то ужасное пришло в этот дом. И это что-то было здесь давно.

Элиза села у камина, её лицо было тусклым в свете мерцающего огня. Она говорила тихо, как будто боялась произнести больше, чем нужно.

— Когда Мазилина прокляла вашего предка, Генрих, конечно, не воспринял это всерьёз, — начала она, не поднимая глаз. — Слишком горд был. Он построил этот дом прямо на краю леса. Он хотел показать, что не боится её, что проклятия — это всего лишь слова.

Джон перевёл взгляд на зловещую тень за окном, не понимая, как такие древние силы могут быть так близки.

— Но смелость не спасла его, — продолжила Элиза. — Мазилина добралась до него. До всех, кто жил в этом доме. И до тех, кто пришёл после. Когда она насытилась, её не остановить.

В глазах Элизы мелькнуло что-то похожее на страх.

— Она не покидает лес, Джон, — тихо сказала Элиза. — Это её дом, её территория. Она привязана к этому месту. Она может обитать в тенях и в ночных ветрах, но её настоящее тело... её останки, они спрятаны.

Джон сжался от мысли, что Мазилина может быть не просто духом, а чем-то более зловещим.

— Её останки не похоронили, — добавила Элиза. — Их просто спрятали. Сундук с её останками находится в заброшенной хижине в самом центре леса. И только потомки Генриха Гебринштара могут похоронить её. Только тогда она обретёт покой. Если её не похоронят, она не отпустит нас.

— Я должен найти этот сундук, — сказал Джон, сжимая кулаки. — И уничтожить всё, что она оставила после себя.

Элиза взглянула на него, и в её глазах было не только страдание, но и тень надежды.

— Если ты не успеешь... если ты не сможешь, Мазилина заберёт всё. И всех.

В ту ночь Джон не мог заснуть. Его мысли вращались вокруг древних проклятий, древних ритуалов. Он знал, что путь в лес будет опасен, что та хижина не просто заброшена — она охраняется самими тенями, что живут в лесу. Но если Мазилина продолжала контролировать этот мир, этот дом, он знал, что их жизни в опасности.

Тишина ночи была пугающей, как никогда. Джон сидел у стола, погружённый в мысли, когда вдруг услышал шаги. Лёгкие, скользящие, словно что-то или кто-то двигалось за окном. Его сердце подскочило.

Он подскочил на месте и посмотрел в окно. Сперва было темно, но затем он различил неясную тень. Лицо. Лицо его сына, Дика. Он прижался к стеклу, его глаза были пустыми, а на лице застыло нечто жуткое.

— Папочка… я пришёл за вами… — прошептал Дик, его голос был как эхо из пустоты.

В этот момент Джон понял, что это не его сын. Это была не просто тень. Мазилина явилась. Её проклятие достигло его семьи. Он не мог больше сомневаться.

Джон подскочил к дверям. На мгновение ему показалось, что время замедлилось, и что-то внутри него сжалось в груди. Он схватил соль, что лежала на столе, и быстро насыпал её под дверь, где она касалась пола, образуя защитный барьер.

В тот момент дверь открылась сама собой, скрипнув на ржавых петлях. На пороге стояла она.

Мазилина. Её зловещий силуэт в тумане ночи был ещё более устрашающим. Лицо скрыто тенью капюшона, но глаза… эти глаза, пылали в темноте, отражая всё, что она когда-то забрала.

— Я пришла за вами, — прошептала она, её голос был как ветер, что приносит смерть.

Джон ощутил, как его тело сковывает ужас, но он не мог отступить. Он знал, что если эта тварь войдёт, она уничтожит их всех.

Но она не могла пройти через соляной барьер. Ведьма сделала шаг вперёд, и её лицо исказилось, отразив ярость. Она начала рычать, как зверь, злобно и угрожающе.

С каждым моментом её форма становилась всё более неестественной. Кожа на её теле почернела и стала сморщенной, а кости начали ломаться и сгибаться, пока она не приняла форму огромного чёрного волка. Его глаза горели багровым огнём, а пасть раскрылся в оглушительном рыке.

Мазилина, теперь уже в облике зверя, рычала, била лапами по соляной преграде, пытаясь разрушить её, но не могла. В какой-то момент она отпрыгнула назад, как если бы не могла вынести этого барьера.

Она повернулась и, не сказав больше ни слова, резко развернулась и побежала в ночь, исчезая в тумане.

Джон стоял, затаив дыхание, пока не исчезли последние звуки её шагов. В голове звенело от пережитого. Он понимал: это был только первый шаг. Они должны были действовать быстро, прежде чем тень вернётся, чтобы забрать их всех.

— Это не конец, — тихо сказал Джон, чувствуя, как его тело дрожит. — Это только начало.