Чёрная Ведьма

Утро выдалось на удивление ясным. Солнечный свет мягко заливал окна, воздух был прохладным, но свежим. Казалось, будто ночь с её кошмарами осталась в прошлом.

Маргарет хлопотала на кухне, как ни в чём не бывало, накрывая на завтрак. Она улыбалась, рассказывала детям, что собирается испечь яблочный пирог, и даже шутила. Джон смотрел на неё с лёгкой тревогой, прокручивая в голове события прошлой ночи. Он не решался заговорить об этом.

— Ты в порядке? — наконец спросил он.

— Лучше не бывает, — ответила она с улыбкой. — А чего ты такой мрачный?

Джон промолчал. Тем временем Дик подошёл к нему ближе и тихо прошептал:

— Пап, с мамой что-то не так. Она странная. Словно… не она.

— Она просто перенервничала, — так же тихо ответил Джон. — Всё-таки вчерашняя ночь…

Не успел он договорить, как в дом с криками вбежала Джинни. Она была бледной, её глаза были полны слёз.

— Папа! Там в лесу... Я видела её! Старуху! Она стояла и смотрела прямо на меня! У неё были длинные волосы, и она что-то шептала!

— Джинни, милая, — Маргарет подошла, пытаясь её успокоить. — Тебе просто показалось.

Но Джон уже опустился на одно колено и крепко обнял дочь.

— Где ты её видела? — спросил он.

— Прямо у края леса... Я гуляла с куклой, и вдруг увидела её за деревьями. Она стояла... и улыбалась.

Джон переглянулся с Диком. В его взгляде впервые появилась тревога.

— Нам нужно уехать, папа! Пожалуйста! — рыдала Джинни.

— Джинни... — Джон выдохнул, — Я понимаю, но пока мы не можем. Нужно разобраться, что здесь происходит. Возможно, это просто сон. Или игра воображения.

Девочка уткнулась лицом в его плечо, продолжая всхлипывать.

А за окном, за светом и ветвями, снова замер безмолвный лес.

Вдруг раздался стук в дверь. Джон насторожился, но за порогом стояли Ганс и Элиза. Они улыбались, как обычно, тепло.

— Доброе утро, — сказал Ганс. — Простите, что без предупреждения. Мы хотели пригласить вас на ярмарку. Она проходит в нашей деревне каждое воскресенье. Это хорошее место, чтобы отвлечься от... тревожных мыслей.

— Звучит неплохо, — кивнул Джон, обернувшись к семье. — Что скажете, дети?

Дик и Джинни оживились, и даже Маргарет, всё ещё с лёгкой отрешённостью в глазах, согласилась.

Дорога к ярмарке проходила мимо деревьев, сквозь светлые луга и старые каменные дорожки. А за поворотом перед ними раскинулась яркая и шумная ярмарка — словно из сказки.

Пестрые шатры, натянутые между деревьями и домами, сверкали цветами: алый, зелёный, синий. Повсюду звучала живая музыка — скрипка и флейта, бубны и колокольчики. Дети бегали между прилавками, где продавали домашнюю выпечку, мёд, поделки из дерева и серебра, фигурки ведьм и духов, сушёные травы. Запах корицы, жареных орешков и свежего хлеба стоял в воздухе.

На центральной площади кружились в танце девушки в народных костюмах, а у фонтана старик-фокусник показывал детям простые, но завораживающие трюки.

— У вас замечательные дети, — сказал Элиза, улыбаясь Джону. — Живые, добрые.

— Спасибо, — ответил он. — А у вас есть дети?

Ганс слегка опустил глаза. Его лицо потемнело.

— Был сын... — тихо сказал он. — Один. Он погиб в автокатастрофе десять лет назад. Нам было трудно, но... мы научились жить с этим.

— Мне очень жаль, — искренне сказал Джон.

— Спасибо, — кивнул Ганс. — С тех пор мы стали помогать другим. Кто-то — добрым словом, кто-то — чаем и травами. Жизнь продолжается.

Они пошли дальше вдоль прилавков, где Джинни любовалась куклами в старинных платьях, а Дик увлечённо разглядывал ножи и амулеты.

Солнечный свет лился сквозь листву, смех детей звучал над площадью. И всё казалось... почти нормальным.

Но в глубине души Джона оставался лёгкий холод — как тень за яркими красками праздника.

После разговора о детях, когда Джон на миг замолчал, ощутив болезненное эхо чужой утраты, к нему вдруг подошла старая цыганка. Она была низкого роста, с морщинистым лицом, обрамлённым ярким платком, и глазами, в которых горел странный, пронизывающий свет.

— Вы, — сказала она, будто уже давно искала именно его. — Мне снились глаза, как у вас. Вы из дома у леса?

Джон с удивлением кивнул. Женщина протянула ему небольшой тканевый мешочек, перевязанный алой нитью.

— Возьми. Это соль. Вам она нужнее. Храни её у входа. Ни в коем случае не рассыпай напрасно.

— Простите, но… почему?

Цыганка посмотрела ему прямо в глаза.

— Ветер шепчет. Она уже рядом. — И не сказав больше ни слова, женщина растворилась в толпе.

Джон остался стоять, сжимая мешочек, ощущая странную тяжесть в груди.

Они шли от прилавка к прилавку, пока вдруг Джон не заметил, что рядом с ним больше нет Маргарет.

— Где мама? — спросил Дик, оглядываясь. Джон обернулся — её и правда нигде не было видно.

— Останьтесь с Элизой, — сказал он детям, и вместе с Гансом они начали обходить ярмарку, заглядывая в каждый уголок.

Спустя несколько минут Джон остановился, заметив знакомую фигуру у ярко-жёлтого шатра с надписью «Свежий мёд». Маргарет стояла слишком близко к продавцу — молодому мужчине с густой бородой и грубыми руками. Она смеялась, легко дотрагиваясь до его плеча, а тот улыбался в ответ, наклоняясь к ней.

Сердце Джона кольнуло. Он подошёл ближе, и Маргарет, заметив его, чуть вздрогнула и резко отступила от продавца, будто очнувшись.

— Вот ты где, — сказал Джон с холодом в голосе. — Мы искали тебя.

— Я… просто разговаривала, — ответила Маргарет, стараясь говорить спокойно. — Он рассказал мне про мёд…

— Мёд? — Джон шагнул ближе к продавцу. — Или тебе просто нравятся бородатые болтуны?

Маргарет удивлённо посмотрела на него, но продавец, высокий и крепкий мужчина с самодовольной ухмылкой, не отступил.

— Расслабься, приятель. Просто разговор, — бросил он.

— Не разговаривай с моей женой так, — процедил Джон, сжимая кулаки.

— А может, ты плохо её знаешь? — усмехнулся торговец.

Не выдержав, Джон ударил первым, но продавец оказался сильнее и быстро повалил его на землю. Завязалась короткая, но яростная драка. Люди отпрянули, началась суматоха. Элиза и Ганс с трудом разняли мужчин. Джон с разбитой губой поднялся, тяжело дыша.

— Уходим, — хрипло сказал он, даже не глядя на Маргарет.

Из-за этой сцены Колинзам, вместе с Гансом и Элизой, пришлось покинуть ярмарку раньше времени. Настроение было испорчено, а в воздухе, казалось, витало нечто зловещее.
Когда они вернулись домой, мрачно молча поблагодарили Ганса и Элизу за сопровождение. Те с обеспокоенными лицами попрощались и скрылись в темноте, уводя с собой ощущение уюта и безопасности. Дом Колинзов снова окутала тишина, а на деревьях за окнами скрипел ночной ветер — медленно наступала ночь.

Войдя внутрь, Джон закрыл дверь на засов, и вместе с Маргарет они поднялись наверх. Дети разошлись по комнатам, а супруги удалились в спальню. Джон, едва за ними захлопнулась дверь, вышел из себя:

— Что это было, Маргарет?! — воскликнул он, стараясь не сорваться, но голос его дрожал от ярости. — Ты флиртовала с каким-то торгашом прямо у всех на глазах!

— Я... я не знаю, что на меня нашло... — заплакала Маргарет, закрывая лицо руками. — Я не хотела, честно, Джон, клянусь...

Он замер, глядя на неё, но в следующий миг её лицо изменилось. Слёзы исчезли. Губы растянулись в зловещую, почти нечеловеческую улыбку.

— Это всё потому что ты никогда меня не любил, Джон, — холодно произнесла она, её голос стал чуть ниже, как будто чужой. — Ты всегда был слабым. Никогда не смотрел на меня по-настоящему. Только дом, работа, дети...

— Что ты несёшь?! — отступил он назад, сбитый с толку.

Маргарет вдруг захохотала, но в её смехе не было ничего человеческого — только злоба и безумие. Затем она резко рухнула на пол, как кукла без нитей, и начала биться в судорогах. Её тело выгибалось, из горла вырывались хриплые стоны. Джон бросился к ней, зовя по имени, но казалось, будто Маргарет исчезла — на её месте был кто-то другой.

Внезапно, как по щелчку, Маргарет затихла. Её тело обмякло, дыхание стало ровным. Она медленно подняла голову, и на лице снова было выражение растерянности и испуга.

— Джон… что случилось?.. — прошептала она, глядя на него с тревогой, словно не помнила ничего из произошедшего.

Он не сразу ответил, в его глазах был страх. Он уже не знал, кому верить — жене или тени, что вселяется в неё.

Маргарет встала на колени и, дрожащими руками, обняла его за талию.

— Прости меня… пожалуйста… я не знаю, что происходит. Мне страшно… — ее голос снова стал мягким, почти детским. — Только не оставляй меня.

Джон стоял, словно окаменев, потом медленно опустил руки ей на спину, сомкнув объятие. Но внутри него всё кричало: это не она… не до конца она…

За окном во тьме завыл ветер, а в доме стало ощутимо холоднее.