Чёрная Ведьма

Колинзы остались на ночь в доме Элизы и Ганса. В комнате, куда их проводили, пахло сушёными травами, старым деревом и чем-то терпким — будто лекарственным. Джон устроился рядом с Маргарет, которая, несмотря на пережитый ужас, вскоре уснула.

За окном выл ветер, где-то вдалеке ухала сова, но в доме было тихо.

Ближе к трём часам ночи Джон проснулся. Его сердце билось быстро — как будто что-то вырвало его из сна. Он оглянулся… и заметил силуэт. Сгорбленная тень стояла у кровати, прямо над Маргарет. Джон хотел вскрикнуть, но его тело не слушалось — как будто парализовало. Он едва дышал.

Силуэт медленно повернул голову.

Глаза. Пустые, как выжженные угли, и всё же полные тьмы. Джону показалось, что из этих глаз льётся холод. Существо сделало шаг к нему — не слышно, без звука, как будто тень сама скользила по полу. Оно приблизилось...

И в этот миг Джон резко проснулся. Он лежал в той же постели, с Маргарет рядом. Комната была пуста, только луна пробивалась сквозь занавеску.

Он провёл ладонью по лицу, весь в холодном поту. Было ли это сном — или что-то действительно приходило этой ночью?

Джон долго сидел в полудреме, не в силах поверить, что всё было лишь сном. Он всё ещё чувствовал на себе тот взгляд… ледяной, мертвый.

Но вскоре в окно начали пробиваться солнечные лучи. Плотный утренний туман рассеивался, и над Черным лесом вставал новый день. За окном пели птицы, и дом казался совсем другим — не пугающим, а почти уютным.

Маргарет зашевелилась, приоткрыла глаза.
— Джон? — прошептала она. — Ты не спал?

Он не сразу ответил, но потом натянуто улыбнулся:
— Немного... Странный сон был.

В этот момент она заметила, что на её плече нет повязки. Подняв рукав, она с изумлением уставилась на кожу: чистая, гладкая, будто её никто и не кусал. Не было ни крови, ни синяка, даже следа от раны.

— Джон… посмотри… — прошептала она.
Он резко подошёл и осмотрел её руку. Потом позвал Элизу и Ганса.

Когда те вошли в комнату и увидели, что рана исчезла, Ганс был ошеломлён:
— Это невозможно… Я сам видел прокус. Глубокий. Я зашивал…

— Что это значит? — спросила Маргарет, глядя на них.

Элиза молча перекрестилась.
— Иногда в этих местах… вещи не объясняются просто. — Она посмотрела на Джона.

Джон промолчал. Он хотел рассказать про фигуру, но почему-то не решился. Что это было? Сон? Или… кто-то пришёл и вылечил Маргарет?

Позже тем утром, в уютной кухне старого дома Элизы и Ганса, Колинзы сидели за деревянным столом и неспешно завтракали. Ганс разогрел хлеб, сварил крепкий кофе, а Элиза подала яичницу с травами и сыром. Запах был тёплый, домашний — совсем не вяжущийся с событиями прошлой ночи.

— Спасибо вам огромное, — сказала Маргарет, слабо улыбаясь. — Без вас… я даже не знаю…

— Не стоит, — мягко ответила Элиза. — Здесь, в этих краях, мы всегда помогаем друг другу. Тем более… — она замялась. — Тем более, если кто-то в беде.

— Я не могу объяснить, как это возможно, — Ганс вновь смотрел на плечо Маргарет. — Но это… чудо. И в то же время — тревожный знак.

Джон кивнул и тяжело вздохнул.
— Да, нам многое нужно понять.

Джинни зевнула и обняла игрушку, сидя у матери на коленях. Дик тихо ковырял хлебную корку, думая о найденном дневнике.

— Мы не хотим обременять вас дольше, — сказал Джон. — Спасибо за всё. Мы… пойдём домой. Думаю, нам нужно осмотреть всё ещё раз, подумать, что делать дальше.

— Если что — вы всегда можете прийти, — сказал Ганс, провожая их к выходу.

— Берегитесь, — добавила Элиза, глядя в сторону леса. — И держитесь подальше от него… особенно ночью.

Колинзы попрощались, и под утренним солнцем, среди запаха влажной земли и тихого шелеста листьев, пошли домой вдоль края Черного леса. Возвращение в тот дом теперь казалось совсем другим.

Когда Колинзы вернулись домой, солнце уже высоко стояло в небе, заливая старинный особняк мягким светом. Но, несмотря на ясную погоду, сам дом по-прежнему казался тёмным, тяжелым, словно скрывал за своими стенами что-то неведомое.

Джон снял пальто и внимательно посмотрел на жену.
— Ты уверена, что всё хорошо? — спросил он, мягко касаясь плеча Маргарет.
— Лучше, чем когда-либо, — ответила она с улыбкой, но в её глазах промелькнул странный холод, едва уловимый.
Джону показалось, что её голос стал чуть ниже, будто грубее… но, возможно, это просто усталость. Он не стал ничего говорить.

Позже Джон с Диком спустились в подвал, чтобы проверить старую проводку — дом нуждался в ремонте, особенно после шторма. Отец и сын работали вместе: меняли перегоревшие провода, искрили изолентой, и в этот момент дом наполнился жужжанием света.

Вдруг — резкий визг Джинни и громкий, гневный крик Маргарет.

Они бросили инструменты и бросились наверх. В столовой Джинни стояла у стены и всхлипывала, а Маргарет с перекошенным лицом кричала:
— Эта маленькая дрянь разбила чашку,  мою любимую чашку!

Джон замер, не веря своим ушам. Он шагнул вперёд:
— Маргарет, прекрати! Это же Джинни, наша дочь!

Гнев в глазах жены мигом сменился растерянностью. Она посмотрела на Джинни, затем на Джона, словно впервые их видела.
— Я… я не знаю, что на меня нашло, — прошептала она, отступая. — Прости, Джинни… мне… мне так жаль…

Она подошла к дочери и осторожно обняла её, прижав к груди. Джинни дрожала, но не отстранилась.

Джон стоял в тени, глядя на жену. Что-то было не так. Очень не так.

Вечером, когда дом наконец был прибран, а дети мирно играли в гостиной, Джон, испытывая всё большее беспокойство, уединился в спальне с дневником Иогана. Он сидел у старого письменного стола, перелистывая страницы, исписанные дрожащим почерком. Чем дальше он читал, тем больше чувствовал напряжение — будто сам Иоган терял рассудок, борясь с чем-то, что не мог объяснить.

На одном из разворотов Джон наткнулся на нечто странное. Страница была исписана крупными, почти детскими буквами. Это выглядело как стишок — но зловещий, тревожный, как зловонный шёпот из прошлого:

"Раз, два — увидишь ты Чёрный лес.
Три, четыре — увидишь Чёрную сову ты.
Пять, шесть — увидишь туман ты.
Семь, восемь — увидишь Чёрного волка ты.
Девять, десять — Чёрный силуэт придёт.
Одиннадцать, двенадцать — соли рассыпь ты поскорей.
Тринадцать, четырнадцать — придёт она… придёт!"

Слова, несмотря на простую ритмику, будоражили разум. Джон перечитал стишок несколько раз, ощущая, как по спине пробежал холодок. Он аккуратно провёл пальцем по строчкам. Чернила были густыми, будто кто-то писал в темноте, торопясь и дрожа.

За окном уже сгущались сумерки, и в доме вновь повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием старого дерева и урывками голосов детей.

Джон отложил дневник и взглянул в окно — в сторону леса.

Там уже начинал стелиться туман.

Лежа в постели, Джон долго не мог сомкнуть глаз. Потолок терялся во мраке, за окном по стеклу медленно стекал вечерний туман. Он снова мысленно повторял ту странную считалочку, написанную в дневнике Иогана:

Раз, два — увидишь ты Чёрный лес...
Да, он увидел лес, когда только подъезжали к дому.

Три, четыре — увидишь Чёрную сову ты...
Джинни..... та самая жуткая сова, ночью, в комнате.

Пять, шесть — увидишь туман ты...
Он был, когда они шли к дому Элизы.

Семь, восемь — увидишь Чёрного волка ты...
Маргарет… та атака в лесу…

Девять, десять — Чёрный силуэт придёт...
Он вспомнил сегодняшний сон — силуэт над Маргарет.

Грудь сжала тревога. Неужели это всё не совпадения?..

Рядом пошевелилась Маргарет. Она придвинулась ближе, её рука легла ему на грудь.
— Джон… — прошептала она, — ты меня совсем не любишь больше?
— Что ты говоришь? — Джон поднялся на локте. — Нам нужно поспать, день был тяжёлый.
— Ложь… — прошептала она с кривой ухмылкой. — Ложь, ложь, ложь…

И вдруг, сдавленное хихиканье. Её пальцы сжались на его горле — резко, больно. Джон закашлялся, пытаясь оттолкнуть её.

Маргарет нависла над ним и глухо, почти по-детски начала шептать:
— Раз, два — увидишь ты Чёрный лес...
— Прекрати! — задыхаясь, прохрипел он.
— Три, четыре — увидишь Чёрную сову ты…
— Маргарет! Это не смешно!
— Пять, шесть… — её лицо стало почти нечеловеческим в тусклом свете.
— Хватит! — Он резко дёрнулся, вырвался…

И в тот же миг — она как будто потеряла сознание, обмякла, рухнула на подушку и спокойно задышала.

Джон остался сидеть, ошарашенный. Его сердце бешено колотилось. Он смотрел на жену — её лицо теперь было совершенно безмятежным, словно она спала уже давно.

Он провёл рукой по лбу, чувствуя холодный пот.
"Что, чёрт возьми, происходит с ней?.." — пронеслось в голове.

А за окном надвигающаяся ночь казалась еще темнее.