Глава 8. Лицо без прикрас
Прохладный утренний воздух, ещё не прогретый солнцем, смешался с туманными запахами влажной дороги и дымкой из заведений. На тротуарах витает лёгкий аромат кофе, доносящийся из маленьких кафе по бокам узкой улицы. Отстроенные здания источают едва уловимый запах металла, и недавно проехавшие машины оставляют за собой испарения. По обе стороны глянцевые высотки — гиганты, уходящие далеко в небо.
Джису проворно маневрировала между автомобилями, уклоняясь от велосипедистов и офисных клерков, рыскающих по тротуарам с бумажными стаканчиками. Она довольно улыбалась и разглядывала по сторонам утренний Сеул, так как через открытое окошко шлема залетал ветер, ещё не раскалённый дневным солнцем, но уже обещавший жару ближе к полудню. На одном перекрёстке ей навстречу шёл парниша в костюме, в одной руке — телефон, в другой — миниатюрная собака в футболке Gucci. Пёс выглядел так, будто вот-вот подаст в суд за оскорбление чувств.
Слева пробегала девушка в леггинсах, наушники в ушах, на майке надпись "Run for your life". Идеальный слоган для её нового дня. Джису усмехнулась, крутанула руль.
Бутики, спортивные центры, pet-shops, бьюти-салоны, студии йоги — этот район был сплошным маркетинговым сбродом. Примерно каждые три метра вывеска обещала тебе лучшее в жизни — будь то йогурт с пробиотиками или «медитативный массаж стоп». Ей бы сейчас массаж мозга не помешал.
Но день, сказала себе Джису, будет отличный.
Всё, что было вчера, останется вчера. Кто бы там ни грохотал в дверь и не вещал про деньги, пускай эти типы... идут лесом.
Она повторила себе это как мантру, как аффирмацию. Хотя аффирмации обычно про "я достойна счастья", "Вселенная любит меня", "Деньги сами плывут в мои руки". Её версия была проще: "Всё это — временно, я с этим справлюсь." За мамой ухаживают, у неё есть работа, осталось только распределить правильно каждую вону — и всё наладится.
Тем временем Госпожа Чан Моын уже скинула заказы завтраков. Отлично, заедем в кафе, а там — поглядим.
Машины замедлились, поползли, будто сытые змеи после обеда. Впереди зарождалась пробка. Где-то там, в эпицентре этой блестящей металлической каши, наверняка кто-то решил, что можно безнаказанно проехать на жёлтый, или таксист с туристом сошлись в философском споре, кто кому уступает.
Джису оказалась стиснутой: сзади и спереди — автомобили, сбоку — тротуар, заполненный торопливыми людьми, которые всё равно считали, что у них больше прав на дорогу, чем у водителей. Если одна машина решит встать поперёк, все остальные просто превращаются в часть замысловатой городской архитектуры.
Улица была с двусторонним движением, но очень узкой, так что люди легко перебегали дорогу между машинами, словно тараканы. Это было что-то сродни местному развлечению. Они перепрыгивают через дорогу, ныряют между капотами, пробираются боком, зажимая сумки и детей.
Главное — не попасть под колёса и не нарваться на водителя, который сегодня уже влез в три пробки и готов применить кулаки.
Кого-то из водителей это, разумеется, бесило. Из припаркованной Sonata высунулась рука, украшенная массивным золотым браслетом, и выразительно показала прохожим, что они — ну, мягко говоря, не совсем молодцы.
Где-то слева послышался гудок, за ним ещё один. Из-за опущенного стекла показалась перекошенная физиономия с наполовину выкуренной сигаретой:
— Куда прёшь, осёл? Тут сплошная! Это, блин, тебе не автодром!
Из другой машины ответный рык:
— Да пошёл ты со своими правилами!
Вот, наверно, так и выглядел первый в истории учебник по ПДД — громкий, агрессивный и непереводимый. А всё, что она когда-то зубрила в автошколе, было просто редактурой, политкорректной версией первобытного ора. Подвергнутого цензуре.
Тем временем машины на светофоре начинали жаться друг к другу, как голодные коты у двери продуктового. Джису пришлось опереться ногой о тротуар, удерживая баланс. Город дышал пробками, как дыхательной гимнастикой, растягивая их то на вдохе, то на выдохе.
GPS показывал, что нужное кафе совсем рядом.
"Через 100 метров держитесь правее."
Джису уже две минуты стояла с ногой на тротуаре, выжидая, когда такси перед ней наконец-то соизволит двинуться вперёд.
Перевесившись вправо, она взглянула вдоль дороги, пытаясь оценить масштаб затора.
О.
Через одну машину впереди ехала знакомая тачка.
Чёрный Mercedes-Benz.
Она прищурилась.
Да, те же номера.
Господин Чон.
Ну и что она могла поделать, что так хорошо запоминает числа? Если бы ещё её банковский счёт был таким же впечатляющим, как её память на цифры, проблем в жизни поубавилось бы.
Проехав перекрёсток, машина Чонгука припарковалась на три квартала раньше, чем следовало. Странно. «J&J» находится дальше по улице.
Она продолжала наблюдать.
Чон вышел, захлопнул дверь, перешёл дорогу. Голова опущена, пиджак висит на плечах. Классика. Типичный Чон Чонгук всегда выглядел так, будто он только что забрал палку у старика и теперь рефлексирует над этим поступком. Он вошел в зеркальные двери со светящимися шариками над входом.
Джису взглянула на свой телефон. Чан Моын отправила ей адрес, где нужно забрать завтраки.
Адрес показывал то же кафе, куда только что вошел мистер Чон.
Ну и совпадение.
Когда она зашла, Чонгук уже стоял у стойки, как влитой.
Джису неторопливо подошла и заняла место справа от него, вчитываясь в интересные названия за стеклянной витриной. «Сырный рассвет». «Куриный фондю». «Трюфельная элегантность».
Она переминалась с пятки на носок, будто тестировала пол на устойчивость. Чонгук её не видел.
Ладно.
Она слегка наклонилась вперёд с выжидающим выражением лица. Он не реагировал. Немного. Ещё немного. До тех пор, пока её выпирающий силуэт, торчащий у него из бокового зрения, не вынудил его повернуть голову.
— А, Ким Джису, доброе утро, — сказал он, открывая портмоне. Спокойно, негромко, но с той приподнятой интонацией, с какой говорят старым добрым знакомым.
— Доброе утро, мистер Чон.
— Два бургера, — обратился он к продавцу.
— Со сметаной или без?
— Без.
Продавщица кивнула и скрылась за стойкой.
Чонгук глубоко вздохнул, убрал руки в карманы брюк и замер в ожидании.
Ждёт.
Вот и она ждёт.
Как-то неловко.
Он стоит слева от неё, в ожидании заказа. В костюме, с галстуком. Привычное офисное амплуа.
Джису замечает, как его грудь медленно поднимается и опускается. Она украдкой наблюдает за его профилем. Чёлка, падающая на лоб, слегка прикрывает брови и большие но уставшие глаза, длинные ресницы, плавный изгиб носа. Как смягчённый фильтром образ из какого-нибудь film noir.
Кусочек татуировки мелькает между рукавом рубашки и карманом брюк.
В этот момент его взгляд тоже скользит в сторону витрины. В её сторону.
Она дёрнулась, отвела глаза.
Поджала губы, пытаясь скрыть, как те подрагивают.
Пауза. Тишина.
«Только ничего не спрашивай. Только ничего не спрашивай...»
— Как спалось? — вылетает из неё прежде, чем мозг успевает нажать на тормоза.
Она тут же кусает себя за язык.
Чонгук медленно поворачивает голову, его бровь еле заметно приподнимается.
— Что?..
Похоже, вопрос выудил его из каких-то раздумий.
—А. Не очень.
Молчание.
Аппарат за стойкой с жужжанием переворачивает котлеты. Пшшш... Воздух пропитан жареным мясом и кофе.
«Всё, молчи. Просто молчи. Не усугубляй...»
— Я читала, что на этой неделе будут сильнейшие магнитные бури, — выдаёт она.
Он слегка кивает, глядя перед собой.
— Понятно...
«Может, из-за этого вам не спится» надо было добавить! Но уже поздно. Всё, момент упущен. Ну и ладно.
Странный он какой-то. Хотя нет, не странный. Типичный суховатый, как сухарь, мистер Чон.
Наверное, магнитные бури действительно какие-то аномальные. Иначе с чего бы ей сейчас так хотелось спросить, почему он выглядел так, будто не спал уже неделю?
Она переводит взгляд на листовку рядом с кассой.
АКЦИЯ!
БИЗНЕС-ЗАВТРАКИ — НА КАЖДЫЙ ВТОРОЙ СЕТ СКИДКА 15%!
Итак. Если взять шесть сетов...
Один стоит 9 500 вон.
Второй с учётом скидки — 8 075.
Третий — опять 9 500.
Четвёртый со скидкой — 8 075.
Пятый — 9 500.
Шестой — 8 075.
Итого... 52 725 вон.
Если бы не скидка, вышло бы 57 000.
Она сэкономит 4 275 вон.
На эти деньги можно взять латте.
Или не брать.
Или оставить на чёрный день. Например, на тот момент, когда в её дверь опять начнут стучать какие-то господа, которых она не ждала.
Она и не заметила, как всё это шептала себе под нос.
Чонгук слегка поворачивает голову, пока она интенсивно вычисляет суммы в уме.
Ему подали заказ. Он, не глядя, достал портмоне, положил купюру на кассу и, прежде чем кассир успел открыть рот, молвил:
— Сдачи не надо.
Бариста вежливо поклонился, принимая деньги, а Чонгук бесшумным движением забрал два бургера в бумажных пакетах, запах свежего хлеба и специй потянулся за ним. Мельком взглянул на Джису и слегка кивнул:
— Увидимся в офисе.
Она молча поклонилась, наблюдая, как он выходит из кафе своей типичной походкой.
«Ну конечно, богатеньким можно разбрасываться такими фразами», — подумала Джису, криво усмехнувшись. «Сдачи не надо» — так, будто лишние купюры ему просто мешали. А она вот сейчас будет стоять и ждать свою сдачу, как небесную манну, пересчитывая каждую бумажку, чтобы убедиться, что её не обсчитали на десять вон.
— Ваш заказ, — окликнули её.
Она вынырнула из мыслей, быстро взяла поднос с сетами, пробежалась глазами по сдаче — всё верно, поблагодарила «спасибо» и направилась к выходу.
Снаружи солнце било в глаза, и Джису по инерции прищурилась, поворачивая голову вправо.
В этот же момент костюм мистера Чона свернул с главной улицы и скрылся за углом здания.
Джису чуть замедлила шаг, сама не зная почему, глядя в сторону, где он только что был.
Интересно, куда он так спешит?
Она покачала головой и направилась в сторону своего мопеда.
Упаковала все завтраки в багажник сзади. Перекинув ногу через сиденье, она завела мотор, но не спешила трогаться. Из-под козырька шлема она наблюдала за мистером Чоном.
Тот в метрах десяти от главной улицы подошёл к бездомному, сидящему прямо на тротуаре возле водоколонки.
Мужчина выглядел потрепанным: видавшие виды спортивные штаны, плащовка, накинутая поверх когда-то белой футболки, сальные волосы с проседью, лицо обожжённое солнцем. На вид ему было лет пятьдесят, но, возможно, жизнь сделала его старше.
Чонгук просто сел рядом.
На запылённый тротуар.
Без отвращения, без колебаний.
Он протянул бездомному руку, тот пожал её, словно старому знакомому.
Потом Чонгук молча достал из бумажного пакета один из бургеров и передал мужчине.
Тот с благодарным кивком принял его, развернул обёртку и начал есть.
А Чон, словно это самая обычная вещь в мире, откусил свой бургер и спокойно вглядывался куда-то перед собой.
Джису смотрела на них, и в душе что-то переворачивалось. Этот его поступок затронул её сердце сильнее, чем она могла вообразить. Она почувствовала, как внутри поднялась волна тихого уважения.
Джи всегда думала, что богатенькие вроде него смотрят на всех с высокой колокольни, что им плевать, что происходит там, под их ногами. Толстосумы раздают деньги благотворительным фондам ради галочки, но никогда не опускаются в саму грязь, не садятся рядом с теми, кто живёт в ней. Быть может, не следует всех грести под одну гребёнку — не деньги делают человека, а его поступки. Возможно, Чон Чонгук исключение из правил. Ей хотелось в это верить. Да. Хотелось бы верить.
И вот она смотрит, как господин Чон, приехавший сюда на Мерседесе Е-класса, сидит на пыльном асфальте и ест бургер рядом с нищим.
Расскажи она кому-нибудь в офисе — не поверят.
Но она и не собирается.
Пускай это останется его делом.
Она закрыла створку шлема и пожужжала дальше загруженной улицей на своем мопедике.
Чонгук сидел рядом с бездомным и откусывал бургер, глядя куда-то в сторону дороги. Возле светофора загудел клаксон — кто-то не успел среагировать на зелёный, и уже сзади сигналили нетерпеливые водители. Из небольшой забегаловки напротив вышел официант, с ленцой вытряхивая скатерти перед тем, как снова постелить их на столы.
— А у вас на закуску сигаретка не найдётся, господин Чон? — раздался хриплый голос рядом.
Чонгук даже не посмотрел в его сторону.
— Я не курю, Гонсу.
— Эх, — протянул бездомный.
Чонгук хмыкнул. Он уже сотню раз говорил Гонсу, что не курит, но тот, видимо, проверял его на всякий случай, вдруг перепадёт.
Несколько секунд они сидели молча. Жара уже по чуть-чуть давала о себе знать, асфальт под ними нагревался, и Чонгук невольно ослабил галстук, чувствуя, как ворот рубашки уже липнет к коже.
— Как жизнь, Гонсу?
— Хех, бывает по-всякому, господин Чон.
Чонгук откусил ещё кусок бургера, жуя с толковой сосредоточенностью.
— Ты бросил пить?
Гонсу резко вскинул руку, хватаясь за грязную футболку на груди, и с жаром в голосе выпалил:
— Бросил, господин Чон! Клянусь Богом, бросил! Я уже три недели во рту ни капли не держал!
Чонгук наконец повернул к нему голову. Гонсу самодовольно кивнул и полуразвернулся, показывая руками жест, будто отрезая что-то наотмашь.
— Меня другие ребята подначивают, а я им вот так делаю! — он повторил свой резкий режущий воздух жест.
Чонгук заметил на его руках язвы — старые, расчесанные до крови. Дерматит? Аллергия? Или просто последствия жизни на улице? Он не спрашивал.
— Молодец, — сказал он коротко.
Он устало выдохнул и снова пригладил рукавами пиджака колени.
— А как с работой?
— Недавно устроился уборщиком в машинном цеху.
— Ты же на рыбном складе работал, грузчиком, — перебил Чонгук, прищурившись.
Гонсу замешкался и отвёл взгляд.
— А... Меня оттуда выперли.
— За что?
Гонсу поёжился, почесал руку и нехотя признался:
— Так я это... Рыбу крал.
Виноватая улыбка появилась у него на лице.
Чонгук молча покачал головой, хмыкнул и глубоко вздохнул.
— Нехорошо это — рыбу воровать, Гонсу, — сказал он спокойно, словно выговаривал младшему брату. — Это же всё-таки чей-то труд, чьи-то деньги.
Гонсу заёрзал, пожал плечами.
— Да знаю я...
Чонгук снова посмотрел на пробку, на людей, снующих по тротуарам, на официанта, который только что закончил вытряхивать скатерть и теперь натирал стекла.
Температура продолжала нарастать, и он почему-то почувствовал себя невыносимо уставшим. Какой-то невидимый груз наседал сверху и припечатывал к земле, не давая расправить плечи.
Он вновь опустил взгляд на его руки. Язвы на коже выглядели болезненно, будто он расчесал их до крови.
— Это что?
Гонсу сглотнул и неловко спрятал руки под колени.
— Да так... аллергия, наверное.
Чонгук ничего не ответил, просто задумчиво посмотрел перед собой, медленно крутя в пальцах смятую бумажную упаковку.
Он достал из кошелька пару купюр и протянул их Гонсу.
— На. Купишь себе мазь для рук.
Гонсу уставился на деньги, будто впервые за долгое время держал корейские банкноты в руках.
Чонгук поднялся, отряхнул штаны, и Гонсу машинально встал следом, дожёвывая бургер.
На улице становилось всё жарче. Чонгук запрокинул голову и посмотрел вверх — туда, где солнце блестело на верхушках стеклянных небоскрёбов. Он прищурился, а потом перевёл взгляд на Гонсу.
— И трудись совестно. Тогда и деньги будут. И спать по ночам слаще.
Гонсу торопливо закивал.
— Обязательно, господин Чон! Клянусь своей матушкой, отныне буду работать честно!
Он снова сделал резкий жест рукой, будто отсекая прошлые ошибки, и отвесил несколько поклонов.
— Берегите себя, господин Чон!
— Ты тоже, Гонсу. Ты тоже.
Чонгук кивнул ему на прощание, вышел на центральную улицу и размеренным шагом направился к своему глянцевому Mercedes-Benz. Открыв дверь, он сел за руль, щёлкнул ремнём безопасности и плавно вырулил на дорогу. В зеркале заднего вида Гонсу ещё долго оставался маленькой фигурой, стоящей на тротуаре и всё так же кланяющейся вдогонку.
Через несколько минут автомобиль свернул к зданию «J&J».
***
Включая компьютер за стойкой, Джису увидела, как начальник заходил в свой кабинет. Говорят, «на человеке нет лица», — так вот, на нём почти всегда не было радостного лица. Он не казался ни сердитым, ни строгим, просто бесконечно усталым, будто нес на плечах что-то тяжёлое, что, впрочем, никогда не касалось других. Видеть его таким каждый день было как минимум неловко.
А ведь утро выдалось хорошее. Ей почему-то захотелось поделиться с ним своим настроением. Будь бы оно апельсиновым тортом, она бы без раздумий отдала ему кусочек. Хотя, наверняка к нему не грохочат по ночам подозрительные типы с целью вымогательства денег.
Джи села за стол и вдруг почувствовала, что-то изменилось.
Коснулась ладонями поверхности, опустила локти.
Стало удобно.
Она повела плечами, огляделась. Локти больше не висят в воздухе. Перегородка больше не загораживает обзор. Она видит весь офис.
Некоторое время спустя Чонгук проходил мимо в сопровождении секретаря — Накамото. В голову пришла мысль невзначай поинтересоваться, заметила ли Ким Джису какие-то изменения. Он вдруг замедлил шаг и подошёл к её столу.
— Комфортно?
Она отвлеклась от монитора и посмотрела на него.
— А как вы...?
— До вас здесь сидел очень высокий охранник, — сказал он ровно. — Подстроил кресло под себя. Если вам было неудобно, почему же вы не сказали?
Она открыла рот, но ответ не нашёлся, в этот момент Накамото негромко окликнул Чонгука, и тот, словно ожидая её ответа, замялся на месте, но поспешил удалиться.
Она ещё раз положила ладони на стол. Локти больше не висели в воздухе. Так пальцы по клавиатуре бегали ещё проворнее. А босс, оказывается, заинтересован в рабочей продуктивности своих сотрудников.
***
Как только светлая мысль, что ничто не сможет омрачить этот день, закралась ей в голову, Чхве Минсу подкатил к её столу, как поезд на станцию: медленно, с глухим шумом колесиков своего кресла, уверенно двигаясь к цели.
— Ким Джису, я наслышан, как хорошо ты умеешь редактировать документы. Слушай, тут пара пунктов не так оформлена, — он кивает на крохотную флешку. — Сможешь подправить, а потом скинуть в электронную базу?
Джи было не понять, почему менеджер Минсу, этот лощёный мужчина с начищенными запонками, так быстро опустил формальности и стал общаться с ней на «ты», причем в такой манере, будто это само собой разумеется. Она хотела бы все-таки соблюдать рабочую дистанцию. Особенно с Чхве Минсу.
— Конечно, мистер Чхве, — говорит она сухо и коротко, почти односложно.
Она ожидала, что он передаст флешку и «покатится» обратно. Но не тут то было. Чхве Минсу уже стоит рядом с её креслом, и это уже проблема.
Её очки отражают экран. Она стучит по клавиатуре, пытаясь сосредоточиться, но его рука появляется на спинке её стула, а другая упирается в край стола.
Прекрасно. Теперь она забаррикадирована стеной слева и его рукой справа.
— Видишь, вот тут вместо «согласовано» лучше написать «утверждено». И здесь добавить срок исполнения...
— Я вижу, — отвечает она, даже не глядя на него.
Минсу наклоняется ещё ближе.
— Ну, просто мало ли, вдруг ты не заметила.
Он наклоняется, слишком близко. Нечаянно (да-да, конечно) касаясь края её плеча. Взгляд у него якобы заинтересованный, но слишком сосредоточенный не на документе, а на том, как светится её кожа в экране монитора. Она замирает на секунду, затем продолжает работать.
— Да, вот тут вот, видишь? – он протягивает руку, почти прижимается плечом.
Джису бросает на него взгляд поверх очков. Тяжелый, выразительный. Такой, каким пограничники смотрят на перебежчика, который слишком долго стоит на территории не своей страны.
Но Чхве Минсу либо не понимает, либо делает вид.
— А ещё вот этот абзац, — он наклоняется ниже. Она чувствует, как его дыхание касается её плеча.
Джису резко берет мышку, прокручивает страницу вниз и плечом «не нарочно» задевает его нос. Тот дёрнулся назад.
— Уже исправила, — говорит она с легким нажимом.
— Быстро работаешь, — усмехается он.
Но он опять рядом, за её плечом, дышит непристойно близко, словно комментирует кино, а не таблицу в Excel.
Она поворачивает голову. Слишком резко. Они оказываются лицом к лицу, и теперь она смотрит прямо в его довольную физиономию.
Она медленно снимает очки. Кладёт их на стол.
— Менеджер Чхве Минсу.
Тот улыбается, будто они старые приятели.
— Да, Ким Джису?
— Вы понимаете, что нарушаете моё личное пространство?
— Личное пространство? Да ладно тебе, я просто...
— Вы просто слишком близко, — её голос становится металом с каждым словом.
Минсу смеётся, словно всё это шутка.
— Да брось, я же тебе помогаю.
— «Помогаю»? — Она делает паузу. — Хорошо. Тогда отойдите на два шага.
Он на секунду будто зависает, но затем всё-таки убирает руку со стола.
— Окей, окей. Какие мы тут чувствительные.
Джису надела очки и повернулась обратно к монитору.
Она сосредоточенно клацает мышкой по экрану, не позволяя глазам пропустить какую-либо важную деталь. Как, например, лишний нолик. Маленькая кругляшка, которая может обернуться лишними десятками миллионов выплат.
— Да улыбнись, ты всегда такая серьезная. Тебе больше идёт улыбка.
Она снова смотрит на него. Уже не просто тяжелым взглядом, а таким, который в ментальном эквиваленте переводится как «Свали».
— ..... Это нужно распечатать или электронный вариант?
Минсу задерживается ещё на секунду, а потом, будто нехотя, выпрямляется.
— Отправишь в онлайн-архив.
Она смотрит, как он уходит, а потом облегченно выдыхает и закрывает документ.
Отправит. Когда-нибудь. Минут через тридцать. Или пятьдесят. Или никогда.
***
Комната отдыха, несмотря на обеденный перерыв, была немноголюдной. Только несколько столиков по углах заняты что-то бурно обсуждающими сотрудниками. Джису, мешая чай ложкой, смотрит на него, пытаясь остудить силой мысли.
Боковым зрением она замечает глазастого лемура Ким Арам, сидящую за столом, перекрестившую ногу на ногу. Телефон в руке, палец танцует по экрану, что-то переписывается. Время от времени делает селфи, но так, что не выглядит глупо — как профессионал, у которого есть «необходимые навыки».
Джису пришла к мысли, что такие социально активные люди, как Ким Арам, должно быть, всегда в курсе всех офисных страстей. Они знают, у кого с кем интрижка, кто кого ненавидит, кто вчера кому подставил ногу и почему теперь все шушукаются по углам.
Джису подходит к её столу и садится рядом, ставит перед собой большую чашку с чаем, делая вид, что просто наслаждается перерывом. Арам отрывается от телефона, и наконец замечает её.
— О, Джису, приветик! У тебя вид, как будто ты увидела таракана в тарелке.
— В каком-то смысле. — Джису наклоняется вперёд, кладёт локти на стол. — Мне нужно спросить тебя кое о чём.
— Давай, — Арам делает глоток из своей кружки.
Джису наклоняется чуть ближе, понижает голос.
— Ты работаешь здесь уже год и наверняка знаешь коллег лучше меня. Менеджер Чхве Минсу... Он всегда такой?
Арам озадаченно вытаращила на неё свои глазища.
— Такой — это какой?
— Ну, — Джису колеблеться, нужно ли вообще развивать эту беседу, пожимает плечами, пытаясь изъясниться яснее и проще, — липкий.
Арам закатывает глаза и откидывается на спинку стула.
— Ах, ты об этом, да. Не пропустит ни одной юбки! Не переживай, ты не первая и не последняя.
Она так и думала. Джису делает большой глоток чая, хотя он ещё слишком горячий. Хорошо утешила.
— Он и меня, между прочим, когда-то этим и подцепил.
— В смысле? — Джису поднимает брови.
Арам заминается, смотрит в сторону, как будто раздумывает, стоит ли рассказывать.
— Ну... У нас был с ним мини-роман в прошлом году.
Жидкость во рту не знала, куда ей деваться: в глотку или в чашку.
Конечно. Всё встало на свои места. Минсу был не только липким, но и весьма предприимчивым. Наверняка именно галантный менеджер Чхве позаботился о том, чтобы его ничего не смыслящая в страховке бывшая любовница получила эту работу.
— И ты после всего этого продолжаешь работать здесь, с ним в одном офисе, словно ни в чём не бывало? — Джису глядит на Арам, будто та только что призналась, что каждый день пьёт кофе с солью.
Арам пожимает плечами.
— А что? Это было обоюдно. Мы же взрослые люди, зачем всё усложнять.
Она откидывается назад, скрещивает ноги, лениво проводит пальцем по краю чашки.
— Но если честно, он очень мило ухаживает. — Она приподнимает брови, словно говорит: «Не осуждай, ты просто не знаешь». — Задаривает подарками, делает комплименты, водит в красивые рестораны...
Джису молча ждёт.
— Ну, не скажу, что он ас в постели, но должность я получила. Он даже однажды привёз меня на крышу какого-то небоскрёба с частным поваром. Представь: свечи, вино, вид на весь город. Я тогда подумала, что он либо безнадёжный романтик, либо уже кого-то так убил.
Она хихикает, делает глоток кофе.
Джису не смешно.
— А потом?
— А потом как у всех: романтика заканчивается, страсть остывает, остаётся серый офис и ежедневные дедлайны.
Джису качает головой, скептически хмыкает.
— Ну ты и рисковая.
Арам, махнув рукой, усмехается, посчитав это за комплимент.
Это был не комплимент.
И тут она, откуда ни возьмись, вдруг выдаёт такую информацию:
— Я даже когда-то скидывала ему нюдсы.
Джису застывает.
— Что?..
Арам небрежно машет рукой.
— Да расслабься, это было давно.
Джису пытается осознать сказанное.
Нюдсы Ким Арам.
Сейчас где-то в телефоне менеджера Чхве Минсу.
Где-то там, между его календарём встреч и напоминанием об истечения абонемента в спортзал.
Как бы это грубо ни звучало, но хорошо, если всё это время они там бы и оставались — в его телефоне — а не за его пределами.
Хотя кто знает.
— Ну ты смотри, — тянет она, выпрямляясь и сцепляя пальцы на колене. — Если ты спрашиваешь моё мнение, то не переживай. У меня сейчас другой бойфренд, так что можешь себе забирать Минсу. Я не обижусь.
Джису моргает. Смотрит на неё, как на человека, который только что предложил ей съесть прокисший йогурт.
— Да я вовсе не в этом смысле. — Её голос звучит слишком оправдывающе. Со стороны может показаться, будто она и правда собиралась его «забрать». — Просто хотела уяснить эти моменты, чтобы знать, как себя вести.
Арам лениво потягивается, чуть не сбивает локтем сахарницу, но та только покачивается и остаётся на месте.
— А-а, уяснить... — Она делает вид, что поняла, но явно не до конца. — Ну, если так, тогда ладно.
Пауза.
Арам пьёт кофе, Джису смотрит в стол, в этот стол, за которым сидели десятки сотрудников до неё, облокачивались, оставляли крошки, говорили вот такие же несусветные вещи, как только что сказала Арам. Сколько же тайн и интриг переслушали за своё существование эти стены?
— Спасибо, что поделилась, — говорит Джису.
Арам пожимает плечами:
— Да пустяки, обращайся.
Пучеглазый лемур достаёт телефон, листает что-то, прикусывает губу, явно пишет сообщение. Её кофе остался недопитым, а Джису осталась с мыслью, что, возможно, такие вещи и правда всего лишь пустяки.
Для кого-то.
***
Офис давил.
Экран ноутбука зловеще светится цифрами, а листы с распечатанными отчётами разложены по столу, словно поле битвы.
Квартальные отчёты висели над ним, как грёбаный Дамоклов меч, а Юта вещал, махая руками, будто пытался загипнотизировать его своим бредом.
— Не, ну я тебе говорю, — у Юты глаза блестят, как от соджу, лицо красное, и Чонгук знает — этот человек может соображать, но не тогда, когда надо выкручиваться. — Лучше не трогать последние две колонки, просто понакидать задолженность по месяцам. Да инспекция ничего не заподозрит!
Юта Накамото хмурится, постукивая пальцами по бумаге. Он выглядит так, будто его вот-вот стошнит от этих чисел. Чонгук сидит напротив, постукивает стучит ручкой по столу.
— Смотри, — Юта проводит линию между двумя колонками цифр. — Вот здесь прибыль за квартал, а здесь расходы. Всё сходится.
— Нет, не сходится. — Чонгук берёт калькулятор, быстро вбивает числа. — У нас расхождение на девятьсот тысяч вон. Две последние колонки.
— Да потому что данные за май дублируются в этой таблице, — Юта раздражённо проводит ладонью по лицу. — Если убрать их, всё ровно.
— А если их нельзя убирать?
Юта бросает ручку.
— Тогда поздравляю, у нас дыра в бюджете.
Молчание. Только звук секундной стрелки часов на стене.
— А если это не ошибка? — Чонгук откидывается в кресле, щурится. — А если кто-то накрутил цифры?
Юта закатывает глаза.
— Паранойя началась.
— Не паранойя. — Чонгук кивает на экран. — Если мы так оставим, инспекция нас разнесёт.
Юта вздыхает, вскидывает руки.
— Да ты вообще понимаешь, насколько это мелочь? Там разница на...
Он быстро щёлкает мышкой, смотрит на цифры, моргает.
— Ладно, на девятьсот тысяч в общей сумме... Да Господи! Вычтешь у меня из годовой зарплаты. Делов то!
Чонгук хмыкнул и притянулся к столу:
— Знаешь, я возможно, не очень то и разбираюсь во всех этих сложностях документации. Но мне хватает мозгов понять, что таким образом дела не решаются!
Чонгук смотрит на него с неприкрытым недовольством.
Вот оно.
Секунда, и он осознаёт: либо сейчас он делает всё правильно, либо потом отмывается от дерьма, в которое его с радостью утопят государственные инспекторы.
Накамото старше, но не значит умнее.
Старше — не значит благоразумнее.
Возраст — это просто число, и Накамото с его гениальными планами и текилой в пятницу вечером — лучшее тому доказательство.
Чонгук мнёт пальцами виски. Мозг бешено скрипит, перебирая варианты, за мгновение он видит перед глазами всю бухгалтерскую сводку, списки задолженностей, кредитные отчёты.
Несколько секунд в кабинете — только звук кулера компьютера и далёкое приглушённое жужжание офиса.
Чонгук снова смотрит на экран. На этот раз его взгляд сосредоточен. Он перестаёт постукивать ручкой, подкручивает её в пальцах, будто это может запустить какие-то скрытые процессы в мозгу.
Глава отдела молчит, барабанит пальцами по столу.
И вдруг — щелчок.
— А ну-ка, а что если...
Он встаёт, хватает кипу бумаг, и дверь кабинета распахивается так резко, что листы на ближнем столе разлетелись. За спиной Юта что-то выкрикивает, но уже неважно. Он несётся через офис, мимо снующих сотрудников, чьих-то ленивых «Здравствуйте, мистер Чон» и запаха кофе, разлитого на столе возле переговорки.
Стойка Джису.
Она в этот момент сортирует почту. В одной руке держит стопку конвертов, другой откладывает письма, как робот, с отточенной точностью. В очках, черные волосы, обычно небрежно отброшены назад, подобраны вверх. Он впервые замечает, чтобы она делала такую прическу.
Чонгук шлёпает кипу бумаг на её стол.
БУМ.
Она вздрогнула, подняла взгляд — перед ней стоял Чонгук. Он держал в руках один из листов, тонкими пальцами указывая на нужную строчку. Он наклонился к ней через стойку так, что она могла уловить запах его геля для бритья. Его взгляд был сосредоточенным, а тон — на удивление мягким.
— Джису-щи, как бы ты подошла к решению вот этого вопросика? — Взгляд горит, пальцы быстро пробегают по таблице. — У нас в двух последних колонках не совпадают числа, и нужно учитывать задолженность по кредитам с предыдущего месяца.
Где-то сбоку раздалось недоумённое фырканье секретаря.
— Ты серьёзно? У посыльной будешь спрашивать?!
Чонгук мгновенно развернулся к коллеге, и его взгляд похолодел.
— Тихо.
Все вокруг замерли. Он снова повернулся к Джису и терпеливо ждал, пока она вчитывается в таблицу. Джису медленно водила пальцем по строчкам, прикидывая возможные варианты.
— Хм... Тут, скорее всего, проблема в коэффициенте расчёта, — пробормотала она, постукивая ногтем по краю бумаги. — Если задолженность переносится с прошлого месяца, то её должны учитывать с процентами. Но если смотреть по этим колонкам, у вас процент высчитан по прошлогоднему алгоритму, а не по текущему. К тому же добавился раздел страхования корпоративных помещений, а тут, как я вижу, свои свежие цены...
Глаза сосредоточенные, губы чуть поджаты. Чонгук замечает, как она хмурит лоб, как быстро двигаются её зрачки, считывая данные. Она чуть склонила голову набок, проверяя соседние расчёты.
— Тут есть два варианта. Либо вы пересчитываете задолженность с обновлённым коэффициентом, но тогда выйдет перерасход, и вам придётся объясняться с головным офисом. Либо корректируете данные по старому коэффициенту, но включаете сюда инфляционные изменения, и тогда в отчёте будет не расхождение, а допустимая корректировка.
Джису подняла глаза, и они встретились с довольно близкими глазами мистера Чона. Она замерла, словно зачарованная. Большие блестящие черные омуты устремлены на неё. При всей их усталости и красноватых прожилках, проглядывался смутный юношеский блеск. Похороненный под невыносимой бренностью бытия.
Чонгук выслушал внимательно, потом, с довольным видом, повернулся к Накамото, который только что его упрекал. Тот, сложив руки на груди, выглядел так, будто не знал, какую колкую фразу придумать.
— Вот видишь, что я говорил, — Чонгук самодовольно ухмыльнулся и слегка наклонил голову, явно наслаждаясь моментом.
Коллега что-то пробормотал и отвернулся, а Чонгук вновь посмотрел на Джису, изучающе, но с явным одобрением.
— И вновь спасибо, Джису-щи, так и поступим.
Потом кивнул и забрал бумаги, просто развернулся и ушёл, оставляя её наедине с теми же мыслями, что теперь витали и у него в голове: откуда у неё такие знания?
Джису заметила нарастающую тенденцию: ее, на самой низкой административной должности, всё больше и чаще втягивали в важную документацию страховой компании. И, судя по всему, глава отдела Чон Чонгук был этому не то что снисходителен, а даже рад.
____________________________