Глава 7. Гости из прошлого
День начался с лифта. Джису вошла первой, сонно прикрывая рот ладонью, за ней — ещё несколько сотрудников, погружённых в полудрёму, кофе и гулкие мысли о рабочем дне. Последней, ровной, выверенной походкой зашла Кан Минджи. Папки вдавлены в грудь, словно броня. Лиловая твидовая юбка, блузка в горошек, волосы уложены так безупречно, будто за ней всюду по пятам ходит персональный стилист.
Спокойная тишина. Монотонный гул лифта. Сзади кто-то едва слышно храпит. Джису понимает его, как никогда.
Минджи краем глаза медленно окидывает её с головы до ног. Её губы трогаeт снисходительно-довольная улыбка, как у кошки, которая нашла мышь, но пока не решила, хочет ли с ней играть.
Джису стоит сбоку, в голубой рубашке с закатанными рукавами, всё тех же тонких джинсах и босоножках. Минджи замечает. И, конечно же, комментирует.
— О, я тоже обожаю удобные вещи! — её звонкий голос раскалывает утреннюю тишину, заставляя некоторых сотрудников недовольно поморщиться. — Так сложно расстаться с любимыми джинсами, да?
Джису молчит. Не потому что нечего сказать. Просто в семь утра тратить силы на словесные перепалки с этой особью — удовольствие сомнительное.
Минджи не унимается:
— Ты так выкладываешься на работе, правда. Кто что не попросит — ты выполняешь безропотно. Хочешь заработать баллы у начальства?
— Я за это получаю деньги, — ровно отвечает Джису.
— Я думала, начальство любит тех, кто им нравится, — Минджи хмыкает. — Видимо, ты не просто-напросто не нравишься начальству.
Лифт звякает. Двери раздвигаются. Минджи выходит первой, как победитель, который даже не замечает, что сражался сам с собой. Остальные сотрудники покидают лифт следом вялой вереницей костюмов и юбок.
Джису закатывает глаза и выходит последней, машинально направляясь к своей стойке направо.
Навстречу ей двигался Чон Чонгук с рукой в кармане брюк. Его походка всегда напоминала ей локомотив: чёткий ритм, несгибаемая цельность, корпус всегда чуть наклонен вперёд.
Они встретились взглядами на мгновение — быстрый обмен нейтральными кивками, чтобы соблюсти формальность приветствия. Разошлись, почти не замедляя шага, чувствуя лёгкий поток воздуха, оставленный друг другом, и ту немалую дозу информации, которые они узнали вчера.
Джису шагала дальше, но в голове мелькнуло воспоминание — его вчерашнее подавленное состояние, когда она воодушевлённо рассказывала о Чхонджу. Сейчас его лицо было таким же — пустым, угасшим.
Словно у него был лимит на хорошие эмоции.
***
Комната отдыха была пуста. Джису молча стояла у кофемашины, наблюдая, как тонкая струя горячей воды пробивает тёмную поверхность растворимого кофе, поднимая кверху слабый пар.
Потом — стук. Негромкий звук костяшек пальцев по косяку, привлекая её внимание.
Она повернула голову на звук.
Чхве Минсу. Менеджер их отдела, мужчина за тридцать пять, волосы зачесаны назад гелем, отчего казалось, будто он только что выбрался из рекламного ролика начала 2000-х. Костюм сидел хорошо, но в каких-то местах нарочито был узок, как будто он так и задумал, придавая себе образ денди местного разлива.
Он улыбнулся неестественно широко, входя внутрь.
— Джису, — вкрадчивый тон, почти дружеский. — Я вот подумал... Хотел вас найти, сказать пару слов, что восхищаюсь вашим подходом к работе.
Джису выжидающе посмотрела на него.
— Вы проделали потрясающую работу с архивом. Раньше там был сущий хаос, а теперь всё чётко, структурировано. Я даже не представлял, что там можно навести порядок.
— Спасибо, — Джису удивлённо моргнула.
Неожиданно. Обычно её работа проходила незамеченной. Кроме того комплимента от секретаря Юты через Чон Чонгука, особо не хвалили, никто не уделял внимания её стараниям. А тут сам менеджер отдела. Джису чуть смутилась, но кивнула, принимая его слова.
— Это талант, знаете ли. Видеть, что нужно исправить, как исправить. В такой рутине, как наша, не каждый находит в себе силы вкладываться.
Он подходил и говорил размеренно, как будто хотел, чтобы каждое слово дошло до неё.
— Это просто работа, — она снизила плечами, стараясь сохранять нейтральный тон.
Сделал ещё один шаг. Теперь между ними оставалось меньше метра.
— Вы основательная. Стараетесь. Это привлекает внимание.
Она чуть сильнее сжала двумя руками чашку.
— Приятно знать, что мои старания замечают, — внутри Джи почувствовала лёгкое беспокойство.
Минсу улыбнулся шире. Теперь он стоял уже совсем рядом.
— Конечно. Таких сотрудников нужно ценить.
И тогда он коснулся её руки. Ладонь опустилась на предплечье, сжала чуть сильнее, чем нужно для простого дружеского жеста.
Джису опустила взгляд. Джису инстинктивно проследила взглядом за его рукой, словно проверяя, действительно ли она там.
— Почаще носите голубой, Джису, вам очень идёт, — его голос стал чуть ниже, почти мурлыкающим.
Джи замерла.
— Спасибо, — пробормотала она, не зная, как ещё реагировать.
Он подмигнул, словно между ними установилась невидимая связь, и плавно развернулся, выходя из комнаты.
Что это только что было? Возник из ниоткуда и уже через минуту его рука на её предплечье. Это тоже из разряда «у них так принято»?
***
Джису что-то клацала на клавиатуре, мозг работал в режиме автопилота. Пальцы сами нажимали нужные клавиши, а взгляд уже мутнел от цифр и строк.
И тут перед глазами выныривает Ким Арам, пучеглазый лемур, вцепившийся в стойку обеими руками, перевесившись так, что вот-вот рухнет ей на колени.
— Джису... — жалобный голос, влажные глаза, дрожащие ресницы. — Нужно проверить документы. Ошибки там найти, все такое. Потом на почту начальства отправить. Пожалуйста! Очень надо!
— Что за документы?
— Да какие-то сводки, а я ничего не смыслю в этих коэви... коэфи...
— Коэффициентах.
— Вот, да. Вообще ничего не понимаю! Ты же умная, ты разберешься! Джису, прошу тебя, выручи! Я в долгу не останусь!
Джису глубоко вдохнула.
— До скольки?
— Через полчаса они войдут в систему, а документ должен был быть там ещё вчера вечером!
Джису посмотрела на неё. Эти сверхсрочные дедлайны когда-нибудь сведут её в могилу.
— Ладно. Скидывай.
Арам довольно потопталась мелкими шажками, сделала в воздухе жест «yes» и помчалась к своему столу. Джису уже знала: вместо обещанного «не останусь в долгу» её ждёт новая срочная просьба через пару дней.
Джису надела очки, кликнула на файл и приготовилась к очередному мозговыносу. Таблица открылась медленно, как будто даже компьютер не хотел с ней работать.
На экране — страховой отчет по выплатам за последний квартал. Колонки с полисами клиентов, суммами взносов, процентами покрытия, датами выплат. Глаза скользят по длинным строкам: ФИО, номер договора, дата оформления, страховая сумма, выплаченная компенсация, остаток обязательств компании...
Она бегло пробежалась по файлу. Ничего криминального. Цифры, цифры, буквы, бесконечные цифры плывут перед глазами.
Но вдруг что-то задело взгляд.
В колонке страховых выплат одна сумма выбивалась из логики. По расчетам, клиент должен был получить 4 570 000 вон, но в итоговой ячейке значилось 5 470 000. Лишний миллион.
Джису нахмурилась. Проверила формулу расчёта. Ошибка в процентном начислении. Вместо стандартных 80% покрытия убытков система почему-то применила 95%.
Она проверила данные клиента — обычный страховой случай, без каких-либо льгот. Ни в каких списках исключений он не числился. Значит, либо человеческий фактор, либо кто-то намеренно изменил параметры расчета.
Взяв себя в руки, она поправила формулу в колонке для формул, вернув сумму к правильному значению. Документ выглядел в порядке.
Но теперь в голове засела мысль: как часто такие ошибки встречаются? И все ли они случайны?
Джису переслала исправленный файл на почту начальства, сняла очки и потерла переносицу.
Ким Арам ждала её взгляда, затаив дыхание. Джису взглянула на неё и показала жест «окей». Арам скрестила пальцы и облегченно выдохнула.
Через час.
К её стойке приближается Чон Чонгук. В привычном темпе движущегося поезда. Выражение лица – серьезное, озадаченное.
— Кто сказал тебе это исправить?
Ого. Они уже на «ты».
— Никто. Просто посчитала.
Чон Чонгук кивнул, не сказав больше ни слова, и ушел.
Через полчаса.
Через полчаса он вернулся. Теперь его лицо не было таким напряженным, скорее, он казался немного... даже удовлетворенным.
— Хорошая работа.— Его слова звучали спокойно. Перемены голоса ощущались, как будто лучики впервые показались на фоне хмурого неба.
— Ты только что предотвратила крупный финансовый косяк. Если бы этот миллион прошел в отчет, алгоритмы системы приняли бы его за новую норму выплат. А это значит, что следующие компенсации автоматически рассчитывались бы с повышенным коэффициентом. Потери компании составили бы десятки миллионов.
Джису замерла на мгновение, осознавая всю серьезность ситуации. Её правки цифр, оказалось, значили гораздо больше, чем просто выручить милашку Ким Арам.
Чонгук чуть наклоняется вперёд и смотрит на неё.
— Иначе говоря, ты только что спасла отдел от серьёзного разноса сверху
Он кивает. Прежде чем уйти, замечает, что она еле достает локтями до стола и ей приходиться всегда приподниматься, когда кто-то подходит к ней.
Джису смотрит ему вслед, чувствуя, как по позвоночнику пробегают странные мурашки. В его словах она впервые почувствовала уважение. И для Джису этого было достаточно.
Похвала от главы отдела.
42-летний Сон Джехун, тот самый «паук», что следил за всем и вся, прошел мимо её стойки с выражением крайнего недовольства. Он выглядел так, будто его только что заставили пересчитать всю бухгалтерию вручную на деревянных счетах.
— Ты новенькая, не умничай слишком.— Пробасил он, и у неё прогрохотало над головой, будто в офисе только что разразился шторм.
Джису сглотнула, но ничего не ответила. Он ушел, а она вернулась к работе, стараясь не думать о том, что только что навлекла на себя гнев одного из самых грозных сотрудников отдела.
Позже, когда Джехун сам сел за компьютер и увидел, как его оплошность могла бы превратиться в финансовый хаос, его выражение лица изменилось. Ошибка, которую исправила «эта новенькая», действительно могла стоить ему дорого — и не только в рабочих часах, потраченных на переделку.
Он хрустнул широкой шеей, будто готовился принять неизбежное, и сделал все нужные исправления. Внес обновленные данные в базу.
И вот он снова у её стойки.
Джису ощутила, как тень накрыла её сверху. Она медленно подняла голову.
Громадная фигура Сон Джехуна нависла над ней, словно каменная глыба. Джису внутренне собралась, уже предчувствуя новый удар грома.
Но вместо раската гнева раздался низкий, ровный голос:
— Как сказал начальник, действительно, хорошая работа.
Джису моргнула.
— Мне не нравится все переделывать, — добавил он, нахмурив брови, — но если бы ты не заметила, влетело бы мне.
Громадная гора кивнула ей.
Джису, слегка ошеломленная этим внезапным признанием, приподнялась на стуле и тоже почтительно кивнула громадной горе.
***
Джису, неся стопку коробок не столь тяжелых, сколь громоздких, шагала по коридору в сторону архива. Как раз в момент, когда она подошла к двери, те начали автоматически двигаться....
— Нет, нет, нет, нет, нет...
Двери с громким звуком закрылись перед самым носом.
Тяжелый вздох.
С сожалением глядя на аккуратно упакованную стопку, она уже была готова опустить коробки на пол, чтобы нажать кнопку открытия. И тут позади раздался голос:
— Позвольте, я вам помогу!
Джису не успела даже повернуться, чтобы понять, чей это голос, как Чхве Минсу-зализанный затылок уже обошел её сзади. Пространство между ними было вполне достаточным, чтобы не было необходимости подходить так близко, но он всё же плотно прижался, его руки коснулись её талии, проводя руками по её бокам, и на мгновение задержал их там на пару секунд, словно не спешил отпустить. Джису почувствовала, как её сердце пропустило пару ударов. Она слегка напряглась, ощущая, как его присутствие заполняет все пространство вокруг неё, больше всего хотелось избавиться от его противных рук.
Минсу проскользнул дальше и, с легким, почти едва заметным, вкрадчивым жестом, открыл дверь архива, приглашая её войти.
— Прошу, — сказал он, явно не собираясь отступать. И добавил: — Давайте я заберу эти коробки...
— Не надо! — Её голос прозвучал громче и нервознее, чем она ожидала, но быстро поправила себя, пытаясь вернуть спокойствие. — Я сама, — добавила она уже тише.
Минсу приостановился на мгновение, посмотрев на неё с лёгкой усмешкой, но не настаивал.
Джису поставила коробки на стол, заваленные беспорядочной кучей неотсортированной макулатуры, бумаги, которая, вероятно, уже давно потеряла свою актуальность, но всё ещё ждала её заботливых рук. Она сделала шаг назад и оглядела длинный железный стол, в голове уже просчитывая, что и куда она будет паковать, чтобы разгрузить его от этого бардака.
В этот момент она заметила, что Чхве Минсу всё ещё стоит и продолжает смотреть на неё. И это взгляд был... странным. Он не отводил глаз, это было не просто наблюдение — это было какое-то жуткое ощущение, будто его взгляд проникает сквозь неё, оставляя неприятное ощущение. Словно комок пыли прилипшей к ленте для мух.
Тишина затягивалась, она почувствовала, как напряжение растёт. Больше всего ей хотелось просто распрощаться с ним и избавиться от его присутствия.
— Господин Чхве, — нарушила тишину Джису, стараясь говорить как можно более нейтрально, не теряя соблюдения корпоративной иерархии. — Я тут уже как-нибудь сама разберусь.
Чхве Минсу слегка пожал плечами, как будто не придавая значения её попытке дистанцироваться.
— Ну, как знаете, — произнёс он спокойно, с лёгкой усмешкой, не убирая взгляд. — Если что, я тут как тут.
Её передёрнуло. «Уж лучше бы не было никакого тут как тут», — подумала она с внутренней досадой, пытаясь игнорировать его слова. Но, к сожалению, этот ответ звучал ещё более пугающе.
Джису кивнула, едва сдерживая раздражение, и быстро развернулась, направляясь к столу. Она начала с ходу сортировать их, но при этом не могла избавиться от ощущения, что он продолжал стоять за её спиной, и её кожей ощущалась его присутствие. Она обернулась, чтобы проверит.
Но возле дверей его больше не было.
«До чего же криповый тип»— снова подумала она, пытаясь сосредоточиться на работе и отпихивая от себя неприятные мысли.
***
Солнце лениво растекалось по парку пансионата Хваган, золотя поцелуями всё вокруг — деревья, дорожки, окна здания. В воздухе висел тёплый запах нагретой листвы, вечерний ветер мягко гладил верхушки крон, играл с ними, словно ребёнок, дёргающий взрослого за рукав.
Парк был почти пуст. Пара сотрудников пансионата в лилово-белых униформах стояли у лавочки, что-то негромко обсуждая. Несколько пациентов гуляли по аллеям, кто-то медленно, опираясь на трость, кто-то — молча сидел на скамье, уставившись в одну точку.
Джису шагала по дорожке, толкая перед собой инвалидную коляску с матерью. Ким Мёнхи в лёгкой кофте сидела расслабленно, вглядываясь в закат, её лицо выражало умиротворённое наслаждение видом.
На губах Джису застыла уставшая, но довольная улыбка. Вечерний свет заливал её чернильно-чёрные волосы, отливая в прядях тёплым медным оттенком, а лёгкий ветер играл с выбившимися прядями.
Дорожка под ногами уходила вниз, чуть наклоняясь, заставляя её сильнее упираться руками в ручки коляски. Колёса мягко катились по асфальту, слегка гулко постукивая на стыках плит.
— Мам, расскажи, как тебе тут? — спросила она, не меняя мягкой, расслабленной интонации. — Персонал нормальный?
Ким Мёнхи посмотрела вперёд, задумчиво. Солнце цеплялось за её скулы, оттеняя морщинки на лице тёплыми бликами.
— Да вроде бы не на что жаловаться, — она чуть наклонила голову, разглядывая деревья по сторонам. — Милая девушка сегодня приносила мне чай. Кажется, Сонхи её зовут. Очень вежливая, заботливая.
После паузы, она вспомнила ещё:
— А один из массажистов здесь просто палач какой-то. Делает вид, что лечит, а на самом деле пытается мне выкрутить кости. Я потом не то что ноги, я всю себя не чувствую!
Джису фыркнула, пытаясь подавить смех.
— Может, он просто хочет, чтобы ты почувствовала себя моложе?
— Моложе?! Да я после его массажа чувствую себя так, будто в меня бросали булыжниками!
Джису слегка наклонилась вперёд, чтобы лучше слышать маму, пока коляска мягко катилась вниз по дорожке.
— Ты уже с кем-нибудь подружилась?
Мёнхи хмыкнула, словно вопрос был смешным сам по себе.
— Тут в основном старики, которые ворчат на жизнь. Но есть одна женщина, миссис Пак. Она говорит, что её сын работает в министерстве. Очень любит обсуждать политику.
— Ну, главное, чтобы не заставляла тебя подписывать какие-нибудь петиции.
— Ещё тут есть один мужчина, — продолжила Мёнхи, чуть вытягивая шею, как будто высматривая его среди деревьев. — Всё время носится со своими красками и кисточками, как будто если не нарисует очередной «шедевр», мир остановиться. Ворчит, если кто-то займёт его любимое место в парке.
— Художник?
— Да, но какой-то дикий. Я однажды села на его «святую» лавочку, так он стоял передо мной и возмущённо вздыхал. Думаю, надеялся, что я испугаюсь и уйду.
Джису рассмеялась.
— И что ты сделала?
— Ну, конечно, не ушла! Просто спросила, что он рисует.
— И как, разговорились?
Мёнхи пожала плечами, но уголки её губ дрогнули в лёгкой улыбке.
— В общем-то, да. Знаешь, довольно разговорчивый джентельмен. Он хотя бы ничего не смыслит в политике!
Она вдруг расхохоталась, и Джису, заразившись её смехом, тоже хихикнула. Ветер раскачивал верхушки деревьев, подбрасывая в воздух слетевшие листья, и в этот момент всё вокруг казалось удивительно лёгким.
— Ты не устала? — мягко спрашивает Мёнхи, когда Джису с натугой толкает коляску, ловко придерживая её на небольшом уклоне.
— Нет, — Джису улыбается, щурясь на солнце. — Это приятная усталость.
— Приятная? — Мёнхи тихо смеётся. — Неужели ты начала получать удовольствие от прогулок со старушкой?
— Да брось, мам, — она притворно закатывает глаза. — Во-первых, ты не «старушка». Во-вторых, я бы выбрала тебя, даже если бы мне предложили прогулку по Каннам-гу с кем-то из знаменитостей.
— Даже если это был бы Ким Сонхо? — Мёнхи хитро прищуривается.
— Мааам! — Джису смеётся и слегка ускоряет шаг. — Откуда ты знаешь, что он мне нравится?
— У меня глаза есть. — Мёнхи усмехается. — Каждый раз, когда он появляется на экране, ты замираешь.
Джису хмыкает и качает головой.
— Ладно-ладно, но не Ким Сонхо же самый родной человек для меня.
— А кто?
Джису мгновение молчит. Ветер мягко треплет её волосы, золотит кончики. Она смотрит на деревья, тени которых удлиняются на дорожке.
— Ты, — наконец говорит она, толкнув коляску чуть сильнее. — Ты и только ты.
Мёнхи улыбается и кладёт руку поверх её ладони, сжимая её.
— Тогда не вздумай бросать меня в доме престарелых.
— Даже не думала, — Джису скользит взглядом по небу, где солнце медленно опускается за кроны деревьев. — Разве я могу оставить того, кто знает о моих слабостях?
Мёнхи тоже улыбнулась, но затем на мгновение её взгляд потемнел.
— Ну а если серьезно... Мне так стыдно, что из-за меня ты столько работаешь, не отдыхаешь, не ходишь на свидания....
— Мам, — мягко перебила Джису, толкая коляску вперёд. — Давай без этого. Я по другому не могу. Когда мне станет уж слишком тяжело, я тебе скажу.
Мёнхи посмотрела на неё внимательно, изучающе.
— Обещаешь?
Джису не ответила. Она просто продолжила идти, медленно катя коляску вниз по дорожке, подставляя лицо последним тёплым лучам солнца.
В помещении пансионата было тихо, только где-то вдалеке мерно вещал телевизор.
Джису подошла к стойке регистрации, её взгляд скользнул по аккуратно разложенным брошюрам о программах ухода, расписанию врачей, памяткам для родственников пациентов.
— Здравствуйте, — она кивнула администраторше, женщине в тёмно-синей форме с бейджем «Пак Сохи». — Мне нужно зарегистрировать маму на программу бесплатных медикаментов.
Сохи подняла глаза от монитора, кивнула.
— Конечно. Это государственная программа, но вам нужно подтвердить право участия. Вашей маме уже назначен лечащий врач?
— Да, докторша Ли Сонхо.
Женщина кивнула и, не поднимая глаз, начала объяснять:
— Для участия в программе нужно заполнить заявление. Список лекарств, которые покрывает фонд, висит на доске объявлений в холле. После регистрации врач пансионата проведёт осмотр и внесёт её в реестр.
Джису кивнула.
— Поняла. Где подписывать?
Работница положила перед ней стопку бланков.
— Заполните за мать. Здесь её данные, здесь—информация о родственниках.
Женщина протянула ей несколько бланков и ручку. Джису взяла их, шагнула в сторону, присела за столик у окна.
Персональные данные. Контактные лица. Медицинская история. Всё просто.
Она быстро вписывала имя, дату рождения, адрес.
До тех пор, пока не дошла до графы «Родственники».
Глаза остановились на строке «Муж».
Рука замерла.
Она почувствовала, как что-то неприятное зашевелилось в груди. Она не хотела вспоминать о нем, но формальности заставили. Глаза вспыхнули воспоминанием. Крики родителей, бесконечные звонки с требованием вернуть деньги.
Написала: «Ким Санчхоль».
Вдохнула медленно, глубоко.
Пальцы чуть сильнее сжали ручку.
Следующая строка.
Статус:
Без колебаний, чёткими печатными символами написала:
Умер.
Губы сами собой сжались в тонкую линию.
Она посмотрела на заполненный бланк ещё несколько секунд, потом положила его сверху на остальные.
Джису вернула бланки на стойку регистрации. Пак Сохи быстро пролистала их, кивнула, отложила в папку.
Сзади послышался приглушённый звук колес. Мама подъехала на своей коляске, остановилась рядом. Джису наклонилась, обняла её, крепко, до дрожи в пальцах. Закрыла глаза, вдохнула запах знакомого крема, которым мама всегда мазала руки.
— Ну всё, я пошла. Ещё не ужинала, — сказала, выпрямляясь.
Мёнхи подняла на неё строгий взгляд.
— Обязательно поешь что-то сытное, а не просто лапшу в бульоне.
Джису усмехнулась.
— Хорошо.
Работница пансионата взялась за ручки коляски, разворачивая её.
Джису смотрела, как мать увозят по коридору, как её голова чуть наклонена вбок, как мягко поблёскивает появившийся серебристый локон у виска.
Она развернулась, направилась к выходу.
Небо уже теряло свою золотистую дымку, уходя в сиреневый, но парк всё ещё держал тепло заходящего солнца. Джису медленно пошла вдоль дорожки, впитывая вечерний воздух.
Деревья, как высокие тени, покачивались в лёгком ветре. Пахло травой, землёй, чем-то живым.
***
Джису сидела за столом в футболке и спортивках, поджав одну ногу под себя, и лениво ковыряла вилкой в миске с наспех сварганенной едой. Видео на телефоне бесстрастно шло дальше — какой-то криминальный контент, но уставший мозг его даже не регистрировал, просто шум на фоне.
На кухне свет выключен — чтобы экономить электричество. Лампа в коридоре тоже давно сдохла, а починить — это значит лезть в шкаф за инструментами, а лезть в шкаф — значит осознать, что у тебя руки не из того места. Так что освещение обеспечивали только остатки закатных лучей, неохотно пробивающихся через окно.
Тишину прорезает только гнетущее тиканье часов в прихожей. Мамины любимые пережитки прошлого. Тик-так, тик-так, как медленный обратный отсчёт к непонятно чему.
И тут — три громких удара в дверь.
Бах. Бах. Бах.
Глухие, настойчивые. Заставляющие все внутренности сжаться в пружину.
Джису замирает. Ложка зависает над миской. Палец ткнул в паузу. На экране телефона – замёршее лицо блогера, губы раскрыты в слове, которое он так и не произнёс.
Она моргнула.
Перевела взгляд на дверь.
Возможно, у неё галлюцинации. Недосып, переутомление, мозг начал проигрывать пугающие звуки просто потому, что может.
Бах. Бах. Бах.
Нет, не показалось.
Джи кладёт ложку и телефон на стол. Всё вокруг застывает, даже лучи заходящего солнца, ползущие по полу, кажется, замирают в ожидании.
Она отставляет миску, пальцы влажные от горячего бульона, цепляются за край, почти роняя её.
Джису делает вдох, медленный, осторожный. Нужно встать, но так, чтобы не заскрипел стул.
Босые ступни касаются пола — шершавый ламинат, холодный и тихий. Один шаг, ещё один. Дверь темнеет в конце коридора, словно чёрный зев. Крадучись, двинулась к двери.
Один шаг.
Второй.
Третий.
Воздух в квартире натянулся, как плёнка. Тиканье часов в прихожей. Сердце отбивает другой ритм.
Она сделала ещё один шаг.
Как в деревянную дверь опять с грохотом постучали, так что та за тряслась.
— Открывай, девка, мы знаем, что ты там, - послышался гнусавый голос, как будто кто-то говорил через зубы.
Джису замерла. Рот зажала рукой, чтобы из него не вырвался какой-нибудь проклятый звук. Глупая идея — заставить себя не дышать, но она пыталась. Это единственное, что она могла сделать, чтобы не поддаться страху.
Она постояла, выждав момент. Сделала несколько шагов.
Подошла к двери, но не стала смотреть в глазок. Очень палевно. Слишком очевидно.
Вместо этого Джи встала на низкую табуретку слева. Приподнявшись, она посмотрела через щель над дверной рамой. Её глаз увидел следующее.
Под дверью стоят два типа. Один из них — лицо невыносимо неприятное. Противное. Какая-то безобразная смесь наглости и тупости. Если память её не подводит, он несколько лет назад приходил к её отцу за долговыми расплатами. И вот, он стоял у её двери, с таким же идиотским выражением. Второй — новый, но тот же фасон: лысый, хищный взгляд, руки в карманах, жуёт сигару.
Как они нашли её здесь?
Стиснув зубы, Джису без лишних движений потянулась за толстовкой. Пальцами подцепили пару кроссовок. Обулась. А потом собрала по ходу как можно быстрее — телефон, деньги, карточку, всё в карман.
Окно.
Она подошла к окну и подняла створки вверх. Тот самый момент, когда хочется, чтобы окно не скрипело, но оно всё равно скрипит. Вечерний воздух пробежался по её лицу.
У двери слышится глухой голос:
— Давай быстрее, чё встал?
— Спокойно, она никуда не денется.
Справа от окна на крышу по стене здания вела аварийная лестница – шаткая, с ржавыми перекладинами, от которых веяло окисленным металлом. Деваться было некуда. Это был единственный выход.
Сначала плечо. Потом другая рука. Вытягивает ногу, осторожно, тихо. Цепляется за ржавую перекладину, на ходу застёгивая карман толстовки, чтобы ничего оттуда не выпало. Перекладина прокручивается.
Джи задержала дыхание. Как будто это сделает её невесомой. Она продолжала карабкаться вверх, медленно переставляя дрожащие ноги и руки.
Она уже на крыше. Опускаясь на четвереньки из-за скользкой черепицы, дошла до середины и легла на спину возле окошка в крыше, ведущего из чердака.
В двух шагах дремлет тот самый трехцветный облезлый кошак. Лежит в клубке, мурчит сквозь сон, на теплой, нагретый вечерним солнцем черепице.
Но теперь проснулся.
И сразу к ней.
— Пш-ш, — она отпихивает его, а он — ноль внимания. Трётся, хвостом задевает её руку, тянется лапой к молнии на толстовке.
Глупый кот.
Она прижимается к карнизу, прислушивается.
— Может, выпрыгнула из окна?
— Вряд ли, со второго этажа? На асфальт?
— Давай ещё раз.
Стук.
Теперь сильнее.
— Так может её нет дома, — кинул лысый.
— Ты дебил? Мы только что видели, как она зашла в дом, -— обратился первый к лысому. — Ким, выходи! - крикнул он прижавшись плотно к двери. — Нехорошо гостей на пороге держать.
Тепло от кота на щиколотке.
Она смотрит на него. Он смотрит на неё.
Между ними — разговор без слов.
Она: Отвали.
Он: Ты вся в адреналине. Я хочу быть частью этого.
Внизу опять голоса. Они что-то там шушукаются между собой.
Кот мурчит.
— Ладно, девчонка, мы знаем что ты нас прекрасно слышишь. Так вот, запомни эти слова: можешь начинать искать деньги. Крупную сумму. Повторяю: собирай деньги до нашего следующего визита. Мы ещё зайдем в гости.
Она услышала как деревянная терраса второго этажа натужно скрипит под каждым их шагом.
Только когда шаги окончательно стихли, когда воздух вокруг наконец перестал вибрировать от чужих грохотов, она позволила себе слегка пошевелиться.
Она лежала на черепице, раскинув руки. Голову повернула в сторону и наблюдала, как другие крыши района, старые, облезлые, с трещинами, заливало уходящее солнце. Вонючий кошак свёрнулся калачиком и урчал у неё на животе, явно не осознавая всей трагедии ситуации. Ему было всё равно.
«Начинай искать деньги». Отец, даже из могилы, смог и тут напакостить её и так далеко не сладкую жизнь.
Залитое оранжевым лицо иссякло на эмоции.
В её блестящих от влаги зрачках отображалось заходящее за горизонт солнце.
***
22:45. Весь офис давно пуст. Лишь в кабинете Чонгука настольная лампа, одинокий источник света, разливалась тусклым жёлтым кругом по столу, отбрасывая длинные, искажённые тени на стены. Остальное пространство утопает в тьме. Полутени скользят по стенам, как уставшие призраки, часы на столе мерцают красным.
Чонгук сидел в кресле, закинув голову назад, пустым взглядом глядя в потолок. Он пытался рассмотреть там узоры и найти какие-то геометрические закономерности просто потому, что...
Он снова один. Но не совсем — мысли черными жуками лезут по нему и вжимаются в голову.
А затем...
Это вновь началось.
Сердце пропустило удар. Затем второй. И вдруг — резкий толчок, словно оно пыталось вырваться из груди. Учащённое сердцебиение стучало в висках, отдавалось в горле. Спина вдавливается в кресло, пальцы с силой сжимаются на подлокотниках. Воздух в комнате тяжёлый, будто сгустился и давит на грудь.
Шёпот.
Тихий, почти неразличимый.
«Почему...»
Голос.
Чужой. Родной. Проклятый.
Он не хочет смотреть. Он знает, что увидит.
«Почему?..»
Но веки сами собой открываются.
Чонгук замирает.
Напротив, у стены, стоит он.
Чонгук видит его слишком отчётливо.
Мертвенно-бледный, с опухшими губами, с водянистым взглядом, каким он видел его в последний раз.
«Почему ты оставил меня?»
Голос, полный упрёка.
Чонгук резко зажмуривается. Бесконтрольно сглатывает, пытаясь вырваться из этого кошмара.
Открывает глаза — никого.
Только пустота.
Но голос не исчез. Он теперь повсюду. Он словно прорывается изнутри, сотрясает черепную коробку, отдаётся эхом под кожей, в каждом нерве.
«Почему? Почему?..»
Голоса накатывают, искажаясь, будто доносятся сквозь толщу воды. В ушах звенит.
Грудь сдавливает невыносимо. Он пытается вдохнуть — не может, легкие парализовало.
Шепот всё громче, ближе, сильнее.
— Почему?! — вдруг сам не свой кричит Чонгук, срываясь на хрип.
Он вскакивает с места и, не разбирая дороги, бросается прочь из кабинета.
Тяжёлые шаги отдаются эхом в пустом коридоре.
Но шепот... шепот следует за ним.
Надо переключиться.
Надо перестать думать.
Надо...
Чонгук идёт по тёмным коридорам офиса, пытаясь избавиться от наваждения, которое всё ещё сверлит виски. Его шаги отдаются гулким эхом, но он их не слышит — в голове шумит.
Он мечется, выискивая что-то, что отвлечёт, за что можно зацепиться.
И тут взгляд падает на стойку Ким Джису.
Чонгук останавливается.
Перед глазами всплывает её незаметная фигура за этим столом. Как она сидит, едва доставая локтями до поверхности, за стойкой видна только верхняя половина её лица, приподнимается, чтобы поздороваться, когда кто-то проходит мимо, неловко вытягивая спину, потому что стул ей явно низковат.
Она так ничего и не сказала. Просто заставила себя думать, что ей и так нормально.
Чонгук хмыкнул, вспоминая, как во время обеда её пальцы касались его запястья. Тёплые. Лёгкие. Уверенные.
Хватит. Вот оно. Ему есть, чем заняться.
Он отгоняет мысли, и направляется в кладовую охраны. Через пару минут возвращается со новеньким ящиком с инструментами.
Закатывает рукава — на коже проступают чёрные линии татуировок, уходящих дальше под ткань правой руки.
Осторожно приподнимает стул, присаживается рядом, оценивает его конструкцию.
В руках — шуруповерт.
Щелчок. Вжжжж. Щелчок.
Откручивает, подкручивает снова, регулируя высоту. Правильную высоту. Чтобы локти могли лежать на столе. Чтобы было видно весь офис, а не только край перегородки.
Работа мелкая, но именно это ему сейчас и нужно. Чтобы руки были заняты. Чтобы голова наконец-то молчала.
И действительно, его уши слышат только жужжание шуруповёрта, и никаких голосов.