Это ошибка?
Мы выезжали из особняка как кортеж президента.
Две машины охраны спереди. Две — сзади.
И одна — с нами: внутри, где я сидела под одеялом, как будто это была зима, а не конец апреля.
Александр нервно проверял ремень безопасности, словно я не женщина, а сосуд с древним артефактом, способным изменить мир.
— Ты пристёгнута?
— Ты сам только что проверил.
— Проверяю повторно.
Марк, сидящий рядом с нами, подпрыгивал на месте, как резиновый мячик на кофеине.
— А когда они вылезут? — спросил он.
Я рассмеялась:
— Не раньше осени.
— А можно я выберу имя?
— Одно.
— Почему одно?
— Потому что он один.
Александр хмыкнул.
— И надеюсь, он будет тихий.
— Как я! — Марк улыбнулся так невинно, что я не выдержала и поцеловала его в висок.
*****
Клиника выглядела как дорогой отель: мягкие кресла, вежливый персонал, аромат эвкалипта в воздухе. Всё выглядело безупречно... за исключением одного неожиданного поворота.
Когда нас провели в кабинет для УЗИ, мы встретили мужчину-врача. Молодой, высокий, с уверенной улыбкой, в белом халате без единой складки.
— Добрый день, — сказал он. — Я Кирилл Петрович, сегодня я проведу вам обследование.
Александр замер.
— Где Светлана?
— Она в отпуске.
— Тогда обследование отменяется.
— Саша... — я чуть подтолкнула его локтем. — Он профессионал.
Александр медленно сел рядом, сжав мою ладонь в своей.
— Я буду следить.
— Это не допрос.
— Всё, что касается тебя — это государственная тайна. Я её защищаю.
*****
Пока Кирилл Петрович готовил оборудование, Марк рассматривал монитор.
— А там внутри уже видно носик? А кулачки?
— Сейчас увидим, — улыбнулся врач. — Ложитесь, Татьяна.
Я легла, задрав футболку. Холодный гель пролился на живот, и я вздрогнула.
Александр сжал мою руку.
— Всё нормально?
— Всё хорошо. Просто... чуть холодно.
*****
На экране замелькало чёрно-белое изображение — зернистое, неразборчивое. Но врач уверенно поводил датчиком по животу, и вот — появилась первая фасолинка.
— Вот он, — произнёс Кирилл Петрович. — Сердцебиение ровное. Всё в порядке.
Марк уставился, прижав нос к экрану.
— Он похож на фасолину!
Я улыбнулась.
— Пока — да.
Но тут врач нахмурился.
— Так, подождите... — он подвёл курсор влево.
— Что? — Александр тут же напрягся.
Кирилл ничего не ответил, только щёлкнул кнопкой на приборе, и изображение увеличилось.
— Так, вот это... ещё одно.
— Ещё что? — я приподнялась.
— Ещё одно сердцебиение. Вот оно. Два плода.
Тишина.
Александр встал.
— Два?
Я тоже моргнула несколько раз.
— Вы уверены?
— Уверен, — врач снова щёлкнул. — Но, подождите... вот ещё третье.
Тишина сгущалась, как в шторм перед ударом молнии.
— Три? — прохрипел Александр.
Я попыталась сесть, но врач мягко прижал мою руку.
— Осторожно. Да, это тройня. Поздравляю вас.
Марк, как всегда, оказался первым, кто дал голос.
— ТРОЙНЯ?! — он вскочил. — У меня будет три младших?
— Нет, подожди... — я растерянно посмотрела на экран. — Это ошибка?
— Ни малейшей, — Кирилл Петрович улыбнулся. — Очень редкий случай. Но да — вы носите троих.
Александр сжал мою ладонь так крепко, что я почти пискнула. Он смотрел на экран, как будто пытался силой мысли уменьшить количество детей.
— Один... я был готов.
— Саша...
— Двое — это ещё в рамках. Но... трое?
Он обернулся ко мне. Его лицо было бледным, глаза — ошеломлёнными.
И тут — внезапно — он рассмеялся. Сначала тихо, затем всё громче. Смех был не нервным, а каким-то освобождающим.
— Чёрт возьми. Мне нужен новый дом. Или остров. Или... подземный бункер.
Я молчала.
Александр тоже.
Даже Марк — впервые за весь день — замолк.
Мы шли по коридору клиники, как будто только что сбежали с поля боя.
Александр вёл меня, держал за талию, при этом одной рукой прикрывая живот — инстинктом, будто кто-то мог выскочить и попытаться украсть одного из наших детей. Или всех троих сразу.
У машины он вдруг остановился.
— Садись.
— Саша...
— Садись, я сказал.
— Ты меня не ранишь, я могу идти сама...
Он бросил взгляд — такой, что я сразу замолчала. В следующий момент он подхватил меня на руки, посадил в салон и аккуратно пристегнул ремень, словно я была не женщина, а... стеклянный сосуд, в котором болтаются три мироздания.
Он закрыл дверь, обошёл машину, сел рядом. Завёл мотор. Выключил.
Включил снова.
Выключил.
— Саша?
Он прижал ладонь ко лбу.
— Ты... в порядке? — спросила я осторожно.
Он медленно повернул ко мне голову.
— Я хотел одного.
— Я знаю.
— Максимум двух. И то — после пары лет.
— Мы нарушили график?
— Мы сожгли график, — выдохнул он. — И закопали его в огороде.
*****
Сзади раздался восторженный голос:
— У МЕНЯ БУДЕТ ЦЕЛАЯ БАНДА!
Мы синхронно обернулись. Марк сидел, сияя как солнце, с таким восторгом, будто это он был беременен тремя новыми братьями.
— Я их всему научу.
— Чему именно? — мрачно уточнил Александр.
— Как делать засаду, подкрадываться без шума и воровать печеньки, не оставляя следов.
Александр повернулся обратно, закрыл глаза и прошептал:
— Надо сменить школу. На монастырь.
— Для Марка?
— Для всех. Желательно — до их совершеннолетия.
*****
В дороге он был тише обычного. Я украдкой наблюдала за ним: пальцы сжаты, челюсть напряжена, взгляд вбит в лобовое стекло. В нём боролись сразу все чувства.
Когда мы приехали домой, он снова не позволил мне выйти самостоятельно. Вытащил на руки, понёс сквозь холл, и только когда я уже отчаянно возмутилась, прошептал:
— Ты теперь не одна. Ты — трое. Ты — целый мир.
*****
Вечером он ходил по дому, как одержимый: звонил архитектору, обсуждал перепланировку, требовал усилить охрану, заказать специальную кроватку "на троих" (если такая вообще существует).
— Они будут дышать чистейшим воздухом.
— Саша, мы не переезжаем в Альпы.
— А зря.
*****
Марк зашёл ко мне в спальню ближе к ночи.
— Мам, а можно я с ними поговорю?
— Конечно.
Он лёг рядом, положил ладошки мне на живот и начал шептать:
— Привет. Я — ваш брат. Я вас защищу. Даже если папа опять запретит маме пить кофе. Вы всё равно будете крутыми. Я научу вас петь, бегать и прятать улики.
Я не смогла сдержать смех. Обняла его.
— Спасибо, защитник.
Он поднял голову:
— Мам, а если один будет похож на тебя, второй на папу... то третий на кого?
Я притихла. Потом улыбнулась.
— На себя.
Он просиял:
— Это круто. Значит, я теперь — образец.
*****
Александр появился в дверях позже, уже в халате. Подошёл, поцеловал Марка в лоб.
— Пора спать, солдат.
— Пап...
— Мы завтра купим им всё. Всё, что нужно. И то, о чём они даже не знают, что нужно.
*****
Когда остались вдвоём, он лёг рядом, положил руку мне на живот, как будто надеялся услышать дыхание изнутри.
— Знаешь... — тихо сказал он, — я уже не знаю, чего боюсь больше: родов или их первого родительского собрания и выпускного.
— А я боюсь твоей гиперопеки, если ты уже сейчас построил план эвакуации из города.
Он усмехнулся.
— Я тебя люблю. И их люблю. Даже если их трое. Даже если нас будет шестеро. Даже если я буду спать с тремя пеленками на голове.
— Даже если?
Он поцеловал меня в лоб.
— Даже если я стану седым к сентябрю.