Глава 12
За её спиной осталась стерильная палата, бледные стены, ровный писк приборов. Осталась та, другой — привязанная к капельницам, беспомощная, подвешенная между жизнью и смертью.
Она сделала осторожный шаг в следующий вагон, и мягкое освещение, льющееся с потолка, высветило просторный зал. Этот вагон был шире и выше остальных, как будто поезд сам расширился, чтобы вместить сюда целый ресторан.
Белоснежные занавески скрывали привычную чёрную пустоту за окнами, и это почему-то пугало больше, чем если бы за стеклом была мёртвая темень.
Ровными рядами стояли столики с идеально расставленной посудой. Чистые тарелки, безупречно сложенные салфетки, сверкающие столовые приборы. Ужин в дорогом заведении — вот только атмосфера была не праздничной, а гнетущей.
За каждым столиком сидели люди. Они не разговаривали, не переглядывались, не шевелились больше, чем требовалось для еды. Их движения были безупречно плавными, будто тщательно отрепетированными.
Ложка зачерпывала суп. Вилка поднимала кусок рыбы. Палочки аккуратно захватывали рис.
Губы размыкались, но никто не жевал. Они просто принимали пищу внутрь, не осознавая этого.
Женя медленно шла вдоль столиков, вглядываясь в лица.
Безмятежность. Полное отсутствие эмоций. Пустые взгляды, устремлённые в тарелки.
Один мужчина с застывшим выражением поднёс ложку ко рту, но жидкость пролилась на его идеально выглаженный рукав. Он не заметил. Даже не моргнул.
Женщина напротив задержала вилку у самых губ и замерла, будто забыв, зачем ест.
Женя сглотнула, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Здесь было неправильно всё.
Она снова посмотрела на занавески. На их пугающую белизну.
А затем — на еду.
Что они ели?
Женя неуверенно остановилась у одного из пустых столиков, оглядываясь по сторонам. Люди за соседними столами продолжали есть, будто её не существовало. Ни один взгляд не поднялся, ни одно лицо не дрогнуло.
Она вздохнула. За всё время в этом поезде она пережила столько, что её уже не удивляли подобные сцены. Ни эти люди, ни их пустые глаза, ни вагон ресторан.
Она осторожно опустилась на сиденье. Оно было неожиданно мягким, словно обволакивало её, принимая форму тела. Женя даже немного расслабилась, чувствуя, как усталость накатывает волной.
Перед ней лежала идеально разглаженная белоснежная скатерть. Стол был сервирован так, как она видела только в дорогих ресторанах: множество блестящих приборов, аккуратно разложенные салфетки, бокалы из тонкого стекла.
Женя скривилась. Вилок и ложек здесь было больше, чем она умела использовать.
Но у неё были дела поважнее.
Она сняла рюкзак, расстегнула молнию и достала аптечку. Поезд не давал ей времени перевести дух, но рану нужно было обработать. Кожа на руке саднила, но пока не воспалилась. Она знала, что если не продезинфицировать её сейчас, потом может стать только хуже.
Вскрыв пузырёк с перекисью, она вылила немного на рану. Боль прострелила руку, и она стиснула зубы, наблюдая, как белая пена шипит на коже.
Женя поставила пузырёк с перекисью обратно в аптечку, смотала использованный бинт и только тогда позволила себе поднять голову.
И тут же подскочила на месте, едва не опрокидывая стул.
Прямо перед ней, бесшумно появившись словно из воздуха, парило нечто.
Существо было выше человека, но лишено каких-либо привычных черт. Лицо — если его можно было так назвать — было совершенно гладким, без глаз, носа или бровей. Лишь рот зиял на бледной коже, растягиваясь в неестественно широкой улыбке. Белоснежные зубы сверкнули в ярком свете ламп.
На нём был идеально сидящий чёрный фрак, подчёркивающий худощавую, почти эфемерную фигуру. Однако ниже пояса ничего не было — только клубящийся пар, в котором растворялись его очертания, словно у джинна из восточных сказок.
Женя рефлекторно чертыхнулась, схватила ближайший столовый нож и выставила перед собой, готовая защищаться.
Существо не шелохнулось. Лишь его улыбка стала ещё шире, а затем оно залилось звонким, переливчатым смехом, в котором слышались радостные нотки — будто его искренне забавлял её испуг.
— Ах, дорогая, — раздался голос, мягкий, мурлыкающий, как у опытного актёра. — Неужели я так страшен? Поверь, я не причиню тебе вреда.
— Дай пройти.
Существо отстранилось назад, его парящий силуэт слегка покачивался, словно дымок над свечой.
— Ах, но ты ведь не собираешься покинуть наш ресторан голодной, верно? — Его голос был сладким, будто расплавленный мёд. — Позволь предложить тебе лучшее, что у нас есть.
Женя крепче сжала столовый нож.
— Мне плевать на твои блюда. Мне нужно идти дальше.
Существо засмеялось — негромко, но с откровенным весельем.
— Ну-ну, дорогая. Неужели ты откажешься от настоящего кулинарного искусства? Позволь мне хоть немного разнообразить твой путь.
Он щёлкнул длинными пальцами, и перед Женей один за другим начали появляться блюда.
Сначала — сверкающая тарелка с канапе с лососем и икрой, украшенными свежим укропом и тонкими ломтиками лимона. Затем жюльен из белых грибов в крохотных фарфоровых кокотницах.
Существо сделало ленивый жест, и следом на белоснежную скатерть опустилась тарелка с нежнейшей утиным фуа-гра, покрытым блестящим слоем ягодного соуса.
— А вот это, думаю, тебе особенно понравится, — продолжил он, вынимая из воздуха следующее блюдо.
На столе возникло филе-миньон, прожаренное до идеальной розовой середины, с гарниром из карамелизированного картофеля и хрустящей спаржи.
За ним последовал суп-крем из лесных грибов, густой и ароматный, в тонкостенной чаше с золотой каёмкой.
Женя застыла, ошеломлённая этой нелепостью — перед ней, в этом проклятом поезде, вдруг оказался ужин, достойный дорогого ресторана.
Существо довольно наклонило голову, словно изучая её реакцию. Затем снова щёлкнуло пальцами.
Перед Женей возникла последняя тарелка.
На ней, идеально симметричный и блестящий, лежал десерт "Опера" — тонкие слои кофейного бисквита, пропитанные эспрессо, с чередующимися прослойками шоколадного ганаша и воздушного кофейного крема. На самой верхушке — идеальная зеркальная глазурь, отражающая мягкий свет ламп над столиком.
— Завершение трапезы — не менее важный ритуал, чем её начало, — существо сделало театральный жест. — Этот десерт — венец шедевра, баланс вкусов, отточенный годами.
Женя сжала кулаки, злясь не только на это неведомое создание, но и на себя. Она устала.
— Ты правда думаешь, что всё это может меня задержать? — она зло посмотрела на существо.
— А почему нет? — тот продолжал парить над полом, не теряя насмешливой интонации. — Еда — это уют, наслаждение, воспоминания. Ты не заметила, как удобно сидишь? Как тепло и спокойно здесь?
Женя молчала, но теперь её сердце стучало быстрее. Что-то было не так.
Она осмотрелась. Люди за столиками всё так же беспрерывно ели, не поднимая глаз. Идеально белые занавески на окнах скрывали мрак за стеклом, будто защищая от него. Воздух был наполнен аппетитными запахами.
Она осторожно посмотрела на десерт перед собой.
— Что будет, если я попробую? — спросила она тихо.
Существо широко улыбнулось.
Женя вгляделась в эту широкую безглазую улыбку и сжала зубы. Ей не нужен был ответ. Она его знала.
Пальцы невольно сжались в кулак, ногти вонзились в ладони. Всё было очевидно: стоит ей взять хотя бы кусочек, и она станет одной из них — бесконечно жующей, безмолвной, забывшей обо всём.
— Ты правда думаешь, что это сработает? — тихо спросила она, глядя на существо с презрением.
Оно не ответило. Только медленно склонило голову набок, не переставая улыбаться.
Она представила, как сама сидит здесь, покорно держа в руках десертную ложку. Как забывает этот поезд. Забывает боль. Страх. Борьбу.
Она резко оттолкнула от себя тарелку с десертом.
— Нет.
Существо плавно выпрямилось, будто ни капли не удивлённое её решением.
— Дорогая, ты уверена? — его голос был мягким, обволакивающим. — Здесь тепло. Здесь вкусно. Здесь можно остаться.
Женя встала, сжимая пальцы так крепко, что побелели костяшки.
— Я ухожу.
Она сделала шаг назад. Существо не двигалось.
Женя застыла.
Двери не было.
Она несколько раз моргнула, но это ничего не изменило. Вместо выхода — гладкая, идеально белая стена.
Холодный страх пробежал по её позвоночнику.
Она медленно развернулась, и, конечно, встретилась с той же самой безглазой, ухмыляющейся мордой.
Существо сложило руки за спиной, его тёмный фрак безупречно облегал фигуру.
— Что-то не так, дорогая? — ласково поинтересовалось оно.
Женя не ответила, только стиснула зубы.
— Ах, понимаю… Вы хотите уйти.
Он засмеялся — негромко, с ленивым удовольствием, как будто сам этот факт его забавлял.
— Но вы же знаете, как работают рестораны, не так ли? Ужин оплачен только тогда, когда внесена плата.
Женя скрестила руки на груди.
— Я ничего не заказывала.
— Ах, но вы присели за столик. Коснулись приборов. Это уже гостеприимство, мадам. Грубость — плохой тон.
Существо сделало ленивый жест рукой, будто стряхивало пыль с воздуха.
— Что ты хочешь? — голос её прозвучал хрипло.
Его улыбка будто стала шире.
— Всего лишь пару воспоминаний.
Женя сжала пальцы в кулаки.
— Какого рода?
— Дорогих. Тёплых. Тех, которые греют вас в самые тёмные ночи.
Он наклонил голову, его зубы блеснули в фирменной улыбке.
— Пара воспоминаний — и дверь снова появится.
Женя почувствовала, как внутри всё сжалось.
Воспоминания. Это всё, что у неё было.
Женя тяжело опустилась на стул.
Существо молча смотрело на неё, ожидая.
Её взгляд упал на десерт. Он выглядел безупречно — словно из глянцевого журнала. Лёгкие завитки крема, слои пропитанного теста, блестящая глазурь… и венчала всё это спелая вишня, глубокого бордового цвета.
Она дрожащими пальцами подцепила её и поднесла ко рту.
Остановилась.
Глубоко вздохнула.
И всё-таки осторожно положила ягоду на язык.
Сладость. Кислинка. Вишнёвый сок разлился по нёбу, напоминая о чём-то далёком…
Тёплое лето. Запах свежескошенной травы.
Дом.
— Ты уже приехала, моя хорошая?
Женя видит себя маленькой — она стоит на крыльце и смотрит на бабушку, которая встречает её с тёплой улыбкой.
Её старые руки пахнут тестом и малиной.
— Ты же не уезжаешь ещё? Побудешь со мной?
Дрожащий голос перед сном, рассказывающий ей сказку.
Сельский кот, лениво свернувшийся на старом пледе.
Ягоды, собранные на рассвете — красные, сочные, тёплые от солнца…
Она моргнула.
На глаза наворачивались слёзы.
Она подняла руку, машинально вытерла щёку.
Почему она плачет?
Что-то… чего-то не хватает.
Что-то важное, дорогое, тёплое…
Существо довольно склонило голову набок.
— Цена заплачена, дорогая.
Женя судорожно сглотнула.
Но… что же она забыла?
Существо довольно облизнулось, кончиком языка проведя по белоснежным зубам, и неторопливо подняло руку в безупречно сидящей перчатке. Его длинные пальцы плавно указали на массивную дверь из тёмного дерева, что незаметно появилась в глубине вагона.
— Повторюсь, я не причиню вам вреда, — голос был мягким, даже обволакивающим. — Хорошего путешествия, дорогая.
Без лишних движений существо взялось за дверную ручку и приоткрыло дверь, выпуская её в узкий тамбур. На миг Женя замешкалась, ожидая подвоха, но ничего не произошло. Оно просто стояло, всё так же улыбаясь, и терпеливо смотрело на неё пустым, лишённым глаз лицом.
Тяжёлый древесный запах, тёмный проём впереди, а за спиной — только ресторан, наполненный людьми без прошлого.
Она шагнула в тёмный проход, чувствуя, как воздух в следующем вагоне меняется.