Петля
Мортис шагал всё дальше вглубь леса, с каждой минутой теряя ощущение времени и направления. Его ноги тонули в мху, влажный воздух забивался в лёгкие, а ветви деревьев, словно живые, хватали за одежду, мешая идти. Он думал о том, как рассказать обо всём увиденном детективу - хоть тому, что в Лондоне, хоть деревенскому из Сноусхила. Но что они сделают? Проверят ли они слова ребёнка, запутавшегося в страхе и кошмарах? Он же не унес ничего с собой - ни вещественных доказательств, ни улик, только... только ужас, засевший глубоко под рёбрами.
Кости. Их было слишком много. Они заполняли всё сознание, складывались в жуткие узоры, будто сам лес пытался что-то сказать. Он видел смерть, холодную и молчаливую, и это не должно было продолжаться. Убийца должен быть пойман. Это не было просто делом, это было необходимостью - криком души.
Прошло уже полтора часа. Или больше? Лес был одинаковым, петлял, замыкался. Мортис чувствовал себя загнанным в круг - он мог поклясться, что проходил это место уже раз пять. "Где дом!?" - в ярости он выругался вслух. Казалось, что сам лес шепчет в ответ, смеётся, не отпускает. Словно проклятие повисло над его головой - шаг вперёд, и ты возвращаешься назад. Безысходность сжимала его горло всё туже.
И вот - среди тьмы и серых стволов - силуэт. Он замер. Знакомые очертания, острый изгиб плеч, как мрачное воспоминание из прошлой жизни.
Мама?
Эмилия Уайт стояла на поляне, спокойная, безмятежная, как будто ничего не произошло. Рядом с ней - женщина. Они говорили, и голос матери был тихим, будто она не хотела чтобы кто-то их услышал.
- Спасибо, Ида, думаю мясной рулет выйдет отличным! - сказала она с лёгкой улыбкой.
Мортис отшатнулся за ближайшее дерево. Сердце гремело в груди, как гром. Он прижался к коре и затаил дыхание, боясь даже шелохнуться. Ида. Это имя пронзило его, как осколок. Оно уже звучало - из уст Хаоса. Женщина с красными глазами и чёрными волосами. Он описал её... и она выглядела точно так же.
Мортис медленно поднял взгляд и снова посмотрел на женщину рядом с матерью. Да. Это она. Красные глаза сверкали, как угли в камине, волосы ниспадали на плечи, как тьма. Хаос не лгал. Это была та самая женщина из леса. Он узнал её по поведению.
Мортис затаился, стараясь не дышать. Он не мог уйти - не сейчас. Слишком многое в этой сцене не совпадало с обычной жизнью. Что-то здесь было неправильно.
Он продолжал наблюдать из-за дерева, и в какой-то момент его взгляд упал на то, что держала в руках Ида. Это был свёрток, обмотанный грубой тканью, и он был... влажным. Из него сочилась тёмная жидкость, медленно капая на землю, оставляя пятна на траве, будто капли крови. Мортис прищурился. Он сразу понял, что это. Тело. Человеческое мясо. Он не знал, как - но знал.
Ида говорила негромко, но каждый звук прорезал тишину леса:
- Он был крепким. Сильным. Даже когда я вспорола ему живот, сердце всё ещё билось... Мясники - они всегда с хорошим вкусом.
Эмилия не вздрогнула. Не спросила, кто это был. Не проявила ни тени сомнения. Она просто взяла свёрток, как будто получала хлеб от булочника. На её лице мелькнула короткая, почти довольная улыбка.
И в этот момент всё оборвалось.
Мортис чувствовал, как внутри поднимается тьма - не страх, а отвращение, боль, предательство. Мясник...Его босс.
Единственный, кто разговаривал с ним по-настоящему. Кто слушал. Кто помогал ему чинить сломанные игрушки и тайком приносил книги. Кто однажды сказал: «Ты не плохой, Мортис. Ты просто одинокий. А это не одно и то же».
Он любил его. Как отца, которого у него никогда не было. Единственный человек, кто действительно понимал его.
И вот теперь... его плоть в свёртке у Эмилии.
Мортис отступил. Сердце гремело в груди. Ветка хрустнула под ногой, как кость. Лес замер. Две головы повернулись к нему. В глазах Эмилии - ни удивления, ни страха. Только ледяная, вымеренная пустота. Как будто она знала, что он увидит. Как будто ждала.
А взгляд Иды... Он был хищный. Играющий. Она склонила голову набок, как сова перед броском.
Мортис развернулся и рванул прочь. Лес сомкнулся над ним, но он уже не чувствовал ветвей на коже и корней под ногами. Только одно гремело в голове:
Ты забрала его. Ты знала. И ты - не моя мать.