Глава четвёртая
— Ладно, — бурчит она, накрываясь одеялом с головой. — Уже поздно. Давай спать.
Соседка по комнате кивает и уже через несколько минут начинает сопеть.
Она же осторожно переворачивается на бок, чтобы кровать не скрипела слишком сильно, и спускает ноги на холодный пол.
В коридорах темно и тихо, из комнат не доносятся привычные приглушённые разговоры. Она доходит до холла второго этажа, останавливается около лестницы и прислушивается.
Всё спокойно. Можно двигаться дальше.
Она в одно мгновение взбегает по лестнице и останавливается перед дверью. Сердце возбуждённо звучит от мысли о том, что уже через пару минут она окажется в его надёжных объятиях.
Она выдыхает, тянет на себя ручку и недоумённо хмурится. Дверь заперта, хотя они условились, что в это время замок будет открыт.
На всякий случай она пробует ещё раз, но дверь не поддаётся. Приятное тёплое ощущение в груди сменяется тяжёлым разочарованием. Она хочет постучать, но вовремя останавливается: он не любит настойчивость.
Она расстроенно проходит обратный путь, едва не нарвавшись на директора, который разговаривает с кем-то в восточном коридоре на втором этаже; и, зайдя в комнату, ложится в постель. Спать ей не хочется, и она удручённо смотрит на потолок.
Пока не начинает слышать что-то очень странное.
Вентиляционная система в здании приюта построена таким образом, что в шахтах запросто может поместиться взрослый мужчина. Ей не составляет труда догадаться, что звук идёт именно оттуда.
Это тихий размеренный стук. Как в пытке, когда капли одна за другой падают на макушку, и человек медленно сходит с ума.
Она напряжённо всматривается в тёмную вентиляционную решётку и слышит музыку.
И глухой голос, что напевает знакомые слова.
***
— Найдено ещё одно тело, — произнёс полицейский, снова пригладив усы.
Его звали Виктор Донован. Мелисса запомнила это имя только сейчас, хотя он называл его несколько раз до этого.
Он выглядел смущённым, словно чувствовал вину за чужие преступления, и нервно вертел в пальцах остро заточенный карандаш.
Мелисса сложила руки на груди.
— Оно снова связано со мной?
Донован кивнул.
— В ином случае я бы не позвал вас сюда. Вам знакомо имя Кайл Кристиан?
Мелисса склонила голову в молчаливом согласии.
Она знала Кайла. Камера номер триста пятнадцать. Личное дело номер пять. Худые руки в длинных уродливых шрамах.
— Суицидальные наклонности, шизофрения, ПТСР... — пробормотала Мелисса себе под нос. — Кажется, его выпустили досрочно... Но почему...
Причин она не помнила. Зато точно знала: Кристиан был в отношениях с одной из немногочисленных тюремных медсестёр. Однако какой толк был от этого знания сейчас?..
— Простите?
В глазах полицейского читалось искреннее недоумение. Она отмахнулась.
— Неважно. Так что произошло? Очередная попытка Кристиана покончить с собой наконец-то оказалась удачной?
Договорив, Мелисса поняла, насколько грубо и непрофессионально звучал её вопрос. Сконфуженно кашлянув, она попыталась исправиться:
— Я имею в виду... Ну, в общем...
— Нет, это было не самоубийство, — перебил её Донован. — Взгляните-ка...
Покопавшись в папке, он вытащил оттуда запечатанную в прозрачный файл фотографию и протянул её Мелиссе. Та машинально перевернула карточку и изумлённо охнула, прочитав надпись.
Это было не приевшееся «всё ради тебя». А не менее странное «я рядом».
Как это вообще понимать? Как романтическое послание или неприкрытую угрозу?
Мелисса отбросила фотографию в сторону и спрятала дрожащие руки между колен. Донован вопросительно покосился на неё.
— Это фото... Сколько копий у него вообще было?
— Не знаю, — хрипло ответила Мелисса, глядя на изображение самой себя. На фотографии она сидела в высокой траве: лицо залито солнцем, глаза крепко зажмурены, на губах играет счастливая улыбка. — Много, судя по всему... Раз он начал использовать их в период первых убийств и... продолжает использовать сейчас.
Донован нахмурился.
— Подозреваете, что он всё-таки может быть жив?
— Я этого не говорила. — Мелисса скривилась. — А что произошло с Кайлом Кристианом?
Полицейский принялся перекладывать многочисленные папки из стороны в сторону, после чего стряхнул со стола крошки и задумчиво отвернулся к окну. Его поведение явно указывало на то, что он собирается предложить Мелиссе уйти, но та, делая вид, что не замечает намёка, терпеливо ждала ответа.
— Да ладно вам, Виктор, — сказала она. — Один мой близкий знакомый — руководитель отдела по расследованию особо тяжких преступлений. Я узнаю всё у него, когда выйду отсюда. Ах да, кстати, правда, что он собирается забрать у вас это дело? Получается, вас лишат премии?..
Мелисса блефовала. Она не собиралась обращаться к Тео за информацией, да и не была уверена, что возможная потеря денег слишком уж расстроит полицейского: скорее, он бы печалился, если бы ему пришлось и дальше заниматься этими убийствами.
Но даже такой ненадёжный блеф сработал. Донован тяжело вздохнул и, понизив голос, сказал:
— Как и в случае с Мартином Освальдом, у Кристиана полностью уничтожено лицо, половой орган отсутствует, а конечности отделены от тела. Всё указывает на то, что и первое, и второе убийство — дело рук одного и того же человека.
— Как будто бы в этом кто-то сомневался. Но, думаю, для удачного расследования вам следует сначала изучить некромантию...
После визита в полицию Мелисса не стала сразу же торопиться домой, хотя и желала как можно скорее оказаться в более-менее безопасном для себя месте, и остановилась в небольшом кафе.
Откусив от пончика, она прислушалась к ощущениям. Организм отозвался спокойно, и она, осторожно проглатывая кусочек за кусочком, наконец-то достигла чувства насыщения.
Чай напоминал воду из реки, но Мелисса, решив рискнуть, залпом выпила его и откинулась на спинку пластикового стула. Губы помимо её воли растянулись в довольной улыбке: было непривычно впервые не бросаться в туалет сразу после еды.
Неожиданно она захотела, чтобы ей кто-то позвонил. Тео, Лео или даже убийца — неважно.
Хоть кто-нибудь.
Но телефон молчал. При взгляде на тёмный экран Мелисса испытала разочарование и облегчение одновременно.
Она могла бы сама позвонить кому-то, но она очистила все входящие и исходящие вызовы, а единственным номером, что по-прежнему оставался в голове, был тот, чей владелец уже никогда не ответит на звонок.
«Жизнь имеет обыкновение круто меняться», — в который раз подумала Мелисса.
Главное — уметь встречать эти изменения если не с достоинством, то хотя бы без лишних переживаний. Её спасало то, что в подростковые годы она принимала всё настолько близко к сердцу, что сейчас душевных сил попросту ни на что не осталось: просто не было ни желания, не стремления из-за чего-то страдать.
В основном ей помогали таблетки. Они не просто позволяли ей сохранять почти что ледяное спокойствие, но и полностью перекрывали и положительные эмоции тоже.
Впрочем, они Мелиссе были не нужны. Причин радоваться у неё не было.
Она расплатилась и вышла из кафе. Солнце начинало припекать. Приставив ладонь ко лбу, Мелисса подумала о том, что неплохо было бы вернуться на работу. Её коллега Джессика была хорошим человеком, но посредственной специалисткой, и Мелисса боялась, что прогресс, которого она достигла в долгом налаживании контакта с детьми, будет утерян.
Ведь, в конце концов, ей ничего не мешает не вмешиваться в работу полиции и продолжать жить своей обычной безэмоциональной жизнью.
Нет. Мешает.
«Дверь», — внезапно вспомнила она. И тень на лестничной площадке. Сложно забыть о возможной угрозе, когда тебя откровенно и нагло преследуют.
Мелисса усмехнулась. Он всегда любил тянуть время, выжидать удобного момента и — пугать. Это у него получалось мастерски.
— Право слово, ещё немного — и я точно поверю в то, что это ты, Би... — прошептала она и осеклась, когда первые буквы его имени горечью легли на язык.
Вздохнув, она невольно огляделась по сторонам. И, увидев человека на другой стороне улицы, задержала дыхание.
Лицо мужчины скрывал капюшон, но Мелиссе удалось разглядеть непослушную чёрную чёлку, упавшую на лоб. Не раздумывая, она двинулась за ним.
Мелисса старалась сохранять приличное расстояние между ними, но всё равно с каждой минутой подходила всё ближе. Самым сложным было подавить пылкое желание протянуть руку и коснуться скрытого под серой тканью плеча.
В один момент человек завернул за угол и...
растворился.
Мелисса остановилась и растерянно осмотрелась.
Никого. Узкий переулок был пуст.
Подсознание снова сыграло с ней слишком уж злую шутку, вытащив хорошо знакомый образ из глубоко спрятанных воспоминаний.
Мелисса стояла на выложенной камнем дорожке довольно долго, чувствуя выступившие на глазах слёзы. Неожиданно заболели старые шрамы, а сильнее всего тот, что находился около сердца.
Зажмурившись, она расплакалась.
***
Он смеётся.
— Не двигайся.
Она недовольно закатывает глаза, но послушно замирает.
Он внимательно смотрит на неё и опускает кисточку в огненно-красную краску.
Комната освещена мягким утренним светом. Где-то в углу тихо играет музыка, но никаких проигрывателей не видно.
Она вытягивает шею, чтобы получше рассмотреть источник звука, и он снова просит её не двигаться.
— Что насчёт фортепиано? — вдруг спрашивает он.
— В каком смысле?
Он убирает волосы с лица и случайно задевает кисточкой шею. На ней остаётся тонкая красная полоса.
Она думает, что это похоже на след от верёвки.
— Мне кажется, тебе следует заняться музыкой, — говорит он. — Фортепиано подойдёт.
Она возражает:
— Да ну! Это же вообще не интересно!
В действительности ей очень интересно. Найти какое-то хобби, чтобы отвлечься от всего окружающего, — это круто. Особенно если заниматься чем-то с ним наедине.
Лучше и придумать нельзя.
— Лис, — говорит он.
Она напрягается. Он всегда называет её этим именем, когда хочет сказать что-то серьёзное. Что-то, в чём нет места глупым шуткам.
— Перестань страдать ерундой. То, к чему тебя тянет, — это дерьмо полное. Послушай меня хоть один раз.
«Я всегда тебя слушаю», — обиженно думает она, но решает промолчать и кивает.
— Тогда поговори с музыкальной руководительницей.
Он широко улыбается. Солнце играет бликами на его бледной коже, искорками отражаясь в глубоких чёрных глазах.
А потом медленно скрывается за невесть откуда появившимися тучами.
***
Открыв глаза, Мелисса поняла, что что-то заставило её проснуться.
И этим чем-то был гулкий стук, раздающийся из батарей. Как будто кто-то взял палку и целенаправленно мешал всему дому спать. Недовольно выругавшись, она спрятала голову под подушку, но в ту же секунду остатки сна как рукой сняло.
Вслед за стуком послышалась музыка. И она была ей хорошо знакома.
Мелисса замерла. Сквозь бешеный стук её сердца прорвалось эха бесстрастного голоса, что пел где-то совсем близко.
Снова стук.
Она вскочила с кровати и бросилась на кухню. Даже в темноте удалось увидеть, что входная дверь была открыта нараспашку. Включённый ноутбук стоял на кухонном столе, и именно из него доносилась песня.
Судорожно протянув руку, Мелисса нажала на паузу и взглянула на время проигрывания. Музыка шла уже добрых двадцать минут, но... Почему она не услышала её до этого?
Прикусив губу, она перемотала её в самое начало и прислушалась. Тишина. Кто-то, задумавший эту мерзкую пакость, специально подгадал, чтобы слова песни прозвучали в какой-то определённый, нужный ему самому момент.
Вот чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.
Мелисса вернулась к двери и, стараясь не шуметь, осторожно щёлкнула замком. Пораздумав немного, с трудом подвинула к ней старый комод. Это было ненадёжно, но ей всё равно стало спокойнее.
Выключив ноутбук, Мелисса спрятала его в пустом ящичке под раковиной. Стараясь не думать о том, что кто-то опять вскрыл её квартиру, она аккуратно отодвинула занавеску и выглянула на улицу.
Ничего необычного. Ни одной живой души, никаких подозрительных теней. Только ночной мрак, медленно поглощающий белый свет единственного целого фонаря, и мёртвая тишина.
Остаток ночи она так и провела на кухне, закинув в себя горсть таблеток. Когда за окном рассвело, в дверь кто-то позвонил.
Подскочив на месте, Мелисса больно ударилась головой о раскрывшийся шкафчик и зашипела. Человек, беспрерывно давящий на кнопку звонка, уходить явно не спешил, и она, кое-как поднявшись, поспешила к двери.
Соседка, бесцеремонно сдвинув её с порога, шагнула в прихожую и воскликнула:
— Ты знаешь, что произошло?!
Мелисса поморщилась и покачала головой. В глазах соседки вспыхнул огонь.
— Беда случилась, просто жуть! С вот этими вот!
Она ткнула пальцем в потолок, и Мелисса невольно задрала голову. В квартире выше жили двое молодых людей примерно её возраст или, может, чуть младше. Один высокий, с сальными тёмными волосами и бледной кожей; второй — блондин чуть пониже ростом, но такой же худой и белокожий. Оба — законченные наркоманы.
Мелисса часто видела, как эти парни оккупировали сломанные скамейки во дворе и устраивали чуть ли не оргии с участием малолетних девочек, детские лица которых не могли замаскировать даже густые слои косметики.
— М-м-м. — Она попыталась изобразить заинтересованность. Закрыть дверь хотелось невероятно. — Какая беда?
— Убили их! Обоим горло перерезали, пока они спали!
— Ого, — напряжённо отозвалась Мелисса. — Действительно, жуть. И что говорит полиция?
— Ничего особенного. Вроде бы третьего дружка нашли. Что-то там не поделили, вот к убийству и привело...
Соседка продолжила что-то рассказывать, но Мелисса её уже не слушала. Перед глазами запрыгали мелкие точки, в ушах встал пронзительный звон.
Что-то там не поделили? Вполне возможно, но...
— Эй, ты меня слышишь?
«Иди ты к чёрту». Мелисса махнула рукой и сжала кулаки.
Да, убийства — вполне частое явление в среде наркоманов, однако, учитывая события прошлой ночи, это всё не могло быть обычным совпадением.
— А что, если... — начала она и замолчала, заметив удивлённый взгляд соседки.
...это было предупреждение?