Глава вторая
Он улыбается, когда достаёт из-под кровати пыльную пластинку. Она внимательно наблюдает за каждым его движением.
— Кто-нибудь знает, что ты здесь? — неожиданно спрашивает он.
Она выдувает пузырь из жвачки и мотает головой.
— Только Лео. Но он не проболтается.
Он хмурится.
— Это тот светловолосый?
Она кивает.
— Ну, если ты ему доверяешь, то хорошо.
Он ставит пластинку в старый проигрыватель, который скрипит и трещит на разные лады. Она морщится от неприятного звука.
— А этот Лео, он... Говорил что-то? О нас?
— Только то, что ему завидно, — со смешком отвечает она.
Он хмыкает:
— Неужели ему тоже хочется оказаться здесь? Мне казалось, у него более возвышенные цели. Я думал, он мечтает выбраться отсюда, а не быть запертым в противной маленькой комнатушке.
— Да чёрт его знает. — Она пожимает плечами. — Он просто делает всё, чтобы хоть как-то задеть Тео. Как будто от этого зависит его жизнь. Хотя иногда он ещё пытается уколоть и меня, потому что некоторые вещи получаются у меня лучше.
— Но вы дружите? — спрашивает он таким тоном, словно ему действительно интересно услышать ответ.
Она знает, что он думает о чём-то другом.
И ей очень хочется, чтобы этим другим была она сама.
***
Мелисса открыла глаза и поняла, что на улице ещё светло, хотя ей казалось, что она проспала часов десять как минимум.
На экране телефона мигало уведомление о пропущенном вызове. Секунду она смотрела на него, пытаясь вспомнить, кому мог принадлежать показавшийся незнакомым номер.
«Наверное, это из полиции», — решила Мелисса и стёрла запись о звонке.
Немного подумав, она позвонила шефу и сходу попросила дать ей время отдохнуть. К её удивлению, он сразу же согласился.
Мелисса разочарованно вздохнула. Она надеялась, что ей запретят брать выходные.
Работа была для неё единственной отдушиной, поистине любимым делом. Правда, занималась она им не ради детей, а ради Тео. Её целью изначально была попытка найти способ, который поможет облегчить ему жизнь, уменьшить силу душевной боли.
Он делал всё ради неё. Она делала всё ради Тео.
Лео не знал об этом. Если бы узнал, то сначала бы разорался, а потом, наверное, убил обоих. Он ненавидел Тео и ревновал её, и это была, пожалуй, самая гремучая смесь из всех присущих ему эмоций.
Мелисса отложила телефон в сторону. Она знала, почему шеф с такой лёгкостью согласился дать ей выходные, не попросив подписать кучу бумаг: он давно искал повод уволить её. Слишком уж много с ней проблем. Она — сапожник без сапог, вечно на таблетках, тащит за собой тяжёлый груз воспоминаний.
Как такая «специалистка» может кому-то помочь? Особенно когда речь заходит о детях.
Дети... Хоть бы в этот раз жертвами оказались не они.
Полицейские быстро отпустили её, не позволив задать хоть один вопрос. Она даже не знала, что произошло, а ведь лицам, связанным с предполагаемым преступником, полагается иметь представление о преступлении.
Или они, наоборот, всё рассказали, но она забыла? Привычная реакция её организма на стресс: Мелисса не помнила практически ничего из того, что случилось больше десяти лет назад, когда она ещё жила в приюте.
Зато образы тех, кого он убил в то время, по-прежнему являлись ей в кошмарах, хотя она видела их лишь на фотографиях.
Пять трупов девушек. У всех тёмно-рыжие волосы, россыпь веснушек на носу и щеках и болезненная худоба — как у Мелиссы. Убийства были объединены нечеловеческой жестокостью: он бил молотком, ломал кости и зубы, оставляя повсюду море крови и отрезанные куски плоти. И обязательно — маленький брелок в виде бисерного человечка, точно такой же, как он когда-то подарил ей.
Грифель карандаша треснул под её напором. Мелисса вздрогнула, вспомнив, что на новой окровавленной открытке был написан её новый адрес. Значило ли это, что он скоро придёт за ней? Что наконец-то доберётся до неё и совершит то, что, возможно, давно хотел?
— Но ведь... — задержав дыхание, пробормотала она. — Мне же приходило письмо... Он мёртв. Я знаю.
Это было написано в последнем письме — том, что она получила незадолго до побега из приюта. В конверте не было ни открытки, ни крови, ничего из того, что обычно посылал ей он. Только записка, в которой некий «доброжелатель» сообщал, что он залез в петлю и поджёг себя. Поэтому Мелисса была уверена, что он мёртв: он всегда доводил дела до конца, тянул до победного, и она этим даже восхищалась.
А если это он... Как это возможно? Как много людей выживает после самосожжения и повешения? Даже если они выживают, достаточно ли функционируют их тела, чтобы продолжить совершать убийства?
Поднявшись, Мелисса вытащила из рюкзака рабочий блокнот и записала в него эти вопросы. Подумав немного, она добавила ещё и ключевые слова по прошлому делу, соединив их разноцветными ручками.
Сидеть без дела и постоянно оборачиваться на прошлое, ковыряясь в старых ранах, ей не хотелось. Если есть что-то, что она может сделать, чтобы не дожидаться помощи от полицейских, она это сделает.
Никому нельзя влезать в то, что произошло. Она одна имеет право разобраться в этом и остановить бессмысленные убийства — пусть даже и по прошествии стольких лет.
***
Тео недавно исполнилось пятнадцать, но выглядит он на десять. Прошлым руководителям приюта, которых отправили за решётку за организацию секты и надругательство над малолетними, он нравился больше всех остальных.
В руках он держит стопку потрёпанных книг. У них нет обложек: они по неизвестной причине вызывают у Тео панику, и новый директор вместе с библиотекарем закрывают глаза на издевательство над изданиями.
В основном только из-за того, что Тео — единственный, кто регулярно посещает библиотеку.
Когда Лео проходит мимо, его светлые брови сдвигаются к переносице, а взгляд темнеет. Он резко вскидывает ладонь и бьёт по книгам. Они разлетаются по полу, и все вокруг смеются, а Лео — громче всех.
Она молчит, но, когда Лео смотрит на неё требовательным взглядом, тяжело вздыхает и выдавливает из себя кривую улыбку. Тео продолжает стоять на одном месте, опустив глаза. Она никогда ещё не видела, чтобы ему удалось дать отпор, и сегодняшний день — не исключение.
Наконец Лео и остальные отходят в сторону и, всё ещё хохоча, скрываются в коридоре. Она же, переведя дух, собирает книги с пола. Она боится, что Тео не возьмёт их, потому что теперь они сложены в другом порядке, но он с охотой протягивает руки. Она осторожно кладёт книги на подрагивающие ладони и смотрит прямо в полупрозрачные серые глаза.
Они пустые и замершие, как вечный лёд.
***
На часах было пять утра. Мелисса проспала не больше сорока минут: мысль о том, что за ней, вероятнее всего, снова началась охота, никак не давала ей уснуть.
Она быстро приняла душ и взглянула на себя в запотевшее зеркало. Может, следует прятать веснушки под слоем косметики? Покрасить волосы в другой цвет? Хмыкнув, она нервно расхохоталась.
Если он всё-таки жив и хочет найти её, он обязательно это сделает. Но сначала... Запугает до смерти. А потом раскопает могилу и убьёт ещё раз.
Заварив крепкий чай, Мелисса снова открыла блокнот и посмотрела на записи, но так толком ни до чего не додумалась. После нехитрого завтрака она заехала на работу, чтобы забрать личные вещи.
В её кабинете уже работала старшая коллега. Раньше она всегда здоровалась и беспричинно светилась радостной улыбкой, а теперь не произнесла ни слова. «Как будто лично я виновата во всём, что произошло», — подумала Мелисса, сгребая бумаги в рюкзак.
На выходе она вдруг столкнулась с полицейским, который допрашивал её в кабинете шефа. Вид у него был озабоченный, и только сейчас Мелисса заметила, что это был очень молодой мужчина, наверняка недавно поступивший на службу. Пшеничные усы придавали ему серьёзности и важности, — но только на первый взгляд.
— Хорошо, что я вас здесь встретил! — обрадовался он. — Я как раз хотел вызвать вас на беседу!
Мелисса выругалась про себя и как можно спокойнее спросила:
— А почему мы не поговорили обо всём в первую встречу?
Полицейский смутился: он явно не ожидал такого прямого вопроса.
— Ну, знаете... Вы тогда выглядели так, что... — Он раскраснелся ещё больше. — В общем, тогда лучшим решением было не загружать вас лишними подробностями. Но всё-таки вы — важная свидетельница, и...
Мелисса прищурилась. Неопытность полицейского и его неумение правильно общаться со свидетелями определённо были ей на руку.
— Хорошо. Однако давайте поговорим на нейтральной территории. Здесь неподалёку есть неплохое кафе.
Она решительно перешла в наступление, и полицейский ожидаемо поддался.
— Пойдёмте, — кивнул он. — Я не откажусь от кофе и бутерброда, а то с самого утра на ногах...
Они заняли столик в углу. Мелисса рассеянно полистала меню и отложила его в сторону. Полицейский отхлебнул кофе и, скривившись, неуверенно произнёс:
— Итак, госпожа Леон...
— Зовите меня по имени, пожалуйста, — прервала она. — Просто Мелисса. И давайте сразу к делу.
— Да, конечно. Вы знаете, кто мог оставить ваши координаты на открытке? В конце концов, если человек осведомлён о них, получается, вы близко знакомы...
«Ценное наблюдение», — злорадно подумала Мелисса. Она хотела соврать, но вовремя передумала: всё равно полиция узнает о её прошлом, если хорошо в нём покопается.
— Да. Мы знакомы, потому что воспитывались в одном приюте. А открытки — это... — Она помолчала. — Больше десяти лет назад он посылал их мне после убийств девушек, которые совершались... ради меня. Так он выражался. Можете уточнить у старших коллег подробности по этому делу.
Полицейский никак не отреагировал. Он был занят разглядыванием симпатичной официантки, что с мрачным видом крутилась неподалёку.
— Однако, когда убийства прекратились, я получила последнее письмо. Но уже не от него, а от какого-то другого человека. Он сообщал, что убийца покончил с собой. И, как вы понимаете, я думала, что он никогда уже не вернётся...
— Может, этот незнакомец, что отправил вам письмо, был его сообщником, решившим продолжить дело мастера?.. — задумчиво протянул полицейский. — Вы можете назвать имя убийцы?
Мелисса ждала этого вопроса.
Отсчитав несколько секунд, она ответила:
— Нет. Не могу.
Полицейский с удивлением взглянул на неё.
— Но ведь... Вы же сказали, что были близки...
— Это не значит, что я знаю его настоящее имя, — усмехнулась Мелисса. — В приюте он был изгоем и никому не рассказывал правду о себе. Даже директор не был осведомлён об этом: предыдущее руководство уничтожило все документы.
— Надо же...
Полицейский покачал головой, выражая фальшивую заинтересованность. В его глазах плескалось разочарование.
— Но вы должны помнить его лицо. — Он предпринял ещё одну попытку хоть как-то растормошить несговорчивую свидетельницу. — Давайте составим фоторобот...
— Нет. Я не помню. После долгого лечения, что мне пришлось пройти, я забыла почти все лица старых знакомых. Думаю, больше я ничем не могу вам помочь. Но, если вдруг произойдут новые убийства... Прошу сообщать мне о каждом.
— Мы можем предоставить вам охрану, — пытаясь скрыть раздражение, ответил полицейский. — Вам наверняка угрожает опасность.
Мелисса встала и, подхватив рюкзак, водрузила его на спину.
— Не стоит, спасибо. Скажите лучше... Жертва — снова девушка? Рыжеволосая и худощавая?
Полицейский допил кофе, пригладил усы и ответил:
— Нет. Это молодой мужчина. Светловолосый и полный.
Мелисса кивнула и вышла из кафе.
По дороге домой она подумала о Лео. Он был тем, кто предложил ей сбежать из приюта незадолго до выпуска. Вскоре они вляпались по самые уши, когда Лео прибился к плохой компании — очень плохой компании. А она пошла за ним — просто потому, что ей было некуда деваться.
Поначалу всё казалось крутым: Лео удавалось убеждать её в том, что люди, которых пытали и убивали у неё на глазах, на самом деле преступники — маньяки, педофилы, обидчики слабых и немощных; а их банда, наоборот, очищала мир от зла.
Постепенно в её жизни появился кокаин. Лео был против: он предпочитал сохранять ясный ум, — но ей было плевать на его мнение. Каждый её день состоял из косяков, видеоигр, кокаина и редких гонок на старой, разваливающейся на ходу машины.
Перестрелку, которая и стала концом её пребывания в банде, она до сих пор помнила в деталях. Тогда Лео впервые взял её с собой на «серьёзное дело» — и, наверное, пожалел об этом. Хотя она не была уверена: слишком уж чужды ему были обычные человеческие эмоции.
Одна пуля раздробила ключицу, вторая угодила внутрь перикарда, третья — в пищевод. Ещё по одной оказалось в плече и бедре. Она предпочитала не думать о полученных ранениях, хотя расползшиеся по коже шрамы трудно было не заметить. Лео она же была благодарна хотя бы за то, что ему удалось устроить её в хорошую больницу.
После этого он исчез из её жизни.
Это время осталось в её памяти непроглядным мрачным туманом. Когда же пелена рассеялась, она поняла, что нужно что-то менять, и первым выбор пал на фамилию: родная была слишком приметной и вызывала много неприятных воспоминаний.
Имя же, как и внешность, она решила не трогать: знала, что попытки привыкнуть к новому облику будет чересчур сложно, и тратить на это время новой жизни было бы бессмысленно. Поэтому, не без помощи старого следователя Вернера, который, как оказалось, приглядывал за ней, в городе в ста километрах от приюта появилась Мелисса Леон.
Она не знала, почему взяла полное имя Лео в качестве новой фамилии. Возможно, она всё же скучала по нему, но не признавала это. Все вокруг почему-то всегда считали, что они влюблены друг в друга, хотя ни Лео — она была стопроцентно в этом уверена, — ни она сама ничего не чувствовали.
Может быть, лишь привязанность. Да и то — не факт.
Как только Мелисса добралась до дома, телефон ожил. Она раздражённо взглянула на неизвестный номер, подумав, что это снова может быть назойливый полицейский.
— Алло?
В трубке что-то зашуршало, и хорошо знакомый голос произнес:
— Мел?
— Прошу... прощения? — кое-как выдавила она.
Человек издал смешок.
— Понимаю. Меньше всего ты ожидала услышать меня.
Мелисса опустилась прямо на пол возле двери. Голос собеседника напоминал голос Лео, но...
Это был не он. И это был не тот, кто совершал убийства.
— Боже мой, — сказала она, чувствуя подкативший к горлу ком. — Боже мой, Тео. Это ты.