Максвелл

Почти в каждом среднем городке есть такие больницы: снаружи чистенькие и опрятные, свежевыкрашенные в какие-нибудь спокойные тона, с деревянными оконными рамами и чисто вымытыми поцарапанными стёклами. Двор аккуратно подметён; на небольших клумбах растут пёстрые цветы; скамейки, покосившиеся от старости, всё ещё готовы предложить свою услужливую спину уставшей пенсионерке или мамочке с детьми.

Пахнет свежеиспечённым хлебом и леденцами, которые продают на соседней ярмарке. Оттуда же доносится шум толпы, собравшейся на представление местных скоморохов. Представление, кстати, почти каждый день одно и то же, но никого это не волнует. Вечером люди, вернувшиеся с тяжёлой работы, рады любым развлечениям.

Роуз, как раз сидевшая у одного из чистеньких окошек городской больницы, с тоской смотрела на стерильный, совершенно неинтересный двор. Она провела в одной позе почти весь день, толком ничего не ела и не пила. Под глазами пролегли синюшные тени, светлые волосы, прежде тщательно расчёсанные, теперь растрепались, а платье почему-то оказалось испачкано в комьях земли. Но это всё не важно, это всё мелочи. Главное сейчас – отец. Главное, чтобы он выжил...

Ещё утром всё было не так уж и страшно: ну, чёрная клякса на руке, ну, сонливость. Ничего серьёзного. Старческих же пятен и морщин, так напугавших их с Остином, заметно поубавилась. Лицо Дэвиса выглядело измождённым, но с каждым часом разглаживалось, омолаживалось. Седина в волосах начала постепенно сходить.

- Чертовщина, - тихо шептала мать Роуз, когда смотрела на все эти преображения. – Во что вы вляпались, во что?..

Она плакала, заламывала руки, обнимала то мужа, то дочь и снова плакала. Потом на краткое время успокаивалась и начинала поспешно поковать чемоданы: свой зелёный и чёрный Роуз. Девушка же мрачно наблюдала за матерью. Просто так взять и уехать! Бросить трупы, разбитое вдребезги кладбище, все найденные с таким трудом улики... Остина, наконец! Более того, отец же оставался. Он сам, видите ли, во всём разберётся. А она? А она поедет к тётке и будет паинькой!

Самое обидное, что всё до боли логично. Ей опасно здесь находится, это правда. А отец, напротив, не может уехать, потому что поспорил с хозяином поместья. Тот убьёт его, если отец проиграет спор. Роуз сама слышала, как родители шёпотом говорили об этом в спальне.

А ближе к вечеру началось ЭТО. Рука отца, на которой сперва темнела маленькая клякса, начала чернеть. Сначала ногти, потом пальцы... Когда они добрались до больницы, чернота уже начала продвигаться от запястья к локтю. Дэвис перестал чувствовать руку и утратил контроль над движениями. Изредка пальцы сами собой сжимались, один раз даже попытались задушить детектива. Роуз с матерью насилу разжали стальную хватку. У отца начался жар, он бредил. По лицу, только-только очистившемуся от пятен и морщин, градом катился солёный пот.

- Не надо в больницу... - хрипел он, на краткие секунды приходя в сознание. – Они не помогут... ничем не помогут. Эт-то магия... я умру... Он так сказал. Я умру!... Я проиграл... Я сдаюсь...

Миссис Дэвис старалась не слушать мужа. Она дико боялась того, что он говорил, но не показывала этого. Роуз должна видеть, что мать сильная.

Они вместе вызвали бригаду врачей, и те на коляске, запряжённой двумя мохнатыми лошадками, доставили отца в больницу. Потом были расспросы, подписи на непонятных бумагах и это страшное «мы сделаем всё, что сможем».

Им предложили подождать в холле. Подождать приговора. Роуз боялась, что мать начнёт расспрашивать её о подробностях прогулки по кладбищу, но та не стала. Просто неподвижно сидела, уставившись в окно пустыми безразличными глазами – маленькая, осунувшаяся, посеревшая от тревоги. Иногда она заходилась сухим кашлем, и Роуз со страхом вспоминала о недавнем воспалении лёгких. Боже, только бы всё обошлось...

***

Камни под пальцами немилосердно скользили, норовя сбросить его с забора; руки болели от многочисленных ссадин и мозолей; голова кружилась от высоты. Внизу желтела пыльная трава, и Остин невольно засмотрелся на её слабые колыхания. Зря. Мир перед глазами сразу же поплыл, по телу пробежала дрожь. Парень поспешно перевёл взгляд выше: туда, где высокий забор заканчивался острым гранитным шпилем в форме львиной головы. Ему нужно добраться до него, чего бы это ни стоило. Иначе убийства в городе никогда не прекратятся, Роуз никогда не начнёт его уважать, а разгромная статья «Убийца полусотни человек наконец-то найден!» никогда не увидит свет. Всё будет напрасно.

Но он, Остин, уже знает, кто стоит за всеми преступлениями. Юная девушка по имени Брайер, завистливая и жестокая дочка богатого папочки, заскучавшая за стенами поместья и решившая развлечься. Какой скандал будет в высшем обществе! Если он, конечно, сумеет её разоблачить, вырвать из её лживого рта признание.

Медленно, дюйм за дюймом, он продвигался вверх. Полз, как слизняк, но всё же полз. Вот и львиная голова с отколотым клыком. Ухватился за каменную гриву, подтянулся и уселся на заборе верхом. Теперь главное, чтобы его не увидели. Бросил осторожный взгляд вниз: три метра, если не четыре. Упадёшь – свернёшь шею.

Но со стороны поместья к забору, слава Богу, прилегало мощное дерево, глубоко ушедшее корнями в землю и даже пробившее в некоторых местах кирпичную кладку. Его верхние ветви поднимались до самого второго этажа старинного особняка. Остин, проведший половину жизни в деревне, чуть не рассмеялся от облегчения. Лазать по деревьям он умел и даже немного любил. Аккуратно ступить на шершавую кору, сделать два шага, ухватиться за ствол. Переступить на соседнюю ветку. Так... ещё чуть выше и правее... теперь левее, там опора прочнее... немного подтянуться... Вот, наконец, и окно. Хорошо, что подоконник попался широкий.

В комнате шторы задёрнуты не были, и Остин увидел, что она пуста. Окно слегка приоткрыто, замечательно. Ужом протиснулся внутрь, проскользнул к двери. Не заперта, какое чудо. Приоткрыл её. Его встретил пустынный коридор с мрачными гобеленами на стенах и мягким ковром на полу, просто призванным заглушать шаги незваных гостей. Один поворот, другой. Сколько же тут дверей! Налево, направо, снова налево...

Много и коридоров! Он уже давно заблудился и при всём желании не смог бы вернуться в ту комнату с приоткрытым окном. Налево, направо, направо. Тупик. Вернулся обратно, на этот раз повернул налево. Шаг, ещё шаг... Ноги сами собой заплетались, утопая в мягком ковре. Шаг, ещё шаг.

- Молодой человек, Вы, видимо, успели соскучиться по моему скромному жилищу. Что-то потеряли? Может быть, кого-то? – холодной сухой голос, резкий и безжалостный.

Остина пробрала дрожь.

«Доигрался», - мелькнуло в голове.

- Я... я... - он неуверенно остановился. – Я хотел с Вами поговорить, сэр, но немного... заплутался в коридорах. Простите меня за мой неожиданный визит...

Мужчина в чёрном смотрел на него без капли сочувствия или интереса. На его благородном, почти красивом лице читалась скука. Скука и жестокость. Такой человек не пощадит тебя и не подаст тебе руку. Он не поймёт и едва ли станет разбираться, что к чему. На его территорию вторглись без его разрешения? Он убьёт чужака. Отец был не менее опасен, чем дочь.

Остин понял это за секунду до того, как Хозяин дома направил на него руку. Из тонких аристократичных пальцев вырвались черные скользкие нити.

И лишь поздно ночью в городе обнаружат ещё четыре трупа: учёного-химика, жестоко растерзанного у себя дома, изуродованную до неузнаваемости молодую девушку, парня со странного цвета глазами, и молодого журналиста, мечтавшего написать великую статью и закончившего свои дни в грязной канаве на улице.

***

Отцу с каждым часом становилось всё хуже и хуже. Роуз с матерью всю ночь провели в немом ожидании, но врачам нечем было их утешить.

- Миссис Дэвис, Вам лучше пойти домой, - под утро сказал один из докторов, высокий мужчина с длинными волосами до плеч. – Мы делаем всё, что в наших силах. Не могу точно сказать, какое заболевание постигло Вашего мужа, но мы пытаемся это выяснить. Возможно, руку придётся ампутировать.

Мать лишь кивнула, она была не в силах говорить. Обкусанные губы предательски дрожали.

На улице шёл дождь. Дороги раскисли, как сахарная вата, люди попрятались по домам. Ярмарка спешно сворачивалась; скоморохи, ругая непогоду, собирали инвентарь. Роуз с завистью смотрела на пёстрые колпаки и приклеенные красные носы. Когда она ещё сможет увидеть их весёлое представление? Но потом девушке вспомнились убитые циркачи, и она поспешно отвернулась. Нет, не надо лучше представлений. И без них поживёт.

Временный дом встретил их холодной тишиной, словно ощутив, что хозяин не вернулся. Роуз по привычке сунула руку в почтовый ящик, достала газету. Яркий заголовок на первой полосе гласил: «Тройное убийство и один несчастный случай!».

«Сегодня ночью в своих домах найдены тела трёх зверски убитых мирных граждан: Эйрона Энгенса, Сьюзен Миллори и Юджина Бакера...»

И ещё одна статья, сразу под первой:

«Возвращаясь домой, жертвой несчастного случая пал бывший сотрудник редакции, Остин...»

Роуз побледнела. Ещё вчера влюблённый по уши паренёк мотался за ней хвостом, помогая её отцу раскрыть страшное дело. И вот сегодня он мёртв. И отец, возможно, тоже скоро будет мёртв. И она, Роуз, единственный свидетель, которого страшная участь пока ещё не коснулась, она тоже... Нет, с ней всё будет хорошо. Она уедет с матерью. Или уже не уедет? Они ведь не бросят...

- Что-то ещё случилось? – миссис Дэвис выхватила газету из рук дочери.

Пока она читала, Роуз заварила чай и вынула из буфета пакетик леденцов – как кстати они там оказались. Им обеим не мешало подкрепиться.

- Остин... он же был твоим другом? – мать подняла от газеты испуганные глаза.

Девушка немного помедлила. Если Остин был ей другом, то, значит, половина парней в её родном городе, влюблённых в кукольную внешность и ангельский голосок, тоже могли ими называться. Но Роуз так не считала. Скорее...

- Да нет, просто знакомый. Он помогал нам с папой.

Она как можно безразличнее пожала плечами: не за чем пугать мать. Может, никакой связи между циркачами и Остином вовсе и нет? Его же нашли в канаве. Значит, мог идти домой, поскользнуться и... Глупая, конечно, теория, но такая удобная. И так хочется в неё верить.

Сели пить чай. Ромашка обжигала горло, леденцы отдавали ванилью... почти как дома. Только отца нет. Ну, ничего, скоро он поправится. Жить ведь и без руки можно...

Стук в дверь. Мать с надеждой обернулась на него, потом, словно опомнившись, бегом кинулась открывать. На пороге застыл тот самый мужчина из больницы. Он неловко переминался с ноги на ногу.

- Миссис Дэвис, мне очень жаль. Как только Вы ушли, Ваш муж... Он скончался. Мы ничего не смогли сделать. Мне жаль...

Женщина глухо вскрикнула и, схватившись рукой за косяк, медленно осела на пол.

***

Роуз бежала что было силы, не обращая внимания на то, что платье, зацепившись за какой-то сучок, порвалось, обнажив острые коленки, а волосы превратились в воронье гнездо. Она бежала, надеясь, что не опоздает. Бежала к единственному че... живому существу, которое могло ей помочь. К НЕМУ. Если ОН не поможет, то не поможет уже никто. Или не ОН? Или всё же ЕГО дочь?

Впереди темнел особняк, величественный и пугающий. Ещё полкилометра, и она остановилась у громадных резных ворот. Сверху на девушку смотрела каменная голова грифона, по бокам от него скалились львы.

Роуз набрала в лёгкие воздуха и дёрнула за колокольчик. Спустя несколько долгих минут сбоку отворилась небольшая калитка. Ей навстречу вышел худой мужчина в строгом чёрном костюме. Хозяин дома, тот, который принимал их у себя в прошлый визит.

Она хотела выглядеть спокойной, но не смогла, сорвалась.

- Помогите мне! - девушка рванулась к калитке. – Помогите, прошу Вас! Я знаю, это Ваша дочь... она убила... мой отец! Помогите ему! Пожалуйста! Я сделаю всё, что хотите... Прошу Вас...

- Твой отец мёртв, - спокойно сказал он. – Ему уже не помочь. Уходи. Я не трону тебя, но ты должна уйти.

Роуз упала перед ним на колени, зарыдала. Слёзы ручьями лились из глаз, фарфоровое личико некрасиво съёжилось, пальцы скребли землю.

- Прошу Вас, прошу... Вы можете... Дайте мне поговорить с Вашей дочерью, она сделала это, она сможет...

Мужчина безразлично смотрел на неё. Потом брезгливо поморщился, протянул к ней руку и, больно ухватив за локоть, поднял на ноги. В его глазах застыло пустое отсутствующее выражение. Губы сжались в прямую черту.

- Моя дочь здесь ни при чём. Но так и быть... я, возможно, попробую тебе помочь. Если постараешься.

Он жестом велел следовать за собой. Холодный, неприступный, опасный. Роуз бросилась за этим человеком, всё ещё на что-то надеясь. Она не помнила, как миновала холл, поднялась на второй этаж и вошла в кабинет Хозяина дома. Не обратила внимания на интерьер комнаты, на красивые безделушки, расставленные на полках шкафа из дорогого дерева. Она даже не увидела груду костей в углу. Все чувства, эмоции Роуз съёжились до размера булавочной головки. Внимание сконцентрировалось на мужчине в чёрном. Только одна мысль, только одна цель: спасти отца. Чего бы это ей ни стоило.

- Итак, - убийца остановился у окна, отдёрнул портьеру, устремив взор на улицу. – Ты знаешь, кто я?

- Да. Колдун, - она сказала то, что думала.

Врать не имело смысла.

- Умная девочка, - он усмехнулся. – И ты знаешь, что мне от тебя надо? Что я хочу получить взамен на... услугу?

Она не знала и качнула головой. Да всё, что угодно. Роуз пойдёт на всё, её ничто не испугает. Отец же не испугался. Он был смелый. До конца. Она его не подведёт.

- Я люблю игры. И ты будешь играть по моим правилам. В мою игру. Но тебе я оставлю лишь последний тур. Все остальные слишком мелки, я знаю, что с ними ты бы легко справилась. Но вот с последним... До начала осталось несколько дней. И ты примешь в нём участие. Я сам позову тебя, когда время придёт. А теперь иди домой. Если вы с матерью уедите из города, то ничего. Я найду тебя везде, - колдун вперил в неё тёмные, как оникс, глаза. - Ты согласна на эти условия? Проигрыш равносилен смерти, предупреждаю.

Конечно, она была согласна. Она пришла сюда только за этим. И она победит. Обязательно победит. Никакие колдуны не помешают Роуз Дэвис забрать главный приз: жизнь. Всего одну жизнь всего одного человека. Она поклялась в этом себе.