В руках мести | 18+

Эстетика «Глава 23»:

Импульс. Страх. Адреналин. Забываю, как моргать и дышать, упираясь руками об пол. Сжимаю волнистый рыжий локон, что был в конверте и проклинаю чёртов мир. Холодный пот снаружи, адский жар внутри. Образуется тошнотворный ком, пока разум пытается собраться и начать приводить тело в действие. Порой кажется, что ты готов ко всему, и уже никто не сможет удивить, но это ошибочное мнение, как и всё во что я когда-либо верила.

Ужас данной жизни заключается в мучениях близких, которые не заслуженно попадают под раздачу и становятся примитивной приманкой в опасных руках вредителя. Моя беззащитная, милая Алисия... Но как? Как он посмел играть столь низко? Почему я не увидела фальши Барни, почему доверилась, так долго защищала? Если с ней что-то произойдет, я себе этого не прощу.

Нельзя рисковать невинной жизнью подруги, необходимо выполнить все указания без помощи Арона, а иначе последствия могут быть плачевны. Не раздумывая, хватаю телефон, пистолет и незаметно проскальзываю на цокольный этаж, избегая посторонних взглядов.

На парковке беру ключи от мотоцикла, которым толком то и не умею управлять, но так будет намного быстрее. Забываю про правила приличия, разрывая у бедра шикарное платье и мчусь в тайник, который считала таким особенным, а это просто очередной фальшь, бумажный замок.

Я долго сопротивлялась мысли, что Бар предатель, но теперь сомнений нет. Вся боль перерождается в ненависть и злость к паршивому актеру, что смог расположить к себе, внедриться в доверие и стать близким. Ещё никогда так сильно не ошибалась в собственных чувствах, но против железно-бетонных фактов не попрешь. Он врал, играя за чужую команду, предатель, что мёртв в моих глазах.

Управлять мотоциклом даётся довольно сложно, словно вот-вот и я упаду, теряя равновесие. От тревоги не перестаёт тошнить, в глазах немного двоится и снова проявляется боль внизу живота, благо пока что отдалённо, но довольно ощутимо.

Алекс Кратчел так и не позвонил, чтобы сообщить результаты анализов. По идее, это значит, что я здорова, но почему тогда боли периодически возвращаются? Надеюсь дело в нервах и не более.

Ледяной ветер прожигает открытую бледную кожу. Я выбегала, не набросив поверх совершенно ничего, но времени подумать о собственном комфорте не было. И только сейчас, остудив пыл, испытываю жуткий холод, что перемешался со звуком дрожащих зубов и скорости. Как же страшно не успеть, не спасти её, не уберечь.

Пайпер наверняка спохватился и поднял ребят на уши, обнаружив моё исчезновение. Возможно, стоило оставить хоть какое-то послание, но я этого не сделала, ведь не должна и не хочу подвергать их опасности. Нужно покончить со всем и встретиться один на один с судьбой.

Барни это не тот кому я нужна, за ним стоит кто-то крупнее, сильнее. Он лишь пешка, что выполняла поручения, в этом я уверена. Тот кто гонится за мной последние пол года страшный человек, вернее зверь, настоящий монстр, что не имеет души.

Вижу знакомый поворот и останавливаю железного коня, решаясь продолжить путь по-тихому, без привлечения внимания. Кисти рук бледнеют, мороз пронизывает до костей. Во мне столько отчаянья со злобой, а также обиды на собственное «Я» за то, что была слепа и столь доверчива, наивна.

Высокий каблук медленно погружается в сырую землю, каждый следующий шаг даётся всё сложнее и сложнее, глубже зарываясь в слякоть. Приходится снять обувь и босиком следовать дальше. Руками обнимаю себя, растирая онемевшую кожу и лишь длинные волосы ненадежно удерживают оставшееся тепло. Длинные сорняки и угловатые холмики усложняют и без того непростой путь.

Внезапная боль, забивает тело, сосредотачивая основное внимание на зоне нижнего пресса. Скручиваюсь, облокачиваясь боком на небольшое деревце, что давно уснуло под покровом мрачного сезона. Не сдерживаю рвотный рефлекс и выпускаю наружу нежеланные позывы. Сжимая кулаки, не сдаюсь и продолжаю дорогу, борясь с дискомфортом и головокружением.

Спустя пару минут изнурительной ходьбы, выхожу на голую ровнину, что бережёт заброшенный особняк. Оглядываюсь по сторонам, проникаясь новым приливом силы, отпуская боль и холод, что так плотно привязались по мне. Гробовая тишина, словно всё вымерло. Где же она может быть? Обхожу здание – на заднем дворе никого, значит Алисию прячут внутри.

Вспоминаю один из последних разговор с «другом» на мягком пледе у бушующей воды.
Барни говорил:
— В доме есть комната, я обустроил её, а ключи лежат на дне фонтана, под самым большим камнем.

Так и поступаю. Окунув руку в морозную воду, нахожу тот самый камень под которым прячется связка чёрных ключей. Вновь, как в пленочном фильме прокручиваю диалоги, его смех, радость, улыбку, образ ореховых глаз, что дарят счастье и заботу. Нет! Слабость должна отступить, он жалкий предатель и этому нет прощения, объяснения или понимания.

Из омута собственных воспоминаний вытаскивает женский крик, что доносится эхом словно из дома. Достаю пистолет, снимая с предохранителя и тихо, тем не менее достаточно быстро проникаю во внутрь.

Затхлое здание, что обросло лианами и дикой растительностью полностью пропитано влагой и сыростью. Высоченные потолки, габаритные, словно бальные, комнаты. Где-то всё ещё висят старинные подранные картины с французским манером, завитьеватые люстры, что пошатываются от порыва ветра и габаритные мраморные ступени с утонченными колонами и статуэтками.

На секунду забываю зачем пришла, проникаясь нереально волшебной атмосферой прошлых столетий. Под ногами скрипит балка и я мигом ударяю себя по лбу, прячась, похоже, что на кухне за огромным деревянным столом. Не дышу, прислушиваясь к каждому шороху и пылинке, что падает на древние поверхности.

— Ли? — знакомый мужской голос вызывает мурашки и грусть смешанной с обидой.

Глубоко вдохнув, сильнее сжимаю оружие, уверенно поднимаясь на ноги. Дрожащая от холода рука выпрямляется, сливаясь с пистолетом в единую линию, пока дуло целиться во... Врага! Я не смотрю в тёмные глаза, обходя столешницу и медленно приближаюсь к цели.

— Боже, Ли, это ты! Что произошло, почему кричала? — стирает расстояние, резво приближаясь.

— Не подходи, — стреляю в потолок, показывая серьезность намерения. — Я выстрелю, если сделаешь хоть один шаг в мою сторону.

Он замирает, а я на долю секунды проявляю слабость, заглядывая в ореховые глаза с подкрученными вверх ресничками. Грудную клетку сжимает, как полиэтиленовый пакет, что наполнен воздухом, а затем силой прихлопнули, скомкав в кулаке. Барни выражает беспокойство и смятение, но я не поведусь, не в это раз. Хватит наглой лжи.

— Где она? — отрываю взгляд, наполняя наружность строгостью.

— Кто? Лия, что происходит? Давай поговорим! — делает шаг на встречу, протягивая руки. Одновременно, не пойми откуда доноситься женский крик, но сейчас он исходит из двора.

— Стоять! — делаю выстрел в жилистую ногу, у основания надкостницы. — Я предупреждала.

Моё сердце замирает, но он враг и всё что было в прошлом – игра. Нас по истине
не связывает ничего. Парень с грохотом падает на пол, хватаясь за рану с которой стремительно сочится рябая кровь, брызгая в разные стороны под высоким давлением.

— Где Алисия? — не снимая его с мушки продолжаю допрос.

— Что? — корячится, сводя брови.

Оставляя Барни на полу обхожу всё помещения на первом этаже – ни души. Решаюсь подняться по ступенькам наверх, но на полпути слышу щелчок предохранителя. Оборачиваюсь пока кареглазый из последних сил ползёт, целясь в мою сторону и оставляет позади огромную лужу крови.

Выхода нет – либо он, либо я. Выстрел. Череп громко соприкасается с деревянным полом, что покрыт мхом. Остро выдыхаю, пуская нежеланную слезу и начинаю задыхаться. Выкрикиваю не своим голосом, присаживаясь на корточки. Зарываю дрожащие пальцы в волос, выпуская из рук оружие. Я его убила, убила его. Барни мёртв...

— Чудесная работа, — за спиной слышу громкие прерывистые хлопки и ядовито-басистый смех, — сделала всё за меня, какая умничка. Браво!

Слёзные каналы пересыхают, поворачиваю голову, замирая в немом шоке. Взгляд упирается в кожаную мужскую обувь. Плавно поднимаюсь по силуэту, приходя в ужас. Ричард Од стоит и криво улыбается, изредка пропуская наружу смешок. Всё плывет, я хватаюсь за воздух в попытках нащупать пистолет.

— Не так быстро, — острый носок кожаных пенни лоферов с большой амплитудой впивается в живот.

Стону от боли, но не успеваю упасть, сильная рука хватает за волосы, поднимая на ноги.

— Как же ты, паршивка, усложнила мой план, затянула на грёбаных шесть месяцев, — со злобой тащит, переступая бездыханное тело Барни, на которое я роняю горькую слезу, понимая, что убила друга. Друга, который целился не в меня, а Ричарда Ода. — Но! Новый план намного лучше старого.

— Подонок, — шиплю сквозь сжатые зубы, потихоньку складывая пазлы.

Пока сумасшедший увлечён, находу вытаскиваю Джорджию и со всей силы вонзаю в напряженную руку, что сжимает длинный волос. Хватка слабеет, давая шанс на спасение. Делаю пару быстрых движений и падаю, выпрямляя руки, звонко завываю. Между ног зарождается жгучая боль, что сопровождается беспрерывными спазмами. Это не сравнится с предыдущими приступами, будто что-то умирает внутри, обрывается и одновременно ведёт борьбу.

— Дрянь! — вытаскивая нож, возвышается надо мной. Замахивается и ударяет по лицу с ноги.

Висок стремительно сталкивается с влажной балкой. Мне так плохо, что хочется умереть, лишь бы не чувствовать пылающую, бурную агонию. Не обращаю на мужчину внимания, заливаясь слезами и впиваясь ногтями в собственную кожу.

Открываю глаза, истекая тёплой жидкостью, что расплывается по бёдрам, капая вниз. Кровь сливается с цветом платья, расширяя блестящий шлейф, охлаждается, вытекая из меня. Силуэты плывут... Кричу, как немая, извиваясь по полу. Отчетливо слышу каждый стук сердца, словно их вообще несколько. Как вдруг, синхронность пропадает и одно из них замирает навсегда, оставляя гнетущую тишину и одиночество.

— Да, сестричка. Кажется мои племяшки уже ангелочки...