Приятные события
В двенадцать часов дня, подходя к школе, я с огорчением обнаружила, что Вадима еще нет. Это заставило меня грустно вздохнуть. А еще пугало, что вскоре тут должна появиться Руся: каждый раз, когда я не прихожу играть с девчонками, моя подружка начинает меня искать и почему-то всегда находит. По сей день я считала ее ведьмой. А чтоб не видеть ту тень, с которой я так часто ассоциировала свою подругу, мне просто удалось научиться засыпать до полуночи. По утрам я все равно находила вещи не на своих местах или же была укрыта одеялом, которое любила скидывать на пол. Но такие мелочи я списывала на родителей. Они были и заботливыми и, в то же время, любили в моих вещах рыться.
В момент, когда я подошла к школе, из-за угла забора выбежала стая индюков, и я громко про себя чертыхнулась – на мне была красная юбка. Опять тетя Света, жившая возле школы, выпустила своих монстров, которых заводила из года в год. Бывали дни, когда дети не могли попасть на учебу из-за этих птиц. Развернувшись чтоб бежать, я внезапно уткнулась носом в нос Вадима. Он приветственно чмокнул меня в щеку и, схватив за руку, потащил меня за собой. Было довольно забавно бежать с ним и боковым взглядом замечать, как целая стая индюков, расправив крылья, неслась за нами. Конечно же, мы были быстрее и вскоре оторвались до них. Сделав крюк, Вадим провел меня какой-то дальней дорогой за парком с памятниками мимо двора злосчастной тети Светы, мы оказались у него дома.
После пробежки и быстрой ходьбы, мы остановились у крыльца, и я уперлась спиной в стену возле входной двери. Мы с Вадимом растрепанные и немного напуганные посмотрели друг на друга и рассмеялись. А после парень снова приблизился ко мне и поцеловал так же нежно и приятно, как и вчера. Мое сердце колотилось в груди, как дурное и я боялась, что этот звук слышно и ему. Вспомнив слова мамы, я отвернулась, прервав поцелуй.
- Вадим...
- Что?
- Только я не хочу... Ну ты знаешь...
Мои родители считали меня довольно несимпатичным ребенком. Им все так же нравилась Руся в ее аккуратной одежде. Так и хотелось им сказать, что это ее родители ее так одевают и в моей растрепанности виновата вовсе не я. Но спросить с родителями мне не хотелось. Каждый раз, когда я заикалась о своей злости, они прерывали меня, наказывали или кричали, пока не замолчу я. В общем, все конфликты заканчивались моими слезами. Иногда плакала мама. Иногда отец мог дать мне терпкого подзатыльника. Я была согласна с родителями только одном – привлекательной и симпатичной моя внешность не была. Да и талантами я не славилась. Соответственно, единственное, чего от меня могли хотеть парни, это секс.
- О, нет, нет, - замахал руками Вадим. – Я вовсе не для этого тебя позвал. Ты ведь знаешь, что наша семейка увлекается музыкой?
Да, он говорил правду. Его отец играл на многих инструментах, а мама хорошо пела. В обычной жизни, работая в колхозе, им это нужным не было: папа юноши был водителем, а мама – заправщицей на бензоколонке. Но их сын тоже обладал талантами, как и родители. На все концерты школа всегда одалживала инструменты их семейства. Наши уроки музыки были особенными только наличием баяна у учителя и танцев, которые происходили под радио. А еще у нас было множество барабанов и труб для всяких праздников. Но чтобы душевно и приятно справить какой-нибудь новый год в маленькой сельской школе, всегда нужно было что-то из запасов родителей Вадима.
Парень провел меня в темный прохладный дом. Начинался он с кухни – они явно не готовили в летней кухне, как было принято у многих семей. Дальше шла столовая и еще три комнаты, идущие по кругу: зала, спальня родителей, спальня Вадима. В соседнем доме поменьше жила бабушка мальчика, но она уже была подслеповатой и вряд ли заметила, через окна, что внук привел гостью. Вадим повел меня к пианино, которое стояло в его комнате, а потом начал играть. Я зачарованно присела недалеко от него и слушала какую-то прекрасную классическую композицию. Не смотря на то, что за время учебы нас пару раз классом возили и в театр и в оперу и на концерт классической музыки, мне не приходилось ощущать там таких мурашек, которые бегали у меня сейчас по коже.
Мелодия длилась долго. Начиналась она довольно звонко и торжественно, а потом медленными низкими звуками проползала мне под кожу и в кровь, будоража ее, наращивая темп медленно и постепенно, заигрывая с моими чувствами и ощущениями, затихая буквально на мгновение. Мне нравилось наблюдать за лицом Вадима, когда он играл эту мелодию, ни на что не отвлекаясь, словно находился где-то в другом мире, а я не могла оторвать все свое внимание от порывов музыки, от тонких пальцев, скользивших по клавишам со знанием дела.
Композиция то снова становилась медленной, звонкой и официальной, то растекалась по комнате, забавляясь с нашим восприятием, играя, словно веселый ребенок, то пыталась как-будто притаиться в одном из углов комнаты. Мне было удивительно, как можно было так чудесно обращаться с этим инструментом. Я бросила взгляд на окружающую обстановку: у всех она была одинаковой - кровать, шкаф с одеждой, полки с книгами, стол. Мне стало неловко от мысли, что я сижу там, где юноша обычно спит. Эта мысль настолько взбудоражила меня, что я подорвалась на ноги, и Вадим удивленно взглянул на меня, прервавшись.
Я не знала, как оправдать свое поведение, но он и не спрашивал, а просто принес мне второй стул, и у меня появилась возможность вблизи наблюдать за созданием волшебства музыки. Он даже дал попробовать поиграть мне. Получалось у меня, конечно же, ужасно и больше напоминало какофонию. Мы даже просто игрались и нажимали все клавиши подряд, пытаясь что-то при этом петь. Забавно, что мне вспомнился один фильм, «Курьер», в котором была похожая сцена. Мы говорили о разных композиторах. Первое, что исполнил мне Вадим, было произведение Ференца Листа. Дальше я слушала Генри Перселла и несколько его произведений из оперы «Дидона и Эней», куда Вадим недавно ездил с родителями. И еще про Густава Хольста, чья музыка меня особо заворожила, когда Вадим проиграл мне несколько его композиций.
- Жаль, что мне не приходилось слышать об этих композиторах на уроках музыки, - сказала я.
- О, ты не представляешь, как мне бывает скучно на этих уроках, - улыбнулся юноша. – Я знаю больше, и Дмитрий Сергеевич из-за этого меня недолюбливает.
Так мы и провели вместе почти целый день возле пианино. Я забыла обо всем и, наверное, саму себя, пока была в этом магическом мире. Вадим провел меня на мою улицу и чмокнул в щеку на прощание, пообещав, что мы снова увидимся после выходных. Я уже ждала эту встречу и боялась, что, из-за того, что Руся не нашла меня и обратилась к моим родителям, меня ждет большая взбучка. Но дома все было тихо и спокойно. Меня переполняли замечательные эмоции, и родители подозрительно смотрели на меня. По их мнению, ребенок не мог быть счастливым просто так. Он или дурачок или сделал что-то плохое. Так что к ночи мы поссорились, после чего я поплакала, уравновешивая свое хорошее настроение, как и хотелось моим родным.
На выходных мы ходили в лес семьями с Русланой и мы с подругой могли наблюдать свои отношения в двойном размере: родители все время хвастались чем-то друг перед другом и спорили не прекращая. К сожалению, они еще и работали в одном здании, так что я удивилась, как от этих непрекращающихся споров местные птицы, животные и рыба в озере не разбежались/разлетелись/расплылись кто куда. Моя подруга внимательно выслушивала эти разговоры, вникая в каждое слово. Ищет компромат – поняла я. Но мне все более и более становились не интересны пьяные разговоры взрослых. Поэтому я встала, пошла в гущу леса, где было меньше солнца и можно было хоть немного отдохнуть от этой жары. Да и шашлыки с таким общением будут готовы не скоро, может, я найду какие-нибудь ягоды, чтоб подкрепиться.
Меня, конечно же, не устраивала такая ситуация с плохими подругами и напряженным общением с родителями, но меня всегда спасало общение с соседскими детьми и одноклассниками. Среди этих всех ребят я была довольно популярна. Меня всегда звали играть и в классики и в резинки и в мяч и собирать конструкторы и играть в магазин с деньгами-листочками растений. Я уже присмотрела для себя новую девочку, с которой собиралась дружить, той самой Алинкой, самой первой, которую еще в пером классе обидела Руся. Я во время учебы ходила к ней в гости довольно часто и помогала с уроками. И еще у нее были качели, на которых мы по очереди зависали, обсуждая свои девичьи дела. Оставалось только придумать, как перестать общаться с Русей. С одной стороны мне было ее жаль – она то останется одна. Я ненавидела себя за это будущее предательство, но мне уже из вежливости пришлось терпеть ее целых семь лет.
Мои ноги несли меня все вперед и вперед, тропинка становилась все более заросшей и меня накрывала приятная расслабляющая прохлада. Я старалась обходить самые большие кусты крапивы, комары постепенно соображали, что рядом брожу я. Но что-то вело меня вперед, словно я шла куда-то целенаправленно. Несколько веток прошлись мне по лицу, словно гладили меня. И тут мой сон прекратился, меня бросило в жар от страха – передо мной стояла бесформенная фигура.
Это был человек в темном плаще. Я осмотрелась по сторонам – по местности не было понятно, где именно я нахожусь и как далеко успела уйти. Это был довольно темный участок леса, который я никогда не видела. Фигура внезапно заколыхалась и повернулась ко мне. Это была молодая девушка лет двадцати пяти – тридцати. У нее было довольно худое бледное лицо, отчего ее карие глаза казались похожими на угольки, а темно-русые волосы спадали на лоб, словно черная пакля.
- Не иди дальше, Влада. Возвращайся назад, - прошипела она довольно тихо, но я расслышала каждое ее слово, словно она говорила мне прямо в ухо.
Ее голос казался довольно знакомым. И откуда эта девушка знала мое имя? Об этом я уже думала по пути назад, убегая от фигуры в лесу со всех ног. Остановила меня только Руся, в которую я врезалась, добравшись к поляне, на которой мы разместились.
- Прикинь, твой отец поцеловал мою мать, а мой – твою.
Она вечно врала, и у меня это вызывало отвращение. Куда же делась та милая красивая девочка, которая так понравилась мне в первом классе? Но то, что она сделала вскоре, заставило весь мой мир перевернуться к чертям.