ПЁС [18+]

ДОПРОС

Меня никто не спрашивал, хочу ли я чего-либо или же не хочу. Всё шло против моей воли, однако вместо того, чтобы возмущаться, я давно осознал, что уже к этому привык. Твоя судьба не будет задавать вопросов, к примеру, а стоит ли тебе влюбляться. Она не спросит, нужно ли вставать сегодня на работу. Только она решит, окажешься ты под колёсами машины или же успеешь перебежать дорогу раньше. Всё зависит от того, как ты к ней относился. И какой путь проделал, чтобы понять смысл своего существования.

— Вам не кажется странным... что близнецы просто так отпустили вас со своим оружием?

Враньё входило в привычку. Вернее, уже вошло. И не так просто будет его изъять из собственного характера. Для этого понадобится что-то, чего я больше не имею. Совести.

— А что им оставалось? Приказал же Богдан. Они никак не могли перечить. В итоге всё кончилось за пару минут. Они поняли, зачем я явился и не стали меня задерживать.

— Ваш рассказ звучит слишком просто, — заметила Елена. — Вы не знаете, где они сейчас?

— Скажу так: я бы на их месте давно бы рвал когти куда-нибудь, где потеплее.

— В моём вопросе не было и речи о вашем мнении, Руслан. Я спрашивала у вас точный ответ. Где сейчас близнецы?

— Понятия не имею.

— Это правда?

— А вы как считаете? Помнится, вы ведь рассекретили меня. Так ответьте сама себе, Елена. Вру я сейчас? Или же во мне нет ничего, кроме наглой лжи?..

Мне захотелось улыбнуться, потому я кое-как сдерживал свою усмешку. По её глазам я догадался, что она считает это за издёвку. Если бы она захотела, то я бы уже давным-давно бродил по своей камере в ожидании смертного наказания. Ведь наказывать меня было за что. Однако для Елены это также являлось некой игрой. Мы медленно шли друг за другом, каждый раз наступая на пятки. Это неприятно, но всё же терпимо. В отличие от того, что я прекрасно понимал и другой факт: ей уже всё известно. И сейчас перед ней находится клоун. Клоун, который пытается скрыть найденный труп, выставленный напоказ, будто выпавший из шкафа в самый неподходящий момент. Это само по себе выглядит нелепо.

— После того, как у вас оказалось оружие, куда вы направились?

— К месту назначения.

— Что за место?

— Переулок. Он был между банком и домами на центральной площади. Это входило в часть плана Богдана. Он велел мне появиться в этом месте в определённое время, которое записал на бумажке, затем ждать его вместе с подручными.

— Вы хорошо помните случившееся?

— Думаю, вы и сами понимаете, что этого я не забуду никогда, хоть лоботомию мне сделайте. Это моё клеймо. Ни за что не сотрёшь. Я был бы рад покончить со всеми своими воспоминаниями. Готов даже выбросить и хорошее, коего и было сравнительно немного. Но лучше уж не помнить ничего, чем жить с подобным...

Сейчас я мечтал о сигарете. Она была для меня последним лекарством, которое помогло бы привести меня в чувство. Запах дыма, ставший для моих лёгких привычным, словно ходьба в сортир по утрам, был необходим, чтобы говорить дальше связные вещи.

— Не объясните ли вы...

— Дайте мне закурить, — перебил я её голосом зависимого человека.

Елена замолчала. Он слегка передвинула папку поближе и даже не пошевелилась, дабы что-то достать. Вместо того, чтобы оказать мне услугу, Домогарова решила давить на больное.

— Нет, Руслан. Вы не получите ни сигареты, ни выхода к туалету. Как и никогда не покинете это место. Отсюда вас направят в тюрьму, и срок вашего заточения будет не утешающим, я об этом сама позабочусь. Поймите одну простую вещь: вы сами загнали себя в угол.

— Ваша истина для меня, как азбука. Я уже знаю, что идёт после буквы «А». Мы с вами знаем, что недоговариваем друг другу. Мы знаем, что было в конце. 

Я перевёл дыхание.

— Но, честно признаться, мне не так обидно за сигарету. Пускай я останусь без табака. Зато буду нести вам всякую чушь.

— И за это поплатитесь, — ответила она.

— Мне будто есть, чего бояться...

— Всем есть. Как и вам в том числе. Но конкретно сейчас вам стоит переживать за человека справа.

— За кого?

Она выложила чёрно-белый снимок с камеры видеонаблюдения. В данный момент я напрягся, глаза почти отворачивались, словно ребёнок от ложки с противной кашей, дабы не подтверждать собственных опасений. Я увидел себя, курящего в машине. И как справа от меня находился Маркос.

— Не потрудитесь ответить, кто этот человек?

Сейчас я молчал. Мне нечего было ей ответить.

— Что же, тогда я отвечу за вас...

Елена вытащила из наполненного листами файл с несколькими документами, разложив их на столе рядом с собой. Она взяла в руки первый белый листок с текстом и зачитывала нарисованные принтером буквы.

— Маркос Несторович Соломонов, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Гражданином Российской Федерации не является. Также неизвестно, где он родился и неизвестно, кто его родители. Не имеет паспорта. Стоял на учёте в Нижнем Новгороде с девяноста шестого по девяноста седьмой год. Был пойман за кражу. Был пойман за драку. Был пойман за предположительное убийство одного из директоров машиностроительного завода. Оправдан по взносу залога, — она подняла свои глаза от листка, направив их на моё лицо. — Самое главное то, что он является одним из людей вашего отца и был практически его правой рукой. О нём не было слышно с конца две тысячи второго года, тогда же и Владимир Фёдоров исчез с радаров ФСБ. Теперь же Маркос...

— Зачем вам меня ещё о чем-то спрашивать? — резко вбросил я свой вопрос. — Вы всё знаете. Вам известно даже больше, чем мне. В этой папке у вас сотни, а то и тысячи улик и доказательств. Я бы поступил на вашем месте гораздо проще. Выносите уже приговор.

— Ещё рано, Фёдоров, — сказала Елена. — Не так важно то, что будет с вами, сколько то, чего мы всё-таки не знаем. Вы ведь хорошо помните тот день. Первое декабря две тысячи двенадцатого... На том самом снимке вы и Соломонов были запечатлены на парковке у банка, а дальше всё остаётся за кадром. Все свидетели указывали на крики, а затем и на выстрелы. Но, что именно там произошло, мы не знаем. А вы — единственный, кто сейчас может пролить на это свет. Вы в курсе, что оказались здесь именно из-за этого? ФСБ бы никогда не начало расследование, не будь это настолько протрясшим общественность случаем. Сейчас вам нужно рассказать нам обо всём, о каждой мелочи, которая была в тот день.

— А иначе? — спросил я.

— Иначе вы ни за что не выберетесь отсюда. 

Я знал, что смысла врать уже не было. Он попросту бесследно исчез. Всё это время я казался ей полным идиотом, который верил в свои бредовые рассказы. Но с этой минуты я и сам начал переживать, поверит ли она мне. У меня оставался шанс. Пускай его даже с помощью лупы было трудно разглядеть.

— Ограбление началось в одиннадцать утра. Как только мы оказались на месте, стали дожидаться Богдана...

Город: Орехово-Зуево
Дата: 1 декабря 2012 года
Время суток: Утро

От расправленных штор резко появившийся белый свет заставил его пробудиться. Сонный от усталости и от ежедневной службы он поднял голову с подушки, которая по ощущениям весила больше целой тонны, увидев после, как у окна его супруга поливает на рассвете слегка опустившиеся цветы.

— Звонил кто? — спросил он, отбрасывая одеяло.

— Да. Валера звонил, — ответила его жена, слегка повернув голову.

— Что говорил?

— Ну, как обычно. «Пускай собирается, встретимся возле банке. И побыстрее...»

Поцеловав свою жену, он зашагал по квартире в ванную комнату. Умывшись, отец семейства проверил комнату своих детей. Те, ещё не проснувшись, уже начинали ждать ближайшего вечера, когда папа вернётся с работы и, как и обещал, они вместе сходят в кинотеатр на новый фильм. Он улыбнулся, глядя на них, и направился за своей формой. Артур собирался недолго, по привычке всё делал быстро и незаметно для самого себя. Собравшись, он уже завязывал шнурки на чёрных ботинках, слыша голос своей жены, которая мягко будила его детей в детский сад. Артур увидел, как дети выходят из двери и замечают отца, вновь покидающего дом ради службы. Его дочь, самая младшая, примкнула к нему, всё ещё не просыпаясь, словно всё, что она видела являлось обычным сном. Он чмокнул её в волосы.

— Не хулиганьте. Приеду, сразу же пойдём на фильм. А если узнаю, что плохо себя вели — будете сидеть дома. Поняли?

Остальные кивнули. Мать повела их умываться. Артур встал и захватил с собой кобуру. Перед выходом жена обняла его, не желая отпускать.

— Приготовишь что-нибудь, а то вчера борщ закончился, — попросил её Артур.

— Конечно, — изобразив улыбку, ответила она. Однако в душе её всё равно многое не заставляло улыбаться. Ежедневный страх превратился для неё в такую же работу. Ведь она, не находя себе места, то и дело мучается и переживает. Это становилось обыденным для всей семьи.

Валерий проснулся на час раньше. Он снёс несколько опустошённых бутылок своей рукой, которые теснились, стоя на тумбочке. От похмелья слегка гудело в мозгах, однако ничто не могло позволить ему оставаться в постели без повода. Его сын всегда готовил своему отцу завтрак, ибо понимал, что тот не успеет сделать это сам. Будучи одиноким вдовцом, Валерий уже который год напоминает себе о характере своего сына, который всё более становится похожим на свою мать. Мальчику ведь было меньше шестнадцати, но он уже рвётся найти себе какую-нибудь простую подработку. Славный парнишка.

После звонка своему давнему другу и напарнику, Валерий дожидался Артура в служебной машине. Сегодняшний день изначально был простым, а потому Валерий не переживал, что может не успеть вернуться домой к прибытию сына. Обычно, рабочий день длится около двенадцати часов, иногда доходило и до целых суток. Сейчас же ничего не могло заставить их задерживаться.

Артур открыл дверь и залез в инкассаторскую машину. Он поздоровался со своим товарищем и сразу же пристегнул ремень.

— Что, опять дрыхнешь, пока жена не разбудит? — спросил Валерий.

— Хотелось бы вообще не вставать, — произнёс Артур. — Хорошо в кроватке целыми днями валяться, правда же? Чтобы никто не беспокоил, никуда идти не надо было...

— На том свете выспишься, — усмехнувшись, сказал Валерий и завёл машину.

Транспорт катился по заснеженной трассе. Валерий, будучи работником инкассации уже не менее восьми лет, тщательно изучил данное поселение. Орехово-Зуево не был размашистым городом, потому и запомнить его улочки не составляло труда. По утренним новостям до Артура донеслась информация, что первое декабря будет включать в себя более низкую, чем прежде, температуру, а также возможную снежную бурю и повышенные осадки. Для него зима являлась отвратительным временем года. Машины кое-как продвигаются вперёд, за окнами не было никаких выделяющихся красок, кроме вечно белого, не было зелёных листьев, не было даже жёлтого солнца. Вскоре он позабыл о своих мечтах, когда Валерий стукнул ему по плечу.

— Планы есть на сегодня, говорю? — спросил он задумавшегося товарища.

Инкассатор на соседнем сиденье отвлёкся и спохватился тут же ответить:

— Да... мы тут с семьёй в кинотеатр идём. С нами не хочешь, кстати?

— Нет, брат. Не могу. Зачем мне вам мешать? Уж если с семьёй, так с семьёй...

— Да ладно тебе! Бери сына, вместе сходим.

— Он у меня обычно дома сидит. Никуда не выходит. Уроки делает, в основном.

Артур посмотрел на своего друга, уже в конец облысевшего, слегка набравшего лишние килограммы и не успевающего даже нормально побрить своё лицо от щетины. В сравнение с ним, Артур выглядел очень ухоженным, от него всегда приятно пахло ароматными духами, да и внешность не наталкивала на мысли об алкоголизме. Понимать своего друга для Артура было делом не из простых. Тот потерял свою жену около семи лет назад, после чего начал воспитывать единственного сына в одиночку. Никаких женщин у Валерия после не было. Всё, что он обрёл — это бутылку водки, да в пару с ней и несколько бутылок пива. Это ни в коем случае не делало из него плохого человека. Валерий был строг, но тем не менее выполнял свои обязанности так, как этого не сделает никто иной. Его часто зовут в командировки, жена предлагает отыскать другие, более безопасные должности, однако таких денег, которых тот получает, пожалуй, найти будет тяжело. В работе инкассатором они оба осознавали весь риск данной обязанности, однако ничего другого для себя выбрать не могли. Долгие годы их преследовали одни и те же мысли, одни и те же кошмары, но всё это заканчивалось тогда же, когда кончался рабочий день.

Маршрут инкассаторской машины был примитивным: проехать с Набережной до Центрального бульвара, а дальше ехать прямиком к улице Барышникова. Обычно внутри машины находилось более десяти или двадцати миллионов, смотря, конечно, от обстоятельств. Перевозить такие суммы бывало иногда не так просто, тем более, когда в подобных местах начинает постепенно воцаряться беззаконие. Страх не свойственен инкассаторам. Как и солдаты, они были приучены охранять и защищать государственные ценности. Цели всегда были ясны, однако добраться до точки порой бывает всё равно нелегко. Хотя бы потому, что ты не ожидаешь какой-либо напасти. Таких людей учат быть готовыми ко всему, учат быстро принимать решения, дабы защитить как себя, так и перевозимый груз. И ты никогда не узнаешь, что судьба подбросила тебе на этот раз.

Инкассаторы приближались к главной площади города. Через несколько метров их ждала пробка, в которой они застряли на десять минут. Однако даже такое малое время тянулось, словно бесконечное. Валерия подгоняло в небольшой сон. Сидя за рулём машины, он отпустил с него руки и достал пачку сигарет, предложив своему товарищу. Артур был бы глупцом, отказавшись от даже самой небольшой затяжки. Зависимость всегда найдёт удобное место, чтобы о себе напомнить.

— Может, ты всё-таки согласишься? — предложил Артур.

— Ты про кино?

— Ну да. Сыну хоть праздник устроишь, из дома выведешь на денёк. Если хочешь, я даже оплатить могу...

— Ты это... перестань, — произнёс слегка строго Валерий. — Деньги-то у меня есть. Мне для сына ничего не жалко.

Валерий оставил от сигареты лишь медленно затухающий бычок. Он открыл окно и бросил его на покрытый снегом асфальт.

— Ладно, — сказал он после. И тут же заметил, как разбрелась по лицу Артура мягкая улыбка. — Во сколько вы там собираетесь?

— Да вот, как домой приедем. Моя детей соберёт и пойдём.

— Ну хорошо, — проговорил Валерий. — Заканчиваем... И в кино.

На сердце обоих тут же стало легче, как и в лёгкие бросился морозный воздух, освежающий прямо изнутри. В пробке тут же освободилось пространство, где инкассаторской машине позволили проехать вперёд. Тогда же до площади осталось совсем ничего, практически рукой подать. Инкассаторы заметили банк, а рядом с ним же — переулок, через который будет легче всего срезать до красного моста, тем более, что данный путь был прописан в подробном маршруте. Валерий развернулся налево, сошёл с дороги и направил руль в сторону замкнутых в переулке домов мимо очередного банка, где от людей оставались лишь бродячие воспоминания.

Машина остановилась возле светящейся зелёным вывески, гласившей о названии городского банка. Сейчас только светлело, однако тьма всё равно витала над улицами. Горящие фары светили прямо на вход. Сам банк был даже не открыт, в нём никого не было. Он посмотрел на часы: шесть утра. В глазах рисуется картина сладкого сна, которого так не хватает. Но ему не удастся уснуть ни при каких обстоятельствах, ведь рядом с ним находился тот, от кого ему становилось по-настоящему жутко. Водитель выключил фары. Вход перестал освещаться.

Он хотел ему что-то сказать. Ни в коме случае не извиняться, ибо в этом он не видел причины. Однако он всё ещё мог объясниться. Дабы тот понял.

— Я буду убивать всех, кто встанет на моём пути, — произнёс Маркос.

Фёдоров всматривался в падающие снежные осадки. Он не протестовал, не кричал на него. Потому что потерял к этому человеку всякое доверие. Смотря на Маркоса, он считал и самого себя такой же безнадёжной жертвой, которой следует пасть от его жёсткого и хладнокровного нрава.

— У нас с тобой ничего не получится, — сказал Руслан, не поворачивая своего лица. — Мы помрём. Я хотел тебе помочь... и выйти. Уехать, перестать жить такой убогой жизнью. Мне уже всё это надоело даже за пару лет. Но жил я такой жизнью гораздо больше. Меня к ней приучали, как к грамоте. Как к тому, чем я должен буду заниматься по определению, по чужому выбору. Ведь за меня всё и все решают, а я лишь следую. Отец хотел, чтобы я стал таким — у него получилось. Вероника хотела, чтобы я любил её — у неё получилось. Маркос захотел, чтобы я рисковал своей шкурой ради его мести — у него получилось... И получилось с полна.

— Ты мне тоже не оставил выбора, — ответил тот. — Я не знал, как тебя заставить по-другому. В одиночку я бы погиб намного раньше. Без тебя я бы даже не вышел на этого хуесоса. Ты помог мне...

— Так отпусти меня, твою мать! — крикнул Фёдоров. — Если я помог! Я выполнил свою часть сделки, как мы договаривались! Отпусти меня!

— Не могу. Ещё не всё закончилось. Пока он дышит, мы будем наступать ему на горло. И так до той самой поры, когда я буду точно уверен, что эта мразь умерла. И я сделаю, блядь, всё, чтобы это случилось. Пусть это будет стоить жизни всех, кого я знаю. Да, сынок. Я таков. Меня не заботит чья-то судьба, мне попросту плевать на них, на всех людей в этом мире. Я любил своих братьев, они были мне семьёй и опорой... Сейчас же я лишился всего, что делало меня человеком. И смысл мне тогда вообще жить дальше? Так или иначе, но я уже обозначил свою цель. И мы к ней плавно подобрались...

Фёдоров захотел открыть дверь и выбежать наружу. Попытки к побегу в его голове не кончались, он постоянно только и думал о том, чтобы удрать. Он не хотел собственной смерти. Это был единственный выход к спасению, потому что дальше всё измазано красным. Его пальцы осторожно потянулись к ручке, он сделал вид, будто бы над чем-то задумался. И тогда же Соломонов заблокировал все двери в автомобиле одним нажатием кнопки. Руслан закрыл глаза и отчаянно вздохнул, осознавая, что выхода больше не было.

— Прости, — извинился Маркос, однако в его интонации не было ни капли сожалений. — Ты ведь помнишь. Уйдём мы либо вместе...

— Либо когда ты сдохнешь, — проговорил Фёдоров со злостью.

— Либо так, — ответил Соломонов и включил обогреватель.

Пускай и стало теплее, однако внутри себя он продолжал чувствовать пустоту, некое незаполненное пространство, холодное и жуткое, которое останется навсегда забытым. Гнев был ни к чему, Фёдоров осознавал свою вину и сам. Он понял, что лично принял этот путь, эту окровавленную тропу, ведущую его в никуда. Дальше становилось из раза в раз мрачнее, а страха было настолько много, что его количество уже попросту не помещалось ни в какие рамки. Руслан вдруг обернулся. Оружие, лежащее в багажнике, наталкивало его на некоторые мысли. И все накопленное, что он сумел осмыслить, Фёдоров произнёс вслух:

— Богдан... знает тебя, — сказал Фёдоров. И сам был ошеломлён.

Внимание Маркоса было привлечено моментально.

— Что ты сказал?

— Он знает не только тебя. Но и меня. И моего отца. И даже...

Говорить о Веронике ему было больно. Он не стал продолжать этот список.

— Я понял, что сказал мне Моисей... — прошептал Фёдоров. И тогда же в его разуме пронеслись воспоминания, он прошёлся по ним, словно рукой по стоящим на полке книгам, тотчас же зная наперёд все прочитанные сюжеты и рассказы. — Он хотел заставить тебя придти на тот берег... к Волге.

Маркос его внимательно слушал, не подавая увлечённости, всего лишь опустив свои веки.

— Что ты хочешь сказать этим?

— Он убил их не просто так, — Фёдоров вырисовывал в голове картину, удивляясь непонятным линиям, заполняющим пласт.

— Верно, — сказал Маркос. — Хотел меня сорвать с цепи. Как бешеную псину.

— Но зачем? Значит, у него в башке был какой-то план. Моисей рассказал мне, что именно Богдан встречался с Утёсом. А у этого самого Норвежца из Москвы я выведал, что Утёса в последний раз видели именно здесь, в этом городе. Тут была их встреча.

— Дальше, — попросил Соломонов.

Фёдоров собирался с мыслями. Он чуть ли не хватался за волосы, чтобы всё увязать в прежний узел развязанного клубка.

— Богдан попросил близнецов украсть оружие. К тому моменту ты и Утёс были в ссоре, ваши договоры и отношения прекратились. Это было ему на руку. Богдан мог появиться тут как тут, Утёсу ведь нужно было оружие, чтобы с тобой поквитаться и собрать людей. О чём он и попросил Богдана, а тот в свою очередь обратился к близнецам.

— Тебе не кажется, что это какой-то бред?..

— Если бы не казалось, я бы помолчал, — ответил Фёдоров. — Это ещё не конец истории. Близнецы отыграли свою роль, когда стащили оружие, которое, как считал Утёс, предназначалось для него, по заказу. Сам Богдан явно не мог лезть в окна казармы, он решил использовать двоих евреев, а после сделал их теми, кто охранял добытое. В обмен на украденное Богдан хотел что-то узнать у самого Утёса... И узнал.

— Про Волгу, — догадался Маркос. — Он рассказал ему про меня. Оружия у него не оказалось. А после он...

— Убил Утёса. Когда тот уже доверял Богдану, тот, скорее всего, решил не медлить. Он отрезал ему палец, чтобы Утёсов...

— Почему? Чтобы... замолчал, что ли?

— Нет. Никто бы в здравом уме не поехал на обряд сожжения людей. Утёсов тоже не решился. Потому Богдан и оставил его без пальца. Он заставил его пойти на смерть.

— А оружие? Ты говоришь, что Богдан собирался отдать его Утёсу за информацию про меня...

— Это оружие никогда и не предназначалось для Астаха. Оно изначально было для ограбления. Богдан обманул Утёса. Близнецы стали простыми звеньями. Ненужными... И он...

— Что? — ожидал Маркос.

— Он... он знал, что ты их убьёшь...

На его теле образовались мурашки. Обогревателя словно и не стало. Холод вновь вернулся. Маркос находился в таком же оцепенении. Однако он, в отличие от Фёдорова, не мог представить себе этого полотна, на котором по-прежнему оставалось пустое место.

— Психопат... — сказал Соломонов. — Конченная мразь... Я вообще не понимаю, что у этого пидораса на уме! За что он так со мной?!

— Ты что-то сделал, — ответил Фёдоров. — Но и сам не знаешь. Или... не помнишь.

— Только ты не бросайся загадками. Объясни мне, если знаешь.

— В том и дело, что не знаю, — заявил Руслан. — Но, мне кажется, скоро мы точно всё поймём, — его мысли вдруг приняли иной оборот. — Вот только из-за тебя это будут наши последние догадки перед смертью. Потому что он нас прикончит. Прямо здесь. Сегодня...

Маркос сложил руки на руле. Он устало повернул голову на снегопад. Постепенно раскрывалось белое небо. Но внутри себя он чувствовал одну лишь нервотрёпку. И не видел ей конца. Фёдоров сдался. Он решил, что ничего им уже не поможет. Это ловушка, в которой они заперты. Заточение продлится недолго. Для полного психоза оставалась одна секунда. Пока он вновь не посмотрел на багажник.

— Открой дверь.

— Я тебя не выпущу, — утвердительно произнёс Соломонов.

— Если ты, сука, меня не послушаешь — мы точно помрём! Открывай!

Он решил последовать за серьёзно настроенным Русланом. Они оба вышли на улицу, наступили на снег, смотря на багажник. Фёдоров открыл его. Среди автоматов и заполненных доверху патронами обойм, тот увидел нечто непонятное. Некий небольшой цилиндрический предмет, который был похож только на одну вещь:

— Дымовая шашка... — проговорил Фёдоров, рассматривая её в руке.

Маркос захотел также её осмотреть.

— Военно-морской ориентир. В ней столько дыма, что задохнуться можно.

Фёдоров мигом запихал шашку в свой карман, держа её при себе.

— Ты что-то задумал, не так ли?

— Нам лучше отъехать на несколько метров. От камер, — попросил его Фёдоров, вернувшись обратно в прогретую машину. 

Дорога становилось всё более заполненной снежными слоями, которые, один за другим, были наложены на себя до краёв, создавая целые непроходимые завалы. Постепенно усиливался снегопад. Ветер мощнее стремился на север, а после всё смешалось с белым. Разбушевалась метель. Это явление оказалось настолько сильным, что перед собой было труднее всего встретить что-то похожее на образ человека, как и вообще что-либо ещё. Проезжая посреди домов, стоящих рядом друг с другом в настолько узком расстоянии, что невольно создавалось ощущение приближающейся клаустрофобии, Валерий вдруг начал давить на педаль тормоза. Автомобиль прокатился по скользкому льду, слегка вывернув колёса в противоположную сторону. Артур не понимал, что могло вызвать в его напарнике причину подобного действия. Он спросил его:

— Валера, ты чего, собаку, что ли, чуть не задавил?

— Впереди, — ответил его друг.

Артур повернул голову прямо. Через метель он увидел силуэт. На них двигался какой-то человек. И в его руках был огонь.

Фёдоров посмотрел в окно. Всё быстрее светало, и тёмное зимнее небо больше не могло загородить место утреннему, но такому же мрачному. В его голове блуждали мысли огромным и безумным стадом. Задумываясь над тем, что же делать дальше, Фёдоров отказывался слушать своё эго. Ведь оно всё время наталкивало его на одно и то же: сбежать. Не быть против всех, не быть за всех, а быть за самого себя. Инстинкт самосохранения брал над ним верх, побеждая в схватке с совестью. Речь не шла о морали и принципах. Речь шла о выживании. Он хотел оставить этих животных в их же клетке, покинув её раньше, чем те успеют одуматься. Руслан держал в руке дымовую шашку. Он думал.

— Когда всё дойдёт до предела, — сказал он, — я брошу её. В дыму у мен... у нас будет шанс.

— Это может не сработать.

— Да мне плевать, что может, а что нет! — воскликнул он. — Важно то, что сейчас только эта вещь способна нам помочь! И если ты придумал идею получше...

Он услышал стук. От страха его рука быстро спрятала шашку обратно. Перепугавшись, Фёдоров решил, что это была птица, случайно налетевшая на стекло. Но, когда он повернул голову, то увидел Богдана, который велел ему открыть и выйти наружу. Фёдоров неожиданно для себя взглянул на Маркоса. Тот не возражал. И через пару секунд Богдан оказался на его месте. Фёдоров находился в компании его людей, которые встречали его с пистолетами и посадили Руслана в середину. Николай с чёрной шапкой на голове будто бы следил за ним, когда как его товарищ по имени Анатолий сдержанно ждал указаний самого Богдана. Анатолий снял очки, спрятав их в карман. Тогда и у него в руках появилась чёрная шапка.

Маркос не мог с собой совладать. Его так и тянуло решить всё прямо в этой машине. Он ничего бы не потерял, даже если бы победа оказалась не в его пользу. И всё-таки ему не хотелось подвергать опасности человека, который к этой вендетте совсем не причастен. Но вдруг Богдан проронил своё слово:

— Не волнуйтесь за пистолеты моих товарищей. Это простая необходимость. 

Богдан посмотрел на бородатого волка.

— Ну здравствуй, Марк. Вот я здесь. И ты тоже.

Соломонов ощущал провокацию. Он старался не реагировать на абсолютно любой звук в свою сторону.

— Ты же не боишься, — произнёс Богдан. — Я тебя знаю, Маркос. В тебе нет страха, как нет и желания свернуть с пути. Ты же всегда был бесстрашным воином. Бесстрашным, но слепым. У тебя нет глаз, а потому ты не видишь того, что вижу я. Что ты хочешь сделать? А знаешь, даже гадать не имеет смысла. Месть — это тебе нужно. Хочешь заставить меня помучиться и убить. Как я мучил твоих братьев...  и убил.

Он сжал кулак. Но не стал. И Богдан это увидел.

— Человеку нравится следовать своим желаниям. Нам хочется многого, однако не все цели достижимы. К ним есть два варианта подхода: самый обычный и самый простой. Обычный заключается в том, чтобы убирать каждое препятствия, бороться и двигаться дальше, как подобает любому воину. Тяжеловато, так ведь? Но ведь есть и второй вариант. И он как раз подходит для тебя. Ибо его цель такова, что легче отдать приказ, нежели попытаться решить проблему самому. Это выбор царей, повелителей. Ты же обычного пути не искал, Маркос. По-иному ведь поступают только идиоты. Зачем страдать, когда можно поступить проще?

— Ты собрался трепаться со мной, гнида?! — прокричал Маркос.

— Я лишь хотел, чтобы ты меня услышал. Чтобы понял: я тебя знаю и знаю очень давно. Всем мы мстим. Это нас и доводит до финиша. Отомстил, а после не знаешь, что делать дальше... Я делаю это потому, что хочу доказать людям: пора что-то изменить. И хочу изменить всех вокруг себя. Они ведь не понимают, ничего не понимают, никто из них. Живут своими жизнями в этой стране, но страдают изо дня в день. Мне хочется дать им свободу, раскрыть им веки. И только я направлю их в правильное русло. Они узнают. Они поймут.

Богдан нацепил на голову чёрную шапку. Он развязал свой рыжий хвостик и поцеловал крест, свисающий с шеи. Тогда же Анатолий и Николай перекрестились. Фёдоров посмел удивиться, но не подавать виду. А после все трое опустили шапки на лицо. И оказались в масках.

— Надевайте, — сказал Николай и бросил им обоим точно такие же.

Руслан взглянул на эту маску с вырезанными дырами для глаз. Он понимал, что прямо сейчас начнётся то самое ограбление. И покорно надел на себя ткань.

Они ждали около получаса. Всё это время под своими ногами Анатолий аккуратно вливал в пустые бутылки бензин, после чего всовывал в горлышки куски разорванных от тряпок. Он передал Богдану зажигалку. Ему казалось, что план уже был приведён в действие. Каждые движения этих людей сопровождались тишиной и ощущением доскональной продуманности. Но уже скоро всё подходило к завершению.

— Вы сидите в машине, — начал Богдан, проговаривая предложения сквозь маску. — Когда я подам вам сигнал, вы выходите. Стрелять запрещено, мы не должны привлекать внимание. Выстрелы случатся только по моей воле, в самый необходимый момент.

— А по своей воле я тебя же и убью, пидорас, — добавил Маркос. — Ты сдохнешь, сволочь. Не думай, что какое-то ограбление будет мне помехой.

— Ошибочное заявление, Маркос, — ответил Богдан, посмотрев на него. — На данный момент нам стоит забыть о разногласиях и действовать сообща. Иначе по-другому никто не выживет. Хочешь всё решить? Я не против. Я согласен. Когда закончится ограбление, закончится и наша с тобой вражда.

Соломонов по-прежнему старался справиться со внутренней яростью. Он не мог поверить, что убийца родных ему людей находился справа от него и сидел всё ещё живой. Он знал, что это ненадолго.

— Господа, — привлёк внимание Анатолий, — рассчитывайте на быстроту. После того, как мы дружно получаем сигнал, вы Маркос, откроете нам багажник, и мы заберём из него оружие.

— Оно ведь там? — своим медвежьим голосом спросил Николай.

Маркос не отвечал. Они продолжали ждать ответа. Руслан и сам захотел вмешаться, однако Маркос тут же проговорил:

— Когда начнётся — узнаешь.

Образовалась метель за окном. Она водила снегом круга, выла, как голодный волк, и пугала своей необъятностью. Богдан посмотрел часы. Он вытащил из кармана бумажку с какой-то надписью, но никто не увидел написанных на ней слов. Богдан открыл дверь и вышел из машины.

Руслан нашёл свою сумку. Он положил её на колени, держась пальцами за бегунок. Все находились в ожидании. Богдан нёс в руке бутылку с бензином, ступая через громко свистящий ветер. Переулок был пуст, этому поспособствовала и сама метель, которая отстраняла видимость начисто. Позже Богдан присел на забор. Время всё так же тянулось. Росло напряжение. Маркос стучал пальцами по краям руля. Он был наготове, однако всё равно переживал, что что-то может пойти не так. Револьвер был с ним. Как и кнопка, чтобы открыть багажник. Счёт шёл на секунды. Руслан не заметил возросшего темпа своего дыхания. Оно становилось увесистым, тяжёлым, воздух практически не поступал в лёгкие. Голова закружилась, а лоб вспотел в один миг. Но тут из-за угла они все увидели проезжающий инкассаторский фургон.

Валерий пытался разглядеть идущего на него человека. Он приоткрыл окно и выкрикнул:

— Отойди от машины, блядь!

Это ничего не дало. Артур начал переживать и тянулся к табельному пистолету. Как в один миг на капот машины прилетел коктейль Молотова. Огонь разнёсся так быстро, что инкассаторы не сразу успели сообразить произошедшее. В криках они стали выбираться из автомобиля, чтобы не сгореть заживо. Это был сигнал. Все вышли из салона «копейки», спрятавшейся за метелью. Маркос открыл багажник, не заглушая мотор. Фёдоров расстегнул молнию на сумке и передёрнул затвор пистолета-пулемёта.

Они удерживали в руках автоматы, нацеливая их на выходящих сотрудников инкассации. Оказавшись под прицелом, те не стали думать и сопротивляться. Им бы не удалось даже попытаться этого сделать. Грабители в масках кричали им во весь голос:

— Бросайте на землю! Бросайте на землю, живо!

Артур решил не строить из себя героя. Он положил пистолет на землю и опустился на колени, заведя руки за голову. Только Валерий не подчинялся. Даже не смотря на крики и угрозы под дулом автоматов, он не хотел сдаваться. Это заметил и Богдан. Он подошёл к нему и ударил коленом по животу. Валерий продолжал держать своё оружие в руках, не сдаваясь.

— Мы пришли сюда ради денег?! — спросил Маркос. — Тогда какого хуя вы их не достаёте?!

Никто ему не ответил. Богдан и его люди столпились около инкассаторов, не обращая внимания на возгласы Соломонова. Тот без каких-либо колебаний отобрал ключи, найденные у Артура, и направился к дверям фургона. К нему поспешил Фёдоров. Маркос вставил ключи и повернул ручку. Он отворил дверцу и взглянул на содержимое. Пустота.

— Что?..

— П-послушайте... — звал Артур. — Отпустите нас... У меня дети, у него сын... Отпустите...

Богдан наклонился к Артуру, стоящему на коленях. Он смотрел ему в глаза, которые тот старался уводить от его безумного взгляда. Пугающие зрачки в дырах от чёрной маски расширялись. Это значило, что тот получал удовольствие.

— Если бы я хотел денег — получил бы их, — сообщил Богдан Соломонову. — Но мне они не сдались...

Маркос в оцепенении стоял рядом. Он собирался выстрелить в него из автомата.

Богдан взял руку Артура и вложил в его ладонь свою бумажку, произнеся:

— Прочти её.

Артур, будучи в тряске от страха, кое-как сумел разглядеть буквы. Но когда он прочёл их про себя, то не решился произносить в слух. Он боялся.

— Ты понял, — заявил Богдан. — Скажи мне, что здесь написано.

Артур не был способен. Богдан сказал:

— Твоё молчание заставляет меня подойти к твоему другу.

— Пять ч-человек, — начал Артур. — В-вы... вы помните две тысячи второй год... Ноябрь... В-восьмое... число...

— Верно, — ответил Богдан. — А теперь я попрошу вас обоих передать послание. Запоминайте его, друзья мои...

Он вытащил нож. И одним движением разрезал горло Артуру. Кровь вылилась из его шеи в один момент. Он упал на снежную землю головой, поднеся ладони к собственной ране. В судорогах его тело перекатывалось в стороны. Артур умирал всё быстрее. Валерий наблюдал за этим. Он видел, как его лучший друг мучается, покидая мир в агонии, теряя всю имеющуюся кровь из горла. Богдан поднёс лезвие к Валерию. Инкассатор закрыл глаза.

— Прости меня, сын, — произнёс Валерий.

Руслан смотрел, как умирают люди. В тот же миг Фёдоров вытащил дымовую шашку и, не имея возможности больше терпеть, бросил её в эпицентр насилия.

— Бежим! — закричал он, унося ноги к машине. 

Маркос не сумел двинуться в ту же сторону. Он прицелился в образовавшийся красный дым, в котором тут же пропала его главная цель. Послышался звук коснувшегося кожи лезвия. Второй убитый.

— Выходи, мразь! — орал Маркос.

Он стрелял в багровое облако, отходя неторопливыми шагами назад. Руслан продолжал ждать его, однако это становилось всё бессмысленнее. Пока в Маркоса не полетели пули. Он прыгнул в сугроб, ощутив в себе ранение. Богдан держался дистанции, как и его люди, пропавшие среди дыма знали, что не стоит высовываться. Их чёрные маски приняли на себя красный цвет. В переулке засвистели пули, не останавливались матерные крики, продолжала литься кровь. Богдану нужно было скорее уходить из этого места, так как он понимал, что выстрелы не останутся незамеченными. Он указал пальцем своим людям идти в другой конец переулка. Окружённые дымом, они начали искать отсюда выход. Тогда же Богдан получил пулю в ладонь. Фёдоров начал расстреливать его из своего пистолета-пулемёта. Он подбежал к Маркосу и, схватив его за плечо, потащил к машине, но всё ещё не видел, в кого продолжает стрелять. Как и они не видели, где был он сам. Николай выпускал патроны в пустоту. Он закричал:

— Мы уходим! Богдан! Уходим!

Фёдоров ускорил шаги. Туша Маркоса оказалась слишком тяжёлой. Он не представлял, сумеет ли донести его и при этом не умереть. Шансов оставалось всё меньше. Их и вовсе не стало, когда Богдан показался на миг прямо из дыма. Фёдоров затормозил, взял в обе руки пистолет-пулемёт и нажал на спусковой крючок. Кончилась обойма.

— Блядь!

Он мигом вставил другую, находящуюся на той же, но уже пустой. И вновь надавил на спусковой крючок «Витязя». Красный дым всё разрастался, заполняя собой почти весь переулок. Они потерялись в пространстве, загнанные в угол. Бордовая метель словно пожирала их. Руслан остановился на пару секунд. Ему показалось, что те успели удрать. Как вдруг пуля с огромной скоростью пронеслась мимо него. Фёдоров вскрикнул и за секунду успел пригнуться, снова потащив Маркоса обратно. Богдан вновь показался, стоя впереди. Фёдоров судорожно прицелился и выпустил в него всю оставшуюся обойму. Однако тщетно. Среди дыма он не смог увидеть того, кто сам был окрашен кровью. Огонь разрастался. Машина погибала от пламени, продолжающего разрастаться. У него остался только пистолет. Один выстрел. И его не стало. Богдан ушёл.

Заиграла сирена. Фёдоров бросил Маркоса на сиденье. Машина была уже заведена. Он вывернул руль и направил транспорт прямиком из этого заснеженного красного ада. Неожиданно для него полиция была уже в нескольких десятках метров. На улице образовались прохожие, появившиеся на звуки очереди из автоматов. Люди увидели дым, а после подходили к месту происшествия. Они снимали на телефон горящую машину и трупы двух инкассаторов, оставивших свои семьи навсегда. Фёдоров пытался проскочить мимо полиции. И даже не заметил, как на его лице всё ещё торчит маска. Он снял её и выбросил назад. Полиция приближалась. Руслан ехал ей прямо на встречу. Он молился, чтобы проскочить. В одно мгновение он поверил в бога. Они его не заметили. Полицейские устремились в противоположную сторону. Фёдоров же помчался прочь из проклятого города.

Он скрылся.

В это время стало темнее. Вечерние краски наложились на бывшее совсем недавно белым небо, заполнив его маленькими звёздами и чёрным полотном бесконечного пространства. Он посмотрел наверх из-за лобового стекла, на те самые звёзды. Как вскоре над машиной оказался красный свет. Фёдоров остановился и повернулся на Маркоса. Ему казалось, что того уже не было в живых. Возможно, для него это было к лучшему. Но данная смерть пугала его. И тогда Руслан осторожно потрепал его за плечо. Маркос не оживал. Он всё ещё был в маске, лёжа на сиденье спиной к водителю. Фёдоров увидел, как его туловище подаёт признаки появившегося дыхание. Лёгкие поднимали грудь и плавно её опускали. Он живой. Ещё дышит.

Руслан заметил загоревшийся зелёный свет и поехал дальше. Он постоянно думал о том, что кто-то уже давно вычислил эту машину по скрытым камерам. Но больше всего его пугала другая мысль: Богдан. Одно только произношение этого имени в своей голове трясло его, подбрасывало дров в и без того горящее пламя в воспламенённом разуме. Его до самых кончиков охватила тревога. До такой степени, что Фёдоров забыл о самом себе напрочь.

После часа езды он всё ещё продолжал давить на педаль. Машина ехала через одинокую  трассу, заполненную снегом и чёрными деревьями. Фёдоров решил закурить, дабы снять с себя хоть какое-то напряжение. Он одной рукой дотянулся до пачки и вытащил сигарету, просунув её в свои губы. В какой-то момент он услышал стоны. Обернувшись, Фёдоров узрел, как Маркос Соломонов сел на пружинистое сиденье, пытаясь снять с себя маску. Ему явно что-то мешало.

— Ты в порядке?

Молчание Маркоса могло значить очень многое. Но Руслан уже знал наверняка, что с ним произошло. Вот только он ничего не видел. 

Когда Маркос снял с себя чёрную ткань, он закрыл рукой свою щёку. Фёдоров пригляделся через зеркало заднего вида. Оттуда текла кровь.

— Мать... — прошептал он. — Твоя щека...

— Насквозь... сука, — проговорил Соломонов, сдержанно двигая челюстью. — Дай мне... что-нибудь...

— Приложи шапку, — сказал ему Руслан. Но Маркос противился. — Не будь таким гордым, сейчас не тот случай, Марк...

Фёдоров всё равно открыл бардачок. Среди дисков для магнитолы он обнаружил какую-то потрёпанную и грязноватую тряпку,  с помощью которой, скорее всего, копались под капотом. Он не решился передать её пострадавшему.

— Давай, — попросил тот. Но Фёдоров всё равно ничего не сделал.

Тогда же Соломонов из последних сил перегнулся к Руслану и отнял у него из рук потрёпанный хлопок. Фёдоров не стал говорить, что это опасно. Через некоторое время тот пересел вперёд. Лицо Маркоса было побитым, он скрывал дыру в своей щеке. Не исключено, что эта тряпка уже могла прилипнуть к ране.

— Куда мы едем? — спросил Маркос, не убирая ткань от своего лица.

— Домой, — ответил Фёдоров, глядя на дорогу.

Он не понимал, что там произошло. Но и не хотел думать. Сейчас для него было важнее добраться до дома, не нарвавшись на очередные неприятности. Фёдоров полагал, что всё было кончено. Богдан не смог бы скрыться от полиции, ведь те, по сути, окружили весь переулок. Двое убитых так и останутся укутанными в тот самый кровавый дым. А сам он надеялся больше никогда не связываться со всем, что преследовало его в жизни до этого момента. В особенности со своей судьбой.

Наблюдая за Маркосом, Фёдоров с напастью осознавал, что тому нездоровится. Голова Маркоса не различала светлого и тёмного, словно ребёнок в детстве, его шея постепенно наклонялась в бок, а глаза сами собой закрывались. Руслан знал, что не может отправиться с ним в больницу, поэтому принял решение как можно скорее добраться до дома. Через пройденный путь в целых два часы езды на машине по вечерней Москве он уже позабыл об оставленной дороге позади. Потому что не хотел к ней возвращаться. Он чувствовал себя освобождённым из тюрьмы заключённым, который впервые за десять лет вдыхает аромат свежего родного воздуха. Такого уютного, как и зима, ставшая спокойной и почти безмятежной.

Руслан остановился у реки. Он заметил, что Маркос заснул, но ему было необходимо разбудить спящего приятеля.

— Что?.. — Маркос удерживал тряпку. Его глаза кое-как пошевелились.

— Мы должны бросить машину, — сказал Фёдоров.

Маркос дотронулся до ручки на двери. Руслан вовремя его затормозил.

— Не просто выйти из неё, Марк... — говорил Фёдоров. — А разобрать её.

— За...чем?

— Чтобы подстроить всё под ограбление. Нужно снять номера и колёса.

Они вышли и принялись за дело. Маркос старался помочь, однако ему удавалось это с непостижимым трудом. Тяжело было даже кивать на вопросы Руслана, который попросил у того раскладной ножик. Отыскав гаечный ключ в машине, Фёдоров откручивал болты и откатывал колёса в одну кучу. Он снял номера маленьким ножом и для убедительности выбил левое стекло спереди. Маркос почти не стоял, всё ближе приближаясь к тому, чтобы свалиться с ног. Когда Руслан увидел его во тьме, он жалобно вздохнул и в одиночку потащил все четыре колеса к замёрзшей воде.

— Протри весь салон! — приказал ему Фёдоров, спускаясь к Москве-реке.

Прикатив за собой колеса, он взял одно из них двумя руками и, замахнувшись, утопил на дне реки. Так он поступил и со всеми остальными. Фёдоров поглядел на другой конец, где виднелся горящий в маленьких огоньках мост. Здесь, в полнейшей темноте, его тушу не было видно, однако он хотел оказаться на другой стороне. Чтобы ощутить, что такое свет.

Последующий путь им пришлось преодолевать на своих двоих. Морозный ветер щекотал им кожу, однако этим лишь вредил состоянию Маркоса. Засунув ладони в карманы дублёнки, Руслан понимал, что остался ни с чем. Все его старания были напрасны. Он прошёл настолько длинную дорогу, что и сам удивлялся, как всё ещё может ощущать себя человеком, а не трупом. Внутри разума не укладывалось многое, и почти всё из этого заставляло его рассуждать. Но Фёдоров перестал. Он отбросил все мысли и понял, что вдали уже появляется его дом. Дом, в который он так давно хотел вернуться.

— Мы почти пришли, — сообщил Руслан.

Маркос шёл сзади, слегка прихрамывая. Фёдоров застыл на месте, собираясь его подождать. Он стоял у подъезда под горящей лампочкой. Руслан всё быстрее хотел зайти в него, но продолжал ожидать, пока Маркос сможет дойди. Пока в один момент волк не потерял сознание.

— Нет... Нет, блядь, нет! — крикнул Фёдоров.

Бросившись к нему на помощь, он заметил у того сильное кровотечение. Рваная щека Соломонова была практически полностью залита большим кровавым пятном. Фёдоров с трудом обнаружил и саму рану, к которой он, не задумываясь, прижал свою ладонь. Руслан начал тащить Маркоса за собой, словно вновь оказавшись в том самом ужасном месте. Он открыл дверь в подъезд и донёс своего товарища до лифта. Руслан нажал на кнопку. Внутри него образовалось волнение и страх. Он взглянул на Маркоса. Его лицо побледнело, зрачки были направлены ввысь. Фёдоров проверил его пульс, коснувшись шеи. Тот продолжал биться. Лифт приехал.

Он вытащил его за собой. Маркос был непомерно тяжёлым, сильное и поистине мужское его телосложение заставляло Руслана напрягаться до такой степени, что он сам начинал ощущать себя падающим в обморок. Ему пришлось положить Соломонова на пол. В этот момент Руслан стукнул кулаком по дверному звонку. Обернувшись на Маркоса, он увидел кровь, льющуюся из его рта.

— Нет-нет-нет... — протараторил он. — Марк!

Руслан не знал, что ему делать. Он хотел спасти его, однако позже не увидел в этом смысла. Ему вдруг захотелось, чтобы всё по-настоящему закончилось. Фёдоров ощутил в себе самое отвратительное зло. Ведь он даже не боролся с ним, чтобы оно не возникало. Маркосу осталось недолго. Кровотечение вскоре прервётся, как и вся его жизнь. Соломонов сипел, его ладони дёргались будто бы от судорог. Вероника вышла за дверь. Руслан посмотрел ей в глаза. Его окровавленные руки заткнули рану незнакомому ей мужчине без сознания.

— Привет. Я... вернулся, — сказал он ей с пугающей улыбкой.