Глава 17
САВИНА САНТЬЯГО
⸻
Когда уходят — остаётся не тишина.
Остаётся отсутствие дыхания.
В ту ночь я не спала. Я лежала на спине, слушая, как трещат деревянные балки под крышей, и пыталась выровнять дыхание. Мир будто забыл, что значит жить. Пространство вокруг меня — как гроб: глухое, тяжёлое, слишком тесное.
Воздух не двигался. Сны не приходили.
А он...
Он не дышал.
Я это почувствовала. Не как женщина. Не как влюблённая. Как... ночная.
Связь, рождённая где-то глубже крови, оборвалась внезапно, как если бы сердце решило забыть, зачем оно бьётся.
Я села. Медленно.
Ощупала грудную клетку.
— Вальтор... — выдохнула.
Но в комнате было только эхо.
И с каждой секундой в голове крепло одно простое знание:
Он ушёл.
⸻
Я бросилась к двери.
Мантия — на плечи. Волосы — в беспорядке. Ноги — босые.
Словно бегущая тень, я скользнула по коридорам, чувствуя, как Академия содрогается. Что-то уже началось.
Камни под ногами вибрировали.
Кто-то плакал за стеной.
Где-то стучали щиты — железо об железо.
А он...
Он шёл на зачистку.
Я видела это во сне, раньше. Зачистка — не миссия. Это — казнь. Слово, обёрнутое в пепел. Люди туда уходят — и не возвращаются. Туда отправляют самых сильных. И самых... обречённых.
Я прибежала к его покоям. Постучала.
Молчание.
Ещё раз.
Ещё.
— Открой... если ты здесь. Открой, слышишь?..
Но дверь не открылась.
⸻
— Он ушёл, — сказал кто-то сзади.
Я обернулась. Калекс.
Лицо у него было искажено — не гневом, не болью.
Пустотой.
— Когда?
— Час назад. Чёрная печать. Без прощаний.
— Почему ты не остановил его?
— Потому что я не хочу быть растерзан клыками хаоса. А он — захотел.
— Он обещал...
— Савина. — Калекс смотрел прямо в меня. — Он никогда ничего не обещал.
Я ударила его.
Прямо по скуле.
Он не отпрянул. Только кивнул, как будто я подтвердила его правду.
— Ты знала, что он уйдёт, — сказал он. — Ты знала это с первой нашей ночи в подвале. С первой его тени у двери. С его первого взгляда, в котором было столько холода, что можно было вырезать имя на стекле.
Ты просто не хотела признавать.
Ты думала: «я изменю его».
А он всегда был уже мёртв.
⸻
Я не ответила.
Развернулась.
И побежала.
⸻
Зона зачистки располагалась под самым подвалом. Под тем, что мы считали дном. Там, где ступала только тьма.
И я знала, как туда попасть.
Я чувствовала его... след. Как запах, как след боли, как шрам на моей шее. Он всё ещё был рядом. Ещё не ушёл слишком далеко.
Я могла успеть.
Или умереть.
⸻
Двери туда охраняли Ночные. Я подошла к ним, не колеблясь.
— Ты не пройдёшь, — сказал один.
— Я должна.
Он ухмыльнулся.
— Зачем? Любовь? Преданность? Глупость?
— Всё сразу, — ответила я. — А если вы не откроете, я вскрою вас обоих.
— Не боишься крови? — усмехнулся второй.
— Боюсь только её потери.
⸻
Меня впустили.
⸻
Зал под зачистку был похож на анатомический театр.
В центре — платформа, окружённая заклятиями. Над ней — голограмма с координатами. На ней — несколько фигур.
Одна — знакомая.
Он стоял, спиной ко мне.
В чёрном. Как всегда.
На плече — печать. Под печатью — тьма. Взгляд в пол. Руки за спиной.
Он чувствовал меня. Я знала.
Но не поворачивался.
Я сделала шаг вперёд.
И ещё один.
И всё, что во мне горело, стало криком:
— Вальтор.
⸻
Он медленно обернулся.
В глазах — не удивление. Не страх. Не злость.
Признание.
Как будто он ждал меня.
— Ты не должна была приходить, — сказал он.
— Ты не должен был уходить.
Он молчал.
Я подошла ближе. Встала перед ним. Ровно. Прямо. Даже не дыша.
— Скажи мне, — прошептала я, — что я была иллюзией. Что между нами ничего не было. Что ты уходишь — не думая обо мне.
Скажи, и я уйду.
Он посмотрел на меня.
Долго. Медленно. Жестоко.
— Я ухожу, думая только о тебе, — сказал он.
⸻
Всё внутри меня треснуло.
Он признал. Он не соврал.
Он... сдался.
— Тогда возьми меня с собой, — прошептала я.
Он шагнул назад.
— Нет.
— Почему?
— Потому что ты — мой конец. А я должен быть их концом.
— Тогда умри здесь. Со мной. Или живи. Со мной.
⸻
Он закрыл глаза.
— Я оружие, Савина.
— Нет. Ты был.
— Я...
— Посмотри на меня. Если хоть раз во мне было нечто, что ты называл светом — тогда позволь мне быть рядом в твоей тьме.
Он схватил меня.
Сжал запястья.
В глазах — огонь.
— Ты не знаешь, во что лезешь.
— А ты не знаешь, ради чего я иду.
— Я убью. Я сожгу.
— Тогда начни с меня.
⸻
Он прижал лоб к моему.
Шептал:
— Не делай меня человеком, Савина. Не заставляй чувствовать. Не дай мне надеяться.
Я поцеловала его.
Медленно. Глубоко. Как будто вся кровь, вся боль, вся пустота — растворялись в этом касании.
Он дрожал. Его губы — как лёд.
Но он не отстранился.
⸻
— Пошли, — прошептала я. — Куда бы ни вела дорога.
Он кивнул.
— Впереди — смерть.
— И ты.
— Ты не боишься?
Я посмотрела в его глаза.
И улыбнулась.
— Я — боюсь остаться без тебя.
⸻
Мы ушли. Вместе.
И всё, что осталось за спиной, — это Академия, обугленная и мёртвая.
И голос Калекса, шепчущий в пустоте:
Если вы оба выживете — мир падёт.
Если погибнете — мир вздохнёт.
Но в любом случае — вы не будете прежними.
Я приду, где огонь жрёт кости,
Где не знает никто имён.
Ты не ангел, но суть — в жестокости:
Я — твой грех. А ты — мой закон.
Мне не нужен прощальный пепел,
Ни венки, ни слова "прости".
Только дай мне шагнуть за скепел —
В мир, где боль научилась жить.
Если тьма унесёт нас вместе —
Это будет конец, как свет.
Потому что с тобой — даже в бездне —
Я не знаю, что значит «нет».