Глава 14
САВИНА САНТЬЯГО
Я всё ещё связана.
Одна рука — онемевшая. Вторая — плотно затянута в ремне.
Кожа под ним горячая, словно воспалённая, пульс давит в вены, но я даже не думаю просить освободить.
Я могла бы.
Но не хочу.
Я знаю, кто связал.
Знаю, кто вошёл.
Он снова здесь.
И это не требует подтверждений. Не шагов. Не слов.
Он приходит, как тень.
Как то, что всегда было рядом, но только сейчас проявилось в полумраке.
Воздух меняется.
В нём больше нет кислорода.
Только он.
Мрак сгустился.
Не как темнота — как присутствие.
Как чужое дыхание, что накрывает кожу даже на расстоянии.
Вальтор.
Я не поднимаю глаз.
Бессмысленно. Он всё равно видит больше, чем я могу спрятать.
Он не просто смотрит — он врезается в сознание.
Засел там. Живёт в каждой моей мысли.
— Слабо, — его голос скользит по комнате, как нож по стеклу. — Ты могла хотя бы притвориться.
Я не отвечаю.
Потому что знаю: он не ждёт ответа.
Он говорит не ради реакции. Он говорит, чтобы резать.
— Он ничего не сделал.
Его слова впиваются под кожу.
Между нами — тишина. Она не греет. Не даёт передышки.
Острая, как игла.
Он стоит в нескольких шагах. И всё же мне кажется, будто его тень уже сидит на мне.
На груди. На шее.
Давит.
— Он трус.
Мой голос сорвался сам, прежде чем я подумала:
— Ты даже не знаешь, кто он.
— Я знаю. Я чувствую трусость.
Он подходит ближе. Говорит тихо, но каждое слово будто вколачивается в пол.
— Она пахнет — как холодный пот на спине. Как дрожащие пальцы. Как страх быть хуже меня.
Шаг.
Ещё шаг.
Каждый — как приговор.
— Ты позволила ему говорить. Смотреть. Мечтать.
Мечтать.
Это слово ранит сильнее, чем "трогать".
Вальтор может простить касание. Но не мечты.
Я поднимаю голову.
Губы пересохли, язык прилип к нёбу.
Но я всё же спрашиваю:
— Что ты хочешь, Вальтор?
Прикоснуться? Разорвать? Забрать?
Или просто доказать, что ты сильнее?
Он останавливается. Вплотную.
Тишина в нём гремит сильнее любого крика.
— Я хочу, чтобы он умер.
Я замираю.
Как будто весь мир внутри меня перестал двигаться.
— Ты...
— Он слаб. Он пытался быть выше — в моём доме. С тобой. А ты позволила. Значит, ты тоже виновата.
Он наклоняется. Его лицо — рядом.
Но нет касания.
Только взгляд.
Тяжёлый, как цепи.
— Я убью его. Потому что он дотронулся до того, что не посмел бы взять.
— Я — не вещь, — выдыхаю я. Но голос слабее, чем хочется.
— Нет. Ты хуже.
Ты — искушение.
И ты даже не понимаешь, как легко мужчины умирают из-за женщин, которые молчат.
Я хотела ответить.
Но не смогла.
Он обходит меня.
Я слышу, как его дыхание касается волос.
Как он смотрит на ремни.
На следы, оставленные им.
— Ты думаешь, я связал тебя, чтобы унизить?
— А разве нет?
— Я связал тебя, потому что ты не умеешь останавливаться.
Ты нужна мне живой. Целой. Под контролем. А ты... ты не принадлежишь никому. Даже себе.
Я чувствую, как он стоит рядом.
И у меня возникает странное чувство: если я сейчас сдвинусь — он исчезнет.
Как дым.
Как иллюзия.
Но он реальнее любого прикосновения.
— Ты не просишь, чтобы я отпустил. Знаешь почему?
— Почему?
— Потому что боишься.
Боишься, что если я развяжу — ты уйдёшь. Но хуже другое.
Ты боишься, что я отпущу — а ты не уйдёшь.
Я молчу.
Он прав.
Жестоко.
Неумолимо.
Прав.
Он садится напротив.
Низко, на корточки.
Теперь я вижу его глаза.
Не просто тёмные. А глубокие.
Там нет прощения.
Нет надежды.
— Ты ведь хочешь, чтобы я тебя взял. Прямо здесь. Сильнее, чем кто-либо мог бы.
— Значит, возьми.
— Нет.
Он выдыхает. Резко, тяжело.
Как зверь, которого держат на цепи.
— Ты всё ещё молчишь. Всё ещё боишься сказать вслух.
— Что именно?
— Что ты хочешь меня.
Не как врага.
Как... мужчину. Как демона, которого сама впустила.
— Ты не мужчина.
Ты — пустота.
Ты — тьма.
— И ты — в ней. По собственному выбору.
Он смотрит в меня.
А я — в него.
И между нами — напряжение.
Как перед бурей.
Как перед поцелуем, которого не будет.
— Ты не моя. Но он тебя тронул. И потому он умрёт.
Не потому, что ты моя. А потому, что ты — под моим взглядом. А этого уже достаточно.
Он не называет имени.
Не нужно.
Я поняла.
Он знает.
Он знает всё.
Даже больше, чем я сама.
Я отворачиваюсь.
Но он хватает меня за подбородок.
Не больно. Не жестоко.
Просто — твёрдо.
Контроль. Власть.
— Смотри на меня, когда я говорю тебе истину.
— Я не твоя, Вальтор.
— Ты не моя. Но я твой.
В этом — моя проблема.
В этом — твоя слабость.
И твой шанс.
Он отпускает.
Я снова одна.
Связанная.
Не только ремнями.
Словами.
Желанием.
Им.
Он делает шаг назад.
Я слышу, как он выдыхает.
Медленно.
Словно пытается сдержать всё, что кипит в нём.
— Я не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не позволишь.
Но знай: когда ты скажешь "да" — я не остановлюсь.
Ни на страхе. Ни на крови. Ни на тебе.
Он поворачивается к двери.
Я вижу его спину.
Как напряжённая тень.
— И он умрёт. Потому что ты ничего не сказала. Потому что молчание — это тоже выбор.
— Ты не должен.
— Я уже должен.
Он замирает.
— Ты могла бы сказать, что он важен. Что ты против. Что тебе больно.
Но ты молчишь.
А значит — не мешай.
Дверь.
Щелчок.
Тишина.
Я одна.
И мне...
Мне нечего сказать.
Только одно ощущение:
Теперь я связана навсегда.
Ты был безжалостным, как ночь,
И всё же я ждала рассвета.
Хоть знала — он не для меня.
В твоей любви не будет лета.
Ты не дотронулся — но сжёг.
Не поцеловал — но я дрожу.
Я выбрала молчать, как бог,
Что наблюдает — и не может нарушу.
И если он умрёт за шаг,
За взгляд, за трепет, за порыв —
То знай, Вальтор, я — не твой флаг,
Я — та, что всё же... тебя простив.