Глава 13
САВИНА САНТЬЯГО
Мои запястья горели под кожаными ремнями, словно вены пытались вырваться наружу.
Я сидела на стуле. До сих пор.
Связана.
Ни капли свободы, ни сантиметра воли.
Но это уже не пугало.
Пугала не тьма.
Пугала... пустота после него.
После того как он вошёл — и вышел.
Оставив меня с этой... дрожащей ломкой внутри.
Я пыталась понять, чего хотела больше — чтобы он вернулся...
Или чтобы он никогда больше не подходил.
Скотч с губ он снял. А вот остальное оставил.
Пусть сижу, пусть думаю. Пусть гнию.
Эти ремни — как холодные кости, как напоминание, что я не принадлежу себе.
А может, уже и не хочу.
Комната молчала, будто сама затаила дыхание.
Из-за стены — далёкий, глухой гул. Шорохи. Песок на камне.
Где-то наверху ещё мог быть бал, веселье, жизнь...
Здесь же было только это кресло, кожа под ногтями, жар в висках — и я.
И он — в моих мыслях.
Каждая секунда без него разъедала грудь изнутри, как кислота.
Вдруг... дверь снова заскрипела.
Резкий звук. Как резь по нерву. Я рванулась — почти инстинктивно.
Вся сжалась в ожидании. Он? Он вернулся?
Нет.
Не Вальтор.
Не пламя.
Малтис.
Он вошёл медленно, будто боялся меня.
А может — боялся его.
Я видела это в его лице.
Страх, перемешанный с виной.
Глаза — карие, как прежде, но в них уже не светилось тепло.
Там было что-то другое. Тяжёлое. Старое.
Словно внутри него уже горела утраченная война.
Он замер в дверях.
Посмотрел.
Молча.
Я отвела взгляд.
Пусть смотрит. Пусть думает, что хочет.
— Значит, он всё же сделал это, — его голос дрогнул. — Он связал тебя, Савина.
Я подняла подбородок. Осторожно. Гордо.
— Я не нуждаюсь в спасении. Особенно от тебя.
— Скажи, он тронул тебя?
— Если ты пришёл сюда с допросом — можешь идти обратно в нору, откуда выполз.
Он не шелохнулся.
— Я не допрос. Я — тот, кто остался рядом, когда ты ещё не знала, кто ты.
— А потом исчез. Как только Он появился.
— Потому что я знал, на что он способен.
— И что? Ты сдался?
— Я хотел, чтобы ты была в безопасности.
— Безопасность — это не жизнь, Малтис. Это клетка.
Он сделал шаг. Нерешительный, почти болезненный.
— А он — огонь, да? Тебе нравится, что он тебя мучает? Что смотрит, как на кусок мяса?
— Ты ничего не понимаешь.
— Объясни. Объясни мне, Савина, почему ты защищаешь демона, который связал тебя, запер в этой комнате, а теперь, видимо, ещё и сломал.
Я смотрела на него.
И в груди... что-то дрогнуло. Но не то, что он хотел.
— Потому что он не сломал. Потому что, как бы это ни звучало — он мог... но не сделал.
Он опустил плечи.
— И ты благодарна ему за это?
— Нет. Я просто вижу разницу между тем, кто владеет силой — и тем, кто прячется за чувствами.
Он шагнул ближе.
Я почувствовала, как его глаза скользнули по запястьям.
По коже, туго тянущейся сквозь ремни.
Он видел следы.
Видел, как я дрожу — но не от страха. От чего-то глубже.
— Значит, теперь я — трус?
— Нет. Ты просто не его вес. Ни по боли. Ни по тьме.
Он опустил взгляд.
Молчал. Долго.
— Я писал тебе письма, Савина...
Мир внутри меня будто сжался.
Ледяная игла в сердце.
Я не ответила сразу.
В груди щемило.
Вздох резанул лёгкие.
— Я боялась.
— Чего?
— Что они были... недостаточными. Что я — недостаточная. Что если я отвечу тебе, ты станешь ближе... а потом исчезнешь.
— А он не исчезает?
— Он — огонь. Он или сожжёт, или согреет. Но не уйдёт молча.
— Ты всё ещё хочешь его?
Молчание.
Дыхание.
— ...
— Ты...?
— Я — своя. Просто с Ним.
Он замер.
Пропал в тени.
А потом — тихо, будто обрекает себя:
— Тогда я просто предупрежу: если он тронет тебя ещё раз — я убью его.
Я выдохнула. Еле слышно.
— Ты опоздал. Он уже тронул.
Он сжал кулаки.
— Тогда мне останется только убить себя.
Он ушёл.
А я осталась.
Привязанная.
Но почему-то — не побеждённая.
Боль была.
Ощущение сжатого сердца — тоже.
Но внутри росло что-то другое. Не отчаяние. Не страх.
Сила.
И — ощущение, что я всё сделала правильно.
Даже если это разрушит всех нас.
⸻
ВАЛЬТОР МОРИАН
Я стою за дверью.
Плотно. Как камень.
Лбом к шершавой кладке, как будто хочу врастись в неё.
Если бы я сильнее сжал челюсти — хрустнули бы зубы.
Я слышал всё.
Каждую ноту её голоса.
Каждый вдох щенка.
Каждую тень в их голосах.
— Он — огонь. Он или сожжёт, или согреет.
Ты называешь меня огнём, змейка.
А сам не знаешь, как близко стоишь к языку пламени.
И он... он посмел сказать:
— Если он тронет тебя — я убью его.
Пёс. Слабак. Слишком живой, чтобы говорить так — и остаться живым.
Моя рука сжалась в кулак. Сухожилия — как канаты.
Я чувствовал, как ногти впиваются в кожу ладони.
— Ты опоздал. Он уже тронул.
Медленно. Ровно.
Я ударил кулаком в каменную стену.
Кровь брызнула, как капля из сердца.
Но боль была даже сладкой.
Она помнит.
Она не отрицает.
Она защищает меня.
— Я — своя. Просто с Ним.
Слово, как выстрел.
Слово, как клеймо.
С Ним. Со мной.
Я стоял.
И ждал.
Когда этот глупый щенок выйдет.
Он прошёл мимо меня, ничего не заметив.
Если бы он задержался хоть на секунду...
Я бы вписал его имя на стену — его кишками.
Но он ушёл.
А я — вошёл.