Глава 10
Вальтор Мориан
Когда зазвучала сирена и всех начали сгонять в подвал, я непроизвольно усмехнулся.
Никса — вечная дурочка в мантии авторитета.
Но даже от неё я не ожидал такой наивной прямолинейности. А от Савины — тем более.
Она, видимо, до сих пор думает, что её случайно засунули не в тот сектор. Милая, глупая. Всё было нарочно. Чтобы посмотреть, как она выживет. Или — не выживет.
Понятно, зачем нас собирают. Даже думать не нужно.
Из-за Драгана. Из-за его передоза.
Тупая псина сорвалась и попыталась наброситься на Савину.
И повезло ей только в одном — что я оказался рядом и был... в сносном настроении.
Я сам не понял, зачем вмешался. Это не было решением. Это был инстинкт.
Тот самый, что я давлю в себе уже двадцать лет — и до сих пор не смог сдавить до конца.
Она с самого первого дня меня раздражала.
Чем-то. Лицом? Молчанием? Тем, как смотрела?
А потом я узнал, что к ней приходил Малтис.
Писал записки. Пытался внушать ей что-то, как жалкий подросток, который играет в тень своей взрослости.
Он, конечно, пытался это скрыть. Видимо, думал, что если он молчит — я не знаю.
Но я знаю всё.
И если он был достаточно туп, чтобы думать, будто сможет привязать к себе ту, кто, скорее всего, не доживёт до войны — он сам подписал себе приговор.
Я поднялся со второго уровня подвала и подошёл к Калексу.
Он ждал, как всегда, прижавшись к стене, со скучающим лицом. Блондин. Слишком красивый для жизни.
— Привет. Что ты? — спросил он, подавая руку.
Я пожал. Только ему я мог позволить касаться себя без последствий.
Он знал про «Печать желания».
Первым.
Эта сила не кричит. Не требует. Не уговаривает.
Я касаюсь — и желание становится реальностью.
Я прикасаюсь — и думаю: "Ты не чувствуешь боли."
Он — не чувствует.
Я думаю: "Ты хочешь умереть ради меня." — и человек хочет. Всем телом, всем нутром. И не понимает — почему.
Это не внушение. Это не гипноз.
Это — искажение.
Мир скручивается под мою волю, как проволока под огнём.
Я не сразу понял, что происходит.
Сначала — совпадения. Потом — пугающие совпадения.
А потом...
Я дотронулся до стены. И она раскрылась.
Я положил руку на плечо охранника и подумал: "Ты устал. Исчезни."
Он лег. И умер.
Без борьбы. Без крика.
Сила? Нет. Это проклятие.
Это страх думать.
Калекс знал. И не испугался. Потому что был сломан раньше, чем я.
— Мелинда сегодня к тебе заглянет? — усмехнулся он.
Я выдохнул, скривившись.
Эта рыжая дрянь уже надоела.
Да, я с ней сплю. Но она — вещь.
Функция. Глоток крови после боя.
Не женщина.
Хотя, по правде, все женщины из одной чаши.
И я не собирался перебирать.
— Придёт. — ухмыльнулся я. — Она влипла.
И будто по заказу — идёт.
Мелинда.
Лучик. Солнышко.
А внутри — пустота.
Ещё до того как она подошла, меня накрывает головокружение.
Жажды нет. Не пил давно.
И я понимаю: она рядом.
Савина.
Сидит. Маленькая. Сгоревшая.
Рядом с ней воздух — как дым. Я чувствую его кожей.
С тех пор как я влил ей свою кровь, когда та сгорала от ожога, между нами — связь.
Не такая, как у других.
Это не близость. Это боль.
Когда мы рядом — хуже. Когда мы порознь — не легче.
Боль всегда между.
Грёбаная связь. Как в дурных книгах. Только она — настоящая.
— Эй, ты меня не заметил? — Мелинда подошла, приподнимая грудь, как будто её это спасёт.
Я посмотрел на неё — и на Савину.
Та уже глядела. Сквозь. Прямо в череп.
Как будто говорила: "Ты серьёзно? С ней?"
И меня это почему-то задело.
Проклятая девчонка. Даже тату не помогло. Не может ко мне подойти. Не может прикоснуться. Не может — выдержать меня.
— Не хочешь развлечься? — Мелинда склонилась ближе. — Я вижу, ты напряжённый.
Я кивнул.
И мы пошли.
⸻
В комнате
Она стонала. Я не слушал.
Я видел не её.
В каждом движении, в каждом звуке — не она.
Мелинда лежала подо мной, но в мыслях — Савина.
Я был груб. Резкий.
Мелинда просила замедлиться — я сжимал её сильнее.
Она цеплялась за меня — я отталкивал.
Каждое движение было наказанием не ей, а ей.
Савине. За взгляд. За страх. За невозможность. За то, что не может быть моей — но уже стала.
Когда всё закончилось, я вытерся, как будто вычёркивал происходящее.
Она осталась на кровати, тяжело дыша, со сломанной гордостью.
Я даже не оглянулся.
⸻
Я вышел. И пошёл вниз.
На третьем уровне — комнаты.
На дверях — имена дневных.
Что, теперь их селят с ночными? Прекрасно.
Если ко мне кто-то сунется — не выживет. Даже не из принципа. Из скуки.
Я услышал шаги.
Савина.
Опирается на стену. Её качает. Движется, как раненый зверёныш.
И я не сразу замечаю, что боль возвращается.
Не к ней. Ко мне.
Она падает — я подхватываю.
Лёгкая, как перо. Горячая, как пламя.
Я приказываю мысленно: «Боль. Уйди.»
Но она остаётся.
Что за чёрт?
Даже на самых сильных действует.
А на неё — нет?
Она сломана? Или просто — не поддаётся?
Я несу её в свою комнату.
Опускаю на кровать.
Смотрю — и думаю: "Ты что за существо вообще?"
— Что ты... — начала она.
— Прорезался голосок? — сказал я, хрипло.
Она смешная. Смешная до боли.
Словно думает, что может причинить вред мне.
Словно у неё есть власть.
— Ты такой придурок... — прошипела она.
О. Вот и удар.
Как мило.
— Мышонок, потише с выражениями.
Ночью ты даже не проснулась от боли татуировки — а тут возмущаешься.
Она нахмурилась.
Не понравилось прозвище? А зря. Очень к лицу.
И тут она посмотрела прямо в глаза.
Как будто вгрызлась в мой череп.
— Боль.
Моя рука дёрнулась. Лёгкий ожог. Почти незаметный.
Но я понял.
Она. У неё. Есть. Сила.
— Гласлов, — выдохнул я.
Как я сразу не догадался?
— Малтис в курсе? — холодно спросил я.
Она не ответила.
Считала, что я буду корчиться?
Наивная.
— Отвечай. — Голос стал стальным. Без эмоций.
— Ну да... но...
Я встал.
И пошёл к двери.
Никаких игр больше.
Если Малтис решил играть с ней — он проиграет.
Потому что рядом с Савиной нужно думать мозгом,
а не тем, что у него внизу.
И я докажу это.
Даже если придётся сломать его.
И её.
И себя.