Глава 7
Рассвет крался по стенам, как вор, несущий что-то недоброе. Бледный свет разбивался о тусклые стёкла, словно пытался проникнуть туда, где ему не рады.
Где живут шёпоты, кровь и тайны.
В коридорах Академии раздался протяжный звонок — хриплый, усталый, будто сам не хотел будить тех, кто ещё был жив. Я уже не спала. Всю ночь в моих стенах звучали крики, удары, какой-то грохот, будто за стенкой рвали плоть или стены. Я лежала, не моргая, вжимаясь в простынь, будто в ней могла спрятаться от того, что было внизу.
Кира пришла под утро. Маленькая. Всего десять лет. Лицо — бледное, как лист бумаги, глаза — чёрные и тихие, как колодец. Она не выглядела как убийца. И не как жертва. Больше всего — как напоминание.
Мы не говорили. Мы просто... существовали рядом. Только когда она вернулась, я смогла сомкнуть веки. Странно — чувствовать себя в безопасности рядом с ребёнком, которого боишься.
Я успела переодеться, уже потянулась к двери, как раздался её голос — глухой, тёплый, будто бы и правда сонный:
— Савина...
Я обернулась. Она поднялась на локтях и смотрела на меня. Прямо. Спокойно. Не по-детски.
— Кто ваш главарь?
Мой мозг будто дал трещину. Зачем ей это? Почему именно сейчас?
— Ты раньше не спрашивала, — ответила я осторожно, прислонившись к стене. Внутри — холод.
— Ну... я... если бы я знала имя, — она запнулась, сглотнула, — то, возможно, вспомнила бы что-то о прошлой академии. Что-то полезное.
Слова будто бы правильные, но в них было что-то... чужое. Как будто она прочитала этот ответ заранее.
— Ты лжёшь, — сказала я тихо. — Зачем тебе его имя? Что ты скрываешь? Где твоя семья?
Мои слова посыпались, как стёкла. Я знала, что перегибаю, что это ребёнок... но именно в эту секунду она больше всего напоминала что-то древнее и чужое.
И страшное.
— Я не вру! — выкрикнула она и встала. Глаза её метнулись ко мне, как лезвия. — Ты не понимаешь и, видимо, никогда не поймёшь! Не скажешь ты — скажет кто-то другой!
Она выбежала. Дверь хлопнула, и холод в комнате стал почти физическим.
«Не скажешь ты — скажет кто-то другой». Эти слова застряли в голове, как крюк.
Я могла бы побежать за ней. Могла бы остановить. Но...
Нам запрещено прикасаться к ночным.
А я всё ещё... дневная. Или делаю вид?
Я вышла. Тишина в коридоре была подозрительной. Киры не было. Но был Драган.
Он стоял у стены, как тень. Мой друг. Голубые глаза, каштановые волосы, бледность лица — будто и правда дневной. Мы были похожи. Даже слишком. Может, потому и не доверяла.
— Эй... кого-то ищешь? — спросил он, приближаясь.
— Да, — я кивнула. — Кирy. Ты её не видел?
Он уставился на меня. Молча. Слишком долго. Лицо — пустое, стеклянное. В какой-то момент я подумала, что он даже не моргает.
— Драган? — я сделала шаг ближе. — Ты в порядке?
Он не шевельнулся. Не моргнул. Только пена появилась в уголках губ. Затем — дрожь. Он рухнул на пол и начал биться, словно под ним ток. Я закричала. Не просто от страха — от ужаса, древнего, животного.
Ко мне кинулись учителя. За ними — ученики. Смешались дневные и ночные.
Я ненавижу, когда они рядом. Когда ночные в нашем коридоре. Улыбаются. Притворяются.
А потом...
Режут.
Среди них я увидела ту блондинку. Ту, что однажды нагрубила, а потом — извинилась.
Наши взгляды встретились, и она резко отвернулась, пошла прочь. Быстро. Почти бегом.
Я пошла за ней.
— Эй! — окликнула я. Она не обернулась. Я догнала. Схватила за руку.
И тут — боль. Не прикосновение — ожог. Как будто взялась за раскалённый металл. Я отдёрнула руку, стиснула зубы, не дала себе вскрикнуть.
Моя кожа — алела. Как клеймо.
— Это же ты извинялась ночью? — спросила я сквозь боль.
Она кивнула. Глаза — в пол. Это было... странно.
Ночные не опускают взгляда.
Не говорят тихо.
Что-то здесь не складывалось.
— Тебя кто-то заставлял? Притворяться дневной? А... вдруг ты просто спускалась в подвал? — сказала я, прищурившись.
Её лицо — дёрнулось.
— Савина, — прошипела она. — Не лезь. Из-за тебя весь этот переполох. Если он услышит...
Он.
Конечно.
— Имя, — сказала я. — Скажи его имя.
Молчание. Глухое. Плотное, как смола.
Я знала, что нельзя.
Но я знала и другое — ложь сильнее запрета, если произносить её с верой.
— Видела, что с Драганом было? — я склонилась ближе. — Это я сделала.
Она побледнела.
— Не хочешь, чтобы с тобой было так же — отвечай.
Я соврала. Но так уверенно, что на миг сама в это поверила.
Её губы дрогнули.
— Волтар, — прошептала она.
Простое слово.
Но в нём что-то хрустнуло. Как будто дверь открылась.
Я склонилась ближе, почти касаясь её, но не рискуя.
— Если кому-то расскажешь — убью. А если не веришь... у меня есть дочь. Не такая уж примитивная. Удачи.
Я ушла. Сердце било в груди, как пойманная птица. Волтар. Буква "В". Письмо. Татуировка. Всё складывается. Он знает? Или только догадывается?
Я вышла на улицу. Кира стояла в правом углу. С ней был... Малтис. Что он делает рядом с ней?
Я затаилась. Спряталась за колонной. Подслушала.
— Ты уверена, что это он? — спросил Малтис.
— Нет... но он снился мне, — сказала Кира. — Я... я правда не вру.
— Если врёшь — ты знаешь, что будет. Почему не сказала Савине?
— Я не могу ей доверять. Она... слишком умная для дневной. Слишком тихая для ночной. Она бы пошла прямо к нему.
Мои пальцы вжались в камень. Тихая? Незаметная? Ну я ещё покажу, какая я незаметная.
— Мама перед смертью дала мне это, — Кира протянула Малтису лист бумаги. — Сказала: если что-то случится — это поможет.
Малтис взял лист. Его лицо дрогнуло.
— Думаю, Савине надо рассказать.
— Что? Зачем? Зачем тебе втягивать дневную?
Втягивать? Я вас спасаю, между прочим.
— Сначала я хотел её убить, — пробормотал он. — Но потом пришёл приказ. Хлоя подтвердит.
Хлоя? Приказ? Убить?
Что, чёрт возьми, происходит?
Я пошла обратно. Там, где лежал Драган, уже всё вычищено. Пусто. Но я знала, где его комната.
Я вошла. Белая комната. Холодная. Опрятная, как больничная палата.
Он лежал на кровати. Тихий. Спокойный.
— Привет. Как ты? — я подошла ближе.
— Привет. Да. Извини... лучше тебе уйти.
Я остановилась. Его глаза... были не голубыми.
Они стали чёрными. Целиком. Без зрачков.
— Что с тобой?
— Уйди. Сейчас, — голос стал резким. Не его голос.
Я подошла — и он сорвался с места. Хотел ударить.
И в этот момент — что-то появилось. Фигура. Чья-то. Не Малтис. Кто-то выше. Кто-то страшнее. Он оттолкнул меня, прикрыл собой.
И в этот миг — волна боли.
Меня ударило током, вывернуло наизнанку. Я закричала внутри, но снаружи — тишина.
Я упала. Не чувствовала тела.
Тьма — заполнила всё.
Потом...
На губах — жидкость.
Сладкая?
Ядовитая?
Что-то хлынуло в меня.
И я поняла: просыпаюсь я не той, кем была раньше.