SOLO LUPUS

Вечерняя тьма постепенно окутывала улицы Ред-Хиллс, надежно пряча до утра все секреты городка. Но один из них не смог ускользнуть от Уильяма Мартинеса, и теперь тот был полон решимости разобраться во всем, что узнал от Питера Нельсона, который неуклюже семенил рядом, едва поспевая за его широким шагом. Шли они уже долго.

– Далеко еще? – осведомился Мартинес и, поежившись, оглянулся по сторонам.

Уильяма сложно было напугать, но в этом ранее не изведанном районе города даже у него кровь стыла в жилах: поросшие мхом и провонявшие сыростью долгострои и ни души вокруг – гробовая тишина. Завершающей нотой стал пронзительный собачий вой, раздавшийся где-то неподалеку.

– Почти на месте, – ответил запыхавшийся Нельсон и протер платком запотевшие очки.

Заглянув за угол, он легко коснулся плеча Уильяма и безмолвно увлек его за собой в узкий проулок, кирпичные стены которого были вдоль и поперек изрисованы вязью граффити. В последний раз Мартинес оказывался в таких местах в Бостоне, когда по случайности влезал в разборки своего брата с сомнительными личностями, так что предчувствия у него были самые что ни на есть дурные.

– Нам туда, – еле слышно проговорил Питер, указывая на притаившуюся за мелкими голыми деревьями одноэтажную постройку без окон. – Уильям, подожди, – Нельсон задержал уже было подавшегося вперед Мартинеса, сжав руку на его предплечье. – Ты уверен, что твой план сработает? Обдумай все как следует, нам нельзя действовать наобум...

– Мы не в том положении, чтобы все обдумывать, Питер, – смахнув его влажную ладонь с плеча, уклончиво ответил Уильям. – К тому же, я пойду один.

– Нет! – громко зашептал Нельсон и резко стащил с переносицы неустанно запотевающие очки. – Пойми же, я хочу помочь! Ты не знаешь, какие ужасные вещи могут творить эти люди!

– Именно поэтому ты больше будешь полезен у себя дома, закрытый на все замки, – ткнув Нельсона в костлявую грудь, пригрозил Уильям.

– Но ты...

– А я уже и так влип по уши, поэтому меня не жалко, – грустно усмехнулся он. – Если не вернусь до утра и не дам о себе знать – звони копам и рассказывай все, как есть, – Мартинес вновь рванул вперед, но Питер еще цепче схватился за его одежду. – Ну, что еще? – раздраженно спросил Уильям.

– Давай хотя бы просто подберемся поближе и послушаем, что у них там происходит, – просил Питер. – Выберем нужный момент... Черт, как ты не понимаешь? Они же могут просто взять и не задумываясь пристрелить тебя!

– Ладно, – признавая наличие доли правды в словах Нельсона, согласился Мартинес. – Но сразу после этого ты уходишь и не лезешь на рожон. Ясно тебе?

Паренек коротко кивнул. Обняв руками плечи и вжав в них голову, он повел Уильяма за собой в обход заброшенного строения, по виду и размерам больше напоминающего трансформаторную будку. Вскоре парни одновременно задержали дыхание: поблизости стали слышны приглушенные голоса.

– Пора валить, Гусь, – голос одного из говорящих звучал гнусаво и скучающе, как будто его обладатель намеренно растягивал слова. – Сегодня никто не хочет веселья. Спрятались по домам и пялятся в телек.

– Давно не было таких пустых деньков, – в разговор вступил низкий, бурлящий тембр, – а все потому, что из-за кое-кого нам пришлось переехать сюда из прошлой точки, и теперь клиенты толком не знают, где мы сидим.

– На кого это ты намекаешь? – возмутился гнусавый.

– Да на тебя, Длинный, дурья твоя башка. Не размахивал бы своими ластами – сидели бы сейчас в тепле и при деньжатах. Ты все только портишь.

– Да пошел ты! – обиженно ответил Длинный. – Будь у тебя тогда пушка, ты поступил бы так же.

Уильям с Питером переглянулись, и взгляд последнего так и кричал: «я же говорил!» Двое действительно были вооружены.

– Ты должен быть очень осторожен, – тихо, но вкрадчиво проговорил Нельсон. – Эти двое опасны, но над ними есть еще кто-то. А он сильнее и страшнее.

Мартинес коротко кивнул. Задумавшись на пару секунд, он сделал знак рукой, тем самым веля Питеру возвращаться домой.

– Береги себя, Уильям Мартинес, – на прощание прошептал парень. – И прости меня. Все это произошло по моей вине... Отчасти.

– Иди уже. Скорее, – бросил Уильям. Он больше не мог ждать.

Покорившись его воле, Питер попятился назад, а затем скрылся из поля зрения где-то в кромешной темноте.

Мартинес снова прислушался. Голоса не пропадали: вооруженные парни продолжали словесную перепалку. И тогда Уильям решил: вот он, его выход. Сейчас или никогда.

Нахлобучив на голову капюшон, чтобы максимально скрыть черты лица, Мартинес уверенно пошел через сухую колкую растительность на тусклый свет, пробивающийся из проема для несуществующего окна постройки. Голоса становились все громче, вот только едва могли заглушить звон в ушах парня – нет, не страх овладел им, а скорее волнение, вызванное желанием расставить все на свои места и узнать, что случилось с Викторией и что еще может с нею случиться.

Когда Мартинес достиг дверного проема, то смог оглядеться. Незнакомцы стояли к нему спиной и даже не услышали его приближения, продолжая что-то бурно обсуждать между собой. Зрелище, открывшееся перед глазами молодого мужчины, было не из приятных. Окажись он здесь ранее, принял бы это место за притон: его встретили склады прогнивших под талым снегом коробок, замусоренный бычками пол и куча пустых бутылок, расставленных по мебели, которую, по-видимому, приволокли со свалки. Картину завершал проеденный мышами диван, в основании которого стоял битый и покосившийся ночник, чей свет делал окружение еще более уродливым, чем оно было.

Хорошенько прочистив горло, Уильям не стал медлить и дал знать о своем присутствии.

– Вечер добрый, – вежливо начал он, совершенно не зная, как ему стоит вести диалог с такими индивидуумами.

Двое взволнованно встрепенулись и смолкли, немедленно обратив все свое внимание на гостя.

– А ты еще кто такой? Длинный, ты его знаешь?

– Не-е-ет, – протянул темнокожий мужчина, чью голову исполосовали черные косы-брейды. Мартинес мельком подумал, что прозвище ему действительно подходит: худощавый и узколицый – он был выше рослого Уильяма навскидку даже больше, чем на голову. – Впервые его вижу, – насупившись, добавил Длинный.

– Вот и я тоже. А ну-ка покажись, – приказал Гусь, который, скорее, больше походил на петуха. Словно в подтверждение этому он провел короткопалой ладонью по стоящему торчком ржавому хохолку волос и напыщенно расправил широкие плечи, что никак не вязались с его скромным ростом.

Уильям вздохнул и послушно скинул капюшон.

– Черт, Длинный, да у нас же тут хренов мексикоза с точки на центральном парке, – презренно сощурившись, предположил Гусь, а затем обильно сплюнул на землю. – Пришел мериться членами. Ну, давай, иди сюда, я преподам тебе урок, чернозадый, – с вызовом бросил он.

– Я пришел за товаром, – смиренно проигнорировав оскорбление, которое мог записать в свой личный блокнотик под номером «бесконечность», сказал Мартинес. – Но если вы, парни, хотите подраться, то...

– Ну что ты, в самом деле, Гусь, – Длинный звучно хлопнул рыжего по плечу и сам вышел вперед. – Тебе только повод дай влезть в неприятности. Видишь же, паренек с миром пришел. Так всех клиентов растеряешь.

– Заткнись ты, – выпалил Гусь. – Так чего тебе? – обратился он к Уильяму. – «Шестьдесят»? Или... еще что?

– Нет, меня интересует другое, – возразил он, нутром чуя, что двигается в нужном направлении.

– А-а-а, ты из этих... Извращенцев, – хмыкнул рыжий.

– Ага, – просто ответил Мартинес.

– Не похож, – снова давая волю сомнению, насупился Гусь. – А вообще, я всяких видал. Посмотришь, что есть?

– Конечно, – изобразив предвкушение, согласился Уильям.

Длинный покопался худыми руками в одной из старых коробок и извлек оттуда завернутый в несколько слоев полиэтиленовый пакет. Гусь тут же вырвал его из рук товарища и торопливо развернул.

– Вот, гляди сюда, – приговаривал он, тасуя различные снимки: некоторые из них были сняты еще на полароид и успели выцвести, а другие, напротив, казались недавнишними, поскольку были напечатаны на яркой глянцевой фотобумаге. Фотографии объединяло одно: на каждой из них были изображены женщины. Беззащитные, неподвижные и обнаженные.

Внутри у Уильяма все похолодело. Ему не хотелось смотреть на запечатленные мучения всех этих несчастных, но мысль о том, что Питер ему не соврал, и перед собою он видит именно то, о чем говорил однокурсник, его отрезвляла. Ему нужно было хорошо сыграть свою роль для того, чтобы зайти еще дальше и узнать больше.

– Эта сучка из Детройта, – насмешливо бросил Гусь, протягивая Мартинесу достаточно свежий снимок, на котором в полном забвении раскинулась татуированная девица с черными кудрями. – Они там дикие, – прикусив губу, добавил он, – их просто так не возьмешь.

– У тебя деньги-то есть? – с подозрением спросил Длинный.

– Есть, – равнодушно вернув Гусю стопку фотографий, ответил Уильям.

От просмотренных снимков его ощутимо мутило. Он держался из последних сил, стараясь не думать о том, что увиденное каким-то образом происходило и с Викторией. Его внутренний зверь хотел расправиться с этими двумя. Вытрясти, выскрести из них правду безо всяких обиняков, а затем закопать там же, где они стоят. Но это помешало бы его главной цели. Уильям обязан был найти тот корень зла, о котором говорил Нельсон, ибо эти двое скорее походили на недалеких школьных хулиганов, чем на личностей, способных организовать и возглавить преступную империю.

– Я хочу видеть все, – заявил Мартинес.

– О чем это ты, черныш? – с опаской переспросил Гусь и с недоумением глянул на Длинного.

– Хочу видеть всю коллекцию. Того, что вы мне показали, – совсем мало. А мне нравится выбирать.

– Тебе не жирно будет? – поморщился Длинный.

– Я готов заплатить столько, сколько это будет стоить, – Уильям засунул руку за пазуху. – Думаю, мы сможем договориться? – проговорил он, мелькнув толстой пачкой наличных перед глазами отморозков.

– Ч-ч-черт, – схватившись за голову, выругался Гусь.

– А не легавый ли ты случайно? – засомневался Длинный. – Приходишь сюда невесть откуда, размахиваешь пачкой баксов, выведываешь про товар... И что-то я не слышал, чтобы ты упоминал, откуда узнал про нас.

– Говори, – велел Гусь.

– От однокурсника, – пожал плечами Мартинес. – Правда, он ничего не рассказывал мне про вас двоих, а просто упомянул, что здесь можно найти то, что я ищу.

– Ну и как его зовут, однокурсника твоего? – то ли презренно, то ли насмешливо спросил Гусь.

– Питер, кажется, – сделав вид, что задумался, дал ответ Уильям.

– У-у-у, малыш Пи-и-тер, – гнусаво протянул Длинный.

– Питер... Хнык... Нельсон! Хнык-хнык, – изображая плаксу, ёрничал Гусь. – Надо же, он даже не зассал и не побежал жаловаться мамочке! Ладно уж, черныш, так и быть, мы тебе поверим. Поехали отсюда, мы можем показать все только на общей точке.

– Гусь, стой! – воскликнул Длинный.

– Чего тебе?

Длинный отвел товарища в сторонку и начал что-то тихо ему наговаривать. Несмотря на предосторожность, Мартинес слышал каждое его слово.

– Босс убьет нас, если привезем его на базу. Нам и так здорово попало за... Ну, ты понимаешь...

– Если не будешь болтать – он ничего не узнает! Дьявол, ты вообще видел сколько у него бабок? Мы уже несколько месяцев болтаемся на мели, и, заметь, не из-за меня! А так отхватим кругленькую сумму, помяни мое слово!

– Ладно, твоя взяла, – неуверенно промямлил Длинный и отступил.

– Мы едем? – осторожно поинтересовался Уильям, когда Гусь и Длинный вновь к нему подошли.

– Едем, – кивнул Гусь. – Погнали в тачку.

С полчаса все трое тряслись в стареньком джипе, и Мартинес уже начал подозревать какой-то подвох, но вскоре за окном стали мелькать знакомые пейзажи Ред-Хиллс, и он немного успокоился. Однако волнение захлестнуло его новой волной, когда сидящий за рулем Длинный снизил скорость и включил поворотники аккурат рядом с парковкой автосервиса «Майкл и Донни». Теперь все становилось еще запутаннее. Уильям хотел задать своим сопровождающим тысячи вопросов, но терпеливо молчал, понимая, что излишним интересом выдаст свои истинные намерения.

Ни в одном из окон автосервиса не горел свет. Оно и немудрено: стрелки часов неумолимо стремились к полуночи. Когда все трое подошли к большой железной двери черного хода, по телу Мартинеса пробежался холодок. Он уже ничего не понимал. В голове мелькали смутные образы Майкла Кэмпбелла и Боба МакИвена, и парень всеми силами старался убедить себя в том, что они здесь не причем. Но непрошеные колокольчики в душе вовсю звенели о том, что каждая из его догадок является правдивой.

Поморщившись, Гусь склонился в левый бок и принялся шарить в набедренном кармане своих широченных штанов. После недолгих манипуляций он достал оттуда приличных размеров связку ключей и, выбрав нужный, отпер им дверь. Глаза заколола кромешная тьма.

– Ни черта не видно, – прошептал Длинный. – Может, я попробую найти выключатель?

– Не смей, – шикнул на него Гусь. – Если хоть одна живая душа прочухает, что мы были здесь – нам кранты.

– Ладно-ладно.

Они шли на ощупь по длинному, кажущемуся бесконечным, коридору. Уильям потерял счет времени: не понятно, прошло тридцать секунд или, быть может, минут. Наконец, зашаркав подошвами, Гусь объявил, что они на месте.

– А вот тут уже можно включить освещение, – промолвил он, и помещение в тот же миг озарил неяркий голубоватый свет.

Мартинес с непривычки сощурился. Они оказались в помещении без окон с вызывающими отторжение грязно-серыми бетонными стенами. Вдоль них были расположены длинные стеллажи, плотно уставленные толстыми бумажными конвертами, о содержании которых, Уильям, к сожалению, догадывался.

– Здесь все! – с некоторым восторгом в голосе воскликнул Гусь, со звоном уронив увесистую связку ключей на деревянную тумбу. – Вся коллекция, выбирай – не хочу. Интересует что-то конкретное?

Уильям почесал подбородок в притворной задумчивости. Во-первых, он не представлял, что именно ищет и как к этому прийти. А самое главное, как помочь Виктории? Он не имел на руках ни единого доказательства того, что ей грозит опасность, и мог доверять лишь собственной памяти, из которой невозможно было стереть воспоминания о том, как Майкл Кэмпбелл нагло трогал Викторию, да ни на чем не основывающиеся слова Питера. Так с чего ему начать?

– Хочу видеть все, – уверенно произнес Мартинес.

– Так не пойдет, черныш, – принялся отнекиваться Гусь. – Мы тут сутки проведем, но все не пересмотрим. Гляди, тут есть цыпочки Детройта – я тебе про них уже рассказывал, – он стал сваливать папки на небольшой круглый столик. – Бруклин, Лос-Анджелес... Правда, это мохнатые девяностые, если ты понимаешь, о чем я, конечно, – усмехнулся он. – Есть Ред-Хиллс, но там и цена о-го-го. Риски, сам знаешь...

– Погоди-погоди, – прервал его Уильям. – Ты сказал девяностые? Фотографии, сделанные в девяностых годах?

– Все верно. Босс в деле уже кучу лет, у него чего только нет. Любой каприз за ваши деньги. Даже если ты попросишь фотографии оргазмирующего морского ежа – будь уверен, они у нас найдутся.

Мартинес усиленно активизировал мыслительную деятельность. Казалось, круг сужался. Этот парень утверждал, что здесь есть фотографии из Ред-Хиллс. Так почему бы не изучить их?

Так они и поступили. Длинный помог Гусю достать стопку папок с самой верхней полки, и они разложили фотографии перед глазами Уильяма. Сильно сжав зубы, он присел на пластиковый стул и принялся листать импровизированные альбомы, с каждой минутой проклиная самого себя за то, что вообще это видит: фотографии были гораздо менее безобидными, чем те, которые парни показали ему на точке. Казалось, чем дальше – тем хуже. Уильяму не хотелось верить, что на белом свете действительно существуют отвратительные животные, которых может все это заинтересовать. Он заставлял себя заходить все дальше и просматривать каждый снимок в поиске ответа на свои вопросы, но нет. Ничего, ни одной зацепки, ни единого намека на ключ к разгадке.

Тем временем Гусь начал заметно нервничать. Мартинес не остановился надолго ни на одной фотографии, а это могло значить для этого отморозка лишь одно: не видать ему свеженьких зеленых купюр, как своих собственных ушей.

– Ну, что там? – в нетерпении заламывая руки, спрашивал он. – Выбрал чего?

– М-м-м, – неопределенно протянул Уильям и с выражением неудовлетворения на лице захлопнул последнюю папку. – Не думаю.

– Ты что, ублюдок, нас за нос водить вздумал? – прошипел Гусь и, навалившись локтями на стол, неприлично тесно приблизился к лицу Мартинеса, заглядывая ему в глаза. – Думаешь, это такая дебильная игра, мать твою? Или что, халявы захотел?

– Нет, – ни разу не моргнув, прохладно ответил Уильям.

– Эй, Гусь, – лениво пробасил Длинный, остановившись рядом с высоким узким стеллажом, держащимся особняком от остальных. – А может...

– Даже не думай, нахрен, – выплюнул тот. – Босс тысячу и один раз тебе говорил: это для особых гостей...

– Я и есть особый гость, – неожиданно даже для самого себя сказал Мартинес. – Простите, что ранее не представился. Меня зовут... Алекс Кэмпбелл, – бросил он наугад, и голова его неудержимо закружилась от ужаса. Все. Пан или пропал.

– Кэмпбелл? – переспросил обомлевший Гусь.

– Все верно, – пребывая в состоянии натянутой струны, подтвердил Уильям.

Гусь так и переменился весь, немедленно нацепив на неприятное сморщенное лицо маску подобострастия, и скрестил руки за спиной.

– Хозяин никогда не говорил, что у него есть...

– Племянник, – вставил Мартинес. – Да, я его племянник. Мы не слишком часто общались раньше, но тут я решил заглянуть к нему в гости. Оказалось, у нас очень много общего, – поведя руками вдоль разбросанных папок, он старался не смотреть на их содержимое.

– Племянник, говоришь? – с угрозой переспросил Гусь. – Тогда какого хрена сказал, что пришел от Нельсона?

Сердце Уильяма ухнуло в пятки. Неужели он прокололся? Ну, нет, сейчас не время быть так глупо раскрытым!

– Такого, что дядя нас и познакомил. Мы с Питером друзья. И зачем мне сразу говорить, что я от Майка? Он просил проверить вашу бдительность. Кажется, вы не так давно запороли ему какое-то дело...

– Ну конечно... Конечно же, – закивал Гусь. – Кажется, босс что-то говорил, да ведь, Длинный? Что-то он говорил про своего дорогого племянничка...

– Ну... наверное, – пожал плечами Длинный. – Да, я припоминаю...

– Так что там насчет раздела для особых гостей? – деловито откинувшись на спинку стула, напомнил Уильям.

– Да-да, конечно, одну секунду... – Гусь снова схватил связку ключей и понес ее вглубь комнаты к невысокому железному ящику с несколькими отсеками, каждый из которых закрывался на замок. – Сейчас-сейчас, – то и дело взъерошивая рыжеватую шевелюру, приговаривал он. Пробуя один за другим, Гусь подыскивал подходящий ключ и, в конце концов, нашел.

Потирая руки, словно в предвкушении хорошей наживы, парнишка быстро провернул замок дважды, а когда раздался заветный щелчок, извлек из тяжелого выдвижного ящика целую охапку фотографий, сгребая ее обеими руками.

– Венец коллекции! – провозгласил он, когда уже освободил стол и свалил на него всю кучу из ящика. – Босс трясется над этими фотокарточками, как гусыня над утятами, – усмехнулся рыжий. – Хотя, честно сказать, понятия не имею, что в них такого.

Зрение Уильяма упорно не фокусировалось: картинка плыла перед глазами, и тогда он сильно тряхнул головой, чтобы привести себя в чувство. Уняв и дрожь в конечностях, Мартинес протянул руку к одному из снимков и поднес его ближе к глазам.

Сначала он густо нахмурился в полном непонимании. Перед ним была ничего из себя не представляющая фотография: на ней девочка лет восьми от роду, одетая в цветастую сорочку, крепко спала в своей постели, прижимая к себе игрушечного медвежонка.

– Не понимаю, – пробормотал Уильям себе под нос и в ожидании объяснений отбросил фотокарточку, обратив взгляд на противно ухмыляющегося Гуся. Длинный же неловко топтался в сторонке, предпочитая разглядывать отсыревший потолок и унылые стены.

– Ты дальше смотри, – с нажимом проговорил рыжий.

Пожав плечами, Уильям взял в руки сразу несколько фотографий и принялся изучать их глазами. Все та же девочка: маленькая, худенькая, светловолосая. На новом снимке ее лицо было более четким, отчего Мартинес мог рассмотреть во сне сведенные к переносице белесые брови и... щедро рассыпанные по детскому лицу веснушки. Но не эти милые черты привлекали потенциальных покупателей снимков. На большинстве фотографий девочка была обнажена, и это повергло Уильяма в такой шок, что он явственно услышал, как в висках отчаянно застучала кровь, словно желая вырваться наружу и залить все вокруг алой смесью отчаяния, страха и жалости.

Мартинеса настигло чудовищное озарение. Он принялся быстро просматривать другие фотографии снова и снова, убеждаясь, что они явно были сняты в разные временные периоды. На некоторых девчушка была совсем малышкой, другие же изображали ее скорее подростком: девичье тело менялось от снимка к снимку, взрослело вместе с ней, и это явно вызывало извращенный интерес у человека за кадром.

Уильям Мартинес поднес ко рту изошедшуюся в неуемном треморе ладонь, изнемогая от стремительно разливающегося по всему телу жара. «Что же они сделали с тобой, mi querida? – вновь и вновь повторял он в своих разрозненных мыслях. – Что они... делали с тобой?!»

– Ну, что скажешь? – пытливо спросил Гусь, и Уильям услышал его словно откуда-то из-за стекла. Он ощущал знакомую ломоту в теле – ему уже приходилось испытывать это сковывающее, болезненное чувство при виде мертвого тела своего близнеца. И сейчас такой же, как пару лет назад, липкий тяжелый ком тошноты подступил к горлу Мартинеса, который он все пытался сглотнуть или извергнуть наружу, надеясь забыть, как страшный сон все то, о чем сейчас узнал и что увидел воочию.

Но Уильям уже не мог. И вместо этого все его чувства нашли другой выход.

– Я убью тебя, – проклокотал он, не поднимая глаз. Его губы сомкнулись тонкой нитью и бешено дрожали, лицо приобрело багровый оттенок. В глазах мелькали ослепляющие вспышки.

– Чего? – переспросил парнишка, вытащив руки из широких штанин.

– Убью. Убью обоих.

– Я что-то не...

Мартинес стремглав сорвался с места. В короткие секунды он замахнулся и, насколько хватило сил, впечатал кулак прямо в рожу ублюдка. От неожиданности и резко пронзившей боли Гусь рухнул навзничь на пыльный кафельный пол, наткнувшись затылком на тупую ножку стола. Издав гадкий хриплый звук, он потерял сознание.

– Ты что, мать твою, творишь? – прокричал Длинный и уже метнулся было к своему товарищу, однако ярость Уильяма была быстрее и сильнее.

– То, чего вы оба заслуживаете, – выплюнул Мартинес. Преградив темнокожему парню путь, он накинулся на него.

Сила гнева казалась такой мощной, что затмевала все остальные чувства – Уильям потерял связь с реальностью. В эту минуту ему хотелось порвать на элементарные частицы всех, кто был причастен к тому, что происходило с Викторией всю ее жизнь.

Длинный же отчаянно пытался отбиваться, на деле не зная, как хорошенько врезать в ответ. Перед глазами Мартинеса все мелькало, и он даже не заметил, в какой именно момент в руках противника появился нож.

Нож Сэмюеля.

Едва Уильям завидел знакомую кожаную рукоять, праведная ярость сделала его еще сильнее: по-звериному зарычав, он ринулся вперед и повалил парня с ног, а затем примял к полу всей тяжестью своего тела.

– Вздумал замочить меня ножом моего брата, ублюдок? – кричал Мартинес прямо в лицо не оставляющему попыток вырваться парню. – Шарился по моему дому и стащил его, как жалкая крыса?

Лишь на секунду в испуганных глазах Длинного мелькнула догадка.

– Ты... – только и успел вымолвить он, но больше Уильям ему высказаться не дал. Он удар за ударом превращал лицо парня в кровавое месиво с едва различимыми чертами рта, носа и глаз.

– Стой... – пробормотал Длинный, вытягивая перед собой ослабшие руки и захлебываясь кровью, – пожалуйста, остановись... Прошу...

Тяжело дыша и широко раздувая ноздри, Уильям занес кулак для нового удара, но вдруг остановился. Нет. Он не такой, он – не зверь, вбивший себе в голову, что имеет право распоряжаться человеческими жизнями.

– Зачем вы это с ней сделали? Ты, твой конченный дружок и Кэмпбелл? – схватив парня за грудки, спросил Мартинес.

– Я не хотел... правда, не хотел, – вымученно простонал Длинный, подрагивая от боли. По окровавленной щеке соленой бороздой пролегла слеза. – Мне... так жаль...

– Чего? Чего ты не хотел?

– Я не хотел убивать девчонку... Эйприл Моррисон. Это все Гусь... Он... Она... – Длинный подавился сиплым вдохом и болезненно закашлялся.

И тогда Мартинес отступил. Он шумно выдохнул и выпустил одежду негодяя из рук. Похоже, этот парень понятия не имел, кто такая Виктория МакИвен и что с ней происходило все эти годы. Он был глупцом, да. Возможно, хулиганом, попавшим в дурную компанию. Но никак не убийцей.

– Спасибо за честность, – Уильям поморщился, сжимая онемевшие, но все еще неконтролируемо дрожащие кулаки. – Теперь я хотя бы знаю, вместо кого чуть не сел за решетку. И ты этого явно не стоишь. Поэтому давай как-нибудь сам.

Оставив парня в покое, Мартинес подхватил со стола связку ключей Гуся и спешно покинул помещение, не забыв закрыть дверь на замок.

Снаружи одиноко стоял автомобиль, на котором все трое прибыли к автомастерской. Покрепче сжав в руке связку ключей, Уильям направился прямо к нему. Денек и так затянулся, и парень не собирался тратить время на пешие прогулки. Нервно выстукивая по рулю сбивчивый ритм, он направлялся прямиком на Лингворд-стрит.

Свет горел только в одном окне дома семьи МакИвен. Кое-как припарковавшись и с силой захлопнув дверь автомобиля, Мартинес стремительно зашагал к небольшому двухэтажному зданию и, остановившись у входа, принялся громко стучать в дверь. Ответа не последовало. Уильям резонно решил, что он сюда не церемониться пришел, да и на счету может быть каждая минута, поэтому просто дернул ручку. Дверь оказалась открытой, так что Уильям просто зашел внутрь.

И снова темнота. Приглушенный свет исходил только из коридора, ведущего в кухню, и Мартинес направился туда. За обеденным столом их было двое: Боб МакИвен и наполовину пустая литровая бутылка виски.

– Я знал, что ты придешь, – сказал мужчина, тыльной стороной ладони утирая раскрасневшиеся от слез глаза. – Знал, что вопреки моим предостережениям влезешь не в свое дело.

Уильям не собирался слушать пьяного старика. Нет, не в этот раз. Он проглотил слишком много унижения с его стороны во время их последней встречи. Теперь Мартинесу было понятно, что Боб не просто прикрывал грязные делишки своего дружка, а был их непосредственным участником. Он поил свою дочь запрещенными препаратами и использовал ее как грязную игрушку для плотских утех неизвестных извращенцев.

Имей Уильям при себе пистолет, то прямо сейчас пошел бы на грех. Но в его арсенале были только израненные кулаки, и ими он и решил воспользоваться. Резким движением руки смахнув со стола алкоголь и посуду, он пинком отправил стул в другую часть комнаты. Ошалевший, не совсем трезвый Боб так и остался сидеть на своем месте, что сыграло Мартинесу на руку.

Он совершил то, чего в душе хотел уже давно: хорошенько врезал отцу Виктории сначала за нее саму, за все, что с ней сталось, а затем и за те слова, которые Боб несправедливо бросал в его адрес. Повалив мужчину на пол, Мартинес все сильнее и яростнее разукрашивал его морщинистое лицо, а тот и звука не издавал, словно принимая тот факт, что этого заслужил.

– Где Виктория?! – склонившись над изувеченным мужчиной, заорал Уильям и приготовился нанести новый удар. – Я нахрен размозжу твой череп, если не ответишь, где она!

– Они забрали ее, – прохрипел Боб.

– Они? – Мартинес невольно разжал кулак.

– Меня не было дома, когда они позвонили и сказали, что если я не приду за Викторией до двух часов ночи – ее убьют. А вздумаю вызвать полицию, то сделают это еще раньше. Когда я вернулся домой, Виктории здесь уже не было...

Уильям в непонимании затряс головой. Его напрягшуюся грудь сдавил панический страх.

– И ты так спокойно говоришь об этом?! Почему ты еще не пошел за ней, а сидишь здесь и хлещешь виски, пока твою дочь пытаются убить?! Сука! Да что с тобой не так?!

Боб поморщился. Ему было противно. Противно от себя самого.

– Я трус. Всегда был трусом. Много лет назад я не смог уберечь Хлою, а теперь не в силах постоять за ее дочь, – он крепко закрыл глаза, проглатывая лишь ему понятную боль.

– Трусость – вот твое жалкое оправдание? Страх? – тяжело дыша МакИвену в лицо, поразился Мартинес. – Думаешь, мне не страшно? Думаешь, Виктория сейчас не боится?!

Боб заморгал, выпуская из глаз слезы, что смешались с кровью и поползли вниз, затерявшись в зарослях темно-рыжей бороды.

– Я никогда не был достоин стать ее отцом.

– Да плевать я хотел на твои чувства! – с новой силой закричал Уильям. – Если кто-то навредит Виктории, если хотя бы пальцем ее тронет, я...

– Ты можешь ее спасти, – прошептал МакИвен, умоляюще глядя на Мартинеса. – Если я пойду за ней, как они велели, то ее просто убьют на моих же глазах. Я знаю, о чем говорю. Они сделают это.

В глазах Уильяма потемнело. Он обессиленно рухнул на пятую точку и схватился за голову, что закружилась до тошноты. Парень едва слышно простонал, заставляя себя успокоиться и побороть подступающую паническую атаку.

– Это тебе, – доброжелательно проговорила Виктория, пододвигая Уильяму несколько тоненьких нестандартного размера книжечек.

– Это... что? – как будто с укором интересовался он.

– Брошюры о том, как преодолеть паническую атаку, если ты в этот момент совсем один, – с улыбкой поведала она, придвигая брошюрки еще ближе к новому их обладателю. – Я подумала, тебе будет полезно об этом почитать.

Мартинес сильнее обхватил голову руками. Виктория. Добрая, искренняя, отважная – она вдохнула в него жизнь и вселила надежду. А он все еще сидит здесь на пару с Бобом и тратит время на бессмысленные разговоры, пока она страдает и ждет своего конца.

– Где они ее держат? – поднимаясь на ослабевшие ноги, резко спросил Уильям.

Боб с трудом попробовал сесть, коротко коснувшись онемевшего окровавленного лица.

– В «Меломане».

Мартинес потрясенно приоткрыл рот.

– В «Меломане»?

– Они хотят подставить тебя, – объяснил МакИвен. – Хотят обставить все так, будто ты убил Викторию.

Уильям шумно выдохнул, стремительно сунув руку в карман куртки, где пряталась вещица его брата, отнятая у Длинного в «Майкл и Донни». Нащупав кожаную рукоять, он тут же сопоставил некоторые события: нож Сэмюеля, которым была убита Виктория в его видении, неспроста пропал, пока Мартинес по оправданной глупости сел за решетку в следственном изоляторе. Не полиция искала улики по делу Эйприл Моррисон, разворотив всю его квартиру. Это подонки хотели подбросить принадлежащую ему вещь, что станет орудием убийства.

– Прости, – сгорбившись, обреченно пробормотал Боб. – Я должен был все предотвратить...

– Хватит. Все, что происходило и происходит сейчас с Викторией – твоя вина и тебе с этим жить. Вымаливай прощения у себя, – сморщившись от отвращения к этому бесхребетному слизняку, Уильям в сердцах сплюнул.

Его взгляд мимолетом прошелся по стеклянной поверхности навесных кухонных шкафов, и на секунду Мартинесу показалось, что в отражении на него смотрел Сэмюель – вспыльчивый, такой страшный в гневе, что берегись, и буквально помешанный на справедливости. Да, брат все еще жил в нем, и Уильям всегда об этом знал. Сейчас он должен сделать все ради спасения Виктории, чтобы старший из братьев Мартинес мог им гордиться.

Порывисто шагая к автомобилю, Уильям шарил в карманах в поисках своего мобильника. Он бы никогда не стал вовлекать Оливера Уэббера в неприятности, но сейчас иначе не мог. Викторию могут убить прямо в «Меломане», и Оливер обязан знать об этом.

Ткнув пальцем на контакт «Босс» в телефонной книжке, Мартинес приложил телефон к уху, придерживая его плечом. Отыскав связку ключей в карманах, он распахнул дверцу джипа.

– Мартинес, – хрипло бросил Оливер, ответив на звонок.

– Оливер, – сбивчиво затрещал Уильям, – послушай меня внимательно, я...

– Нет, это ты меня внимательно послушай, амиго, – раздраженно произнес Уэббер. – Сначала ты не являешься на работу, потом я вдруг узнаю, что ты замочил эту девчонку, подружку Виктории, и признался в этом копам, а сейчас звонишь мне посреди ночи, как ни в чем не бывало. Я-то думал, мы с тобой друзья, черт тебя дери, но ты не удосужился поведать мне ма-а-аленькую деталь о том, что убиваешь людей! Еще и винил в этом меня, морду мне бить собирался! Я бы тебе сам двинул, Мартинес, двинул бы как следует по твоему унылому мексиканскому лицу!

Мартинес зажмурился. Реакция Оливера была ему на сто процентов понятной. Уильям хотел объясниться перед ним, но вовсе не это сейчас было важным.

– Я знаю, знаю, hermano, – виновато проговорил он и дрожащей рукой вставил ключ в замок зажигания, не попадая с первого раза. – Но сейчас ты должен выслушать меня. Виктория в беде. Ее могут убить и...

– Погоди-ка, – перебил Мартинеса Оливер. – Я сейчас ничего не понял, включая то странное испанское словечко. Ты сказал «убить»?

– Я все тебе расскажу в дороге, – заводя мотор, протараторил Уильям. – Ты должен поехать со мной. Виктория сейчас в «Меломане».

– В «Меломане»? – вскрикнул Уэббер. – Ты там обдолбанный, что ли, Мартинес? Кончай мне по ушам ездить, псих!

– Твою мать, Уэббер! – подобно Оливеру закричал Уильям. – Прошу тебя, поверь мне! В твоем магазине сегодня произойдет убийство, если ты сейчас же не соберешься и не поедешь со мной! Я уже в пути, буду у тебя через десять минут.

– Да ты шутишь со мной...

Мартинес замотал головой, на опасной скорости вписываясь в поворот на соседнюю улицу.

– Mierda, – грязно выругался он на испанском. – Оливер, я умоляю...

– Хорошо, я тебя понял, – отозвался Уэббер. – Десять минут.