SOLO LUPUS

Присутствие офицеров полиции в лекционной аудитории университета «Хай-Хоупс» еще не наблюдалось за всю историю его существования. Впервые это случилось в среду, третьего ноября две тысячи девятнадцатого года, когда стражи порядка бесцеремонно сорвали едва начавшееся занятие профессора Эдмунда Бергмана. И причина тому оказалась веской.

Эйприл Моррисон была официально объявлена пропавшей уже к вечеру понедельника, и полиция плотно занялась поисками исчезнувшей девушки, а также выяснением обстоятельств случившегося. Первой точкой, куда наведались офицеры, было университетское общежитие, где жила Эйприл. Полиция допрашивала всех, кто хоть как-то знал пропавшую и мог быть связан с ее исчезновением. А теперь они заявились в само учебное заведение и стали искать всевозможные зацепки там.

– Призываю всех к порядку, молодые люди, – строго произнес профессор Бергман, осторожно придерживая рыдающую миссис Моррисон за плечи. – Имейте терпение и не вздумайте улизнуть. Вас продолжат вызывать по одному, – мужчина кивнул несчастной матери Эйприл, и они вместе вошли в аудиторию.

Питер Нельсон посмотрел на закрывшуюся с обратной стороны дверь и резким движением руки сорвал очки, остервенело протирая их стекла краем рубашки, нараспах надетой поверх футболки. Он то и дело смахивал со лба испарину, часто-часто моргал и нервно мерил неуклюжими шагами широкий длинный коридор, до отказа забитый студентами. От любого малейшего звука, доносящегося из-за двери в аудиторию, Питер испуганно вжимал голову в плечи, надеясь, что следующим офицеры полиции вызовут не его.

– Не нравится он мне, – подала голос Виктория МакИвен, сощурившись наблюдая за Нельсоном. – Гляди, как нервничает. Знает, что может оказаться главным подозреваемым.

– Это почему? – проследив за взглядом МакИвен, усомнился Уильям Мартинес. – Мне кажется, парень просто напуган самой ситуацией.

– У него на столе перед занятием лежала шапка Эйприл, я видела это своими глазами в то утро понедельника! – прошептала Виктория, пододвинувшись поближе к Уильяму на деревянной скамье, где они сидели. – Говорит, нашел в общежитии. Но знаешь, я ему не верю. Одному Богу известно, как в действительности она у него оказалась. Вот бы знать наверняка, куда Питер пошел после того, как покинул «Меломан»...

Мартинес нахмурился. В памяти отчетливо всплывали события того вечера, когда он провожал Викторию и видел несчастную Эйприл. Тогда он еще не знал, что она пропала, и его видение может иметь под собой основания. Сейчас, учитывая все обстоятельства, Уильям глубоко задумался. Что случилось с Эйприл? Как она могла бесследно пропасть? Жива ли Моррисон? Такими вопросами задавался не только Мартинес, а наверняка едва ли не каждый присутствующий здесь студент. Правда, один вопрос Уильяма все же отличался от тех, что мучали недоумевающих молодых людей. Он вдруг спросил себя: «а где был я в тот вечер пятницы?»

Мартинеса бросило в жар. Он сильно напрягся, пытаясь выудить из памяти все фрагменты произошедшего. Парень помнил, как чуть душу Богу не отдал от удушающего страха после увиденного в лесу и как довел Викторию до дома на Лингворд-стрит. Помнил, как быстро отдалялся от этой улицы, мечтая попасть в свою квартирку и выпить воды, ведь он так мучался от жажды. Но больше, кажется, Уильям не помнил ничего.

Мартинес одернул себя, впустив в голову чудовищное предположение. «Спокойно. Мне просто стало плохо из-за привидевшейся Эйприл. Это еще не повод приписывать себе страшнейший грех».

– Я понимаю, Виктория, – снисходительно произнес Уильям, прекратив копаться на задворках своей памяти. – Эйприл твоя подруга, и сейчас для тебя главное то, чтобы ее нашли. Но не стоит сразу подозревать всех подряд. Нужно взять себя в руки и мыслить здраво.

– Да, наверное, ты прав, – кивая, соглашалась девушка. – Но Питер все равно ведет себя подозрительно.

Не успела Виктория высказать свои предположения, как в аудиторию был вынужден отправиться Нельсон. Он пробыл там от силы пять минут, и девушка была тем огорчена. Во вторник утром МакИвен вместе с родителями Эйприл ходила в полицейский участок и напрочь забыла упомянуть о Питере и найденной им шапке, все еще не собравшись с мыслями после осознания всей серьезности ситуации. Но теперь-то Виктория собиралась рассказать офицерам обо всем, что касается Нельсона. А уж там пусть делают выводы сами.

– Виктория МакИвен, – объявил мужчина-полицейский, что приоткрыл двери лекционного помещения.

Виктория коротко обернулась на Уильяма и крепко зажмурилась, скрестив пальцы. Он не сдержал улыбки от ее по-детски наивного жеста и сказал:

– Удачи.

Когда очередь дошла до самого Мартинеса, Виктория проводила его до аудитории взволнованным взглядом. Ей казалось, парень находился там дольше, чем все остальные, но на деле Уильяма допросили довольно скоро. Занятие уже давно подошло к концу, а не побывавших на разговоре с офицерами студентов оставалось еще немало. Уильям, появившийся в поле зрения МакИвен, хмуро смотрел на часы в своем сотовом и воображал, как часть денег из его зарплаты утекает в счет штрафа за опоздание.

– Ну, как все прошло? – налетела на него Виктория, взявшаяся словно из ниоткуда.

Уильям убрал телефон в карман черных джинсов и, накинув на себя куртку, тряхнул головой.

– Мне нужно бежать на работу, давай позже обсудим?

Виктория покорно кивнула и осталась стоять в коридоре, глядя вслед удаляющемуся Мартинесу.

– Отправляйтесь отдохнуть, миссис Моррисон. Я здесь за всем прослежу.

МакИвен обернулась на двери аудитории, откуда выходил профессор Бергман вместе с безутешной матерью Эйприл.

– Миссис Моррисон, подождите! – она подбежала к женщине и, не обращая внимание на профессора, заключила ее в объятия. – Как вы? – следом спросила Виктория. – Держитесь?

– Ох, моя дорогая, – миссис Моррисон всхлипнула, снова прижав Викторию к груди. Возможно, она еще держалась, но уже с большим трудом.

– Я верю, что полиция приложит все усилия для того, чтобы найти нашу Эйприл, – МакИвен закивала, и ее глаза обожгли слезы. – Чем я могу вам помочь? Только скажите. Что мне сделать?

– Тебе тоже нужно отдохнуть, детка, – сказала женщина и ласково заправила прядку волос Виктории ей за ухо. – Если вдруг будут какие-то новости, я тебе сообщу.

– Сил вам, миссис Моррисон, – Виктория коротко огладила ее плечо и, смахнув со свой щеки слезу, зашагала дальше по коридору. 

По окончании всех своих занятий, которые продуктивными назвать бы язык не повернулся, девушка заторопилась в «Меломан». Виктория с ума сходила от бесконечных размышлений об Эйприл и ее последних словах во время их прогулки на ярмарке, за которые не могла зацепиться, и ей просто необходимо было с кем-то об этом говорить.

Дождавшись, пока покупатели покинут магазин, Виктория подошла к прилавку, за которым стоял Уильям, звучно захлопывающий пополненную наличными кассу. Она робко взглянула на парня, дожидаясь, пока тот обратит на нее свое внимание.

– Виктория, – наконец, промолвил он, едва заметно улыбнувшись одними лишь уголками губ.

– Я хотела поговорить о допросе, – объяснила свое появление в «Меломане» Виктория. – У меня нет твоего номера телефона, а в интернете тебя найти не удалось, – как бы оправдывалась она. – Ты говорил, что спешишь на работу, вот я и... пришла.

– Я не зарегистрирован в социальных сетях. Как долго полиция пробыла в универе?

– Я видела их машину на парковке после занятий. По-видимому, копам пришлось задержаться. Так что они у тебя спрашивали? – наваливаясь на прилавок, интересовалась МакИвен. – Я рассказала им про Питера, но они как будто меня не слышали. Может, просто не подавали виду, а сами уже включили его в список тех, к кому стоило бы присмотреться?

– Я сомневаюсь, что Питер как-то причастен к исчезновению Эйприл, – признался Мартинес. – Ну, а копы задавали мне простые вопросы, вроде: знаешь ли Эйприл Моррисон? Не замечал за ней что-то странное? Когда в последний раз ее видел? Ну, и далее по списку.

– Вчера в полицейском участке я слышала что-то подобное, – пробурчала девушка, бездумно глазея на витрину, где виднелись разных форм и размеров медиаторы.

– У них ни в жизнь не хватит времени и ресурсов допрашивать каждого студента досконально. Пока они, я полагаю, просто собирают сведения об окружении Эйприл. Возможно, позже составят для себя более явную картинку того, что могло произойти.

– Извини за мой вопрос, но... мне кажется, ты уже сталкивался с полицейским расследованием? Ты знаешь побольше моего.

– Приходилось.

Виктория коротко кивнула и, несмотря на интерес, эту тему развивать не решилась. Кто знает, каким образом Уильяму пришлось обзавестись знаниями в этой области?

– Удалось избежать опоздания на работу? – резко сменив характер разговора, вопрошала она.

– Нет, но штраф не влепили, – довольно ответил Уильям. – Мне повезло с начальством.

МакИвен снова кивнула, и ее губы дрогнули в слабой улыбке.

– Я хотела сказать спасибо, – осторожно проговорила она, исподлобья глядя на Уильяма. – За то, что поддержал меня тогда. Я это очень ценю.

Мартинес озадаченно уставился на Викторию, что смутила его своей искренностью. В ее словах сквозило отчаяние. Уильяму было очевидно, что девушка по-прежнему нуждается в поддержке, но не понимал, почему она ищет ее здесь.

– Не стоит, – он покачал головой. – Я могу представить, каково тебе сейчас. И я бы поговорил с тобой об этом, но столько работы навалилось. Смотри, – парень указал в сторону двери, ведущей в служебное помещение, – эта куча коробок должна быть разобрана сегодня. Еще на складе несколько. Здесь новые пластинки и CD, которые нужно расставить по жанрам и алфавиту.

– Ого, – поразилась Виктория, несколько раз удивленно моргнув. – Кажется, ты здесь надолго застрянешь.

– Проторчу, в лучшем случае, до закрытия, – не смог не согласиться Уильям.

– Хочешь, я помогу? – предложила она, покачиваясь с носка на пятку. – Вместе намного быстрее управимся. Да и я смогу немного отвлечься от мыслей об... Эйприл.

– Не думаю, что это хорошая идея... – начал было возражать Мартинес, но, встретившись с выразительным взглядом Виктории, быстро сдался, даже не закончив предложение.

– Где тут у вас можно оставить верхнюю одежду? – демонстрируя завидный энтузиазм, засуетилась она.

Уильяму ничего другого не оставалось, кроме как поделить свои рабочие обязанности на двоих с Викторией МакИвен. Он отнес в каморку «Меломана» ее вещи и подтащил забитые музыкой коробки поближе к стендам, где нужно было расставить товар.

Колонки разносили по магазину песню «You give love a bad name» в исполнении группы Bon Jovi. За окнами уже смеркалось, а ближе к закрытию магазина покупателей обычно не бывало. Уильям и Виктория обложились коробками и их, как им казалось, бесконечным содержимым, постепенно заполняя полочки стенда свежим товаром. Расставлять ассортимент музыкальных дисков и пластинок в алфавитном порядке оказалось муторно и гораздо дольше, чем представлялось Уильяму. И вскоре парень убедился в том, что помощь Виктории оказалась ему очень кстати.

– «Linkin Park. Minutes to Midnight», – протягивая Мартинесу CD, она зачитала его название на упаковке.

– Классный альбом, – с улыбкой произнес Мартинес, любовно поглаживая большим пальцем пластиковую коробочку.

– У тебя интересный музыкальный вкус, – уцепившись взглядом за его редкую улыбку, сказала Виктория. – Да только мне показалось, что тебе нравится все такое... унылое.

Уильям передернул плечами.

– Я не задумывался об этом.

– То, что играет в магазине, выбираешь ты? – спросила МакИвен.

– В свою смену да, – ответил он и при помощи канцелярского ножа вскрыл новую коробку.

– И тебе совсем не грустно почти всегда слушать что-то... подобное? – говоря о заигравшей пару мгновений назад песне «Valentinе's day» от тех самых Linkin Park, вновь поинтересовалась она.

– Нет. А тебе стало грустно? – вдруг вглядевшись в задумчивое лицо девушки, справился Уильям.

– Если вслушиваться в текст, то вполне можно нагнать тоску, – честно сказала Виктория. – Я не из тех, кто держит в себе эмоции. Я этого просто не умею. Грустно, больно – плачу. Ощущаю счастье – улыбаюсь и смеюсь. И хоть грусть порой бывает приятной и нужной, то тоска... Это становится в тягость. А твоя музыка вся пропитана глубокой печалью.

– И что же мне стоит слушать, чтобы не грустить? – улыбка снова тронула губы Мартинеса, что заинтересованно смотрел на Викторию и внимал ее рассуждениям.

– Так сразу и не скажешь, – она встряхнулась, опустившись на корточки, и потянулась к открытой Уильямом коробке. – Но как-нибудь потом я обязательно познакомлю тебя с другой музыкой. Если одолжишь мне гитару.

– Гитару? – парень нахмурился, опустившись на уровень Виктории. – Ты о той, что в кабинете моего босса?

– Она не твоя?

– Ну, я могу играть на ней, когда захочу.

– Тогда поделишься?

Мартинес издал беззлобную усмешку, срывая со стопочки одинаковых дисков Lordе прозрачную пленку.

– Не думал, что ты играешь, – пробормотал он, снова вовсю увлекшись делом.

– Немного, знаю пару аккордов, – поморщилась МакИвен, сминая в кулаке образовавшийся на полу мусор и отбрасывая его в одну из пустых коробок. – А вот от тебя чего-то подобного можно было ожидать.

– Люблю иногда поперебирать струны.

– И ты наверняка мечтал стать рок-музыкантом и играть в какой-нибудь популярной группе?

– А здесь не угадала, – съехидничал Уильям. – Публичные выступления – это не мое.

Виктория озвучила то, о чем уже давно успела подумать:

– Так нравится одиночество?

– Скажем, мне комфортно быть одному. Это мне не претит, – Мартинес поднялся на ноги и подхватил коробку, полную всякого мусора. – Хочешь кофе? Правда, могу предложить только растворимый из банки, а он «слегка» отличается от того, что варят в «Дабл Капс».

– Спасибо, но откажусь, – Виктория последовала примеру Уильяма и, выпрямившись в свой невысокий рост, отдернула подол платья, поверх которого была наброшена вязаная кофточка на мелких пуговицах.

– Как знаешь, – буркнул он и понес ненужные коробки к черному ходу, чтобы позже отнести на помойку.

Виктория выравнивала на стенде новехонькие диски и поглядывала на Уильяма, который бросился обслуживать нежданного покупателя, пришедшего в «Меломан» на ночь глядя за переходным кабелем для наушников. Она уже не впервые заметила, что ее новый знакомый – весьма привлекательный молодой мужчина, однако ей ранее не приходилось таким образом наблюдать за ним и его действиями. Мартинес никогда не торопился. Его движения были осторожными, словно наперед обдуманными. МакИвен заметила, что он часто смахивает с лица длинную темную челку или убирает ее в сторону ладонью, а также имеет привычку терзать зубами нижнюю губу, как будто нервничает. Улыбался парень достаточно редко, в сравнении с самой Викторией, но непременно делал это искренне – это так же было немногим из того, что она для себя отметила.

– Всего доброго, – прозвучало перед тем, как закрылась входная дверь «Меломана», и в довершение звякнул колокольчик.

Виктория спешно отвела от Уильяма взгляд, проверяя, не напутала ли чего, пока тайком подмечала какие-то незначительные детали его образа. Например, от МакИвен не ускользнул тот момент, как Мартинес хлопал себя по карманам в поисках пачки сигарет. Она также заметила, что от него всегда пахнет мятой.

– Скоро закрывать магазин, – объявил Уильям, приближаясь к Виктории. – А еще гора пластинок. Они когда-нибудь закончатся?

– Значит, кофе все же не повредит, – решила она и запахнула на груди кофточку, поежившись от ворвавшегося в магазинчик уличного ветерка.

– А тебе домой не пора? – неожиданно спросил Мартинес, отчего МакИвен удивленно захлопала глазами. – Нет, я не в том смысле, чтобы ты ушла, просто... – он замотал головой, понимая, что сболтнул какую-то ерунду. – Ты и так мне здорово помогла.

– Если ты не против, я бы еще задержалась, – как послышалось Уильяму, Виктория проговорила эти слова таким тоном, словно вот-вот расплачется.

– Не против. Ты как-то упоминала о своем отце. Он не станет волноваться?

– Папа волнуется за меня абсолютно всегда, – МакИвен закатила глаза, облокотившись спиной о стенд с музыкой и сложив руки на уровне груди. – Ему и повода не нужно. Но мне понятна его обеспокоенность. У него есть только я, оттого он и трясется за каждый мой шаг.

Уильям уже надумал задать вопрос о семье Виктории, но вовремя себя одернул. И правильно сделал, потому как она сама продолжила говорить о себе, не дожидаясь, пока ее об этом спросят.

– Моя мама умерла, когда мне и года не было, и папа воспитывал меня в одиночку. Но я никогда не ощущала особой тоски по материнской любви. Отец справлялся с обязанностями обоих родителей на «отлично».

– Мне жаль, – тихонько промолвил Мартинес.

– Ничего, это уже в прошлом, – Виктория принялась крутить на пальце кольцо с голубым драгоценным камушком, что досталось ей от мамы. – Знаешь, я часто подумываю о том, чтобы отстаивать свои права на свободу действий, но вспоминаю, что папе пришлось вынести после смерти мамы. Так что сейчас я должна заботиться о нем и не тревожить его чувства.

– Это похвально.

– А что насчет твоих родителей? Они остались там, откуда ты переехал? Кажется, ты рассказывал что-то про Бостон.

Уильям вдруг помрачнел, опустив голову и вновь принимаясь кусать губу. Он проронил короткое «да», прячась за упавшими на лицо волосами.

И вновь Виктория не стала вдаваться в подробности, коснувшись темы, при упоминании которой Мартинес стушевался. Ей не хотелось лезть к нему в душу грязными сапогами и вновь столкнуться с тем Уильямом, что не так давно жестко оттолкнул ее просьбой не набиваться к нему в друзья.

– Значит, ты перевелся в «Хай-Хоупс» с предыдущего места учебы?

– Все не так, – вздохнул Уильям. – Я просто хожу послушать лекции, но никто так и не заметил, что я даже не студент этого университета...

После короткой паузы Мартинес внезапно рассмеялся, а Виктория даже вздрогнула, осознав, что впервые слышит его смех, раньше сталкиваясь лишь с исходящими от него усмешками. А Уильям, по-настоящему, смеялся над самой МакИвен, что очень забавно вытаращила глаза и замешкалась, сначала приняв его шутку на веру.

– Что? – насупилась Виктория, пока он продолжал демонстрировать ряд ровных белых зубов, коих определенно было не меньше, чем тридцать два. – Что такого смешного?

– Ты смешная, – как есть сказал Мартинес и отодвинул одну из коробок в сторону носком ботинка.

– Почему это? – фыркнула она, пытаясь поймать его взгляд, что уже блуждал в оставшемся неразобранном товаре.

– Пора магазин закрывать, – парень увильнул от ответа, протягивая Виктории ровно пять дисков исполнителей на букву «М». – А у нас еще работы непочатый край. Мой босс меня убьет, если я оставлю это безобразие на завтра.

– Убью и мокрого места не оставлю, – заставляя и Викторию, и Уильяма в испуге содрогнуться из-за своего неожиданного появления со стороны черного хода, в зале появился Оливер Уэббер.

– Оливер, – не скрывая удивления, произнес Уильям.

– Собственной персоной, – хихикнул тот. – А у тебя тут компания? – Уэббер смерил заинтересованным взглядом застывшую на одном месте Викторию. – Я помешал?

– Вовсе нет, – пискнула МакИвен, быстро выровняв стопочку дисков у кассы. – Здравствуйте, кстати.

– Привет-привет, молодежь, – ухмыльнулся Уэббер, что был старше Виктории и Уильяма не более чем на пять лет. – Я пришел забрать кое-что из своих вещей в каморке, сам закрою магазин. Или устроим здесь ночлег? – поиграв бровями, добавил он.

Мартинес принципиально не принял на слух очередной набор острот от Оливера и, подав Виктории знак, направился в каморку, откуда принес верхнюю одежду.

Попрощавшись с Оливером, они покинули магазин. Уже не спрашивая, Уильям провожал девушку домой, и весь путь они провели в молчании. Лишь когда молодые люди оказались на Лингворд-стрит, Виктория заговорила.

– Послушай, Уильям... – начала она.

– М-м?

– Я записалась в добровольцы поискового отряда, как ты и говорил. Уже через несколько дней мы начнем искать Эйприл.

Уильям сдвинул брови, переваривая информацию. На самом деле, предлагая Виктории такой вариант помощи Эйприл, он сильно сомневался, что подобная организация существует в этом маленьком городке. Но упорство МакИвен, судя по всему, не встретило на своем пути препятствий.

– Отлично, – изрек Мартинес. – Я очень рад и думаю, что все получится.

Виктория вдохнула, чтобы сказать что-то еще, но тут же покачала головой, решив оставить это себе. Ей было очень страшно. Но Уильям казался ей сильным, потому она так и не решилась показать своей слабости в этот вечер.

***

Первая неделя ноября пролетела незаметно. Отработав дневную смену в «Меломане», Уильям Мартинес прогуливался по узкой улочке и неторопливо курил. Он убеждал себя в том, что просто изучает новые места в Ред-Хиллс, но на деле шагал к определенной локации.

Уильям неуверенно прошелся вдоль довольно старого трехэтажного дома, нижний этаж которого сдавался в аренду для торговли, и остановился у одного из окон. За ним находилось маленькое помещеньице, избранное под нужды поисковой организации «Ред-Хелп».

Мартинес все еще не был до конца уверен в том, что ему стоит вмешиваться в дела Виктории МакИвен, а уж тем более исчезнувшей Эйприл Моррисон, однако тот зародыш благородства и альтруизма, что Уильям прятал за резкостью своих речей и темными одеждами, решил проклюнуться где-то внутри. И вот, немного нервничая, парень обволакивал свои пальцы и губы никотиновым дымом и все никак не решался зайти внутрь.

Уильям недолго оставался незамеченным. Невысокий коренастый молодой человек в красной кепке и такой же футболке поймал его взгляд через стекло и бодрым шагом направился к выходу из мини-офиса. Мартинес спешно потушил сигарету и ненароком подумал, что, наверное, и так пареньку глаза мозолит, а теперь еще и сигаретным дымом в лицо дышать станет. Быстро достав из кармана куртки жестяную коробочку, Уильям отрепетированным движением открыл ее и закинул в рот мятный леденец.

– Привет! – с улыбкой поздоровался участник отряда «Ред-Хелп» и, съежившись от уличного холода, сделал шаг назад. – Может, зайдешь?

– Да, пожалуй.

Штаб «Ред-Хелп» представлял собой скромную комнатку, в которой ощутимо пахло сыростью. Старенький диванчик в зеленую и серую полоску, пара стульев, шаткий столик да шкаф с полками являли собой те немногочисленные предметы, которыми было заполнено пространство. Уильям даже ощутил тянущее где-то в височных долях уныние: ему было неприятно осознавать тот факт, что люди, безвозмездно занимающиеся таким важным для общества делом, обитают в столь скромных условиях.

– Если хочешь – присядь, – рассеянно махнув в сторону запылившегося полосатого дивана, предложил парень в красном. – Я Кевин, кстати. Кевин Родс.

– Уильям Мартинес, – Уильям представился и коротко пожал ладонь Кевина. Казалось, парень постоянно боролся с ветром – настолько сухими были его руки.

– Очень приятно. Что ж, Уильям, несколько лет назад я открыл «Ред-Хелп» в этом городе и очень надеюсь, что ты пришел сюда, чтобы присоединиться к нам, – с нажимом изрек Родс.

Мартинес даже удивился. Парень, на вид едва ли старше его самого, уже связал свою жизнь с непростым занятием и, более того, стал его главным инициатором. Это достойно уважения. И теперь Уильям решил, что и сам не отступит.

– Это так. Я бы хотел вступить в «Ред-Хелп», – подтвердил он, немного осмелев и осмотревшись. – Что мне нужно сделать, чтобы помочь с поисками Эйприл Моррисон?

Пару секунд потерев покатый лоб, Кевин потянулся к полкам, заваленным различного рода брошюрами, бумагами и канцелярией. Ему пришлось немного попыхтеть, перебирая файлы в нескольких белых папках, на обложках которых фирменным шрифтом было напечатано название поискового отряда, но, в конце концов, Родс нашел искомое: папку со свежими бланками для добровольцев.

– Ознакомься с пунктом два, четыре и десять. И поставь свою подпись здесь, – Кевин ткнул шариковой ручкой в пустое поле в правом нижнем углу бумаги. – Расшифровку подписи не забудь. И еще во-о-от тут укажи сегодняшнюю дату.

Уильям взял ручку из рук Кевина и наскоро прочитал важные, по мнению Родса, параграфы текста, являющегося неким подобием договора, а затем пару раз чиркнул в указанных местах.

– Отлично, – Кевин удовлетворенно хлопнул в ладоши. – Кстати, можешь начинать прямо сейчас. Мы отправляемся на поиски. Команда собирается к четырем часам у парка «Фолкс». Ты как?

– Я с вами.

– Очень рад. Поможешь погрузить коробку в мой автомобиль? Мы закупились налобными фонарями, – отметил Кевин с отблеском гордости в усталых глазах водянистого цвета. – День становится короче, а без дополнительного света у нас все меньше времени на поиски.

Когда парни разобрались с коробками, Кевин вручил Мартинесу пару рабочих перчаток и толстый ярко-красный синтепоновый жилет, являющийся не только приветственным комплиментом для нового добровольца, но и в целом полезной вещью, выручающей в холодное время года. Также Родс снабдил новичка портативной рацией и компасом.

Еще парой минут позже они прыгнули в старенький универсал Кевина и отправились на заранее оговоренное место поисков. Старый парк «Фолкс» находился почти на самой окраине города и, по словам Родса, совсем не мог похвастаться регулярными посетителями. Тем не менее, некоторые подозрительные лица время от времени там все же обитали. Жители Ред-Хиллс не могли объяснить, чем же «Фолкс» так приманивал преступность. Возможно, парк был расположен слишком далеко от места жительства основного потока людей или недостаточно ухожен, но криминал водился там неустанно. Именно поэтому первым пунктом в списке локаций для поиска Эйприл Моррисон был выбран самый очевидный.

Когда парни прибыли к «Фолкс», фонари парка уже зажглись неприятным тускло-желтым оттенком, а весь поисковой отряд был в сборе. Народу оказалось предостаточно, и среди них Уильям незамедлительно выцепил глазами свою знакомую. Впрочем, она тоже не пропустила его прибытия.

– Уильям! – сорвавшись с места, радостно воскликнула Виктория МакИвен. – Что ты здесь делаешь? – вопросительно глядя на красный жилет, который Мартинес успел накинуть по пути, осведомилась она.

– Решил, что было бы нехорошо подключить тебя к поискам, а самому обойти их стороной, – честно ответил Уильям. – Я... – начал он, но был прерван.

– Делимся по парам! – неожиданно громогласно рявкнул Кевин, когда толпа добровольцев отвлеклась на свои повседневные разговоры. – У нас есть всего три-четыре часа на то, чтобы прочесать парк при дневном свете! Потом будет труднее. Все получили фонари?

Толпа нестройно откликнулась на его вопрос. Быстро раздав еще пару фонарей, Кевин оглядел глазами собравшихся.

– Мы можем искать вместе? – несмело обратилась к Уильяму Виктория. – Ты единственный, кого я здесь знаю.

– Конечно, – он шагнул к Виктории, как бы подтверждая, что они теперь работают в паре.

– Напоминаю, – с усиленной громкостью заговорил Родс, – Эйприл Моррисон, двадцать два года. Белая, шатенка, рост сто семьдесят два сантиметра. Худощавое телосложение. Из особых примет – татуировка в виде знака Инь и Ян на правой руке, длинный шрам от полостной раны на левом бедре. Все готовы?

Виктория так и сжалась. Ей было больно слышать такое описание Эйприл: все прозвучало таким образом, будто они ищут какой-то предмет, что по случайности уронили в траву во время непринужденной прогулки. Она все еще не могла поверить, что пришла сюда не в качестве волонтера, а на самые настоящие поиски своей пропавшей подруги.

– Эй, ты в порядке? – поинтересовался Уильям, заметивший метания Виктории.

– Не знаю, готова ли я, – шепнула она, и это услышать мог только Мартинес.

– Тебе и не нужно быть готовой.

– Время пошло! – выкрикнул Кевин, и участники поисковой кампании ринулись по разным сторонам в надежде отыскать след пребывания Эйприл Моррисон в этом парке или то, что поможет узнать о том, где она находится.

– Пойдем, – Уильям чуть двинул плечо девушки своим, пробуждая ее от подобия ступора. – Эйприл нужна наша помощь.

– И снова спасибо тебе, – вяло поблагодарила МакИвен, ступая вслед за парнем.

Кевин Родс был прав: темнело вокруг стремительно. Минуты сменялись часами. Замерзшие и измотанные Мартинес и МакИвен на третий раз проверяли закоулок за старым ветвистым дубом, но так ничего и никого не находили. То же касалось и остальных участников группировки «Ред-Хелп».

– Кажется, время включить наши фонари, – заметил Мартинес и щелкнул по круглой кнопке на резиновом ободке устройства Виктории, а затем и на своем.

– Какой в них смысл? – пессимистично вопрошала она. – Разве мы сейчас можем найти то, чего не нашли при дневном свете? Ее здесь нет, Уильям.

Он остановился у величественного темного ствола паркового дерева и оперся на него спиной.

– Давай-ка сделаем передышку, – успокаивающе проговорил Мартинес. – Воды?

Девушка коротко кивнула, и тогда он протянул ей бутылку. Сделав пару глотков, Виктория так же устало облокотилась о дерево и задрала голову к небу, словно задавала ему немые вопросы обо всем, что так ее беспокоило.

– Послушай, Виктория. Я понимаю твои чувства по поводу Эйприл. Вижу, что ты в отчаянии. Но, по-моему, лучше усердно искать и ничего не найти, чем отчаяться, махнуть на поиски рукой, а потом всю жизнь мучиться мыслями о том, что ты сделала... недостаточно, – с этими словами Уильям выдохнул, словно наговорил чего-то чересчур личного, и с трудом заставил себя замолчать.

Тогда Виктории стало совестно. Мартинес проникся ее горем, безвозмездно вызвался помочь ей и сам подался в добровольцы, хотя еще недавно говорил о том, как претит ему общество. А она... Что она? Показала себя капризной и глупой эгоисткой, которую беспокоят только собственные чувства.

– Ты прав, – ответила Виктория. – Будем искать.

Уильям с полуулыбкой кивнул ей. Он не озвучивал этого, однако ему хотелось найти Эйприл живой не меньше МакИвен. Правда, совсем по другой причине. Парень денно и нощно гнал прочь мысли о том, что его страшное видение стало реальностью. А после допроса в «Хай-Хоупс» он и вовсе начал сомневаться в самом себе.

Чуть передохнув, молодые люди продолжили обход своей локации. В этот раз они шли быстрее. Круг был завершающим, и паре необходимо было все проверить и убедиться, что на их местности ничего важного обнаружить нельзя.

Уильям осматривал высокие кустарники, когда внезапно его оглушил истошный крик. Страх сковал парня мгновенно, но он, подчиняясь одним только инстинктам, рванул к Виктории, что в это самое время упала на колени прямо на землю перед каким-то предметом, который ему было трудно разглядеть на бегу.

– Что... что случилось? – в ужасе спрашивал он, опускаясь рядом. – Что это?

Перед Мартинесом и МакИвен мирно и неподвижно лежала испачканная влажной землей и травой толстая белая перчатка, что в вечернем сумраке была до тошнотворного похожа на настоящую человеческую кисть. Едва перестав кричать, Виктория разразилась терзающими душу рыданиями.

– Эй, что у вас там? – издалека послышался обеспокоенный голос Кевина, но Мартинес пропустил его вопрос мимо ушей.

– Ay dios mio, – пробормотал Уильям, а сердце его в этот момент исполняло кувырки и перевороты, стремясь к чертям выбить грудную клетку. – Все хорошо, все... Все хорошо, – он принялся успокаивать девушку, притянув ее к себе и заключив в крепкие объятия.

Стащив с макушки Виктории фонарь, Мартинес осторожно положил ее голову к себе на плечо. Поглаживая МакИвен по светлым волосам, он вместе с нею принялся плавно раскачиваться вперед-назад, словно убаюкивая.

– Это просто перчатка, – убеждал Викторию Уильям. – Какой-то придурок оставил ее здесь. Кто сейчас вообще носит белые перчатки? – нервно посмеялся он. – Все в порядке, слышишь?

С новой силой всхлипывая, Виктория намертво вцепилась в фирменный жилет «Ред-Хелп», что был надет на Уильяме. Пусть это и была всего лишь перчатка, по неудачному стечению обстоятельств очутившаяся прямо под ногами и без того напряженной и расстроенной девушки, но ужас успел крепко сковать ее, и теперь МакИвен не могла прийти в себя просто по щелчку пальцев.

– Уильям, Виктория, вы что-то... ох... – до Мартинеса и МакИвен добежал знатно запыхавшийся Кевин и, оценив открывшуюся перед ним картину, только недовольно поджал побледневшие от холода тонкие губы. – Конец поисковых работ, – объявил он в шипящую черную рацию. – Сворачиваемся.

Добровольцы «Ред-Хелп» стеклись в гудящую толпу. Кто-то смотрел на страдающую Викторию и безмолвно успокаивающего ее Уильяма косо, кто-то подошел вежливо справиться о случившемся. Однако Мартинес понимал, что по большей части всем было плевать. Сердца участников поискового отряда были закалены неприятными находками и предваряющими их печальными историями, тогда как сердце Виктории – нет. Все еще нашептывая МакИвен на ухо что-то отвлеченное, он медленно поставил ее на ноги и вместе с ней поднялся сам.

Поездка обратно домой прошла в полной тишине. Виктория больше не плакала, но по-прежнему пребывала в ступоре. Она неохотно разговаривала и отвечала на вопросы, предпочитая бесцельно смотреть в окно, и Уильям старался не нарушать ее покоя. Попытавшись представить себя на ее месте, он сразу же понял: единственное, что Виктории сейчас нужно, – это отдых.

Возвратившись домой, МакИвен решительно направилась в свою комнату, но по пути обнаружила в гостиной отца. Он напряженно следил за ходом матча по регби, повтор которого крутили по телевизору. В любой другой день она бы с радостью присоединилась к Бобу, и даже не для того, чтобы поболеть за какую-то определенную команду. Ей просто хотелось провести с ним время. Но в этот день все сложилось иначе.

Надеясь на то, что Боб не заметит ее заплаканного лица и вымазанных грязью джинсов, Виктория тихо ступала по выстланной бежевым ковриком лестнице, ведущей на второй этаж. Она мечтала лишь об одном: скрыться от этого мира под одеялом и как можно дольше не покидать пределов своей комнаты. И ей это удалось. Ну, почти...

– Виктория? – отключив звук телевизора, позвал Боб. – Ты уже дома?

Виктория ругнулась одними лишь губами и спустилась на пару ступеней вниз.

– Привет, пап! – как можно более жизнерадостно бросила она, перегнувшись через перила и махнув отцу рукой.

– Ты сегодня долго, – отметил мистер МакИвен. – Куда-то еще ходила после учебы?

– Да. Я записалась в добровольческий отряд по поиску пропавших без вести. Хочу помочь с поисками Эйприл.

Боб тут же напрягся, а затем тяжело вздохнул, откинувшись на спинку дивана. Его всегда беспокоили поздние вылазки дочери, независимо от ее возраста. А тут еще и это...

– Послушай, милая. Может, со всем справится полиция? В конце концов, они профессионалы в этом деле. Мне совсем не нравятся эти твои... приключения, – вновь поморщился он, поднимаясь с дивана. – Помнится, Эйприл тоже любила побродить по темноте, и смотри, что с ней случи...

– Как же ты можешь такое говорить, папа?! Какой ты, оказывается, черствый... – в сердцах заявила Виктория и бросилась в свою комнату.

Боб растерянно смотрел дочери в след, открывая и закрывая рот, словно пытался сказать ей что-то еще. Но он пока не находил подходящих слов для того, чтобы остановить ее или же извиниться за, возможно, слишком резкие слова.

Вновь подавляя слезы, вставшие колким комом поперек горла, Виктория стремительно закрыла за собой дверь. Побросав свои вещи по разным углам, она беспомощно рухнула на кровать и несдержанно разрыдалась, водя по лицу еще не отогревшимися пальцами.

Ей было ненавистно состояние, в котором она пребывала: полное бессилие, смешанное со страхом и острой болью в груди. В отсутствие Эйприл Виктория чувствовала себя самой одинокой на всем белом свете. А тут еще и отец принялся читать новые нотации, словно упуская из виду то, что с подругой его дочери, вероятнее всего, случилось несчастье. Думая об этом, Виктория утирала слезы, что все струились по ее веснушчатым щекам.

С ужасом прокрутив в голове события нескольких прошедших часов, Виктория схватилась за телефон: ей срочно нужно было поговорить с кем-то, кто понимал ее. Хотя бы немного. Поднеся мобильник поближе к лицу, чтобы хоть что-то увидеть помутившимся от слез взглядом, девушка принялась печатать сообщение Уильяму Мартинесу. По окончании поисковых работ он предложил ей обменяться номерами телефонов и просил звонить или писать ему, если на то случится нужда. И сейчас Уильям, как МакИвен казалось, не станет от нее отмахиваться и принимать ее действия за глупости.

Виктория: Как ты думаешь, мы найдем ее?

Она погасила экран смартфона. Уильям, на ее взгляд, был интровертным и молчаливым молодым человеком, так что Виктория мысленно не торопила его с ответом, скорее направляя свой вопрос вселенной, нежели самому Мартинесу. Но все же он отреагировал на ее сообщение, и достаточно быстро.

Уильям: Мы приложим для этого все усилия. Но сейчас тебе стоит хорошенько отдохнуть. Все в порядке?

Виктория задумалась. В порядке ли? Она, пережив один из самых неприятных дней в своей жизни, ничком лежит на заправленной постели – разбитая и заплаканная, с грязными ладонями и коленками. Никаким порядком здесь и не пахнет.

Виктория: Мне уже лучше. Спасибо.

Уильям: Очень рад. Спокойной ночи!

Виктория: Спокойной ночи.

Даже короткая беседа помогла девушке немного успокоиться. Рвано вздохнув, она прикрыла глаза. Чем лучше Виктория узнавала Уильяма, тем дальше отступал образ грубияна, за которого она сперва его приняла. Теперь же он виделся ей немного закрытым, но добрым душою парнем, готовым в трудную минуту прийти на помощь. Чего не скажешь об однокурсницах, которые раньше считались с Викторией только благодаря ее дружбе с Эйприл, а теперь и носом в сторону МакИвен бы не повели. Она в действительности осталась совсем одна. И странным образом на ее стороне оказался только подозрительный новичок с факультета истории искусств, которому было не все равно.

Едва подумав об этом, Виктория и не заметила, что ее прежде печальное лицо сменилось мечтательной улыбкой. Она помнила, как преисполненные волнением темно-карие глаза Мартинеса стали почти черными, а смуглое лицо побледнело, когда он бросился к ней на выручку и прижал к своему плечу, что источало тонкий запах мяты... Все это виделось Виктории приятным даже в контексте ужасов случившихся событий.

Раздался тихий стук в дверь, прервавший ее мысли.

– Входи, – обреченно произнесла она, садясь в кровати.

Виновато поглядывая на дочь, Боб принес в комнату поднос с дымящейся кружкой ароматного травяного чая. Ромашка пахла специфически, и этот запах Виктория не перепутала бы ни с чем. Отец всегда заваривал для нее отменный чай. Сделав несколько коротких шагов, Боб опустил поднос на прикроватную тумбу девушки.

– Ромашка. Твоя любимая, – тихо уточнил он.

– Угу, – глядя в противоположный угол, откликнулась Виктория.

– Милая, – начал Боб, присаживаясь рядом с дочерью, – прости, что наговорил тебе всякого. Ты же знаешь, что я тоже любил... люблю Эйприл. Она всегда желанный гость в нашем доме, и я хочу ей только добра. Но беспокоюсь я за тебя. Ведь моя дочь ты, а не Эйприл.

– Я понимаю, па, – Виктория повесила нос, осознав, что отец действительно не желает ей зла. Он всего лишь ведет себя как обычно. – И ты меня прости.

Боб улыбнулся, приобняв Викторию. Он был рад тому, что не придется заканчивать день на плохой ноте.

– Пей свой чай, малышка. У тебя был тяжелый день.

Наконец, посмотрев отцу в глаза, Виктория слабо улыбнулась и потянулась рукой к цветастому подносу.