20 Глава. Мертва для всех.
От лица Димы.
Эта неделя выдалась для меня особенно тяжёлой. Я почти не спал — каждый раз, стоило лишь закрыть глаза, как передо мной вставал её образ. Майя. Чёрт бы её побрал. Я ничего не могу с этим поделать. Словно одержим. Эта девка разрушила мне жизнь, а я... я всё равно не могу перестать думать о ней. Не должен я её любить. Просто не должен. Но сердце, похоже, плевать хотело на здравый смысл.
Сегодня я решил поехать к домику. Единственное место, где мне когда-то было по-настоящему спокойно. Хотя теперь и там всё пронизано воспоминаниями о ней. Каким же идиотом я был, что привёл её туда.
Когда я подъезжал к дому, внутри что-то сжалось — я увидел то, чего боялся больше всего. Дом полыхал. Пламя с жадностью пожирало стены, языки огня вырывались из окон, небо заволокло чёрным дымом.
— Нет... — выдохнул я, не веря глазам.
Это был последний кусочек прошлого. Единственное, что осталось от моих родителей. И он исчезал у меня на глазах.
Моё внимание привлекла машина, припаркованная у дороги. Она была мне незнакома. Я резко затормозил, выпрыгнул из своей машины и рванул к дому. Он рушился буквально на глазах — крыша уже начала оседать, окна лопались от жара.
Я бросил взгляд на незнакомую машину. Двери были заперты. Заглянув внутрь через стекло, я заметил кого-то на переднем сиденье. Присмотревшись сквозь копоть и отражения, я понял — это Таня. Без сознания. Но вроде бы жива.
— Майя... — прошептал я. Сердце ухнуло в пятки.
Я сорвался с места, забыв обо всём, даже о том, что дом уже почти полностью охвачен огнём. Чувствуя себя безумцем, я вбежал внутрь.
Сразу же меня окутал едкий дым, всё вокруг было серым и пульсировало от жара. Доски трещали, балки осыпались, и каждый шаг мог быть последним. Я прикрыл рот рукавом, кашляя, и пошёл на ощупь.
— Майя! — крикнул я, хрипло, сквозь кашель.
Я чувствовал — она здесь. Не знаю почему. Просто знал. Интуиция, предчувствие, проклятая привязанность — называй как хочешь.
Вдруг в полумраке, среди дыма, я увидел кровать. А на ней — она. Майя. Вся чёрная от копоти, одежда обуглена, но ожогов я не заметил. Она лежала неподвижно, будто мёртвая. Но я отказывался верить в это.
Не раздумывая ни секунды, я подбежал, схватил её на руки и бросился к выходу. Пол осыпался под ногами, потолок угрожающе скрипел. Я едва успел выскочить, когда за моей спиной что-то громко обрушилось. Дом окончательно начал умирать.
Но я уже не чувствовал ни боли, ни жара. Я держал её в руках. Только её.
Выйдя наружу, я наконец смог нормально дышать. Глотки воздуха были горячими, как будто внутри всё ещё горело. Я упал на колени и бережно опустил Майю на землю. Несколько секунд просто сидел, пытаясь отдышаться, голова кружилась от дыма и адреналина.
Придя в себя, я подполз к ней.
— Майя... — прошептал я и осторожно похлопал её по щекам. — Майя, очнись...
Нащупал пульс. Он был. Слабый, но был. Жива.
Я поднял взгляд на дом. Он пылал, как факел, и было ясно — не спасти. Всё, что осталось от моей семьи, погибало вместе с ним. И всё из-за неё. Или... из-за меня?
Зачем она это сделала? Решила покончить с собой? Так мстила мне за разбитое сердце? И себя угробить решила заодно?
Стиснув зубы, я снова поднял её на руки и понёс к своей машине. Аккуратно уложил её на заднее сиденье, закрыл дверь и достал телефон.
— Алло, — ответил Виктор почти сразу.
— Майя мертва, — сказал я ровным голосом, глядя на её грудь, которая медленно, почти незаметно поднималась и опускалась.
— Что? Ты с ума сошёл? Она в больнице вообще-то! Ты её убил?! — рявкнул он.
— Сбежала из больницы. Сожгла мой дом вместе с собой. Тело я уже закопал — можешь не искать. Её подружка, Таня, без сознания. Вызови скорую и полицию — пусть расспросят. И закрой дело Майи Орловой, она всё равно теперь мертва.
— Я тебя понял... — сказал он глухо.
Я сбросил звонок, завёл машину и уехал.
Теперь никто не знает, что она жива.
От лица Майи.
Не знаю, сколько прошло времени. Когда я открыла глаза, то поняла, что нахожусь в незнакомой комнате. Просторная, полумрачная, с высокой кроватью. Я попыталась подняться — не вышло. Руки были прикованы наручниками к изголовью кровати.
— Что за чёрт... — прошептала я, сердце бешено заколотилось.
Я осмотрела себя. Была абсолютно чиста. Ни ожогов, ни следов копоти. Я была в нижнем белье — кружевное, чёрное. Новое. И точно не моё. Это только усилило тревогу.
Вдруг дверь приоткрылась. Я инстинктивно закрыла глаза и затаила дыхание, притворившись без сознания.
— Ну я же тебе говорю, — услышала я знакомый голос. — Её нет. Умерла. Что я, врать тебе буду?
Это был он. Дима. Он с кем-то говорил по телефону. Стоял у окна, спиной ко мне. На нём было лишь полотенце, обмотанное вокруг бёдер.
— Тело я закопал. Да и какая разница — будто кто-то будет её искать или хоронить по-человечески... — бурчал он.
Что он несёт? Он говорит про меня?
— Сергей, хорош истерить. Это Виктор за ней не уследил. А я — всё, свободен. Можешь поздравить. Никакой Майи Орловой больше нет, — голос у него был ровный, даже какой-то облегчённый.
Он медленно повернулся... и наши взгляды встретились.
Он замолчал, посмотрел прямо в глаза и... улыбнулся. Как будто это всё было шуткой, как будто по ту сторону трубки никто не существовал.
— Ладно. Я пойду праздновать, — сказал он и завершил звонок.
Он положил телефон на тумбочку, подошёл к кровати и сел рядом.
Мы долго смотрели друг на друга. В глаза. В душу. Без слов.
— У меня к тебе один вопрос, — тихо сказал он. — Ты настолько сошла с ума, что решила поджечь даже не свой дом? И умереть в нём?
Я отвернулась. Его голос был спокойным, но в этом спокойствии чувствовалась гроза.
Он взял меня за подбородок и заставил снова смотреть на него.
— Не отворачивайся, когда я с тобой говорю. Я жду ответа.
— Да. Этого ты хочешь слышать? — прошипела я, сжав зубы.
— Почти, — сказал он с усмешкой.
Его рука скользнула к моей шее и сжалась — не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовала себя уязвимой.
— Ты слышала разговор? — продолжил он. — Ты мертва. Для всех.
— Почему ты меня спас? — выпалила я. — Ты же первый, кто хотел моей смерти. Зачем лез в огонь?
Он молчал. Просто смотрел. Будто я и не спрашивала. Будто не знал ответа сам.
И вдруг — как вспышка — он впился в мои губы. Страстно, жадно, грубо. Его ладонь всё ещё держала мою шею, будто он боялся, что я исчезну. А может — надеялся?
Я ответила. Не знаю зачем. Всё было как в тумане. Слишком запутано. Я больше не понимала ничего. Ни его. Ни себя. Ни того, во что мы с ним превратились.
Он отстранился и укусил мою губу, оставив резкую боль и привкус железа.
Медленно встал, не сказав ни слова, и вышел из комнаты, оставив меня наедине с мыслями.
Что это вообще было?
Наверное, прошёл уже час, как я лежала, прикованная к кровати, без возможности пошевелиться. Я измоталась от попыток вывернуть руку — бесполезно. Металл тёр запястье, и в голове звенело от бессилия.
Вдруг снова открылась дверь.
Вошёл парень. В руках у него был поднос с едой. Он подошёл, молча поставил поднос на тумбочку, достал из кармана ключ и грубо схватил меня за запястье.
— Поешь, а то совсем худая, — бросил он и освободил руку.
Я села и взяла поднос. Есть не хотелось, но нужно было сохранить силы. Он сел в кресло у окна и начал смотреть. Просто смотрел, не отводя глаз. Я старалась даже не смотреть в его сторону.
— Как тебе бельё? Сам выбирал, — ухмыльнулся он, не скрывая взгляда, направленного мне в грудь.
Я молчала. Пусть бесится в тишине.
— Даже не возмутишься, что я тебя мыл? Раздевал? — спросил он, склоняя голову набок.
Я подняла глаза.
— А ты там разве что-то нового увидел? — процедила я сквозь зубы.
Он усмехнулся. Был доволен этой игрой.
Когда я доела, он встал, взял поднос и протянулся к моей руке, чтобы снова приковывать к кровати. Но я резко дёрнулась, оттолкнула его — он пошатнулся, не удержал равновесия и упал.
Я метнулась к двери. Сердце выстрелило в горло. Вылетела в коридор, лихорадочно ища одежду. В прихожей заметила куртку — накинула её, но...
Рывок за волосы — и я упала на пол, ударившись плечом.
— Я же хотел по-хорошему, — сквозь зубы прорычал он. В его голосе уже не было ухмылки. Он сорвал ремень с брюк.
— Ты что творишь?! — закричала я, отползая.
Он догнал меня, навалился сверху, развернул, прижал к полу и хлестнул ремнём. Раз, другой. По спине, по бёдрам. Боль жгла, как огонь.
— Ай! Хватит! — закричала я сквозь слёзы, но он не слушал.
— Будет тебе уроком, — процедил он.
Потом он поднял меня за локоть. Я едва держалась на ногах.
— Всё-всё, — проговорил он мягче, как будто ничего не произошло, и даже вытер с моего лица слезу.
Он вернул меня в комнату, уложил на кровать и снова заковал в наручники. Без лишних слов ушёл.
Я осталась одна. Лежала на боку — на спине невозможно было, слишком больно. Глаза закрывались от усталости и боли. Кажется, где-то под лопаткой было мокро от крови.
Когда-то потом — я уснула.