Глава 14.
Когда мы подошли к машине, и Эллиот уже потянулся за ключами, я резко остановилась, хлопнув себя по лбу здоровой рукой.
— Стоп. Подождите.
Оба замерли. Холт прищурился.
— Что? У тебя предчувствие? Видение? Кто-то шепнул тебе в тумане?
— Кот. — Я посмотрела на них с самым серьёзным лицом, на какое была способна. — Я забыла покормить кота.
Холт моргнул. Максвелл медленно опустил руку с ключами.
— ...Кота? — повторил Эллиот.
— Да! У него корм по расписанию. Он уже, наверное, сидит у миски, смотрит в пустоту и проклинает меня на своём кошачьем языке. А ты знаешь, Эллиот, что бывает, когда я его злю? Он мне на подушку однажды...
— Не продолжай. — Максвелл закрыл глаза и поднял ладонь. — Просто... пожалуйста, не продолжай.
— А ты знаешь, что коты — это древние существа, между прочим, — вставил Уильям, усмехаясь. — Считается, что они первыми чувствуют надвигающееся зло.
— Вот именно! — сказала я. — А мой злится. Это точно знак.
Максвелл тяжело выдохнул, покачав головой.
— Пять минут, Ламберт. Только если он тебя ещё пустит домой после такой измены.
— Сказала бы, что ты драматизируешь, но... он и правда может закрыть дверь изнутри. Один раз уже было.
Холт засмеялся. И это, как ни странно, разрядило воздух.
Даже ночь, казалось, стала на мгновение чуть менее тяжёлой.
— Поехали, покормим твоего пушистого властелина, — пробормотал Максвелл, садясь в машину и заводя двигатель. — А потом — к Ноа. Пока его не покормило что-то другое.
Мы заехали в лавку буквально на пару минут — ровно столько, чтобы я влетела в квартиру и услышала, как Декс с пафосным "мяу" высказывает мне всё, что думает о моих приоритетах.
Я зачерпнула корм, высыпала в миску, он надменно подошёл, понюхал, и только потом, с благосклонным фырканьем, начал есть.
— У меня в городе культ, исчезновения и чертовы ритуалы, — пробормотала я, наблюдая, как он ест. — А ты всё равно главный.
Он даже не посмотрел в мою сторону.
— Да-да, прости, о великий.
Я выскочила обратно к машине. Эллиот и Холт ждали с одинаковыми выражениями лиц: смесь облегчения и недоумения.
— Жив? — спросил Максвелл.
— Он? Да. Я? Не уверена. Его взгляд сжёг меня.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Уильям. — Поехали.
Ночной город за окнами медленно перетекал в промзону. Старые склады, заброшенные гаражи, стены, исписанные граффити. Городская тень, где никто не гулял без особой нужды.
— Старое общежитие за фабрикой, — напомнил Максвелл. — Уэллс живёт там.
Мы остановились у ограды. Здание возвышалось серым бетонным призраком, облупившееся, будто само время выгрызало из него куски. Ни света. Ни звука. Только ощущение — что кто-то внутри знает, что мы пришли.
Я взяла фонарик и посмотрела на парней.
— Готовы?
Холт кивнул. Максвелл проверил оружие.
— Если он уже чувствует зов — он может быть не один.
Я сжала кулак и кивнула.
— Значит, надо успеть вытащить его до того, как что-то другое дотянется первым.
Мы шагнули к зданию.
Дверь в общежитие поддалась с глухим скрипом — будто сама не хотела открываться. Воздух внутри был тяжёлым, спертым, пахло сыростью, ржавчиной и чем-то ещё... чем-то сладковатым и гниющим одновременно, как от чего-то, что слишком долго лежало в темноте. Мы с Эллиотом обменялись взглядами, и я включила фонарик. Луч света выхватил потрескавшиеся стены, облупившуюся краску, следы старых граффити. Здесь давно никто не жил официально — и, казалось, слишком давно кто-то прятался неофициально.
— Второй этаж, — прошептал Холт, прислушиваясь. — Он там. Чувствую. Как будто воздух вверх тянет.
Мы медленно поднялись по лестнице, которая угрожающе скрипела под каждым шагом. Фонарь выхватывал фрагменты прошлого: перевёрнутый стул, выбитое окно, матрас в углу с торчащими пружинами.
И затем — звук. Что-то... двигалось. Шорох по полу. Или по стене. Или внутри стены.
Мы замерли. Эллиот поднял руку, давая знак не шуметь. Я сделала шаг вперёд, медленно, как будто каждый вдох теперь стоил слишком дорого.
— Ноа? — позвала я. — Мы не враги. Мы пришли, чтобы помочь.
Сначала тишина. И вдруг... Глухой удар. Где-то за дверью. Затем другой. И... голос. Хриплый. Сдавленный. Почти звериный.
— Они...
Я бросилась к двери, но Эллиот схватил меня за ворот куртки.
— Осторожно. Он может быть уже не в себе.
Когда он отпустил меня, я толкнула дверь, она скрипнула, словно царапая воздух, и распахнулась. Внутри, в углу комнаты, на полу, прижавшись к стене, сидел парень. Он был бледен, потный, глаза налиты кровью, губы в трещинах. Он дрожал. Футболка прилипла к телу от пота, под ногтями — грязь и кровь.
— Ноа? — я сделала шаг внутрь.
Он медленно поднял на меня взгляд. В нём плескалась пустота и ужас, но... он всё ещё был там. Он ещё не перешёл грань.
— Они шепчут, — прохрипел он. — Внутри. Я... слышу их. Я не хочу. Я не хочу!
Я села перед ним на колени.
— Посмотри на меня. Ты не один. Мы можем помочь.
Он сжал голову руками, зубы скрипели от напряжения.
— Слишком поздно... Они уже... внутри.
Ноа вдруг резко завалился на бок, будто кто-то толкнул его изнутри. Он ударился плечом о стену, зашипел, заскрежетал зубами, и уже в следующую секунду резко стал колотить себя по голове, пятками упираясь в пол, будто пытался вышибить из себя то, что распирало его изнутри.
— Нет... нет... — выдохнул он. — Я не пущу вас... не пуст...
— Ноа! — Я наклонилась к нему, инстинктивно, потому что он был не монстром, он был человеком, который тонет. — Слушай меня! Это не ты! Это они! Ты можешь — Я не успела договорить.
Он вскинул голову, и на долю секунды его глаза блеснули чем-то... чужим. Слишком тёмным. Слишком голодным. Из его горла вырвался низкий, нечеловеческий рык, и прежде чем я осознала, что делаю, что-то в его теле дёрнулось вперёд. Резко. Слишком резко.
— Назад! — голос Максвелла ударил как выстрел. Он в один прыжок оказался рядом, схватил меня за плечи и отдёрнул, словно я была пушинкой. Я споткнулась, но Эллиот удержал меня, мгновенно развернувшись и поставив себя между мной и Ноа.
— Держись за меня, не подходи к нему, слышишь? — процедил он сквозь зубы, уже потянувшись к кобуре.
Ноа на полу извивался, как будто боролся сам с собой. Тело дёргалось в судорогах, руки сжимались в кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони.
— Не пущу... не... они... ждут...
— Он борется, — выдохнула я. — Эллиот, он борется!
Он обернулся ко мне на миг. В его глазах — страх. Но не за себя. За меня.
— Тогда, чёрт возьми, мы должны помочь ему.
— Как помочь?! — выдохнула я, смотря, как Ноа извивается на полу, его лицо искажено не болью — борьбой. Внутренней, страшной, как если бы он сам себе был врагом.
Эллиот не ответил. Лишь напряжённо смотрел на него, затем перевёл взгляд на Холта.
— Мы даже не знаем, что творится внутри него... — пробормотал тот. — Если это зов... он всё равно...
Он не договорил. Я знала, что он хотел сказать. Мы все знали.
Если его уже выбрали, если внутри уже поселилось "это" — то рано или поздно Ноа окажется там, где всё должно закончиться. — Тогда мы его туда не пустим, — глухо сказал Эллиот, доставая из-за пояса наручники. — Во всяком случае, не добровольно.
— Ты серьёзно? — Я посмотрела на него.
— Есть идеи получше? — Он метнул взгляд на Ноа, который в этот момент пытался встать, но его тело словно не слушалось. — Мы не можем доверять ему. Не сейчас. Если он сорвется — он нас убьёт. Или себя.
Я сглотнула.
Холт шагнул вперёд, помог Эллиоту. Они вдвоём, быстро, слаженно, прижали Ноа к полу, хоть тот и дергался почти с нечеловеческой силой.
— Прости, парень, — пробормотал Максвелл, защелкивания наручники. — Мы всё равно будем драться за тебя. Даже если ты уже с другой стороны.
Он дернулся всем телом и взвыл страшно, отчаянно, так, что у меня пошли мурашки по коже.
— Они... уже рядом, — прошептал он, обмякнув. — Я слышу их. Они знают, что вы меня нашли.
— Мы и не скрывались, — прошептала я в ответ. — Пусть теперь сами боятся.
Эллиот взглянул на меня.
— Уходим. Сейчас.
Мы не бежали, мы рвались прочь. Эллиот вёл вперёд, держа Ноа за воротник, будто вёл заключённого, который в любой момент мог вырваться и вцепиться зубами в горло. Холт шёл рядом, оглядываясь каждые пару шагов. Я держалась чуть позади, светя фонариком в стены и тени, которые будто двигались, едва я отворачивалась.
За спиной раздались шорохи.
— Быстрее, — прошипел Максвелл, таща Ноа через проломанный дверной проём. — Ламберт, не отставай!
— Да я не собираюсь тут ночевать! — бросила я.
Мы вылетели в коридор, пронеслись мимо выбитых дверей, где каждый темный угол мог оказаться засадой.
В какой-то момент Ноа завыл, резко дернулся, и Максвелл чуть не выронил его.
— Он сильный, черт побери! — Эллиот зашипел от боли, придерживая плечо. — Холт, помоги!
Они вдвоём поволокли его дальше, как только на ноги Ноа снова вернулась хоть какая-то координация.
— Вон выход! — я указала на дверь, через которую пробивался тусклый свет от фар машины.
Мы вырвались наружу почти вприпрыжку, как спасшиеся из горящего дома.
На секунду повисла тишина. Только наши хрипы, пыль в лёгких и Ноа, который шептал себе под нос, будто молился или спорил с кем-то, кого никто больше не слышал. Я уже хотела броситься к машине, как вдруг здание вскрикнуло. Да, именно так — вскрикнуло. Внутри раздался нечеловеческий вой, то ли злобный, то ли страдающий, и одновременно с ним — треск, как будто что-то пробило стену. Мы обернулись. Ничего. Темнота. Но я знала — оно было там. И мы едва успели.
— В машину, живо! — рявкнул Эллиот, почти швырнув Ноа на заднее сиденье, как мешок с порохом, который вот-вот вспыхнет. — Уильям, ты с ним. Рут — на переднее.
Я не спорила. Просто рванула к пассажирской двери, хватаясь за ручку так, будто за ней — единственная граница между мной и чем-то, что уже наполовину вылезло из ночи.
Уильям прыгнул с другой стороны, буквально заломив Ноа плечом к двери, чтобы тот не начал биться, не выл дальше. Он держал его одной рукой, второй — уже доставал из кармана что-то металлическое и блестящее.
— Что это? — спросила я, усаживаясь и оборачиваясь через плечо.
— Серебро. На всякий случай. — Ответ Уильяма был сухим, спокойным, как у человека, который уже делал подобное.
— Где ты...
— Не важно.
Максвелл хлопнул дверью, обежал капот, прыгнул за руль и завёл двигатель. Машина взревела, фары осветили дорожку и частично фасад здания.
Я успела бросить последний взгляд на общежитие. Окна были черны. Но в одном из них... я поклялась, кто-то стоял. Слишком высокий. Слишком неподвижный. Я отвернулась. Эллиот выжал газ, и колёса хрустнули по гравию, вырывая нас из объятий этого проклятого места.
— Долго мы его так не удержим, — пробормотал Уильям.
— Нам лишь дотянуть до участка. А там закроем его в одной из камер.