Глава 6.
Мы сидели в участке, за узким столом в комнате для допросов. Эллиот сидел напротив нас, сжав кулаки так, что костяшки побелели. Его губы были плотно сжаты, а взгляд прожигал нас насквозь. Он не сказал ни слова, но его напряженные плечи и взгляд, говорили громче любых слов.
— Вы вдвоем. Вдвоем, черт вас дери! — наконец выдохнул он, с трудом сдерживая злость. — Вы хоть понимаете, что за этим может последовать?
— Нам нужно было это сделать, — тихо сказала Летти. Она выглядела очень уставшей. Я повернулась к ней и коснулась коленкой ее.
Эллиот выдохнул, прикрыв глаза, будто пытался совладать с эмоциями.
— Нет, не нужно было. Вы могли сказать мне. Вы могли дождаться меня. А вместо этого...
Он провел рукой по лицу, словно стряхивая напряжение, и облокотился на спинку стула.
— Девчонка увидела призраков, и теперь хочет сама расследовать это дело. Фарс какой.
— Это были не призраки, я видела саму смерть. Что-то хуже смерти.
Эта фраза заставила замолчать не только меня, но и самого Максвелла, который в такие моменты всегда находил что сказать. Летти никогда не бросалась такими словами, как сейчас.
И теперь мы сидели в звенящей тишине, которая вязким гулом отдавалась в ушах. У меня было много вопросов. И я не была уверена, что на них были ответы. И готовы ли мы к таким откровениям? Осознавали ли, что нас будет ждать дальше? И черт возьми, какую рану мы вновь заставили кровоточить?
— Что ж, — спустя пару минут подал голос сержант, — Это явно не сулит нам чего-то хорошего.
В ответ я цокнула языком, поворачиваясь на скрипучем стуле в сторону Эллиота. В его глазах я прочитала немой вопрос "что?".
— Вы же понимаете, что мы копаем слишком глубоко? И если не остановимся, то закопаем не только себя, но и весь город?
— А что ты предлагаешь? Переждать бурю?
— Задай вопрос иначе, Рут. Что могут сделать три человека? Одна продавщица...
— Я владелица!
— Ох, простите! Но сути это не меняет. Мы ничтожны перед...
— Все ничтожно перед тем, что я видела, — тихо отозвалась Летти.
— И что нам с этим делать? — выдохнул Максвелл.
— Доделать начатое, — ответила я, прежде чем успела подумать.
Эллиот резко дернулся вперед, опираясь локтями о стол.
— Ты хоть понимаешь, что несешь? Мы даже не представляем, с чем столкнулись!
— А ты представляешь? — мой голос прозвучал жестче, чем я планировала. — Если да, просвети нас, Максвелл. Просвети, что нам теперь делать.
Он молча смотрел на меня несколько секунд, затем усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья.
— Уйти. Забыть об этом. Сделаем вид, что ничего не было.
— Я так не могу, — сказала Летти.
Эллиот перевел свой взгляд к ней, его пальцы с силой вцепились в край стола.
— Почему?
Летти моргнула.
— Потому что он знает, что я его видела.
— О чем ты...
— Я почувствовала это, — голос Летти был ровным, но в нем сквозило что-то ломкое, — Когда я увидела его, он... он заметил меня. И эта улыбка... — она вздрогнула, как от холода, — Она была для меня.
— Дерьмо, — выдохнул Эллиот, потерев виски.
Я смотрела на него, и впервые за долгое время он казался... испуганным. У меня даже пересохло во рту.
— Тогда у нас остается только один вариант,— тихо сказал сержант.
— Какой? — спросила я, чувствуя, как мое сердце громко стучит в груди.
Он наклонился ближе.
— Выяснить, что это за чертовщина... пока не стало слишком поздно. А пока, вам, — он указал пальцем на Летти, — тем более тебе, нужно отдохнуть. Я отвезу вас домой.
— В домик у озера, — отозвалась Летти.
— Да хоть к черту на рога, — огрызнулся Эллиот, вставая со своего места.
Дорога до домика у озера заняла больше времени, чем ожидалось. Мы ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Лишь редкие фары встречных машин освещали лицо Эллиота, делая его угловатым, резким, напряженным. Он не задавал вопросов, просто вел машину, выводя нас за пределы города.
Домик Мэттьюс оказался небольшим, деревянным, спрятанным среди деревьев. Озеро за ним простиралось темным зеркалом, едва шевелящимся от ночного ветра. Здесь было тихо. Настолько тихо, что даже воздух казался плотнее, словно заполнял собой все пространство. Ни гула машин, ни криков людей, только редкое потрескивание древесины и шелест волн, что мягко накатываются на берег.
Летти выглядела измотанной. Она почти не говорила, пока мы входили внутрь. Я довела ее до спальни, придерживая за плечо, когда она пошатнулась.
— Ложись, отдохни, — сказала я, помогая ей скинуть куртку.
— А ты?
Я усмехнулась, опускаясь на край кровати.
— Я не буду спать. Если вдруг что-то случится, я умру первой. А потом буду преследовать тебя в виде призрака.
Летти слабо улыбнулась.
— Какой кошмар,— тихо ответила она, — всю жизнь за тобой тащусь, а ты и в смерти не оставишь меня в покое.
Мы обе засмеялись.
— Давай я сделаю нам чай, — предложила я, вставая.
Спустившись на первый этаж, я зашла на кухню. Быстро нашла заварник и мяту. Пока листья отдавали свой аромат горячей воде, я прислушивалась к ночи. Здесь было так спокойно, будто мир забыл о нас, спрятав в этой глуши.
Потом мы сидели в спальне на кровати, обхватив ладонями теплые чашки, и болтали. О чем-то далеком, незначительном, вспоминали старые времена, обсуждали, как нелепо ведут себя люди, когда влюблены. Просто заполняли тишину, не желая снова оставаться в ней наедине с мыслями.
Когда Летти уснула, я поправила на ней одеяло и вышла на крыльцо.
Мне срочно нужно было покурить. Я достала сигарету из пачки, перекатывая ее между пальцами. Щелкнула зажигалкой и прикурила. Сделав первую затяжку, я выпустила дым тонкой струйкой, наблюдая, как он смешивается с ночным воздухом, исчезая в темноте. После оперлась локтем о деревянную перилу крыльца, глядя в темноту. Еще одна затяжка. На вдохе горечь, на выдохе тишина. А потом заметила его. Вдалеке, чуть в стороне от дороги, стояла машина.
Эллиот.
Он не уехал. Я выпустила дым в сторону леса, наблюдая за тусклыми огнями фар. Он следил. Или охранял. Но я еще не решила, что из этого хуже.
Я докурила, стряхнула пепел в пустую глиняную пепельницу, стоявшую на перилах, и затушила окурок. Развернувшись, я вошла в дом, закрыв за собой дверь чуть тише, чем обычно. Внутри было темно, только слабый свет из окна пробивался в гостиную, освещая очертания мебели. Я направилась на кухню, целенаправленно, почти бесшумно, но, едва открыв шкафчик, уронила металлическую ложку. Звук показался мне слишком громким в этой тишине. Я замерла, прислушиваясь. Из спальни не донеслось ни звука.
Выдохнув, я наклонилась, подняла ложку и продолжила поиски термоса.
Максвелл хотел следить за нами всю ночь? Ладно.
Найдя термос, и открутив крышку, я поставила его на стол и закинула в кофеварку молотый кофе. Он был старый, немного выдохшийся, но сейчас это не имело значения. Главное — кофеин.
Пока он заваривался, я снова что-то уронила — на этот раз небольшую вилку.
— Черт, — выдохнула я, закрыв глаза.
Опять прислушалась. Все так же тихо.
Я быстро перелила свежий кофе в термос, закрутила крышку, натянула куртку и, взяв его под руку, направилась к выходу.
Машина Максвелла стояла там же, чуть в стороне от дороги, с потушенными фарами. Я шагнула с крыльца, тихо ступая по траве, и направилась прямо к нему.
Я не стала стучаться. Просто подошла к машине, дернула за ручку и бесцеремонно открыла пассажирскую дверь. Эллиот даже не вздрогнул. Он только медленно перевел на меня взгляд. В свете приборной панели его лицо казалось еще более угловатым, резким. Темные глаза сверкнули недовольством, но он ничего не сказал, пока я усаживалась на сиденье и хлопала дверью. Я бросила термос ему на колени.
— Если ты собираешься следить за нами всю ночь, кофеин не повредит, — бросила я, устраиваясь поудобнее.
Он не пошевелился. Только медленно провел пальцем по крышке термоса, продолжая смотреть на меня. Это был тот самый взгляд, тяжелый, пронзительный, немного раздраженный, но при этом изучающий.
— Ты всегда такая нахальная или только по ночам? — наконец проговорил он, чуть склонив голову.
Я ухмыльнулась.
— А ты всегда такой скрытный или только когда кто-то тебя раскусил?
Его губы дернулись, но улыбки так и не последовало.
— Значит, ты решила принести мне кофе? Или это твой тонкий намек, что я должен свалить?
Я вытянула ноги, скрестила руки на груди и лениво посмотрела в окно.
— Если бы я хотела, чтобы ты свалил, я бы принесла тебе снотворное.
Он хмыкнул и наконец-то отвел взгляд, но в его глазах мелькнуло что-то, чего я не могла толком разобрать.
Я вздохнула, прислонившись затылком к подголовнику.
— Я тоже переживаю за нее, — тихо сказала я, глядя на отражение луны в лобовом стекле.
Эллиот молчал, но я чувствовала его внимательный взгляд.
— Но она сильная, — продолжила я, повернув голову к нему. — Сильнее нас двоих.
Он медленно вдохнул, провел ладонью по лицу.
— В этом я не сомневаюсь, — сказал он, наконец, кивая.
Мы оба замолчали.
Тишину разрушил скрежет металлической крышки термоса, я повернула голову, наблюдая, как Максвелл делает глоток кофе.
— Если хочешь, можешь заночевать в доме, — сказала я, и сама удивилась, насколько спокойно это прозвучало.
Эллиот медленно опустил термос, чуть прищурился, оценивающе глядя на меня.
— В доме? — протянул он. — В смысле, не сидеть в машине на морозе, а лечь в нормальную кровать?
Я закатила глаза.
— Да, Максвелл, именно это я и имею в виду.
Он криво усмехнулся, качнул головой.
— Даже не знаю. Учитывая твою любовь к беспардонному вторжению в чужие машины, не проснусь ли я утром связанным в подвале?
Я фыркнула.
— Если бы я хотела с тобой что-то сделать, ты бы уже это почувствовал.
Он коротко хохотнул, но быстро снова стал серьезным.
— Нет, — сказал он, откидываясь на сиденье. — Я останусь здесь.
Я вздохнула, не особо удивленная.
— Упрямый.
— О, да, — кивнул он, снова поднося термос ко рту.
Я помедлила, прежде чем сказать:
— Ну, если передумаешь, дверь не заперта.
Эллиот не ответил сразу, но когда я уже потянулась к ручке двери, он бросил:
— Я знаю.
Я тоже кое-что знала. Знала, почему он остался.
Эллиот не собирался просто так дежурить в машине из упрямства или привычки. Он хотел быть первым, кто заметит, если кто-то появится на периметре. Если что-то двинется в тени, приблизится к дому, попытается проникнуть внутрь, он перехватит это быстрее, чем оно доберется до нас.
Вот только проблема была в другом.
Сержант Максвелл мог справиться с любой угрозой, если бы видел ее. Если бы мог схватить ее за шкирку, заломить руки, наставить на нее дуло пистолета. Но он был бессилен перед тем, что нельзя увидеть. Перед тем, что уже улыбнулось Летти.
И это была наша главная проблема.