Глава восьмая
Я смотрела в горячую черноту, утопая в ней и в собственных мыслях. Их было так много, что я не могла уцепиться ни за одну из них. Это раздражало и заставляло мою голову болеть.
— Ты пытаешься загипнотизировать свой кофе?
Я подняла тяжёлый взгляд на Алана. Вместо того, чтобы поехать домой, он привёз меня в небольшое кафе, которое жутко навивало пятидесятыми. Не то чтобы я была против провести с ним время, наоборот, я стала замечать, что тайком кидаю на него взгляды, чтобы в очередной раз запомнить эти хмурые и вечно задумчивые глаза, чуть приоткрытые губы... В общем, проблем у меня становилось только больше. И если я осознавала, почему на это соглашалась, зачем Алан это предлагал — оставалось для меня загадкой.
— А ты пытаешься шутить? — съязвила я в ответ.
Его лишь позабавила моя реакция, и он уже хотел что-то ответить, как его перебил низкий женский голос с нотками патологического раздражения.
— Ваш заказ, — сообщила подошедшая официантка, поставила тарелку с толстым гамбургером на стол и удалилась.
— Уверена, что не хочешь есть? — в очередной раз поинтересовался Алан, с удовольствием приступая к еде.
— После того, что случилось утром? — Меня снова начало мутить. — Нет, спасибо.
— Люди умирают каждый день. Если ты будешь отказываться есть каждый раз, когда это происходит, то... — Алан на секунду остановился, пожав плечами, — ты присоединишься к ним.
Несмотря на циничность прозвучавшего, он был прав. И я не настолько впечатлительная, чтобы отказываться от еды каждый раз, когда кто-то умирает. Но если кто-то умирает едва ли не на твоих глазах, голод это последнее, о чём хочется думать. К тому же это заставило вернуться к мыслям о себе и своей семье. А присутствие Алана и его излишний интерес к Холли не способствовали процессу мышления.
— Окей, ты скажешь, зачем мы здесь? — напрямую спросила я.
— Ну... обычно в кафе едят, — ответил Алан с полной серьёзностью, будто разговаривал с умственно отсталой.
Я фыркнула.
— Знаешь, юмор однозначно не твой конёк.
— А я и не шучу, — сказал он, глядя на гамбургер в своих руках. — Не знаю, как ты, а я пришёл сюда поесть, — он подтвердил свои слова огромным укусом.
Я чувствовала себя идиоткой. Лишней здесь идиоткой. Этот парень издевался надо мной, вёл дружелюбную игру, чтобы потом ударить побольнее. А я была настолько жалкой, что продолжала таять от его взгляда, пока он глумился надо мной.
Я дала ему время поесть, но когда наше молчание начало затягиваться, я не выдржала.
— Знаешь, я, наверно, пойду, — мой голос неуверенно дрогнул. Если бы я не знала, что в теле красивой блондинки, я бы просто убежала без лишних слов и больше никогда бы не показывалась на глаза парню, который слишком крут, чтобы серьёзно тратить время на загнанную в угол девочку.
— Сиди, — приказал он. Я с ужасом уставилась на него, ожидая увидеть раздражение или злость. Но Алан был спокоен. Собственно, как и всегда.
Он отодвинул пустую тарелку в сторону, поставил локти на стол, переплетая пальцы под подбородком, и наклонился ближе ко мне. Он посмотрел в мои глаза. Настойчиво и крайне внимательно.
— У тебя линзы? — спросил он спустя несколько напряжённых секунд.
— Что? Нет. Почему? — Его вопрос совершенно сбил меня с толку.
— Твои глаза... они ведь голубые?
— Э-э... да, — подтвердила я, вспомнив своё потрясение, когда впервые увидела в зеркале Холли вместо себя.
— Тогда почему сейчас они почти зелёные?
Это невозможно. Меня бросило в дрожь. Я поспешила отвести взгляд: окно, соседний столик, остатки недопитого кофе... куда угодно, только бы Алан не видел моих глаз.
— Наверно, освещение, — предположила я, пожав плечами, и осторожно посмотрела на него.
Скорее всего, так и было.
Алан продолжал смотреть на меня, замерев как статуя, и на какой-то момент мне показалось, что время остановилось, чему я бы уже не слишком удивилась. Но потом, в самый пик напряжения, он просто щёлкнул по моему носу указательным пальцем и встал из-за стола. Бросив десятидолларовую купюру на стол, он направился к выходу.
Как же меня раздражала его манера выставлять всё так, будто это я навязываюсь и бегаю за ним по пятам. И знаете, что мне сейчас оставалось? Именно. Бежать за ним по пятам.
— Ты отвезёшь меня домой? — спросила я, когда мы подходили к его машине.
Точно в этот момент приглушённо зазвучали гитарные рифы, и Алан достал из переднего кармана джинсов свой мобильник. Посмотрев на экран телефона, он нахмурился, бросив на меня предупреждающий взгляд, и ответил на звонок.
— Слушаю.
Алан открыл дверцу с пассажирской стороны, давая мне понять, что готов меня подвести.
— А ты в курсе, что сейчас я должен быть на уроке? — в его голосе слышалось раздражение. Он сел за руль и хлопнул дверью громче, чем следовало бы. Сердце сжалось в сочувствии к «челленджеру». — Да... Нет... — Алан кинул на меня быстрый взгляд и повернул ключ зажигания. — Буду через двадцать минут, — сообщил он в трубку и убрал телефон обратно в карман.
Я не знаю, с кем он разговаривал, но судя по тому, как он резко тронулся с места, впечатав меня в спинку сиденья, доволен он этим звонком не был. Я потянулась к ремню безопасности и пристегнула его. Заметив это, Алан покосился на меня и ухмыльнулся уголком губ.
— Не доверяешь мне?
— Я тебя даже не знаю, — вырвалось у меня, и я тут же приложила ладонь ко рту.
— О чём ты говоришь? — с явным негодованием осведомился Алан. Он резко дёрнул руль вправо, поворачивая на перекрёстке.
— Я... имела в виду, что... Мы ведь в последнее время, мягко говоря, не ладим, верно? — Если я правильно поняла Вивьен, раньше всё было иначе. — Я помню тебя другим. А сейчас ты вроде как изменился. — Я пожала плечами, радуясь, как убедительно прозвучал мой ответ.
— Ты тоже стала другой, Холли, — проговорил Алан, не сводя глаз с дороги. Мне показалось, что в его низкий голос закралась грусть. Интересно, что было между этими двумя, и почему теперь они друг друга ненавидят?
До моего дома мы доехали в полной тишине, если не считать тихих гитарных переборов из магнитолы. Я использовала это время, чтобы подумать. Снова.
Мне казалось, постепенно всё станет проще. Либо я приду в себя и пойму, что я действительно Холли Саммерс, либо я смирюсь с тем, что я Холли Саммерс, либо ответы на все вопросы свалятся мне на голову. Но всё стало только хуже. Я живу в доме с чужими людьми, я потеряла всех друзей, настроив их против себя, и связалась с врагом. И чем больше я с ним общалась, тем больше он начинал замечать неладное. Но что мне делать? Прятаться всю оставшуюся жизнь или обмануть всех, включая саму себя, и стать умницей и красавицей — которой я никогда не была?
Меня начало тошнить. Это всё слишком сюрреалистично.
Машина остановилась возле моего дома. Родителей наверняка ещё не было, и меня пугала пустота и свободное время, которое теперь у меня было. Я не могла им воспользоваться, потому что была в клетке. Внутри себя я просто металась, как загнанный зверь. А безделье и неопределённость убивали.
— Спасибо, — тяжело сказала я и вышла из машины. Едва я успела закрыть дверцу, как «челленджер» сорвался с места.
Каждый день я думаю о том, что делаю не так. В какой момент я осталась по ту сторону жизни? В какой момент мне начало это нравиться?
Предпочитая тусовкам и громкой музыке покой, я оставалась дома и слушала тишину, вместо встречи с одноклассниками я выбирала немой диалог с самой с собой. Так было всегда, так стало и теперь. Мелисса принимала это, наверно, поэтому мы были подругами. Ей нужен был здравый смысл рядом, кто-то, кто мог выслушать и дать совет. И я была той, кто ей это давал. Иногда я чувствовала себя её личным психологом. Зато на время забывала о своих тараканах в голове.
Каждый день я видела сочувственный взгляд своих родителей, которые не понимали, почему их любимая и красивая дочь постоянно одна. Не такой судьбы они мне желали. И их любовь убивала меня. Я не могла дать им то, чего они хотели. А именно — нормальную дочь.
Раздался стук, и дверь слегка приоткрылась. Нейт просунул голову в образовавшуюся щель.
— Холли, ты спишь? — удивился он, обнаружив меня лежащей на кровати в полной темноте.
— Нет, — встрепенулась я и стёрла с щёк непонятно откуда взявшиеся слёзы, прежде чем отец Холли успел включить свет.
Нейт недоверчиво нахмурился, проходя в мою комнату.
— Я слышал, что случилось сегодня утром, и совершенно не одобряю политику школы, — недовольно сообщил он, как будто в этом была моя вина.
И тебе привет, папа. Я тоже рада тебя видеть.
— Надеюсь, ты сделала все уроки?
Я села в кровати, потирая глаза.
— Да. Пап, — бросила я. — Ещё вчера.
Судя по тому, как Нейт сдвинул к переносице брови и сверкнул на меня строгим взглядом, моим ответом он остался недоволен.
— Свободный от школы день ещё не означает день, свободный от уроков. Ты вообще думаешь поступать в колледж? Или ты собираешься работать всю жизнь в закусочной? — Сдержанный поначалу тон становился всё более нервозным к концу.
— Один внеплановый выходной ещё не означает, что я всю жизнь буду работать в закусочной!
— Это зависит от того, в какой колледж тебя в итоге возьмут... А ты в курсе моих предпочтений, — многозначительно добавил Нейт и направился к выходу. — Да, кстати, — остановился он в дверях и повернулся ко мне. — Спускайся к ужину.
— Хорошо, — бесцветно ответила я.
Уже словно по привычке, я подошла к окну и посмотрела на дом Алана. Сегодня в его комнате горела настольная лампа, окуная комнату в приглушённый жёлтый свет. Его самого видно не было. Я вздохнула, не понимая, чего именно я ожидала увидеть, и направилась в ванную. Тушь осыпалась, оставив под красными глазами чёрный пепел. Они всё так же были голубыми. Волосы спутались. Ссадина на щеке превратилась в розовые царапины. Время брало своё. А я всё так же оставалась Холли.