Семь дней

Утро 6 дня.

Меня разбудил Джаспер. Он ходил по комнате, как лев в клетке. Я исподтишка наблюдала за ним. Джаспер стукнул кулаком в косяк, завалился в кресло, ворочался добрых десять минут, а потом уснул. Я приподнялась на локте и заглянула ему в лицо. Между бровей залегла складка. Я решила, что такую форму могла принять только мысль о побеге. Волосы Джаспера были перепачканы кровью. Если бы я его не знала, подумала бы, что он пес Эзры, а не офицер полиции. Разорванная губа запеклась, поцарапанная щека припухла. Джасперу досталось, но для улицы такой способ ведения диалога — норма. Я знала, что Джаспера избили из-за меня, но загнала эту мысль поглубже. Я подумала о брате. Ноа не знал даже моего имени, а я спасалась воспоминаниями о нем. Все, что я делала, я делала ради него. Где теперь Ноа? Каким человеком вырос?

В моей голове крутилось множество вопросов, но все они растворились в пустоте. Хотелось пустить все на самотек и ни о чем ни думать. Но каждый раз, когда я опускала руки, я слышала голос Джаспера. Этот голос, который за короткое время стал для таким родным, молил меня о помощи. Он не хотел умирать.

Мне было сложно поверить, что он коп. Я злилась на него, но где-то внутри понимала, что он идеальный офицер. Я легко могла его представить в форме. Совпадение образа было стопроцентным. Оставалось удивляться, как я не поняла этого раньше. Ненавидеть копов было проще, чем ненавидеть офицера полиции Джаспера. Но ненависть, которая скапливалась во мне годами, было не так просто преодолеть. Противный голосок внутри нашептывал мне, что он из другого мира, что так ему и надо, раз он решил, что справится с нами, крысами и бродягами, голыми руками. Что бы с ним ни сделали, всего этого будет недостаточно. Я не могла позволить себе сочувствие, ведь я знала, что тут проходит водораздел. Я закрыла глаза и стала ждать прихода Винсента.

Но что-то постоянно мешало мне успокоиться.

— Черт с тобой, — выругалась я. — Я это делаю ради Ноа, Джаспер, понял?

Я порылась в карманах. С завязанными руками это было непросто. Я прижималась грудью к коленям, а руками шарила по боковым карманам штанов. Я выгребала вещи, и они с легким стуком падали на пол. Наконец я нащупала то, что искала. Вытянула пальцы, согнула и толкнула. Нож ударился об пол с громкий звуком. Я зажмурилась. Только бы не услышали бы охранники. Прошли две секунды, три, тишина. У меня вырвался вздох облегчения. Передо мной лежал ножик Евы. Я вывернула руку и стала пилить веревку. Нож соскальзывал, и дважды я чуть не осталась без пальцев. Веревка была пеньковая, грубая и толстая. Я мысленно ругалась на Еву, она бы еще перочинный нож взяла бы в поход. Веревки упали на пол. Я размяла руки, они онемели, и чтобы наладить кровообращение пришлось изрядно повозиться. Разрезать веревку на ногах оказалось проще. Спустя пятнадцать минут я сняла путы. Я подошла к Джасперу. Он все еще спал, подложил руку под щеку. Я толкнула его носком в бедро. Он проснулся мгновенно. Вот это реакция, подумала я. Он смотрела на меня враждебно. Морщина проступила четче.

— Лу, ты — чудо, — сказал он и сел в кресле. — Как ты сняла веревки?

— Обещай мне, — сказала я

— Что угодно, — ответил Джаспер. В его глазах появилась надежда.

— Обещай мне, что ты найдешь моего брата, — я смотрела ему прямо в глаза.

— Я обещаю тебе, — ответил Джаспер. Голос его дрогнул. Он, как и я, сомневался, что удастся найти моего брата. Но мне было все равно, мне нужно было зацепиться хоть за что-то. Я вынула нож, щелкнула, и лезвие выскочило. Джаспер старался дышать тихо, когда я резала веревки. Боялся, что я передумаю.

— Я украла этот нож у Евы, — подразнила я.

— Обещаю не привлекать тебя, — пошутил Джаспер, а я хмуро посмотрела на него.

Джаспер откинул веревки, как будто они жглись. Он встал с кресла и размялся. Суставы его захрустели, когда он выпрямился.

— Каков план? — спросил он.

— Будем выбираться, — я загадочно улыбнулась. В моей голове зрела план мести. Мы обменивались идеями полчаса. Джаспер в основном критиковал мою, а его идеи не выдерживали никакой критики.

Это был наш единственный шанс. Другой возможности нам не предоставят. Для воплощения плана мне пришлось отдать Джасперу нож. Он встал возле двери, а я — напротив. Глубокий вдох, взгляд на Джаспера, кивок, и я закричал.

— Помогите! Он напал на меня! Помогите, хоть кто-нибудь!

В замке провернулся ключ. Я отпрыгнула от двери. В комнату вбежал охранник. Джаспер поставил ему подножку, он кубарем полетел по пол. Вскочил, развернулся. Джаспер отправил его в нокаут хуком в челюсть. Охранник снова повалился на пол. Со всей силы я пнула его ботинком в лицо. Он отключился. Я смотрела, как кровь стекает на шею и капает на пол. Джаспер уже связывал ему лодыжки. Он кинул веревку мне. В рот я ему затолкала свой носок.

Джаспер обыскал его, действовал он как полицейский. Каждый раз я соотносила его действия с их действиями и удивлялась, как я все-таки умудрилась его не заподозрить. В карманах мы обнаружили еще один нож с широким лезвием. Джаспер забрал его себе, мне вернул нож Евы.

— Стой, я поменяюсь с ним одеждой, — сказал Джаспер и полез раздеваться.

— Это еще зачем? — спросила я. — Кровью заляпался?

— Я буду выглядеть, как бродяга, — объяснил Джаспер, чувствуя подвох

— Ты идиот? — зашипела я. — Вот уж не думала, что тебя так сильно приложили головой! Мы знаем друг друга в лицо.

Джаспер задерживал нас. В любой момент охранника могли хватиться. Джаспер не стал спорить.

Мы вышли в пустой коридор и огляделись. Я закрыла дверь на ключ. Рослый Джаспер двигался, как танцор. Я восхищалась его навыками, на которые раньше не обращала внимания, и старалась не производить лишнего шума. Утро только наступило. Пересменка еще не произошла. Ночная смена разъехалась, а те, кто дежурил днем, еще не заступил. Это было идеальное время, чтобы уйти незамеченными. В переходах я провела все свое детство и знала их, как свои пять пальцев. Мне приходили в голову образы — один за другим. Но они скрывались в тумане. Джаспер смотрел на меня, и я понимала, что заблудилась. Пока меня не было, в поместье сделали перепланировку. Мы были в ловушке и бродили по кругу. Наконец я повернула в знакомый коридор. Я узнавала стены, царапины на стенах и запах свежего хлеба. Я почувствовала голод. Вот бы сейчас съесть горячий сэндвич с ветчиной и сыром.

Мы услышали шаги, и мы с Джаспером переглянулись. Похоже, не одни мы проголодались. Джаспер схватил меня за руку, протащил вдоль стены и затолкал в дверь. Мы оказались на кухне. Меня опять оглушили воспоминания. Сколько времени я тут провела. Меня угощали булочками, конфетами. Готовили все, что просила. Бабушка Эбби баловала меня, как собственную внучку. Мне хотелось сесть, налить в чашку дымящийся чай и забыться в прошлом. Я погладила столешницу.

Джаспер потянул меня за руку, и мы оказались под столом. Большой, круглый деревянный стол, накрытый скатертью, надежно спрятал нас. Вокруг нас стояли мешки с мукой, сахаром и сушенными яблоками. Мы прижались к стенке. Джаспер сунул руку в мешок, вытащил сморщенную вишню и протянул мне. Вишня была сладкой, как в детстве.

Мне показалось, что прошли сутки прежде, чем дверь отворилась. Зашли двое мужчин. Они переговаривались между собой, не подозревая, что мы сидим у них под носом. Я старалась дышать тише, но руки начали дрожать. Джаспер обхватил мои ладони и сильно сжал. Я уже забыла, что Джаспер не свой, а чужой, что не бродяга, а коп. Но когда он был рядом, когда смотрел мне в глаза, мне становилось спокойнее.

— Сумасшедшая ночка, — раздался первый голос.

— Не то слово. Уже и не помню, когда последний раз был такой шухер, — отвечал второй, скрипучий.

Джаспер ловил каждое слово, а я хотела, чтобы они свалили наконец. Мы услышали, как они стали хлопать дверцами кухонных шкафов. Я подобрала ноги.

— Как думаешь, что Винсент опять задумал? Куда нас дальше отправят? — снова подал голос первый.

— Я думаю только о том, чтобы пожрать. Живот к позвоночнику прилип. Вот бы сейчас отведать мясного рулета бабушки Эбигейл, — второй голос принадлежал мужчине постарше. Голос был до того скрипучим, что было понятно, что говорит старый курильщик.

— Я всегда считал, что Рене — это мужчина, а наш главный поставщик женщина, вот он — современный мир во всем его разнообразии, — размышлял молодой.

Старик кашлял и продолжал обшаривать кухню. Шаги становились все тяжелее. Он подошел слишком близко к укрытию. Я могла пересчитать пятна на его ботинке. Мои глаза расширились от ужаса. Если бы он немного наклонился, то он бы заметил нас.

— Мне тут шепнули, что у нас завелась крыса, — сказал молодой парень, опираясь на стол.

Джаспер сильнее сжал мою руку. Он прижал палец к губам, а потом медленно опустил ладонь в знак того, чтобы я успокоилась. Лицо его было бледным. Он медленно сунул руку в карман и вытащил охотничий нож. Я кивнула и полезла доставать свой.

Скатерть сдвинулась, и в поле зрения появляется рука. Она сжималась и разжималась. Я сжала нож и выставила его вперед. Джаспер упер руки в столешницу, готовый подняться и бросить стол в мужчин. Я дрожала от напряжения. Дверь распахнулась, и на кухне заголосила женщина.

— Что вы тут устроили? — спросила она. — Я с вечера тут все вымыла, а вы мне грязи натащили.

Рука из-под стола исчезла.

— Мы просим прощения, — услужливо сказал молодой.

— Баба Эбби, чертова ночка выпала. Трубы горят, плесни сто грамм? — сказал старый.

—Чего удумали — шмонать мою кухню! Без завтрака хотите остаться? Вон, я сказала!

Мужчины убрались с кухней так быстро, как будто их ветром снесло. Бабушку Эбби боялись. Она могла обложить так, что и слова не найдешь в ответ. А готовила она лучше всех на свете. Чего только стоили ее пышные оладушки с желтым кусочком масла, капелькой меда и горстью ягод. Бабушку Эбби уважали все. Даже Винсент лишний раз не показывался на кухне. Она была кухаркой на протяжении многих лет. Их пути с Винсентом пересеклись, когда он был совсем ребенком, а она — молодой девушкой. Она работала, чтобы добыть пропитания. Она воспитывала его, как могла. А когда Винсент вырос и отвоевал себе место на улицах, он не забыла про нее.

— Вы тоже, молодые люди, — сказала Эбигейл.

В ее голосе прозвучал смех. Мы с Джаспером переглянулись и спрятали ножи.

— Давайте, давайте, мышки-норушки, —женщина ударила по столу.

Джаспер отогнул скатерть и выбрался первым. Я юркнула следом и спряталась за его спиной. Я не видела ее восемь лет, а она постарела на все двадцать. Она раздалась вширь и сгорбилась. Волосы были собраны все так же в пучок. Просторное платье напоминала плащ-палатку. Морщины расходились по лицу, как лучи солнца. На руках и щеках появились пигментные пятна. Единственное, что не изменилось, это был взгляд. Он мог быть суровым и холодным, а через минуту добрым и веселым.

— Бабушка Эбби, — благоговейно произнесла я. В моей жизни было не так много людей, по которым я скучала. Бабушку Эбби я вспоминала часто. Она пела мне песни, учила лепить пельмени и заплетала мне косы. Когда я повзрослела настолько, что меня можно было использовать для краж, меня отослали. С каждый годом образ бабушки Эбби тускнел, но никогда не исчезал.

— Я всегда знаю, когда ты прячешься на моей кухне, Луиза, — сказала бабушка Эбби, и ее голос дрогнул. Она раскинула руки, и я бросилась в ее объятия. Бабушка Эбби была моим детством, моим домом. Она подарила мне столько счастливых воспоминаний.

— Я знала, что когда-нибудь увижу тебя снова, — прохрипела Бабушка Эбби, — Скажи мне, детка, о чем толкуют эти приматы. Ты ведь не предавала своего дядю?

Я отступила назад и встала за спиной Джаспера.

— Они говорят правду, — сказала я, больше всего боясь увидеть в ее глазах разочарование.

Бабушка Эбби покачала головой.

— Ох, горе-то какое, — запричитала она. — Ну ничего. И с этим разберемся.

— А это виновник переполоха — верно? — спросила она, делая вид, что Джаспера нет на кухне. Я с трагическим выражением на лице кивнула.

Бабушка Эбби выглянула в коридор и закрыла на ключ дверь. Выглянула в окно и задернула занавески. Она намочила тряпки водой и бросила их нам в руки.

— Оботритесь, жалко на вас смотреть, — сказала она. Она скрылась в кладовой и загрохотала кастрюльками. Джаспер промокнул лицо и поморщился. Он обеспокоено смотрел на дверь, за которой исчезла бабушка Эбби.

— Она не причинит нам вреда, я уверена, — сказала я.

— Как уверена была, что я не полицейским? — Джаспер поднял брови.

— Так ты не считал меня принцессой преступного мира, — огрызнулась я, — Мы квиты.

Я прошла к окну и ударила его плечом. Я занялась обработкой ран. Кровоподтек на лице от Эзры и содранная на запястьях кожа.

Дверь стукнула и на пороге появилась бабушка Эбби. На подносе лежали хлеб, сыр, варенье и фрукты.

— Ешьте, силы вам еще надобятся, —сказала она. Она разлила чай по фарфоровым чашкам, намазала масло на хлеб и обильно полила вареньем.

— Вы нам поможете? — спросил Джаспер.

Бабушка Эбби положила первый бутерброд на блюдце, протянула мне и облизала пальцы.

— Да, молодой человек, — ответила бабушка Эбби. Она отрезала толстый ломоть хлеба, размазала по нему стружку масла и выгрузила варенье из банки. Джасперу она подала бутерброд тоже на блюдце.

— Все говорят, что жизнь коротка. Но жизнь, дети мои, длинная, как нескончаемый кошмар. И чего только не увидишь — предательство, встречи, расставание, любовь до гроба и до первой короткой юбки, смерть. Всего и не упомнишь. Важно только одно — помогать близким, тем, кто рядом и нуждается в твоей помощи. Близким, офицер, я не имею в виду братьям и сестрам. Когда я говорю близкий, я имею в виду тех, кто сидит на расстоянии вытянутой руки.

Она протянула руку и дотронулась до плеча Джаспера.