10-Глава. Ма-ма
10
Прошло уже несколько месяцев с момента родов. Их доченька, маленькое солнышко с папиными глазами и твоими мягкими щёчками, уверенно росла, несмотря на тяжёлое начало. С того самого долгого дня, когда роды длились 21 час и казались вечностью, она будто решила показать, что стоит каждого усилия. Каждый её крик, каждый взгляд — был для вас как награда.
Сегодня был важный день — первый визит к педиатру.
Ты держала малышку на руках, когда вошла в светлый кабинет с мягкими игрушками и стенами пастельных тонов. Хёнджин шел рядом, на лице волнение, хотя он старался выглядеть спокойным. Доктор оказался ласковой женщиной средних лет, и всё прошло хорошо: девочка развивалась отлично, вес в пределах нормы, только была чуть более чувствительна к громким звукам — как и её мама.
— А у неё зубки скоро пойдут, — с улыбкой сказала врач. — Готовьтесь к слюнявчикам и кусачим пальчикам.
Ты улыбнулась. В этот момент ты почувствовала, как крошечная ручка крепче сжала твой палец. Твоя девочка. Живая, здоровая, любимая.
После клиники вы заехали в небольшое кафе. Хёнджин усадил тебя и малышку в укромном уголке и заказал чай с мёдом и фруктами.
— Знаешь, — он сказал, наклоняясь к тебе, — ты такая красивая, когда держишь её на руках. Ты вообще… красивая.
Ты отвела взгляд. Улыбнулась. Но неуверенно. Он это заметил.
— Я… ну... — ты дотронулась до живота. Он всё ещё был немного округлым. Бёдра стали шире, грудь наливной, тяжелее обычного. Ты кормила малышку грудью, и организм жил в своём режиме. Одежда, которая раньше была тебе впору, теперь казалась тесной. Ты чувствовала себя… не той. Не той женщиной, которой была раньше.
— Я не чувствую себя красивой, Хёнджин. Иногда, глядя в зеркало, я…
— Стой, — он взял твою ладонь в свою. — Ты родила мне дочь. Ты выносила её. Ты выдержала столько боли… Ты — самое прекрасное, что я когда-либо видел.
Он наклонился и поцеловал твой лоб. — И не смей думать иначе.
Ты опустила взгляд, на глазах блеснули слёзы.
— Спасибо… — прошептала ты. — Я стараюсь. Я правда стараюсь снова почувствовать себя собой.
— Я люблю тебя — любой. Но ты должна снова полюбить себя. Потому что ты чудо.
---
Прошло ещё несколько недель.
Малышка уже уверенно держала головку, лепетала что-то и всё чаще тянулась к вам руками. И вот однажды, когда вы лежали втроём в обнимку на мягком ковре, произошло чудо.
— Ма… — донеслось тихое, почти неуверенное, но очень чёткое.
Ты вздрогнула.
— Хёнджин?! Ты слышал?! Она… сказала «ма»!
— Я слышал! — он рассмеялся, подбегая к вам с телефоном, чтобы записать следующий момент. — Скажи ещё раз, принцесса!
— Ма-ма… — уже увереннее.
Ты расплакалась. Малышка смеялась, будто поняла, как сильно вас радует её голос.
---
Позже, когда она сделала свой первый неуверенный шаг от дивана к тебе, ты снова зарыдала. Хёнджин схватил фотоаппарат и начал снимать, подбадривая её:
— Давай, к маме! К маме иди, маленькая пчёлка!
Малышка покачнулась, но дошла. Уткнулась в твои ноги. Ты схватила её в объятия.
---
Поздним вечером, укладывая малышку спать, ты осталась сидеть у кроватки, наблюдая за её мирным сном. В комнате был полумрак, слышалось только дыхание.
Хёнджин подошёл сзади и обнял тебя, прижавшись лбом к твоему плечу.
— Мы молодцы, — тихо сказал он.
— Мы счастливы, — прошептала ты.
— И всё только начинается, любимая.
Прошел почти год с рождения малышки. Вы понемногу привыкали к новой жизни, к режиму, к смене подгузников, бессонным ночам и неожиданным улыбкам. И вот однажды утром, когда ты заметила в себе больше энергии, чем за последние месяцы, ты сказала:
— Хёнджин… поехали куда-нибудь всей семьей? Ненадолго. Просто... выехать. Подышать.
Он удивился — приятно. Потом сразу оживился:
— Ты уверена? Я уже бронирую уютный домик на берегу. Пару дней. Только мы и природа. И она, — он нежно поцеловал кроху в лобик. — Наша принцесса.
Вы отправились через пару дней. Дорога заняла всего пару часов — и вы оказались в уютном деревянном доме у озера, где тихо пели птицы, ветер шуршал в листве, а воздух был свежим и наполнен ароматом хвои.
Весь день прошел как в сказке: малышка сладко спала в коляске на террасе, вы пили чай, держались за руки, смеялись, вспоминая прошлое и мечтая о будущем. Вечером ты сидела, укутавшись в мягкий плед, и кормила дочку грудью, а Хёнджин читал вслух, украдкой посматривая на тебя — так бережно и влюбленно, как будто снова впервые.
— Я не верю, что ты моя жена, — вдруг сказал он.
Ты улыбнулась:
— Ну, я уже 3 года как твоя.
— И я благодарен за каждую секунду.
---
Через месяц после поездки вы снова остались наедине. Ари оставили с бабушкой, а сами — в свою уютную квартиру. Тишина. Спокойствие. Сумерки.
Ты стояла у окна в лёгком хлопковом платье, только что из душа, волосы влажные, кожа свежая и чистая. Он подошёл сзади, обнял за талию, прижавшись к тебе.
— Любимая… — прошептал он. — Ты стала ещё более… сексуальной после родов.
Ты слегка смутилась, но его голос был тёплым, страстным и искренним.
— Твои бёдра… которых я так любил и люблю… стали шире. Увереннее. Женственнее.
Он поцеловал твоё плечо — прямо через тонкую ткань платья, тепло губ обожгло кожу одновременно гладя твои бедра спускаясь к ногам, поднимаясь к животу и груди. Затем он медленно перешел к шее, и ты вздохнула, уткнувшись затылком ему в грудь.
— Твоя грудь… мммх… — он выдохнул почти с придыханием и тихо простонал. — Невероятна.
И это не было просто похотью. Это было... обожание.
Он повернул тебя к себе лицом. Его глаза были полны желания, но не торопливого, а глубокого — зрелого, тёплого. Он провёл пальцами по твоей скуле, затем скользнул ладонью к затылку и прижал к себе, поцеловав — мягко, медленно, с нарастающей страстью.
Ты ответила, чувствуя, как напряжение уходит. Как всё внутри вновь оживает. Он бережно поднял тебя на руки, и ты обвила его шею руками, тихо смеясь.
— Я боялась… вдруг я изменилась для тебя и больше не так сильно тебе нравлюсь.
— Ты изменилась, — сказал он, укладывая тебя на постель. — Стала ещё более моей и красивей.
Он целовал твою шею, грудь, живот, не упуская ни одного участка, где кожа дышала и отзывалась дрожью. Он ласкал твои округлые формы, будто восхищаясь каждой деталью. Не торопился. Наслаждался.
Ты ощущала не только страсть, но и признание. Ты была любимой. Принятой. Желанной. И твое тело, пусть и новое для тебя самой, но для него была святыней.
Эта ночь стала особенной. Не как раньше, в молодости, в спешке, в угаре. Это была зрелая, осознанная близость. После всего, что вы прошли. После разлуки, воссоединения, рождения вашей дочери — теперь вы были не просто влюблёнными, а семьёй.
---
Утром ты проснулась на его плече. Он смотрел в окно, улыбаясь.
— О чём думаешь? — прошептала ты, проведя пальцами по его груди.
— О том, как мне повезло. Что ты снова уснула у меня на плече. Что ты — моя. Что наша дочь — тоже часть нас.
— А я думаю, — ответила ты, — что хочу ещё одного ребёнка. Когда-нибудь.
Он рассмеялся, поцеловал тебя в висок.
— Я только "за". Но давай хотя бы пару месяцев поспим по ночам?
Оба засмеялись.
Сейчас она была просто — женщина, которую любят.
И любит тот, кто однажды должен был её поймать…
А в итоге — поймал сердце.
Утро выдалось необычайно тёплым. Солнце ещё не поднялось высоко, но уже заливало комнату мягким золотистым светом. Шум прибоя, чуть приоткрытое окно, свежий морской воздух… И он, прижавшийся к ней сзади, дышал ровно, глубоко, спокойно. Его рука лежала на её талии, а лицо — уткнуто в шею, как всегда.
Она осторожно обернулась.
Его волосы были растрёпаны, губы чуть приоткрыты, а на лице — умиротворение.
— Такой родной… такой... верный...— прошептала она и поцеловала его в висок.
Он сонно пробормотал:
— Ммм… Я чувствую себя счастливым мужчиной.
Она засмеялась.
— Доброе утро.
— Доброе… — он открыл глаза и посмотрел прямо в её душу. — Спасибо за эту ночь.
— Я тоже скучала по нам…
Спустя час они уже гуляли по пляжу втроём. Море катило волны, оставляя следы на песке, а ветер играл с волосами. Они держались за руки, их пальцы переплетались.
— Мы и правда семья… — тихо сказала она.
— Настоящая. И теперь, что бы ни случилось, ты больше не одна. Никогда.
Они шли молча. Иногда он целовал её в висок, иногда она — клала голову ему на плечо.
Весь день прошёл в спокойствии. Они готовили вместе еду, она сидела рядом, наблюдая с доброй улыбкой. Казалось, это — обычная семейная рутина… Но для них — это было настоящее чудо.
Вечером, пока он мыл посуду, она посмотрела на себя в зеркало. Живот всё ещё немного округлый, бёдра стали шире, грудь налитая — от грудного вскармливания. В голове закрутились сомнения…
«А вдруг он смотрит и видит только это? А вдруг он жалеет, что связал свою жизнь с такой, как я — бывшей преступницей, неидеальной женщиной…»
— О чём ты думаешь? — вдруг раздался его голос за спиной. Он уже стоял рядом, обняв её за талию.
Она покачала головой.
— Неважно.
— Это важно. — Он поцеловал её плечо. — Если ты думаешь, что я разлюблю тебя из-за этих… изгибов, то ты явно забыла, кто я.
Она покосилась на него.
— Напомни?
Он улыбнулся:
— Я тот, кто когда-то выбрал остаться с преступницей… потому что любил её душу. А теперь ещё и с ума схожу от её тела. Потому что оно моё. Моей любимой. Моей жены. Матери моей дочери.
Она улыбнулась сквозь слёзы и, не выдержав, обняла его крепко-крепко.
— Я обожаю тебя... — прошептала она.
Он притянул её ближе:
— А я тебя. Навсегда.