11-Глава. Призраки прошлого
11
Они вернулись домой, в уютную квартиру, в которой каждый уголок хранил любовь и воспоминания. В доме пахло детской присыпкой, выпечкой и ещё чем-то родным…
На кухне — Хёнджин с папой, обсуждают новую статью о криминальных схемах. В гостиной — мама Хёнджина с малышкой на руках поёт ей колыбельную.
— Спасибо, что вы с нами, — сказала она, обняв свекровь.
— Мы же бабушка и дедушка. Только скажи, и мы хоть каждый день будем у вас!
Тем вечером Хёнджин остался с родителями, а она вышла в магазин — нужно было купить фруктов, овощей, подгузников… обычная рутина молодой мамы.
Сумка уже почти была полна, когда… позади послышался голос... смутно знакомый...
— А я думал, мне померещилось.
Голос.
Резкий. Слишком знакомый.
Она обернулась — и в горле встал ком.
— …Тебя же посадили.
— Меня никто не поймал, ты же знаешь. Я всегда был умнее.
— Что ты здесь делаешь?..
— Гуляю. Говорят ты... замужем? За копом? Серьезно?!
Она шагнула назад. Внутри всё сжалось. Это был он — человек из её прошлого, тот, кто однажды добивался её, но в итоге стал опасным. Тот, кто был помешан на власти и обладал связями. Его так и не поймали, и она, хоть и пыталась забыть, знала — это лишь вопрос времени, когда он появится.
— Отошёл от меня. Я не та, кем была раньше.
— А для меня ты всегда будешь моей. Ты не забывай, кто тебе помогал, когда все отвернулись.
— Мне не нужна была помощь. Я спаслась САМА.
— Нет, детка. Тебя спас он. А это должен был быть я. Он просто отпустил тебя!
Он шагнул ближе. Она инстинктивно сжала кулак в сумке — в ней был телефон. Она включила запись.
— Слушай внимательно, — сказала она твёрдо, — если ты хоть на шаг подойдёшь ко мне, или тронешь мою семью, я добьюсь, чтобы ты наконец сел. Я больше не боюсь. И рядом со мной не ты, а человек, который ЛЮБИТ меня, а не считает своей собственностью. И тем более мы никогда не были в отношениях!
Он улыбнулся, но его глаза остались холодными:
Со Джун...— Мы ещё встретимся.
Он скрылся в толпе.
…
Дома она вошла, будто ничего не произошло. Но её руки дрожали. Хёнджин заметил это сразу, подбежал:
— Что случилось? Где ты была?
Она не могла говорить. Просто уткнулась ему в грудь.
— Я встретила его… того…
Он сжал челюсть:
— Ты шутишь?
— Нет. Он был там. Он всё ещё на свободе.
Хёнджин прижал её крепко:
— Слушай меня внимательно. Я не позволю, чтобы он даже НА ШАГ приблизился к тебе или к нашей дочери.
Он посмотрел в глаза:
— Мы не те, кем были 15 лет назад. Теперь ты не одна. И я не отпущу тебя. Никогда.
С тех пор, как она встретила того человека из прошлого, всё изменилось.
Нет, снаружи жизнь всё ещё была наполнена светом — смех дочери, забота Хёнджина, запах кофе по утрам и пельменей, которые свекровь лепила с ней бок о бок.
Но внутри неё поселилось напряжение.
И Хёнджин это почувствовал.
Теперь он не отпускал её одну на улицу, особенно с малышкой.
— Любимая, — говорил он, ласково, но твёрдо, — если мне нужно на работу, пожалуйста, подожди. Я приеду, и мы погуляем вместе. Или сходи с моей мамой. Обещаешь?
Она кивала.
Она понимала — теперь у неё не только своё сердце, но и жизнь дочери в руках.
Они гуляли втроём: малышка сидела в коляске, щебетала, показывая на голубей и лепеча свои первые словечки:
— Папа… мама… мяу… — и беззубо смеялась.
И в такие моменты мир будто останавливался. Не было прошлого, не было страха. Только настоящее.
В один из таких вечеров, когда розовый закат окрасил небо, они сидели на лавочке в парке.
Хёнджин обнял её за плечи, она прижалась к нему. Дочка мирно спала.
— Знаешь, — сказал он, — я думаю поднять старое дело. Если он снова появился, я не могу просто ждать.
— Это опасно, — прошептала она.
— Знаю. Но я не прощу себе, если не сделаю ничего.
Её сердце защемило.
Она знала, как работает система.
Знала, какие связи были у этого человека.
Но также знала: если кто и сможет — то её муж, её Хёнджин.
…
Дома было уютно и тепло.
Его мама качала внучку, его отец читал газету, комментируя политические новости.
А она — готовила ужин: любимые кимбапы Хёнджина, овощной суп и печёные груши с мёдом.
Он подошёл сзади, обнял её за талию и шепнул:
— С тобой я дома… где бы это ни было.
Она улыбнулась и, не оборачиваясь, сказала:
— А я чувствую себя в безопасности, только когда ты рядом.
Позже вечером, когда все уже спали, они остались наедине.
Малышка мирно посапывала в своей кроватке, а они лежали в полутьме.
— Я скучаю по нам, — прошептал он.
Она повернулась к нему:
— Мы всё ещё мы. Просто с новым смыслом.
Он погладил её по округлому бедру, наклонился, поцеловал в шею.
— Любимая… ты стала ещё более красивой. Сильной. Горячей. И сексуальной.
Его голос стал чуть хриплым:
— Я обожаю твои формы. Твои бедра, которые даровали жизнь. Твою грудь… ммм… невероятную…
Он целовал её медленно, с уважением и страстью.
— Я ведь… немного комплексую…
— Не смей, — прервал он. — Это тело — моё любимое. Оно моё. Оно родило нам чудо. И теперь я хочу поклоняться ему. Каждый день. Всю жизнь.
И в ту ночь они снова стали одним целым. Медленно. Трепетно. Горячо.
Словно впервые — и словно никогда не
На следующий день он поцеловал её в висок, прежде чем выйти за порог:
— Я заеду пораньше. Не открывай никому, хорошо?
— Даже доставке еды?
— Особенно доставке еды. Я сам всё привезу.
Он улыбнулся, но в его взгляде мелькнула тревога.
Как только дверь за ним закрылась, в доме вновь воцарился привычный утренний ритм: малышка требовала грудь, затем ползала по мягкому ковру, его мама варила суп, а она — пыталась успеть поесть, умыться и переодеться.
Но внутри не отпускало странное чувство. Словно в доме пахло чем-то… металлическим. Сталью. Напряжением.
...
Участок встретил Хёнджина грубым светом и запахом кофе, вылитого на пол рядом с пустыми стаканчиками.
— Ты снова об этом деле? — хмуро спросил его напарник Минхо.
— Он вернулся. Я видел его глаза. Он узнал её.
Минхо почесал затылок:
— Брат, у тебя семья. Может, стоит отдать кому-то другому?
Хёнджин молчал, пока не достал из ящика досье. Лист пожелтел от времени, но на нём была её фотография. Такая молодая… жёсткая, опасная, с прищуром.
А рядом — его фото. Того, кого она когда-то оттолкнула. Кто всё ещё на свободе.
— Я не позволю, чтобы он даже приблизился к ней. — Его голос был низким и холодным.
Минхо сдался.
— Ладно. Расскажешь всё от начала. Без секретов.
...
В это время дома…
Малышка сделала первый шаг — от дивана к маме, шатко, но уверенно.
— Милая! — закричала она, подхватывая дочь на руки. — Ты моя умничка!
Свекровь аплодировала, даже прослезилась.
И в этот момент весь ужас жизни исчез. Осталось только счастье.
Потом был визит к педиатру: вес в норме, рост хороший, развитие превосходное.
Но доктор строго посмотрел на неё:
— А вы? Худоба, стресс, недосып. Вы забыли, что мама — тоже человек?
Она лишь слабо улыбнулась.
— Я в норме. Честно.
...
Вечером Хёнджин вернулся поздно.
Уставший. Нахмуренный.
Она встретила его у порога, держа дочь на руках.
— Всё нормально?
Он поцеловал обеих, вдохнул запах её волос и тихо сказал:
— Мы всё ещё в игре, любимая. Этот человек… он рядом. Я должен быть готов ко всему.
Он молчал во время ужина. Лишь глядел на них — будто пытался запомнить каждую деталь, каждую черточку, словно завтра всё может исчезнуть.
Позже, когда они остались вдвоём, он обнял её и положил руку на её живот.
— Я не боюсь за себя. Я боюсь за вас.
Она положила ладонь на его щёку:
— Тогда защищай нас. Но не забывай — ты не один.
...
В ту ночь он проснулся от кошмара. Холодный пот, сжатые кулаки, обрывки прошлого и выстрелы в голове.
Она обняла его, гладила по волосам, как ребёнка.
— Я здесь, — шептала она. — Ты со мной. Это всё позади.
Он дрожал, но успокаивался.
Потом уснул у неё на груди, как мальчишка, уставший бороться с тенью.
…
А на следующий день на её телефон пришло сообщение:
> "Ты думала, я тебя забыл? Ты стала мамочкой? Миленько. Увидимся скоро."
— Неизвестный номер
Она побледнела. Телефон задрожал в руке.
Он был здесь. Он знал. Он наблюдал.