Душа Под Объективом

- Давайте, давайте, ну же! Каждый шагает в своём темпе, в том, в котором ему нравится! Джейсон, почему не присоединяешься к нам?

- Использую своё право не ходить.

- Великолепно! Очень хорошо, мальчик! Очень хорошо.

Путаница в голове казалась такой живой, что её легко было спутать с клубком змей, беспокойно шевелящихся вокруг и внутри друг друга. Голос. Голос. Голос.

Сэм знал его.

Сэм знал его слишком хорошо.

Сэм путался в нём, как в сетях, вслушиваясь, пока текла кровь, в голос старого учителя, - одного из тех многочисленных учителей, которых повидал Сэм в детстве, пока перекантовывался с места на место. Одного из тех, кого он запомнил слишком хорошо.

- Так если ты не хочешь становиться тем, кем приказывает становиться тебе отец, - обязательно ли следовать его указам, Сэм?

- Я не знаю, я не имею права...

- Право есть у всех, мальчик, так провозглашено Конституцией.

Сэм смыл кровь, которая текла и текла, текла и текла, как беспокойная река, позволяя паутине из боли расцвести в голове огромной тварью, не сдерживаемой никем и ничем. Он помнил, что долго прокручивал в голове те слова учителя, имя которого не помнил, но лицо - лицо было чётче всех слов. Помнил, как пересказывал эти слова Дину, не в силах сдержать свой энтузиазм. Он кричал, говорил, что отец не сможет его удержать от того, чтобы попытаться, - лишь попытаться, - выйти в жизнь, а не перекантовываться с места на место в попытках найти пропитание и деньги. Он убеждал брата, что побег - это не предательство семьи, это лишь способность выжить.

А ему на тот момент было восемь лет. И он говорил то, что думал. И эта мысль закрепилась в голове до его восемнадцати лет, когда он всё-таки съехал, сбежал, ушёл так далеко от отца, что тот не смог найти его и вернуть в семью, как бродячего пса бездомный.

- Если есть возможность бежать - беги, - кто именно это сказал, Бобби или же тот учитель, Сэм не помнил. Но знал, насколько же правдивы были эти слова. Знал даже сейчас, глядя в своё болезненное отражение, что они были более реальны, чем всё, что происходит с ним сейчас. И знал, что человек, говоривший это, молвил правду, о чём символизировала его душа, яркая и бесконечная.

Знал.

Зачем он сейчас думал об этом? Вот этого Сэм уже не знал. Постоянно проматывая в мыслях злосчастный дневник отца, Винчестер и не заметил, как скользнул в подобные мысли, пока смывал внезапно ударившую с носа кровь, что алыми точками растекалась по белой раковине.

Вата не остановила её алые потоки. Сколько бы Сэм не запихивал её и не менял, она словно не желала останавливаться, как бы говоря, что дневник мертвеца - это не единственная проблема Сэма, с которой он столкнулся и о которой стоило рассказать ушедшему брату. Вот только чем тот поможет?

Именно.

Ничем.

Дин ничего не мог сделать против Монстра в голове Сэма, его кошмаров и ухудшения физического состояния, - как и не смог ничего сделать с этим клятым блокнотом, который сейчас лежал на кровати и тянул к себе взгляд Сэма, стоящего в проходе между ванной и комнатой.

Каким бы смелым не был его старший брат - некоторые проблемы были просто ему не по плечу.

Сэм выкинул очередную ватку в мусорное ведро. Спустя мгновение он снова был в своей комнате, рядом с рабочим столом, откуда выходил прекрасный вид на покрытую копотью ночи улицу. Шторы были задвинуты, и Сэм отодвинул одну из них, чтобы вновь лицезреть мигающий раз от раза фонарь, проходящих людей под окнами и далёкую кофейню с проблесками золотистого света.

Сэм нахмурился и посмотрел на время, указанное на рабочем столе ноутбука.

21:15. А кофейня, если он не ошибался, закрывалась в восемь часов. Чего это сегодня она работала так поздно? Решила нарушить привычный Сэму распорядок дня окончательно?

Сэм мысленно отряхнулся от непонимания и отвернулся от окна, задёргивая шторы. Рыжеватый свет комнаты вновь очертил его спину, окружив со всех сторон за считанные секунды, и внимание Сэма снова и снова, как на повторе, вернулось к дневнику отца, лежащего на кровати.

Пропихнув ватку поглубже в нос, Сэм пересёк комнату, схватил дневник и посмотрел на него, как на злейшего врага народа.

- Почему я запрыгнул на стол, скажите мне, пожалуйста?

Улыбчивый учитель стоял прямо на своём учительском столе, сдвинув все книги и другие предметы в стороны.

- Чтобы чувствовать себя выше? - отозвался какой-то болван с задних парт.

- Нет! - рассмеялся тот. - Но спасибо, что принял участие, Крис. Я тут, чтобы взглянуть на вещи, - все вещи, - другими глазами. Идите сюда. Идите сюда все.

Ученики поднялись, следуя к учительскому столу с некой неохотой, боязнью. Сэм топтался у своей парты, едва ли не единственный, кто остался в самом хвосте класса, столпившегося у учительского стола.

- Запрыгивайте! Но не будьте тушканчиками, осмотритесь, увидьте вещи по-другому! Вот, смотрите, всё кажется отсюда иным, стоит на это нечто «иное» взглянуть под другим углом, - кто-то запрыгнул к учителю на стол, не церемонясь. Сам же учитель пригнулся и, схватившись за краи стола, спрыгнул на пол, чтобы не мешать другим. - Повторюсь, не будьте прыгунчиками. Осмотритесь. Увидьте вещи под другим углом.

- Вы говорили «тушканчиками».

- В вашем случае, Джейсон, это одно и то же, - легко усмехнулся учитель, не желая никого обидеть.

Сэм вскоре запрыгнул, как и остальные. И класс, который до того выглядел заполненным, однобоким и неживым, стал видным как на ладони. Парты казались крошечными. Стулья смотрели в разные стороны. А окна - они тянулись к одной точке, как на каких-то картинах. Всё приобретало другой вид. Всё действительно было другим.

- Ну что, Винчестер, увидели?

Сэм молчаливо кивнул и спрыгнул со стола последним. Вращался глобус. Стучал маятник Ньютона, шарик бился о шарик, передавая крайнему шарику энергию, чтобы тот поднялся вверх и ударил по соседнему. И голубые пронзительные глаза учителя заглядывали в лицо Сэма с успокаивающим довольством. Они оба тогда поняли друг друга, без каких-либо лишних слов.

Сейчас Сэм вспомнил об этом моменте, стеклянным взглядом рассматривая блокнот. Казалось, в нём находится больше, чем можно было предположить, если только посмотреть на него под другим углом.

Но самое интересное - это то, что Сэму не хотелось смотреть на него под другим углом. Ему хотелось сжечь его, как и сказал Дин, выбросить и вынести так далеко, где его не смогла бы найти ни единая душа.

Сэм распахнул дверцу тумбочки рядом с кроватью и кинул дневник на одну из полок. После чего попятился назад, и, больше не раздумывая, схватил лежащий на той же тумбочке кошелёк, сунул его во внутренний карман куртки, которую накинул себе на плечи, и выбросил новую испачканную ватку в мусорку, чтобы после заменить её на новую.

- На вещи часто нужно смотреть под другими углами. Иначе мы будем смотреть на них слишком односторонне.

- Ты, Сэмми, сможешь прочесть дневник отца. Я - нет. Я слишком слаб для этого.

«Пошли вы все нахер», - взмолился внутренний голос, разрывая все прочие голоса на множество кровавых ошмётков.

Сэм вылетел из квартиры прочь. Не завязанные шнурки ботинок скользили по подъездному полу, ветер, перемешанный с отвратительным запахом, ударил по лицу, а дверь с щелчком закрылась, повинуясь повороту ключа.

И спустя пару минут Сэм уже направлялся в сторону всё ещё работающей кофейни, не зная, чего он ищет.

Не зная, кого он ищет.

***

Сэм стоял у кофейни, засунув руки глубоко в карманы и глядя себе под ноги.

На голову сыпался снег. Винчестер подставил руку под него и удовлетворённо выдохнул, наблюдая, как лёгкий пар понёсся по ветру и рассеялся за считанные секунды. Встряхнув влажные руки, он потянулся к не менее холодной и влажной ручке двери и распахнул её.

В кофейне было как всегда тепло. Сэм ждал этого тепла. Оно всегда было расслабляющим, как и тёплые оттенки внутри, - и рыжеватой души, и жёлтого света гирлянд. Потому он на миг замер, вбирая в себя всю ту теплоту и полное, звонкое отсутствие любых мыслей.

Тут всегда было тихо. Тут не было мыслей. Тут был только Сэм и Габриэль, появившийся сейчас очень даже неожиданно.

- Ты гляди, - бросил Гейб, поднявшийся со стула, настолько низкого, что из-за стойки его и видно не было. - Какими ветрами, Сэм? Время вообще видел?

- А ты? - дерзко поинтересовался Сэм. - Чего кофейня всё ещё работает?

- Не знаю, захотелось провести тут побольше времени - авось какой-нибудь лохматый парень явится повеселить меня, - ухмыльнулся в ответ Гейб.

Сэм прошёл внутрь, привычно расстёгивая куртку и краем глаза поглядывая на вечно пляшущую, как языки пламени, рыжую душу. Плюхнулся на тот стульчик, на котором сидел и раньше, и вытянул длинные ноги.

- У тебя вообще есть выходные? - спросил он. - Отпуск?

Габриэль дёрнул плечами

- Взял дополнительные.

Сэм вскинул брови, - казалось, они оба позабыли о том, что в кофейню приходят, чтобы выпить кофе, а не болтать о работе, которая уже у каждого, в каком-то смысле, в горле стояла.

Габриэль опёрся о стол, видимо, готовый отстаивать свою позицию до последнего, а Сэм был и не против поспорить. Сейчас это казалось необратимым и даже желанным - лишь бы забыть о дневнике отца, что остался в его спальне, лежать-пылиться в прикроватной тумбочке.

- Эта кофейня в 20:00 закрывается, - настоял на своём Сэм, как в пьесе, ожидая реплики Габриэля. - На входе видел.

- Я увеличил смену.

- А домой идти, не? - вопросил Винчестер, разводя руками в разные стороны. - Отдохнуть, посмотреть сериал, - не знаю, там, - что-нибудь ещё.

- Побыть в обществе приятной девушки... - подсказал Габриэль.

Уголки его тонких губ дёрнулись в призрачной усмешке, - словно он вспоминал, каково это, проводить время с этой самой приятной девушкой.

- Хоть что-нибудь хоть как-нибудь, - вынужденно согласился Сэм.

Его руки опять упали на колени. А Габриэль несколько пустым взглядом уставился на него.

- Нет у меня никого, - молвил он, хотя в его голосе вовсе не было печали, тоски или грусти, которая в такие секунды должна присутствовать у всех. И даже его душа не стала менее активной, продолжая резвиться, как активная собака, которую с цепи спустили. - И никто дома не ждёт.

- Как и меня, - спокойно пожал плечами Сэм. Для него это не было открытием или больной темой - ему слишком часто нужно было уединение, чтобы позволять кому-нибудь нарушать его в собственной квартире. - Но это не отменяет того факта, что нужно отдыхать.

- А ты-то много отдыхаешь?

- Достаточно.

Габриэль сложил бровки домиком, смотря на Сэма так, словно он только что очень глупо пошутил.

- Неправда, - отозвался он.

- Правда, - не согласился Сэм.

- Нет. Ты тот ещё трудоголик, по тебе видно.

Сэм воззрился на него.

- И это говорит мне псих, продливший рабочую смену в кофейне, лишь бы не идти в пустую квартиру?

Звонкое молчание рухнуло на них двоих, как кирпич с самого верхнего этажа. Душа Габриэля взметнулась вверх, закружилась спиралью у потолка и плавно стекла вниз.

Сэм перегнул палку. Грудь сдавило - и пускай лишь на секунду, но всё равно вина успела пропитать его от макушки до кончиков пальцев.

Только он открыл рот, чтобы извиниться, как его определили:

- Видимо, да, - прозвучало приглушённо, но решительно.

- Прости, - сразу же буркнул Сэм, стушевавшись.

Габриэль махнул на него рукой и наконец-то вышел из-за стойки.

- Не парься.

Он взял ближайший стул и подтянул его к столику Сэма, за которым тот сидел. Ножки стула со скрипом проехалась по полу, тормозя у ножек стола, - и Габриэль плюхнулся на него, расслабленно раскидывая руки по его подлокотникам.

Он не готовил кофе, он даже за него не спрашивал, словно знал, что Сэм либо откажется, либо согласится без какого-либо энтузиазма - так, чтобы руки занять.

Они оба знали, что сейчас они переведут тему в то русло, которое будет выгодно обоим. И оба знали, что с треском провалятся в попытке привнести в их разговор хоть долю толерантности и уважения к личному пространству.

Сэм знал этого парня так, словно всю жизнь был знаком с ним. Словно до того они были старыми друзьями, раз от раза собирающимися в баре выпить. И, честно сказать, он был бы этому не против, потому что Гейб - довольно-таки цепляющий. Было бы неплохо, если бы он стал его другом. Тем другом, который всегда будет готов говорить на самые разные темы.

Первым подал голос Габриэля, указав пальцем на лицо Сэма.

- Что с носом?

Сэм поднёс руку к лицу, цепляя кончиками указательного и среднего пальцев ватку.

- Не знаю, - ответил он, доставая её и выбрасывая в стоящую рядом мусорку. - Кровоточит, чертовщина, уже несколько дней. Пройдёт как-нибудь.

- А врач? Обращался? Хоть к кому-нибудь?

- К знахарке, что живёт на окраине Канзаса. Сказала, что меня прокляли. И что мне надо яйцо по голове покатать, чтобы проклятие спало.

Пару мгновений они смотрели друг на друга, - а после одновременно усмехнулись, отворачиваясь. Смешки сорвались с губ, разбавляя атмосферу вокруг, и Сэм никогда не был настолько откровенно благодарен своему паршивому чувству юмора, которое передалось ему от брата.

- Да-к, а если серьёзно? - до последнего пытаясь придушить улыбку, Габриэль взглянул на него. - Что произошло? Какого чёрта припёрся в кофейню в уже... - он повернул голову в сторону висящих на стене часов, - ...десять часов, с кровоточащим носом и, чёрт тебя дери, таким потрёпанным видком? Будто тебя избили. Тебя избили?

- Катись ты, - посоветовал ему Сэм. - Просто устал. Но увидел, что кофейня всё ещё работает, захотел прийти, отдохнуть от мыслей и другого дерьма.

- Помощь нужна? - легко поинтересовались у него - так, словно эти слова вообще ничего не стоили.

- В чём?

- Да во всём. Или хотя бы в том, что происходит у тебя, Сэм.

Казалось, Габриэль говорил это на полном серьёзе. Уверенно - улыбка на его лице исчезла, растаяла, как снег, сейчас опадающий за окнами кофейни, стоило ему только прикоснуться к земле. Без каких-либо сожалений или нежелания, лишь с немой искренностью.

Усмешка на лице Сэма вдруг стала чуть шире. Он даже представить не мог, как бы отреагировал Габриэль, расскажи ему Сэм действительно обо всём, что происходит у него. О душах, которые буквально душат его. Об отце, который умер, и, как позже оказалось, состоял в не пойми какой компании, как тот буйный подросток. О его дневнике, что содержал в себе какой-то бред шизофреника. О фотографиях, которые всегда ему, Сэму, приносили успокоение. О личном Монстре, что поселился в его голове и не так уж давно стал более активным, чем всегда. И о болях, и о болезнях, которые уже как вечность преследовали его.

Наверное, Габриэль покрутил бы пальцем у виска и сбежал, как можно дальше.

Сэм никогда не рассказывал никому, с кем знакомился, обо всём. Не хотел, чтобы его упекли в дурку и говорили, что у него ШАРИКИ ЗА РОЛИКИ ЗАЕХАЛИ.

Потому Винчестер лишь медленно покачал головой из стороны в сторону.

- Не-а, - произнёс он. - Никакой помощи. Я в ней не нуждаюсь, дружище. А вот... - Сэм запнулся, чувствуя себя несколько скованно, - в друге... Да, пожалуй.

- Хочешь, чтобы я был тебе другом?

- Был бы не против, - с улыбкой молвил Сэм, чувствуя себя ребёнком в этой ситуации. - Новый уровень.

- Последний, высший уровень в твоих знакомствах? Или есть ещё какие-то?

- Последний, - мягко заверил его Сэм. - Друзей у меня немного.

- Значит, буду одним из них? - Габриэль ухмыльнулся, и Сэм большего и не хотел.

- Если хочешь.

Последние очертания неловкости между ними исчезли, и Габриэль резво бросил:

- Вот и чудненько. Договорились.

После этих слов он вдруг поднялся со стула и протянул ему руку для рукопожатия. Несколько секунд он простоял на месте, до тех пор, пока Сэм её неожиданно с удовольствием принял, также поднимаясь. Стулья за их спинами едва ли не упали от резкого подъёма двух парней, но никто и не обратил на них внимания, удовлетворяя себя тёплом и тяжестью чужой ладони в своей. Удовлетворяя себя происходящим.

Время застыло, решение висело в воздухе вопросительным знаком. Сэм, однако, не сомневался. Именно это решение было определённо верным, и растаявшее рукопожатие стало печатью его непоколебимой уверенности.

А рыжая душа в эту секунду взметнулась вверх и довольно растеклась под потолком, - прямо как и улыбка на лице Сэма.