13. Трезвый
— Любимый, — шептала Арина, медленно прижимаясь губами к его губам, мягко, бережно, будто боялась поранить. — Ты мой самый хороший.
Он был горячий как печка. Щёки залиты красным, волосы мокрые, взгляд мутный. Она сидела на краю кровати, уже в его худи, в шортах и носочках, согревая его своим присутствием. В комнате пахло лекарствами и чем-то уютным — то ли её духами, то ли просто домом. За окном ливень всё ещё бил в стекло, как в каком-то старом клипе с VHS-эффектом.
Даня почти не шевелился. То ли температура снова поднялась, то ли таблетки начали действовать слишком резко. Он только тихо дышал, будто спал с открытыми глазами. Арина взяла его руку в свою и нежно провела пальцем по его запястью. Всё-таки как странно — он, грубый, матерящийся, с разбитыми костяшками и голосом, как у уличного пса, сейчас лежал перед ней такой беззащитный, такой тихий. И больше всего — трезвый.
В комнате зазвонил телефон. Вибрация, словно гром среди тишины. Даня чуть повёл бровью, и Арина сразу дотянулась до его телефона. Влад.
— Не бери, — хрипло сказал Даня, но Арина уже нажала зелёную трубку. В динамике сразу послышался пьяный, грязный смех:
— А чё, Даня, ты чё там, сопли жуёшь? А ты знаешь, что твоя Аринка тебе изменяет?
Арина сразу замерла. В динамике хрипело дыхание, Влад явно был под чем-то.
— Влад, ты охуел? — сипло прорычал Даня, пытаясь приподняться на локтях.
— Я серьёзно, брат. Она же ангелочек, сахарная, да? А я вот видел, как она с кем-то по телефону шепталась. — Влад икнул. — Может, ты у нас рогоносец теперь?
Арина, побелев, сбросила звонок. Телефон упал на пол.
— Даня, — тихо сказала она, — это не правда. Ты же знаешь, я только с тобой.
Он смотрел на неё. Его взгляд — тяжёлый, мутный, злой. Он пытался что-то сказать, но не мог — язык путался. Арина накрыла его губы своими. Один, два, три поцелуя, будто хотела стереть всю грязь, которую только что вылили на них.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Слышишь?
Он откинулся обратно на подушку, не говоря ни слова. Сердце билось так, будто кто-то стучал кулаком изнутри. Арина сидела рядом, гладя его по голове, не спрашивая, верит ли он. Просто была с ним.
Минут через десять он выдохнул:
— Влад — пиздобол. Я знаю. Просто... я ебанутый.
— Ты не ебанутый, — тихо улыбнулась она, — ты больной. У тебя сорок градусов. Всё. Спи, мой хороший.
Он протянул к ней руку. Арина легла рядом, прижалась к нему щекой. Он дышал медленно, с хрипами, но тепло его руки на её спине было самым настоящим.
Ливень снаружи всё ещё не утихал, будто весь мир смывался прочь, оставляя их двоих в этом тепле. Всё остальное — звонки, Влад, пьяные домыслы — будто растворились. Арина всё ещё целовала его губы — осторожно, медленно. Её пухлые потрескавшиеся губы об его обветренные. Губы любви.
***
— Тебе не холодно?.. — Арина склонилась над Даней, глядя на него с таким выражением, будто он был фарфоровой фигуркой. — Или жарко?.. Скажи, пожалуйста, как тебе лучше...
Он лежал, закутанный в одеяло по самое горло, но подрагивал. Щёки его пылали, глаза были закрыты, губы сухие. Арина поправила край пледа, чуть ослабив натяжение — вдруг жарко. А потом сразу снова натянула — вдруг наоборот, мёрзнет. Она и сама не понимала, что делать. Хотелось сделать всё сразу, лишь бы он чувствовал себя лучше.
— Даня... — Она тихонько тронула его за плечо. — Ну скажи хоть что-нибудь...
Он приоткрыл глаза. Усталые, с красноватой каймой, но в них всё ещё был он. Тот самый Даня. Хулиган, грубиян, но её. Его взгляд метнулся к ней, будто бы со страхом, будто бы с благодарностью.
— Чё ты, блядь, носишься, как... как будто я подыхаю, — сипло выдохнул он, но даже голос был слабым.
— Потому что ты мне не безразличен, — нежно сказала она, мягко касаясь его щеки. — И потому что ты — мой любимый. А ты болеешь. Это не смешно.
Он закрыл глаза. Арина поднялась, подошла к окну — капли ливня всё ещё били по стеклу, шумно, с ритмом. Она слегка прикрыла створку — чтобы не дуло. Комната тут же наполнилась тишиной, нарушаемой только хриплым дыханием Дани.
Вернулась обратно, села на край дивана, осторожно провела ладонью по его лбу. Горячий. Слишком. Влажная салфетка — на тумбочке. Приложила. Он вздрогнул.
— Всё нормально, малыш, — шептала она. — Я рядом. Ты просто отдыхай.
— Ты ебанутая, — выдохнул он, беззлобно.
— Знаю. Ебанутая по тебе, — Арина улыбнулась и поцеловала его в висок.
Он слабо усмехнулся, закрыл глаза. Она слушала, как он дышит, как будто по звуку его вдохов могла понять, легче ему или хуже.
— Всё норм... мне... вроде не холодно, — еле слышно сказал он, не открывая глаз. — Но ты сиди тут.
— Конечно, — сразу ответила Арина, скрестив ноги и устраиваясь поудобнее. — Я никуда не уйду.
Её волосы мягко спадали на плечи, кое-где завивались, несмотря на то что она не трогала плойку. Лицо было бледное, но чистое, без макияжа, только её огромные голубые глаза, усталые, но внимательные. Всё в ней было каким-то особенно домашним в этот момент. Уютным.
Она взяла его ладонь и прижала к себе. Минут десять они просто сидели так. Он — лежал с закрытыми глазами, она — дышала в унисон. А потом вдруг встал вопрос — а может, воды? Может, чай? Может, ему плохо, но он не говорит?
— Даня, а тебе... может, пить хочется? Или есть? Или... чай? С лимоном? — осторожно спросила она.
Он открыл один глаз:
— Арина, блядь... ты как бабка ебаная. Только ещё и красивая.
Она засмеялась — не громко, но искренне. Наклонилась, поцеловала его в губы. Он не отстранился, только слабо сжал её руку в ответ.
— Ты у меня самый хороший, — сказала она. — Я буду тебя лечить, и всё пройдёт.
Он закрыл глаза и шепнул почти неслышно:
— Главное... чтоб ты не ушла.
— Даже не думай.