синтетический рай

— Ты издеваешься, да? — Даня полулежал на диване, уставившись в экран с выражением такой муки, будто его заставили есть варёную морковь.

На экране две девочки — блонди и шатенка — кричали друг на друга, а потом начинали обниматься и мириться. В кадре было слишком много розового, медленных поворотов головы, слёз, блестящих глаз и глупых, по мнению Дани, фраз вроде: «Я не смогу без тебя, ты — моя вселенная».

— Арина, клянусь, ещё пять минут этой хуйни — и я себе мозг через ухо вытащу, — он обернулся к ней, сдвинув брови. — Как ты это смотришь вообще, а?

Арина сидела рядом, сжав коленки, в мягкой кофте и колготках. Она облокотилась на его плечо и тихонько улыбалась.

— Это мило... — прошептала она.

— Это блядское безумие, — фыркнул Даня, но не сдвинулся. — Тут, сука, каждая серия как удар по мозгам. Этот хрен в очках влюбился в ту, которая недавно умерла, но оказывается не умерла, потому что она близняшка. Ты чё, прикалываешься?

— Ну, просто посмотри с другой стороны. Они любят друг друга, им больно... это всё про чувства.

— Про чувства? Это про то, как сделать из человека овоща, чтоб он потом всю жизнь верил, что любовь — это, блядь, пафос, слёзы и сто роз под балконом. Ты так жить хочешь?

Арина поцеловала его в щёку. Один раз. Потом ещё. Потом ещё раз. Смеялась при этом тихонько, тепло.

— Ты такой злой. И смешной. И у тебя щёки такие колючие.

— А ты дурочка, — он не удержался и тоже усмехнулся. — Но милая. Слишком милая, как сахар в чай, когда перебор.

Они сидели на большом диване под пледом. За окном начинался настоящий ливень: дождь лупил по стеклу, ветер завывал, будто кто-то там, за окном, тоже смотрел этот сериал и не выдержал. Комната была освещена только лампой в углу — мягкий свет, запах мандариновой свечки и шорох одеяла.

Арина притянулась поближе, уложила голову к нему на плечо. Он закинул руку за её спину, немного почесал её пальцами по спине через кофту.

— Холодно тебе? — спросил Даня, уткнувшись носом в её макушку.

— С тобой — нет, — прошептала она.

Он ухмыльнулся, но ничего не сказал. Просто смотрел на экран и комментировал:

— Так, эта блонди снова плачет. Ща точно будет флешбек, как они в детстве за ручки держались. А потом камера на его ебало и музыка типа: «Лишь с тобой я живу...» — он протянул напевно и ржал.

— Даня! — Арина легонько стукнула его по груди, смеясь. — Не порть момент!

— Да какой, нахуй, момент? У них в каждой серии — момент! — Он снова усмехнулся, но прижал её к себе крепче.

— А я бы хотела, чтобы у нас тоже было всё, как в сериале.

Он фыркнул.

— Чтобы я в коме лежал, а ты в палате мне читала письма вслух?

— Нет... — она прижалась щекой к его шее. — Чтобы мы любили друг друга, даже когда всё плохо. Даже когда все против. Даже когда ты орёшь или молчишь.

Он не ответил. Только тихо сказал:

— Я и так тебя люблю, блядь.

Она подняла глаза. В них была тишина. Та самая, которую не прерёт ни одна сцена из сериалов. Настоящая.

— Сильно? — прошептала она.

— По-настоящему, — кивнул он. — На свою еб*нутую голову.

Они оба засмеялись. А потом снова — поцелуи. В щёки, в лоб, в висок. Арина целовала как будто каждый раз впервые. Как будто она не просто ласку давала — как будто сердце свое отдаёт частями.

— Ты странная, Шикина, — прошептал он ей в волосы.

— Знаю. Зато твоя.

⸻

Чуть позже сериал закончился. Даня выключил телевизор, и в комнате остался только дождь. Стук капель по подоконнику, приглушённый гул водостоков.

Они сидели в тишине. Она держала его за руку. Он гладил её пальцы, нежно. Хотя раньше мог только грубо. А теперь — иначе. Слишком хрупкая она. Слишком дорогая.

— Даня... — Арина вдруг сказала.

— Чего?

— Спасибо, что ты со мной.

Он посмотрел на неё. В её глазах отражалась мягкая лампа и капли на стекле.

— Спасибо, что ты меня не бросила, когда могла.

— Никогда.

— Даже когда я ебанусь в конец?

— Даже тогда.

Он выдохнул. Обнял. И сказал:

— Ну и сериал у тебя, конечно, полный пиздец.

Арина рассмеялась. И прижалась к нему ещё крепче.

***

Утро. Казань. 2017 год.

За окном лил дождь — настоящий, упрямый, с низким небом, шумом по подоконнику и запахом мокрого асфальта. Арина проснулась первой. Глаза ещё слипались, но рядом спал он — её Даня. И было какое-то тихое, правильное счастье в том, что это был не сон. Он — рядом. Он — дышит. Его грудь медленно поднимается, а губы чуть приоткрыты во сне. Один из тех редких моментов, когда он не матерится, не орёт, не злится. Просто спит, раскинувшись по кровати, как огромный уставший кот.

Арина аккуратно, чтобы не разбудить, высвободилась из-под его руки. Подошла к окну, раздвинула штору. За стеклом — серая улица, капли бегут по стеклу. Она улыбнулась. В такое утро не хочется никуда идти. Но школа через два часа. А значит — нужно собираться.

Она тихо пошла в ванную, умылась, почистила зубы, чуть подкрасила ресницы и губы — едва-едва. Всё очень аккуратно, нежно, будто бы если переборщит — Даня рассердится. Волосы выпрямила до идеально гладкого состояния. Без челки, без лишнего — только хвостик на затылке и тонкая розовая резинка. Хотелось выглядеть чуть взрослее, чуть увереннее.

Одежду она выбрала давно. Чёрное обтягивающее платье с белым воротничком, плотные чёрные колготки. То самое платье, которое Даня, скорее всего, не одобрит. Он не любит, когда на неё смотрят. Не любит, когда юбка выше колен. Не любит, когда она слишком красивая не только для него. Но сегодня ей было всё равно. Она хотела быть красивой. Для себя. Для него.

На кухне всё ещё стоял запах вчерашнего ужина — макароны с сыром и сосиски, которые Даня жрал с каким-то особым аппетитом. И она вспомнила — вчера у неё руки дошли постирать его спортивный костюм. Она вывесила его на балконе, и он высох как раз к утру. Тёмно-серый, с белыми лампасами, мягкий и тёплый. Даня любил его носить и говорил, что в нём можно «и ебалом торговать, и на хате откисать».

Она взяла его костюм в руки, погладила ладонью ткань. Потом пошла будить.

Он спал точно также — лицо уткнуто в подушку, волосы спутаны, плечи оголены. Арина села рядом, осторожно наклонилась и поцеловала его в висок. Потом — в щёку. Потом чуть ниже — в шею. Тёплую, с лёгким запахом табака и чего-то бесконечно знакомого.

— Данечка... проснись, котик... — прошептала она, гладя его по волосам. — Уже утро... пора вставать...

Он застонал, поморщился.

— Шикина... если ты меня разбудишь ещё раз поцеловав в шею — я тебя отымею прямо щас, поняла? — прохрипел Даня, не открывая глаз.

— Ну тогда не жалуйся, — засмеялась Арина, — я предупреждала.

Он приоткрыл один глаз, посмотрел на неё. Потом — на платье. Потом снова на неё.

— Ты издеваешься? — хрипло спросил он. — С утра пораньше в этом платье? Ты серьёзно?

— А что? — она надула губки. — Мне идёт?

Он сел, потянулся и сразу потянул её за талию к себе на колени. Придвинул лицо к её уху и прошептал:

— Ещё раз в таком виде пойдёшь в школу — я тебя запру дома. Серьёзно, Ариша.

— Не запереть меня, Даня, — шепнула она в ответ и поцеловала его в нос.

Он усмехнулся, взял у неё из рук костюм.

— Это ты его постирала?

— Ага. Он теперь чистый. И пахнет... мной, наверное.

— Пахнет, как бабский гель для душа. Сука. — Он натянул худи, потом штаны. — Но спасибо.

— Пожалуйста. Тебе идёт. Ты красивый. — Она встала и поцеловала его в губы, нежно, по-доброму.

— Ты у меня вообще... пиздец какая... — Он потер лоб и выдохнул. — Влюбляешь в себя ещё сильнее каждое утро, дура.

Арина улыбнулась, обняла его за шею. Он крепко обнял в ответ. За окном дождь стучал по стеклу, будто бы время остановилось. Казалось, что впереди будет очень долгий день. Но это утро — их. Их лужи, их кофе, их взгляды и поцелуи.

— Я тебя люблю, Даня. — прошептала она.

Он только кивнул. И крепче сжал её в объятиях.