Серпентариум

Я стояла у импровизированной кровати Варро, если это можно было так назвать. Пара грязных одеял на полу — всё, что ему выделили. Он был неподвижен, только редкое хриплое дыхание подтверждало, что он ещё жив. Лицо Варро стало серым, черты осунулись, а глаза, когда он всё же открывал их, смотрели в пустоту. Я с трудом узнавала в нём того грубого, не знающего жалости человека, который бил меня, унижал, заставлял рыть снег голыми руками.

Теперь он был просто тенью себя.

Его рана на животе, которую я пыталась зашить своими неумелыми руками, воспалялась всё больше. Запах гноя заполнил комнату, а в уголках ткани, покрывающей его тело, я замечала пятна засохшей крови. У меня не было ничего, чтобы помочь ему: никакой воды, кроме ледяной, никаких медикаментов, никаких бинтов, кроме обрывков старой рубашки. Но охранники в доме всё равно приказывали мне ухаживать за ним. Словно я могла сотворить чудо. Им было плевать на него, они списали его со счетов, но все же продлевали его мучения, а заодно и мои.

Я опустилась на корточки, держала в руках грязное тряпьё, пытаясь стереть с его лба пот. Его кожа была горячей, как у человека в жару. Внутри всё сжималось от отвращения, но я делала это. Просто делала, как и всё, что мне приказывали.

Где-то в глубине души я понимала, что это бессмысленно. Он умирает. Его тело медленно сдаёт. Но я всё равно продолжала — из страха, из инстинкта выживания или просто потому, что ничего другого не оставалось.

Каждый день его состояние становилось хуже. Иногда он бормотал что-то про змеиный яд в банке, про то что он отравит всех, слова выходили бессвязными. Иногда звенящая тишина дома нарушалась только его стонами. Но чаще всего он просто молчал. Молчание, от которого хотелось кричать.

Я вспоминала побег. Словно это было в другой жизни. Я верила, что смогу. Казалось, что если я прорвусь за эти двери, за этот лес, свобода будет моей. Но я ошиблась. Я недооценила их, недооценила холод, недооценила саму себя. Сейчас я платила за эту ошибку.

Слёзы давно иссякли. Казалось, я утратила способность плакать. Просто двигалась, как заводная кукла, по чьим-то приказам. Убирала в доме, стирала одежду, ухаживала за этим человеком, который когда-то с такой лёгкостью избивал меня.

Жизнь превратилась в замкнутый круг. Сон, работа, страх. Иногда я замечала, как мои руки дрожат, как будто я больше не могу контролировать своё тело. Но внутри меня всё ещё теплилась крошечная, почти незаметная искра. Надежда? Возможно. Может быть, это было только упрямство.

«Ты выживешь», — шептала я себе, когда становилось слишком тяжело. — «Ты переживёшь их».

Я посмотрела на Варро ещё раз. Его лицо было бесцветным, губы сухими. Он был врагом, но сейчас это уже не имело значения. Передо мной был человек, жизнь которого угасала.

«Я выживу», — подумала я, медленно вытирая с его лица пот. — «Даже если для этого мне придётся пройти через ад».

Я сидела на корточках рядом с Варро, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания. Его хриплое дыхание становилось всё громче, будто каждый вздох причинял ему мучительную боль.
Я смотрела на рану на его животе: гной и кровь продолжали сочиться сквозь тряпку, оставляя тёмные пятна. Я знала, что он не выживет, но страх перед его мучителями заставлял меня продолжать.
Внезапно Варро дёрнулся, издав громкий стон. Его глаза открылись, но взгляд был расфокусированным, как будто он смотрел куда-то за пределы комнаты.
— Не... не подходи... — прохрипел он, пытаясь поднять руки, но они только беспомощно дрожали. — Чёртова... собака...
Я напряглась, не понимая, о чём он говорит. Его тело начало содрогаться, как будто он пытался вырваться из чего-то невидимого. Я схватила его за плечи, пытаясь удержать.
- Варро, успокойся! – сказала я, голос сорвался на крик.

Но он не слушал. Его тело дёргалось, будто он пытался бороться с чем-то внутри себя. Кровь вновь начала сочиться из раны быстрее, пропитывая ткань, которую я прижимала к его животу.
- Не... Не приближайся! — закричал он, его голос звучал пронзительно, как у загнанного зверя. — Я убью тебя...
Чёртова тварь!
Его лицо исказилось от боли и бреда. Я почувствовала, как паника подступает ко мне, но заставила себя сосредоточиться. Одной рукой я крепче прижала тряпку к его ране, другой обхватила его плечо, удерживая его на месте.
- Варро, тише! — шептала я.
Он закашлялся, из его рта вытекла тонкая струйка крови. Его тело затряслось ещё сильнее, как будто он сражался с невидимым врагом. Я изо всех сил пыталась его удержать, чувствуя, как мои руки скользят от крови, хватка становилась всё слабее.

— Убью... Всех убью... — продолжал он бредить, его голос становился всё тише, а движения – слабее. Но его взгляд всё ещё был полон ярости и страха.
Я крепче прижала тряпку к его животу, чувствуя, как кровь просачивается сквозь неё и стекает по моим пальцам. Дыхание Варро становилось всё более рваным, хриплым. Он наконец затих, его тело обмякло, но глаза остались открытыми, безжизненно устремлёнными в потолок.
Я сидела рядом с ним, сжимая тряпку, будто это могло хоть что-то изменить.
В комнате стало тихо. Только моё тяжёлое дыхание нарушало эту тишину.
Мне не было жаль его. Но это не значит, что я могла просто смотреть, как он умирает, и ничего не делать.

Тело Варро лежало на полу. Кровь и гной больше не сочились из раны, но запах смерти уже начинал заполнять комнату. Я знала, что его конец неизбежен, но видеть, как он умирает у меня на глазах, было... странно. Не жалко, не страшно, а именно странно. Как будто наблюдала за чем-то, что не касалось меня.

Дверь резко распахнулась, и в комнату вошёл Квинт. Его тёмные глаза окинули взглядом мёртвое тело Варро, а затем остановились на мне. Он подошёл ближе, запах табака и грязи бил в нос.

— Ну, поздравляю, ты его угробила, — произнёс он с насмешкой, но в его голосе не было злости. Только равнодушие.

— Он сам себя угробил, — прошептала я, не вставая с пола. Мои руки всё ещё были в крови, но я даже не пыталась их вытереть.


Квинт ухмыльнулся, его зубы блеснули в слабом свете лампочки.

— У нас тут некромантка появилась, да? Может, его оживишь? А если серьёзно... — он наклонился ко мне и его голос стал низким, холодным. — Убирай его.

— Что? — я резко подняла голову. Его слова прозвучали, как удар.


— Ты слышала. — Он выпрямился, бросив взгляд на дверь. — Взяла лопату и вперёд, на улицу. Хочешь жить? Делай, что говорят.

Я сглотнула, чувствуя, как кровь отливает от лица. Он действительно собирается заставить меня...

Квинт хлопнул в ладони, как будто подгонял ленивого ребёнка.

— Давай-давай. И не забудь выкопать яму поглубже. Не хочется, чтобы волки его вытащили.

С трудом поднявшись на ноги, я почувствовала, как слабость охватывает всё тело. Каждый шаг к двери давался мне с трудом. Квинт протянул мне лопату, грязную и покрытую ржавчиной.

— Вот, держи. Инструмент первой необходимости. — Его голос был насыщен едкой иронией.

На улице стоял сильный мороз, но я этого почти не ощущала. Лопата в моих руках казалась тяжёлой, как бетонный блок. Остальные мужчины наблюдали за мной из окна. Я чувствовала их взгляды, слышала их смешки и комментарии.

— Смотрите, как старательно копает. Ещё бы чуть-чуть, и можно брать её на стройку, — сказал один из них, и остальные захохотали.

Я опустила взгляд, сосредотачиваясь на каждом движении. Замёрзшая земля сопротивлялась, каждый удар лопаты отдавался в моих руках болью. Но я продолжала. У меня не было другого выбора.

Когда я выкопала яму достаточно глубокой, чтобы Варро поместился в неё, я вернулась к дому. Мужчины стояли на крыльце, глядя на меня с недоумением.

— Что встала? — буркнул Квинт, скрестив руки на груди. — Неси его.

Я замерла, с трудом переводя дыхание.

— Ты хочешь, чтобы я... — начала я, но Квинт перебил меня.

— Да, чтобы ты. Кто ж ещё? Мы что, будем марать руки из-за какого-то мёртвого придурка? Нет уж, это твоя работа.


Я вернулась в дом, где лежало безжизненное тело Варро. Запах крови и чего-то ещё — тяжёлого, липкого, неотвратимого — наполнял комнату. Я старалась не смотреть на него, но взгляд всё равно скользнул по его лицу. Теперь оно казалось спокойным, почти умиротворённым, как будто всё его страдание закончилось. Но руки и ноги начали застывать, их положение выдавало, что это не сон. Это смерть.

Я сглотнула, чувствуя, как внутри всё дрожит. Подошла ближе, опустилась на колени и замерла, будто надеясь, что кто-то придёт и сделает это за меня. Но никто не пришёл. Они стояли за дверью. Их взгляды я почти ощущала спиной, холодные, нетерпеливые, как у хищников. Они ждали, чтобы посмотреть, сломаюсь я или нет.

Стиснув зубы, я схватила Варро за плечи. Его тело оказалось тяжелее, чем я ожидала. Пальцы соскользнули с его рубашки, и я чуть не упала назад. Первая попытка уже показала, что легко не будет. Я подтянула рубашку повыше, чтобы хоть как-то ухватиться, и снова потянула. Его голова дернулась в сторону, словно обвиняя меня, но я отвела взгляд. «Тащи», — приказала себе.

Каждый шаг был пыткой. Пол под ногами был скользким, ноги подкашивались, а плечи ныли от напряжения. Я тащила его, упираясь всем телом, но стоило мне потерять хватку, как Варро с глухим стуком рухнул обратно на пол. Сама едва не шлёпнулась рядом. Я села на холодный пол, тяжело дыша, но быстро опомнилась — нельзя останавливаться.

Снова вцепилась в его плечи. На этот раз ухватиться удалось крепче. Раз за разом я с трудом протаскивала его ближе к двери. Ноги предательски дрожали, спина простреливала от боли, но я не могла позволить себе остановиться. Эти люди наблюдали. Я слышала их приглушённые разговоры, едва уловимые смешки. Они ждали моего провала, и я дала бы им повод для ещё большего унижения, если бы сдалась.

Когда я, наконец, выбралась наружу, морозный воздух словно пощёчиной ударил в лицо. Дышать стало чуть легче, но идти — нет. Снег хрустел под ногами, будто насмехаясь над моими жалкими попытками. Каждый метр казался бесконечным. Варро был неподвижен, холоден, мёртв.

Я споткнулась о камень, руки снова соскользнули, и я упала, больно ударившись коленями о землю. Почувствовала, как из глаз брызнули слёзы — не от жалости к себе или от боли, а от отчаяния. Хотелось кричать, бросить это всё. Я поднялась, вытерла лицо рукавом и снова взялась за тело.

Когда я добралась до выкопанной ямы, силы почти покинули меня. Я рухнула на колени рядом, чувствуя, как сердце готово вырваться из груди. Варро казался ещё тяжелее, но я знала, что бросить его здесь нельзя. Я схватила его за ноги, изо всех сил перевернула и с трудом скатила в яму. Его тело ударилось о землю с глухим звуком, от которого по спине пробежали мурашки.

Я сидела на коленях, глядя в яму, и сдавленно дышала.

— Закопай его, — прозвучал голос Квинта за моей спиной.

Я взяла лопату и начала бросать землю на тело. Каждое движение казалось бесконечным, но, наконец, я закончила. Варро исчез под слоем земли, а я осталась стоять, грязная и вымотанная.

— Хорошая работа, — бросил Квинт, направляясь обратно в дом. — Теперь можешь помыться.

Мужчины разошлись, оставив меня стоять у могилы. Я смотрела на замёрзшую землю, пытаясь понять, что я чувствую. Но чувств не было. Только пустота.

Холод пронизывал каждую клетку моего тела, пока я шла обратно в дом. Руки, дрожащие от усталости, были покрыты грязью и кровью, одежда насквозь пропиталась потом и снегом. Внутри было немного теплее, но даже это ощущение не приносило облегчения.

Квинт бросил на меня взгляд, полный безразличия, когда я прошла мимо.

— Ада, ты выглядишь, как та самая леди из фильмов ужасов. Только лопаты тебе теперь не хватает, — усмехнулся он, облокотившись о стену.

— От неё уже несёт как от могильного червя, — подхватил другой, стоявший рядом с ним. Они захохотали, и звук их смеха, казалось, пронзал меня, как кинжал.


Я проигнорировала их. Силы на ответки уже давно закончились. Единственное, чего я хотела — смыть с себя эту грязь, смыть остатки чужой жизни, что прилипли ко мне.

Я зашла в ванную, которая едва напоминала место для умывания. Обшарпанные стены, покрытые пятнами плесени, трещины в раковине, из которой капала вода. Всё это выглядело так, будто сама жизнь покинула это место давным-давно.

Сняв с себя одежду, я почувствовала, как мороз уходит с кожи, оставляя её пылающей от резкой смены температуры. Одежда упала на пол мокрой кучей, а я открыла кран, чтобы пустить тёплую воду. Её тонкая струя казалась спасением, но напора едва хватало, чтобы заполнить ладони. Я быстро ополоснула лицо, затем обтерла тело мокрой тряпкой, которую нашла на полке. Холодная вода смешалась с остатками грязи, стекая вниз.

В дверь раздался стук.

— Чего тебе? — сорвалось с моих губ, голос хриплый от усталости.

— Одежда, — грубо бросил Квинт с другой стороны. — Возьми. Твои тряпки уже и бомжу не подойдут.


Я открыла дверь ровно настолько, чтобы увидеть его руку, протянувшую свёрток. Мгновение — и дверь снова захлопнулась. Я развернула ткань и узнала старый свитер и брюки, которые, похоже, принадлежали Варро. Они были большими, грубыми, но хотя бы чистыми.

Пальцы дрожали, пока я натягивала одежду. Ткань пахла табаком и чем-то металлическим, но это было лучше, чем мерзнуть в мокрых лохмотьях. Свитер почти полностью закрывал мои руки, а брюки держались на поясе только благодаря тому, что я их туго затянула.

Я бросила взгляд на своё отражение в зеркале. Глаза, окружённые синяками, кожа, казавшаяся серой, как стены вокруг. Вся я — тень человека, который когда-то был.

Стук в дверь прервал мои размышления.

— Ты что там, уснула? — голос Квинта прозвучал раздражённо. — Двигайся, тебе ещё комнаты прибирать.

Я глубоко вдохнула, заставляя себя не показывать слабость.

— Уже выхожу, — бросила я, собрав свои мокрые вещи в охапку и направляясь к выходу.

Когда я вышла в коридор, они снова сидели за столом, обсуждая что-то с оживлением. Их смех был громким, почти радостным, что резко контрастировало с тем, что я только что сделала.

— Эй, — окликнул меня Квинт, заметив мой новый наряд. — Смотрится не хуже, чем на Варро.

Я снова промолчала, проходя мимо. Их слова, их смех — всё это давно стало фоном, который я научилась игнорировать. Моё тело болело, но ум был сосредоточен на одном: как дожить до следующего дня.

Комнаты, которые мне велели убирать, были не лучше, чем моя. Везде та же серость, холод и сырость. Единственное отличие — беспорядок, который эти мужчины оставляли за собой. Мятые простыни, пустые бутылки, грязные кружки. Всё это нужно было собрать, вынести, протереть, убрать.

Я работала молча, стараясь не привлекать внимания. Каждый шаг был скован страхом: а вдруг скажут, что я делаю что-то не так? А вдруг снова подойдут, снова заставят смотреть в их жестокие лица?

Сложив постельное бельё, я услышала, как из соседней комнаты раздались голоса. Сначала тихие, но затем всё громче, доносясь сквозь тонкие стены.

Я замерла, едва дыша, чтобы уловить слова.

— Говорю тебе, всё прошло идеально, — звучал голос Квинта, резкий, уверенный. — Весь этот их "Аспид" полетел к чёрту.

— А если они выжили? — подал голос другой, его тон был полон сомнений.


— Да они под завалами до сих пор корчатся, — хмыкнул Квинт. — Дом сложился, как карточный. А если нет, Эйдан сам лично туда съездил. Он точно довёл дело до конца.

Моё сердце пропустило удар. Аспид. Завалы. Что это значило? Они говорили о команде?

— Но это была хорошая игра, — продолжил третий голос, более спокойный, но с ноткой самодовольства. — Заманить их, заставить прийти. Они и подумать не могли, что их ждёт ловушка.

— И Варгас сработал, как надо, — подтвердил Квинт. — До конца верил, что его информация настоящая.


Стук кружки о стол прервал разговор. Я замерла, чувствуя, как внутри всё сжимается. Эти слова, их лёгкость, с которой они обсуждали смерть, словно это был просто очередной эпизод в их жизни...

Я резко повернулась к кровати, стягивая грязное одеяло, чтобы не выдать, что я подслушиваю. Но мысли уже вихрем кружились в голове.

"Завалы", "ловушка". Они заманили команду.

А если... Если их действительно нет? Если... я осталась совсем одна?

Глаза наполнились слезами, но я их быстро стерла. Не время для этого. Мне нужно было думать. Мне нужно было выживать. Я заставила себя продолжить уборку, руки машинально складывали и переносили вещи. Но внутри всё уже изменилось. Эти обрывки слов, их смысл — они впились в меня, как заноза, которую невозможно вытащить.

Когда я вернулась в свою комнату, силы окончательно меня покинули. Я села на кровать, опустив голову в руки. Мир вокруг становился всё более серым, всё менее реальным. Только одно чувство оставалось ярким: растущее ощущение безысходности.

Если команда действительно погибла, если их больше нет... Тогда я потеряла последний шанс на спасение.

В комнате повисла гнетущая тишина, и я, наконец, позволила себе заплакать. Но слёзы не приносили облегчения. Они были как беззвучный крик о помощи, который никто не услышит.

Я плакала так, будто хотела вытянуть из себя всё, что осталось. Все слёзы, весь страх, всю боль. Они катились по щекам, капали на пол, исчезали без следа, оставляя только пульсирующую пустоту внутри.

Сквозь эту боль я начала замечать странные мелочи: трещины на стене, пыль на полу, маленький чёрный уголёк в углу комнаты. Его форма напоминала осколок чего-то сгоревшего. Я подняла его, не зная, зачем, и поднесла к глазам.

Уголёк оставил тёмный след на кончике пальца.

Словно на автомате, я подошла к стене. Пустота этой комнаты, её безжизненные стены вдруг показались мне невыносимыми. Эта серость, холод — они были как отражение моего состояния. Мне нужно было что-то изменить. Хоть что-то.

Я наклонилась, провела уголёк по стене. За ним осталась чёрная линия.

Ещё одна.

Мои движения были быстрыми, хаотичными. Стена начала заполняться линиями, которые превращались в ветви. Корни. Листья. Я рисовала дерево. Дерево хурмы. Как то, что я нарисовала на базе «Аспид».

Каждая ветвь, каждый изгиб были как мостик в прошлое. Мои мысли плавно переключились на людей, которых я оставила позади. Деметрия. Её улыбка, её доброта. Её сад, где мы гуляли среди деревьев хурмы. Я чувствовала её тепло, её заботу, как будто она всё ещё была рядом.

Вернон. Его усердие, его стремление стать сильнее. Я слышала, как он смеётся, его неловкие, но искренние попытки шутить. Я улыбнулась сквозь слёзы, вспомнив его рассказы о том, как он хочет стать кем-то важным.

Но больше всего мои мысли возвращались к Тору. Его уверенность, его сила. Его голос, такой тихий, но полный решимости. Его взгляд, который всегда был таким пронизывающим, словно он видел меня насквозь. Я чувствовала, как сердце сжимается при мысли о нём.

Я всегда знала, что он мне не безразличен. Но только сейчас, в этой темноте, я позволила себе признаться в этом. Тор был моим якорем, моим символом надежды. А если он погиб? Если его больше нет?

Горе захлестнуло меня с новой силой. Я остановилась, опустив уголёк. Руки дрожали, грудь болела, словно в ней открылась бездонная рана. Но я снова взяла уголёк и продолжила рисовать.

Каждая ветвь была как часть меня, как воспоминание, которое я не хотела потерять. Листья превращались в детали: тени, прожилки. Сначала они были грубыми, потом становились всё чётче, словно я вложила в них всю свою душу.

Когда я закончила, передо мной на стене возвышалось дерево. Оно было похожим на то, что я рисовала на базе. Но в этот раз оно казалось другим. Тёмным, мрачным и всё же живым. Оно словно впитало в себя все мои эмоции, всю боль и страх.

Я опустилась на пол, прислонившись к стене. Глаза скользили по рисунку, изучая каждую ветвь, каждый изгиб. Горе, которое разрывало меня на части, начало исчезать, как волна, отступающая от берега. На смену пришла пустота. Но эта пустота была странно спокойной, почти обволакивающей.

Я закрыла глаза, чувствуя, как что-то во мне успокаивается. Пусть это была иллюзия, пусть это дерево было лишь рисунком на грязной стене, но оно стало для меня якорем. Я почувствовала себя чуть менее одинокой.

Тор. Он всё ещё оставался в моих мыслях. Даже в этой пустоте, он был тем, к кому я продолжала возвращаться.

"Если ты жив, найди меня," — прошептала я, прежде чем тишина комнаты снова захватила всё вокруг.

Я закрою глаза, но сон не приходит сразу. Пустота комнаты кажется всепоглощающей, но усталость всё-таки берёт своё. Моё сознание медленно уходит в забытье, и вот я уже не здесь.

Я стою в лесу. Снег под ногами мягкий, но холод не чувствуется. Вокруг деревья, высокие, массивные, их ветви переплетаются, образуя арку над головой. Но вместо листьев — трещины, из которых сочится кровь. Капли падают на землю, окрашивая снег в алый. Лес кажется одновременно бесконечным и замкнутым, как клетка.

Я слышу шаги. Сердце начинает биться быстрее. Чей-то силуэт мелькает впереди, скрываясь за деревьями.

— Тор? — мой голос слаб, почти шёпот.

Силуэт оборачивается. Это он. Но что-то не так. Его лицо залито кровью, а глаза — пустые, как у мертвеца. Он протягивает ко мне руку, но чем ближе я подхожу, тем дальше он отступает. Мои ноги будто погружаются в вязкую грязь, каждая попытка двигаться даётся с огромным трудом.

— Тор! Подожди! — кричу я, но он исчезает, оставляя после себя лишь тени.

Я оборачиваюсь и вижу Деметрию. Её лицо осунувшееся, глаза полны укоризны. Она качает головой, её голос звучит эхом:

— Почему ты ушла? Я же просила остаться...

— Нет... я не... — пытаюсь оправдаться, но слова застревают в горле. Мой голос тонет в грохоте, будто где-то неподалёку обрушивается водопад.


Из теней выступает фигура. Высокий мужчина в чёрном, его шаги медленные, но уверенные. Это Эйдан. Его ледяной взгляд впивается в меня, словно прожигает насквозь. Он улыбается, хищно, как зверь, окружённый добычей.

— Ты всегда была бесполезной, — говорит он, и его голос обволакивает меня, как густой туман. — Ты их подвела. Они не придут за тобой.

Я не могу дышать. Воздуха не хватает. Я пытаюсь отвернуться, но его тень становится больше, заполняя собой всё вокруг. Вдруг я вижу дерево хурмы. Оно стоит посреди леса, как символ надежды, но на ветвях нет плодов. Вместо них висят тела. Деметрия. Виктория. ББ. И Тор. Их глаза открыты, но мёртвы. Я кричу, а звука нет. Тень Эйдана охватывает меня, и мир вокруг исчезает.

Я просыпаюсь с диким чувством паники. Моё сердце колотится так, будто пытается вырваться из груди. Грудь сжата, а горло пересохло. Тьма комнаты не приносит облегчения. Пытаюсь отдышаться, но слёзы уже текут по щекам.

Я сижу на кровати, прижимая колени к груди, и вслушиваюсь в звуки снаружи. Комната тихая, но кошмар оставил после себя такое тяжёлое чувство, что кажется, я до сих пор там. До сих пор в этом лесу.