Место под солнцем

***

Что ж, из больничного крыла я выползла в конце марта, одновременно со всеми остальными пострадавшими. Из последствий перенесённой болезни осталась разве что лёгкая слабость, но и она прошла со временем. И опять начались тяжёлые трудовые будни.

Наверстать упущенное было непросто, но преподаватели с пониманием отнеслись к моей лёгкой тормознутости после болезни и делали небольшие поблажки. Да, как же мне всё-таки не хватало в этот период своего телефона с поисковиком! Надо сказать, что даже почти спустя год, что я находилась в теле Элли, у меня до сих пор было фантомное ощущение смартфона в кармане и его вибрации при сообщениях. Это походило на те же ощущения, которые иногда испытывают люди с ампутированной конечностью, но только мне ампутировали телефон. И ломка по нему чувствовалась до сих пор.

Наш злой гений за всю весну несколько раз таки потревожил меня своими дурацкими поручениями, но ничего особенного в них не было: так, отнеси то, передай этому, сделай третье. Его дружки часто хихикали надо мной, когда видели нас вместе, но репутация у старосты Слизерина была на уровне лика святого, ведь он опекал бедную, несчастную и непутёвую меня прямо как старший брат. И девчонки опять томно по нему вздыхали, правда, никто уже не строил планов с Любовными зельями, и на том спасибо.

В общем, за всеми этими заботами незаметно пролетело три месяца, и началась пора экзаменов. Вообще, сессия в универе до сих пор вспоминалась мне с ужасом, особенно летом третьего курса, когда за четыре недели мы должны были сдать пять экзаменов. И не абы каких, а чертовски сложных, так сказать, квинтэссенция всей нашей учёбы. Преподы часто нам потом говорили, что умнее, чем после сессии третьего курса, вы уже не будете, и это оказалось правдой: далее мы действительно постепенно деградировали, потому что нагрузка немного спала, а специальность стала сужаться до клинических дисциплин.

Поэтому я немного побаивалась итоговых экзаменов, но всё оказалось не так плохо, как мне казалось: никто не просил цитировать учебники и знать блестяще весь материал на уровне ЖАБА. Моей подготовки в течение года оказалось достаточно, чтобы сдать все экзамены на высший балл без каких бы то ни было проблем. Хотя это, наверное, потому, что все эти проблемы я терпеливо разгребала в течение года. Но не у всех всё оказалось так уж радужно.

В один из дней, когда мы с утра сдавали Заклинания, следом должен был пойти третий курс. Вообще, этот экзамен показался мне самым лёгким: профессор Флитвик в крайне доброжелательной, даже шутливой форме немного побеседовал с каждым студентом, а потом просил выполнить несколько заклинаний, которые мы с ним проходили. Мне достались Левитирующие и Отпирающие чары, так что я была крайне всем довольна и одной из первых вышла в коридор ждать остальных. Здесь же был и староста Слизерина, о чём-то разговаривавший со своими первокурсниками, уже сдавшими экзамен, но я старательно избегала надменного взгляда угольно-чёрных глаз и смотрела в окошко на прекрасный июньский погожий день.

Какая же всё-таки была красота вокруг Хогвартса! Солнце уже приятно грело, изумрудная трава мягким шёлковым ковром стелилась вокруг школы и вдоль берега Чёрного озера, словно море простиравшегося до самого горизонта. Я никогда не видела, чтобы на ровной поверхности водной глади хотя бы раз была малейшая рябь. Когда не замерзало, озеро было похоже на огромное идеально ровное зеркало, отражавшее небо. А поскольку в тот день на небе не было ни облачка, то оно было поразительного тёмно-синего оттенка и искрилось от ярких солнечных лучей.

Так я и любовалась всей этой красотой из окна, пока меня не отвлёк чей-то пронзительный крик. Резко обернувшись, я заметила, как одна из третьекурсниц в больших круглых очках вдруг начала судорожно рыдать, а потом схватилась за шею и начала задыхаться. Этот её приступ удушья так напоминал бронхиальную астму, что я рефлекторно подбежала к ней, чтобы держать ситуацию под контролем.

— Опять эта Миртл что-то вытворяет! — брезгливо заметила другая девочка, блондинка с милыми кудряшками и розовой лентой в волосах, судя по форме, студентка Гриффиндора. Остальные девчонки захихикали, а я опустилась на колени рядом с Миртл и принялась оценивать ситуацию.

И совсем быстро поняла, что на астму приступ тянул не очень. Одышка была не на выдохе, а смешанная, да и посинения кожи особого не было, а вот дрожь в руках — да, что навело меня на определённые мысли.

— Оливия, да прекрати ты уже её травить! — воскликнул кто-то из парней тоже возраста Оливии и Миртл. — Если бы ты не начала говорить, что она ничего не сдаст, — этого не случилось бы! Может, ей дать воды?

«Всё ясно», — подумала я, а вслух сказала: — Да, кто-нибудь может принести воды?

Буквально через полминуты у меня в руках оказался кубок с водой, а я в это время слазала в сумку и достала оттуда небольшой пузырёк. Открыв его, я капнула в воду немного нужной настойки и дала выпить эту воду Миртл.

— Спасибо, — благодарно выдавила та, мигом придя в себя после глотка воды. — Странный вкус... что это?

— Это... это... зелье... снимающее удушье! У меня тоже иногда такое бывает. Я немного капнула тебе в воду, чтобы ты успокоилась, — ответила я, а Миртл странно посмотрела на меня и отпила ещё из кубка. — Вот, выпей всё и хорошо сдашь все экзамены! Ну как, тебе легче?

— Да... — протянула Миртл, поднявшись на ноги, а потом уже увереннее добавила: — Мне действительно легче... намного легче... спасибо тебе!

Я тепло улыбнулась в ответ и убрала пузырёк в сумку, а в это время вышли последние первокурсники, в числе которых была и Ханна, и профессор Флитвик стал понемногу запускать третий курс. Чтобы не мешать им, мы отошли в сторону и собрались уже пойти на задний двор немного погреться на солнышке перед обедом, как кто-то очень сильный вдруг схватил меня за руку.

— Китти, можно поговорить с тобой немного? — наигранно вежливо спросил Том, явно потому, что вокруг нас было полно́ народу.

Я взглянула на Ханну, но та лишь густо покраснела от взгляда красавца-слизеринца и пробормотала:

— Эм... Кейт... я подожду тебя на улице... — и поплелась вместе с Марго по коридору в сторону лестниц.

Я же удивлённо посмотрела в ответ, не понимая причин такого повышенного внимания к своей скромной персоне, а Том отвёл меня в сторону и тихо спросил:

— Что за фокусы, Китти? Зелья, снимающего удушье, нет, по крайней мере я о таком не слышал. А у меня завтра СОВ по Зельеварению, и не хотелось бы, чтобы всплывали какие-то неизвестные зелья!

— Вот если бы ты лучше готовился к своим СОВ, то у тебя и вопросов бы не было, — надменно процедила я, но моё запястье вдруг сжали с такой силой, что я чуть не закричала. — Да отпусти ты меня, это обычная валерьянка! Ханна вчера тоже истерику устроила, вот я и попросила у профессора Слизнорта пузырёк!

— А зачем ты тогда соврала про зелье? — усмехнувшись, спросил он, но хватку всё-таки поубавил.

— А почему я соврала? — картинно удивилась я. — Удушье же прошло? Валериана — лекарственная трава... всё логично, по-моему... — но Том так выразительно посмотрел на меня, что я добавила: — Слушай, да при приступе истерии можно было и просто воду дать с такими же словами, и эффект был бы тот же!

Ехидная улыбка на красивых губах стала ещё шире, а взгляд — насмешливее.

— Так ведь ты тоже истеричка, Китти, разве нет? Но что-то я не заметил, чтобы тебе помогала обычная вода...

От этих слов я скривилась и красноречиво посмотрела в ответ.

— Только не надо путать акцентуацию характера с реальной болезнью, вот пожалуйста! — но теперь во взгляде старосты Слизерина проскользнуло непонимание, и я закатила глаза и пояснила: — Слушай, так каждую эмоциональную женщину можно записать в истерички, но это не значит, что у нас всех есть истерический невроз... просто не забивай свою светлую голову перед СОВ по Зельеварению и отпусти меня, я устала и хочу отдохнуть.

— А я хочу понять, как ты смогла так быстро снять удушье, Китти, — не сдавался он, по-прежнему придерживая меня за запястье. — У этой Миртл уже не первый раз такое, и порой даже мадам Боунс не может с ними справиться, а у тебя вышло за минуту. В чём фокус? Что за истерия?

— Болезнь такая, один из неврозов, — нехотя ответила я. — И что б ты знал, хотя я и называю себя истеричкой, но у меня её как таковой нет. Может, какие-то черты, но не сам невроз. Истерию ещё называют «обезьяной всех болезней» и «великой симулянткой». Обычно такие приступы реальных болезней возникают после стрессовых ситуаций и на публике, вот как сейчас, когда Миртл начала задирать эта гриффиндорка. И не надо так на меня смотреть, Миртл не специально всё это устроила. Такие больные сами не осознают, что делают. Она просто хотела привлечь к себе внимание, чтобы её пожалели... она не притворялась, это всё происходит на подкорке.

Том на какое-то время задумался, а потом вдруг спросил:

— А с чего ты взяла, что у тебя её нет, Китти?

Я красноречиво поджала губы и буркнула:

— Потому что у меня нет цели привлекать к себе внимание болячками. И жалости мне тоже чужой не надо. Я обычно даже с температурой под сорок ползла на учёбу и работу и не выдавала никак, что болею, так что уж в чём-чём, а в реальной истерии меня трудно обвинить. Ещё вопросы?

— То есть ты соврала Миртл... и ей от этого стало легче? — изящно приподняв бровь, уточнил он.

— Я не врала ей! — возразила я, а наши перешёптывания уже начали привлекать внимание третьекурсников. — Я дала то, что ей было нужно, — внимание и лекарство. А то, что лекарством оказалась водичка с валерианой — это уже не мои проблемы. Помогло? Помогло. И словом можно вылечить, если подобрать нужное. А теперь отпусти меня, я хочу поболтать с кем-то приятным, а не с тобой.

Том тихо рассмеялся моей последней колкости и отпустил наконец моё запястье.

— Ладно, иди отдыхай... И учти, Китти, через две недели в приют вернёмся вместе, так что не убегай никуда с вокзала и подожди меня у колонны с проходом. Всё равно никуда далеко не убежишь, а я расстроюсь...

Он слегка прикусил нижнюю губу, а мне аж тошно стало от этого картинного жеста. «Мда, плакал мой план по подмене амулета...»

— Подожду, — буркнула я, перехватив сумку на правое плечо, а затем поспешила прочь на свежий воздух, чтобы как следует подумать.

«А может, не ждать и пойти само́й? — размышляла я, бодро шагая по залитым солнечным светом коридорам школы. — Хотя дороги я так и не запомнила с прошлого раза... заблужусь — ещё хуже будет. А придём вместе — и он сразу заберёт амулет. Хотя... второго у него нет и вряд ли будет... не поедет же он в Россию в самом деле?! Вот и пусть забирает этот. Если в него вселится кто-то посторонний — даже не расстроюсь!»

***

В общем, закончились и итоговые экзамены. Пятый курс сдал СОВ, седьмой — ЖАБА, но как я поняла, результаты им придут позже по почте. Хотя я не сомневалась, что кое-кто точно сдал всё на «превосходно». Слизерин пятый год подряд завоевал кубок школы и третий — по квиддичу, и последний пир студенты этого факультета отмечали крайне бурно. А я в последние дни очень старалась избегать компании старосты этого факультета, потому что мне и так светило полтора месяца с ним же. И настроение больше даже портило именно это, а не то, что мы возвращались в реальный мир с войной, голодом и болезнями. Я уже как-то привыкла жить в подобных условиях, если честно.

Как и обещала, я дождалась своего «брата» на вокзале, благо что Том не заставил себя долго ждать, и мы направились пешком обратно в приют, а на душе всю дорогу скребли кошки. Судя по всему, война за этот год наложила свой отпечаток на город: по пути, уже в бедных районах, нам попалось несколько трупов людей, умерших от голода или болезней. И это всё порядочно угнетало. Всё-таки Хогвартс был удивительным местом, а главное, безопасным... ну, почти, если не считать того психа, который чуть не устроил эпидемию волшебной малярии, а сейчас шёл со мной по грязным улочкам и даже предложил понести мои вещи.

Но я сразу догадалась, что эта помощь была далеко не просто так. Как только мы зашли в сам приют, и нас встретила вечно недовольная миссис Коул в своём слегка испачканном платье коричневого цвета, то Том галантно произнёс:

— Всё в порядке, Ки... Элли, я помогу тебе донести чемодан до комнаты... здесь такая крутая лестница!

— Как хочешь, — хмыкнула я и бодро побежала по ступенькам вверх в надежде прийти в комнату первой.

Но не успела я открыть свою дверь маленьким ключиком, как за моей спиной появилась тень, а я тяжело вздохнула и вошла внутрь. Том не церемонясь поставил мой чемодан у самого входа и подошёл к небольшой заправленной кровати, как я зло воскликнула:

— Не смей прикасаться к моей постели, мне ещё спать на ней полтора месяца! Я сама всё найду тебе.

Он повернулся и удивлённо посмотрел на меня, а потом тихо рассмеялся и послушно отошёл в сторону, пригласительно махнув рукой.

— Давай, Китти, я жду.

«Гад...» — выругалась я про себя, но посягательств на свою кровать точно бы не пережила, особенно от него. Вздохнув, я сразу отогнула нужный угол матраса, поскольку комедию ломать уже смысла не было, а мне очень хотелось остаться в своей спальне одной и побыстрее. И действительно, в том самом месте из моих воспоминаний лежала маленькая серебряная монетка, амулет, такой же, какой я... заняла у той самой ворожеи. Взяв в руки амулет, я повертела его перед глазами, удивившись, как же он был похож на мой. Тот же бесконечный узел, те же руны, только линий было на одну меньше.

Но с каждой секундой я буквально чувствовала кожей росшее недовольство от человека справа, поэтому повернулась и безразлично протянула находку.

— Не благодари.

— Не собирался, — так же высокомерно ответил он, посмотрев на амулет, а затем подбросил его в воздух, словно монету, и ловко поймал правой рукой. Я закатила глаза от этой показушности, а Том лучезарно улыбнулся мне и сказал: — Хороших тебе каникул, Китти... надеюсь, пересекаться часто не придётся.

— Я тоже на это надеюсь, — буркнула я, но он уже быстрым шагом вышел из комнатки и захлопнул дверь, оставив меня одну.

Что ж, в одном этот гад был прав: никто в моей комнате за десять месяцев не прибирался, так что последующие несколько дней в свободное время я вплотную занималась уборкой, благо что комнатка была крошечная, и работы было не так уж и много. А затем всё пошло по уже известному сценарию: плесневелый хлеб ближе к концу недели, безвкусная, подгорелая еда, грязная вода, станция метро, куда порой нас сгоняли в панике при угрозе возможной воздушной атаки немцев, хотя власти были против, и периодические вспышки болезней.

Правда, за время нахождения в Хогвартсе я хорошо так отъелась, килограмм на пять, так что «диетическое питание» на полтора месяца не виделось серьёзной проблемой, с нормальной массой тела перенести такое испытание было вполне по силам. За время моего отсутствия я узнала, что семь воспитанников приюта погибло, разного возраста и по разным причинам. Но каждый выживал как мог, каждый боролся за своё место под солнцем, и я была не исключением.

Со своим «коллегой» я действительно мало пересекалась. В свои «выходные» он всё время где-то пропадал, а я набрала книг в общем зале, где дети помладше имели возможность играть, пусть и не настоящими игрушками, а их подобием — самодельными куклами, банками и какими-то трофеями, найденными на улице, и запоем читала всё свободное время. Как и в прошлом году меня приплетали к уборке и готовке, как и остальных, впрочем, но работы я не боялась. Уж лучше работать на ворчливых приютских старух, чем на одного крайне высокомерного красавца. Но всё же мне пришлось пересечься с ним, когда всех воспитанников приюта повезли на побережье подышать свежим морским воздухом.

Как я поняла, такие вылазки совершались каждый год. Каждый год руководство приюта совместно с церковью каким-то чудом находило транспорт, и нас на целый день привозили к одному из берегов Ла-Манша, чтобы немного перевести дыхание от городской пыли и духоты. Поэтому накануне мы с ещё несколькими девочками под присмотром поварихи старательно готовили еду, чтобы было чем перекусить на природе, а на следующий день дружно сели в автобус и отправились в путь.

Вообще, с тем самым побережьем у меня были связаны нехорошие воспоминания. Точнее, не у меня, а у Элли, но благодаря тому, что я переболела лихоманкой, то эти воспоминания были и как бы «мои». И от этого становилось не легче. Майкл за время моего отсутствия в приюте умер от тифа, так и не сказав ни слова с шести лет, так что я была единственной «жертвой», кто помнил ту пещеру. И она настолько не давала мне покоя, что я решила прогуляться до неё. Сейчас мне уже можно было не бояться угроз Тома, потому что он и так весь год угрожал мне, а Элли могла бы успокоиться, увидев, что никаких змей там больше нет.

И вот когда нам дали самостоятельно погулять по каменистому берегу, я отправилась в путь. Погода стояла не такая прекрасная, какая была в июне во время итоговых экзаменов: солнце периодически скрывалось за тяжёлыми облаками, с моря дул сильный ветер, а грохот волн, подгоняемых этим самым ветром, отдавал в уши. Но я уверенно шла по побережью в сторону отвесной скалы, у подножия которой действительно виднелось пустое пространство — вход. С больши́м трудом пробравшись по скользким камням внутрь, я огляделась, чтобы немного привыкнуть к полумраку. Пол был идеально ровным, словно его кто-то долго полировал, а ракушки и водоросли на стенах свидетельствовали о том, что во время сильных приливов пещера полностью затапливалась. Но сейчас она была относительно сохранна, и у меня имелась возможность как следует изучить её.

Правда, ничего такого внутри не было: пол, шершавые стены, ракушки, водоросли... и больше ничего. Постояв так в центре и почесав рукой затылок, я почувствовала себя невероятно глупо, потому что сил добраться досюда потребовалось немало, а результата в итоге — никакого. Хотя я вдруг начала чувствовать беспричинный страх — это начала просыпаться Элли, но мои собственные эмоции ничего, кроме усталости, не содержали, так что постепенно страх сошёл на нет, а Элли успокоилась. И тут я заметила ту самую щель в стене.

Подойдя к ней, я с любопытством заглянула внутрь и ахнула. Эта пещера была словно вестибюлем, маленькой прихожей, с помощью которой можно было попасть в основную комнату, огромный тронный зал. Протиснувшись сквозь небольшой проход, я осторожно ступила на ровную гладкую площадку и принялась глазеть по сторонам. Подземное озеро, оказавшееся в этой пещере, по размерам можно было сравнить с Чёрным озером в окрестностях Хогвартса, настолько оно было бескрайним. Косые лучи света с небольшой охотой пробивались сквозь щели в потолке, с которого свисали громадные каменные сталактиты. В целом натуральное освещение было настолько бледным, что мне пришлось простоять так минут десять, не меньше, чтобы начать видеть хоть что-то.

А когда глаза окончательно привыкли к темноте, я заметила в центре озера небольшой остров. По сути — просто большой шершавый камень в самом центре, голый, неровный, такой же чёрный, как и стены пещеры. Но определённая магия в нём была. Как он там оказался? Почему природа распорядилась, чтобы в этом скрытом от глаз посторонних озере был остров? Но это определённо завораживало.

Постояв так немного, я подошла к самому краю своей «смотровой площадки», наклонилась над чёрной гладью воды и посмотрела в глубину. Вода в озере была не такой, как в море снаружи: вместо грязных, мутных вод передо мной была прозрачнейшая чёрная бездна, что я не сомневалась, будь у меня палочка или фонарик, то можно было бы рассмотреть и дно.

«Жаль, что я ничего не взяла с собой, — с грустью подумала я, выпрямив спину. — Интересно, что там, под водой?»

— Что это ты здесь забыла, Китти? — вдруг раздался над моим ухом шёпот, но в мёртвой тишине он был подобен грому.

Сердце так и сжалось на секунду, от неожиданности я вскрикнула и, потеряв равновесие, упала прямо в воду. Последнее, что я ощутила, — было то, как кто-то в самый последний момент схватил меня за подол платья, но платье тут же порвалось, и ледяная вода поглотила меня с головой.

Вода была не просто ледяной, вода была адски ледяной, и тело моментально свела рефлекторная судорога. Ни пошевелиться, ни всплыть у меня не получалось. Даже мозги, казалось, замёрзли от холода, и всё, что я могла, — это с широко открытыми глазами смотреть перед собой в непроглядный мрак. И тут мою ногу что-то резко сжало, а потом появилась жгучая боль. От этой боли я закричала, впуская в лёгкие воду, а что-то обвилось вокруг моей ноги и стремительно потянуло вниз.

Никакой жизни перед глазами не замелькало, в мозге вообще ничего не было, настолько быстро всё происходило. Ногу жгло почти так же адски, как и горло, в которое лилась вода, а сознание постепенно начинало мутнеть. Вдруг мимо меня проскользнула яркая красная вспышка, затем ещё одна, и в этом свете краем глаза я смогла разглядеть невообразимое чудовище с кучей толстых щупалец, одно из которых и схватило мою ногу. Но не успела я умереть от страха, как меня уже схватили за правую руку, потом ещё одна вспышка попала в щупальце, ногу отпустили, и кто-то насильно потянул меня вверх. Озеро буквально сотряслось от мощного низкочастотного звука, похожего на рёв, а меня тем временем вытолкнули на поверхность.

— Вылезай, живо! — прокричал Том, но в том месте, где был проход в пещеру, из воды поднялись ещё два громадных чёрных скользких щупальца, и меня потащили в сторону, к ближайшей суше. — Быстрее!

Из последних сил я вскарабкалась по острым камням, знатно оцарапав колени и ладони, но мозги соображали плохо, благо что Том буквально вытолкнул меня и вылез сам. Снова раздался леденящий душу рёв, ещё три щупальца медленно вылезало из воды, а я пыталась откашлять воду, которая, казалось, добралась до самых альвеол.

— Тихо! — выругался Том, схватив меня и прижав к самой стене пещеры, правда, «бортик» суши был настолько узким, что даже прижавшись спинами к шершавому камню, ногами мы касались самого края.

Том крепко прижал меня к себе за плечи правой рукой, в кулаке которой была палочка, а левой сразу же зажал мне рот, потому что я была готова снова закричать от вида чудища, постепенно поднимавшегося из чёрной бездны. По сравнению с этим две метровых змеи были ласковыми домашними питомцами!

— Ш-ш-ш, Китти, — прошептал Том, внимательно следя, как одно из щупалец с пупырышками медленно подползало к нам. — Не надо тревожить то, что дремлет под водой веками... Экспульсо!

Ярко-синяя вспышка на миг озарила пещеру, осветив и воду, под которой было неимоверных размеров чудовище, туловище которого было точно несколько метров в обхвате. Я была готова вот уже в который раз закричать от ужаса, но вспышка, промелькнув, раньше угодила в противоположную стену. Раздался взрыв, массивные осколки стены посыпались в воду, и вновь раздалось то утробное рычание, от которого душа покрывалась ледяной коркой. Все щупальца мигом устремились в ту сторону, а Том резко встал, схватил меня за руку и потащил к выходу.

— Давай быстрее, я не знаю, как с ним бороться! — крикнул он, а у меня из глаз брызнули слёзы от боли, когда я встала на левую ногу. Но страх быть убитой этим монстром всё же победил чувство адской боли, и я через «не могу» побежала в сторону выхода, поскальзываясь на мокрых камнях.

Уловка сработала, и прежде чем чудовище поняло, что это были всего лишь камни, а не живые существа, мы с Томом уже выскользнули в «вестибюль», пробежали его и выбрались на поверхность. От яркого света он сразу же закрыл глаза рукой, а я наконец закричала и упала ничком на острую гальку, сгорая от боли в ноге. А второй крик вырвался у меня из груди тогда, когда нахлынула волна, и солёная вода обволокла поражённую конечность.

— Вот чёрт... — протянул Том, подойдя ко мне и уставившись на мою ногу. — Вот и зачем тебя туда понесло, безмозглая?!

Я из последних сил перекатилась от края берега, чтобы морская вода не доставала до меня, и судорожно зарыдала. На моей ноге в два с половиной оборота красовалась кроваво-красная змея шириной сантиметра четыре, а из кружков — следов от присосок — сочилась кровь. Завыв, я откинулась на спину и проскулила:

— Что это было?!

— Понятия не имею, — проворчал он, опустившись на корточки рядом с моей ногой, и вгляделся в неё.

— Ты знал, что оно было там?! — снова проскулила я, глотая слёзы.

— Теперь знаю, — посмотрев мне прямо в глаза, ответил Том. — Надо было оставить тебя там, пусть бы полакомился! А не нырять следом! Дура! Зачем ты пошла туда?!

Мне было нечего ответить, я лишь простонала, а сознание полностью заполняла боль. Казалось, уже болела каждая клеточка моего тела, а не только нога. Сквозь слёзы я заметила, как Том начал что-то шептать, водя над моей ногой волшебной палочкой, но эффекта почти не было: кровь продолжала сочиться, а тело разрывало от боли.

— Мисс Лэйн! Мистер Реддл! Что произошло?!

— Ну что, доигралась? — зло прорычал он, убрав палочку в карман насквозь мокрых брюк. — Умрёшь — даже бровью не пошевелю, поняла?

— Боже! — взвизгнула мисс Джоуи, подбежав к нам, а следом подтягивались ещё две «воспитательницы», поехавшие с нами на природу. — Что произошло?!

— Медуза... — проскулила я, ещё раз взглянув на свою обожжённую ногу. — Медуза в море... Том спас меня...

— В море?! Дурёха, я же запретила всем соваться в воду! — заверещала миссис Коул, тоже подбежав к нам, а боль уже настолько заполнила сознание, что я постепенно переставала чувствовать всё... и отключилась.

***

В этот раз бреда не было. Не было ни воспоминаний, ни боли. Не было вообще ничего. Когда я очнулась и пришла в себя, за окном был вечер. Окно в моей комнате было открыто, дул свежий ветерок, как после дождя, а из всех ощущений неприятно тянуло в левой ноге.

Растерянно оглядевшись по сторонам, я встретилась взглядом с угольно-чёрными глазами, но в кои-то веки я была рада их видеть. Том сидел с серьёзным видом у моей кровати, я была одета в свою ночную сорочку, а моя нога была замотана в плотную бинтовую повязку, измазанную какой-то густой зелёной мазью.

— Что б ты знала, к тебе даже вызвали врача, — начал говорить он, скрестив руки на груди. — Но он сказал, что ты умрёшь. У тебя была слишком высокая температура, он решил, что это... пневмония... как-то так, ты вся горела, а... антибиотиков, да?.. в общем, у него этого не было, и денег на них в приюте тоже нет.

Я с минуту посмотрела ему в глаза, а в правдивости его слов даже сомневаться не приходилось, сам бы он ни за что не придумал термины «пневмония» и «антибиотики», а потом хрипло задала тот самый очень логичный вопрос:

— Почему я выжила?

— Потому что я потратил часть своих денег, выделенных мне на материалы к учебному году, чтобы сварить зелье и вылечить твою ногу, — поджав губы, холодно, даже жёстко ответил Том, а мне впервые за всё наше общение стало по-настоящему стыдно. — Это чудовище было ядовитым, мне пришлось сильно попотеть, чтобы найти противоядие и сварить его.

— Спасибо, — выдохнула я, неотрывно смотря прямо в чёрные глаза, но в ответ получала только злость. — Зачем ты это сделал? Зачем ты вытащил меня из воды?

— Потому что как бы мне ни хотелось обратного, но ты мне нужна, — нехотя проговорил он. — Мне нужны твои мозги, я ещё не выведал у тебя всё, что хотел узнать. Хотя когда ты полезла в ту пещеру, я серьёзно начал сомневаться, что они у тебя есть. Если ты ещё раз встрянешь в подобную ситуацию, то я даже пальцем не пошевелю, ты меня поняла?

— Больше не буду, — прошептала я, понимая, что говорю это только благодаря ему. Но злость в его глазах не проходила, и я начала догадываться о её причинах. — У тебя же теперь есть стипендия?

Том оценивающе посмотрел на меня и слегка наклонил голову набок.

— Её выплатят в середине осени, — пояснил он, подтвердив этим, что мои догадки были верными. — Эту премию назначает не профессор Диппет, а Министерство Магии, не все документы ещё готовы. А учебники и всё остальное мне надо покупать этим летом.

Вздохнув, я откинула в сторону одеяло, выползла из кровати и встала на ноги. В левой немного саднило, но было вполне терпимо, по крайней мере ходить можно. Медленно подойдя к своему шкафу, я открыла его, залезла в чемодан и в глубине вещей, в потайном кармане, нашла свои запасы с деньгами.

— Сколько ты потратил? — спросила я, прикинув, сколько у меня было.

— Пятнадцать галлеонов.

Я не стала дожидаться, пока он потребует у меня эту сумму, отсчитала от своих накоплений — а это было чуть больше половины — и, вернувшись к кровати, протянула ему деньги.

— Вот. Спасибо тебе, что спас меня. Мне чужих денег не надо, держи.

Том с минуту оценивающе смотрел на меня, словно раздумывая: брать или не брать, а потом протянул руку и забрал деньги себе. Я не знала, была ли эта сумма настоящей, или он преувеличил её, но мне было всё равно на ложь. Он вытащил меня из воды, отвлёк чудовище и выволок из той пещеры. И сейчас я сидела в своей кровати в приюте, а ногу не жгло. И если это стоило столько, то мне было не жаль заплатить.

— Я знал, что ты так сделаешь, — наконец проговорил Том, а я вновь легла в кровать, так как голова ещё немного кружилась.

Услышав это, я тихо засмеялась, а потом выдавила:

— Ну да, конечно, как могло быть иначе?.. Я же такая предсказуемая наивная дурочка, что мои поступки можно просчитать сразу на год!

— На самом деле, так и есть, Китти, — без капли издёвки согласился он, встав со стула. — Я почему-то не сомневался, что ты сунешь свой длинный нос в ту пещеру, и ты нисколько меня не разочаровала. Правда, даже я не знал, что там скрывалось, так что эта вылазка была в какой-то мере... полезной. Не знаю, что ты будешь делать с подготовкой к школе, но... ты сама виновата, я сделал всё, что мог. Не падай духом!

С этими словами Том снова оценивающе посмотрел на меня и вышел из моей комнаты, захлопнув дверь. Я же закрыла руками горевшие щёки, посмотрела в потолок, а в голове вновь крутился насущный вопрос: «Где взять столько денег?»