Романтизация зла [18+]

СОЦИОПАТ

УСПОКАИВАТЬ свою психованную мать — дело не из простых.

Но что ещё более не просто, так это то, чтобы не расхохотаться от подобного казуса, произошедшего прямо возле твоих грёбаных ворот, украшенных настоящим золотом.

Роскошная у моей девочки смерть получилась. Ну, почти роскошная.

Я всё слушал и слушал, как отчаянно моя мать взвизгивала. Точно также обычно визжит свинья при убое.

Ну нет, Жаклин, пожалуй, выиграла в тех четырёх картинах, которые я уже имел удовольствие лицезреть. Алисия, Патриша и Вайолет, конечно, привнесли свой вклад, став моими куколками, но вот Жаклин... Она уж точно отдала свою жизнь ради меня.

Причём добровольно.

— Мам, я сам позвоню Лоусонам и расскажу о произошедшем, — сказал я и положил руку на её спину, чтобы обнять и сделать то, что люди обычно называют «утешением». — Возвращайся в дом, пожалуйста. Всё будет хорошо.

— Как это вообще произошло? — продолжала она вопреки моим попыткам от неё избавиться. — Неужели ты ничего не заметил?

— Всё вроде было хорошо. Она улыбалась весь наш разговор. Я не знаю, что заставило её пойти на это.

Я видел, как мать смотрела на меня. С сожалением, грустью и мыслями о том, что я страдаю. А я продолжал изображать убитого горем человека, который только что лишился своей возлюбленной.

Быть мной удивительно. Тоже самое, что быть талантливым актёром. Каждый раз, меняя собеседников, ты проживаешь разные жизни. Меряешь очередную маску, искусно жонглируешь словами, эмоциями и поведением, и всё — любой идиот садится на твой крючок, и ты вправе делать с ним, что только захочется. Разве это не чудесно?

Но вот по-настоящему чудесно было бы, если бы и Аника попала в эту ловушку. Пока мне не удалось её раскусить, я буду пытаться и пытаться. Ведь это интересно и так увлекательно. Как играть в головоломку, где требуются все только самые сильные мои стороны: умение врать, управлять людьми как марионетками и влюблять в себя.

— И всё-таки тебе лучше пойти в дом и прилечь, — заботливым тоном произнёс я. — Я сообщу Лоусонам, не беспокойся.

— Тони, мне так жаль.

Она обняла меня своими костлявыми руками, а я обнял в ответ.

И в голову вдруг ударила заманчивая идея сжать её в объятьях так, что все кости разом хрустнут.

Она станет точно как лежащая в сейфе Алисия.

Покончив с нежностями, моя мать любезно приняла сочувствующий взгляд и предложение проводить её до комнаты от горничной и наконец исчезла с поля зрения. А я вернулся к поиску моих неустанных желаний. Взаимодействие с матерью словно высосало из меня всю энергию.

Я прошёлся к беседке, сел на скамью и снова изобразил досаду и неимоверное отчаяние на своём лице. Но вместе с тем я достал из кармана записку, которую ловкая Жаклин держала в своей мёртвой маленькой ручке.

В моей смерти виноват никто иной, как Энтони Максвон, как виноват и в смерти ещё троих девушек

Несколько раз перечитывая это предложение, выцарапанное тёмной ручкой по белоснежному листку бумаги, я всё больше и больше злился. Зубы сжимались в крайней форме неистовства, а руки были готовы вернуть эту маленькую дрянь из того света и хорошенько поизмываться над её тельцем.

Откуда эта сука могла узнать об этом? Никто не видел, никто не слышал, никто и не догадывался. Кто-то в моём же доме, вероятно, принимал меня за наивного дурачка, которым можно вертеть как хочется. Я этого не потерплю никогда в жизни.

Успела ли Жаклин поведать кому-либо о том, что она знает обо мне? Успела ли проболтаться?

Я не мог так рисковать своей безупречной репутацией. Одно хорошо — источник угрозы уже сдох и скоро окажется под землёй со своими тайнами. Но плохо то, что я не знал, успела ли она сообщить о своих открытиях кому-нибудь другому.

А ещё я не знал, что предки будут делать дальше со всеми своими планами касательно родственных уз с Лоусонами. Мы много выиграли бы из этого брака.

Резко встав, только сейчас я заметил, как тяжело мне даётся простое дыхание, с каким трудом я сдерживался, чтобы не разнести всё в щепки. И свою злость я пока решил сорвать на этом грёбаном листке бумаги, разорвав его на мелкие клочья. Бросил всё это в мусорное ведро по дороге в дом, состроил подавленное выражение лица, получил сочувствующие взгляды и вышел из беседки.

Я всё искал взглядом Анику, потому что, как мне показалось, она слишком близко общается с этим Бруно. А вот Бруно Эрран частенько вызывал у меня какие-то подозрения.

— Проходите и отмойте те пятна, пожалуйста, — как раз приказывала она двум горничным с перчатками на руках и парочкой тряпок.

— Да, сейчас всё сделаем, — отозвались те и побежали к воротам, видимо, для того, чтобы отмыть кровь у дорожки.

— Как беспрекословно они тебя слушаются, — сказал я, ухмыльнулся и встал рядом с ней.

Она снова вздрогнула от неожиданности, а я уже успел к этому привыкнуть.

— Ну, это ведь моя работа... Всё такое контролировать. К тому же мне не хотелось, чтобы ты опять увидел те пятна.

— Какая очаровательная забота с твоей стороны.

Аника слегка улыбнулась, но я быстро взял этот жест на заметку, чтобы в свободное время хорошенько его проанализировать.

— Впустите меня! Я пришла к Анике! Анике Снелл! Скажите своим чёртовым боссам, тупицы-переростки!

Я не сразу понял, что этот женский голос раздавался прямо за воротами дома, а охрана суетливо напряглась из-за неожиданной гостьи. Ещё я не сразу разобрал голоса, посчитав, что просто в первые секунды не узнал в нём одну из своих знакомых. Но оказалось, что я действительно не знал бушующую за дверьми девочку.

— Боже, это Джудит, — тихо произнесла Аника, и скорее она это сообщила не мне, а себе.

— Твоя подруга?

— Да. Прости, что она... Джудит просто очень бойкая девушка.

И эта бойкая девочка как раз уже толкала Джонса в его массивную грудь, выплёскивала громадное количество возмущений и бесконечно ругалась. Мне даже показалось, что она пьяна.

— Да, я вижу, — ухмыльнулся я и прикрикнул охране пропустить её в дом.

Но уже знакомая мне неприязнь резко подскочила в крови, когда девочка ступила во двор. Каштановые волосы, белая кожа, высокая и худая... Она выглядела как двое из моих девочек, которые пожертвовали своими жизнями ради моего успокоения. Она была точной их копией, разве что черты лица казались гораздо роскошнее.

— Аника, что за козлы стоят у вас перед входом?! — крикнула гостья, подойдя ближе. Она крепко обняла свою подругу и только после этого обратила внимание и на меня.

И уже знакомый мне огонёк зажёгся в её больших глазах. Огонёк похоти, страсти, сладостного желания и безудержного влечения. Эта девочка попала в мои сети даже без моих ловких рук.

— Энтони Максвон, да? — Джудит нарочно выровнялась и выдвинула свою грудь третьего размера вперёд. — Я много о вас читала. А в жизни вы гораздо симпатичнее.

Она протянула свою руку, и я поцеловал её как истинный джентльмен. От неё приятно пахло, волосы блистали, и даже лучи опускающегося за горизонт солнца продолжали играть в них вопреки всему.

— И что же вы обо мне читали? — спросил я и улыбнулся своей самой лучшей улыбкой, полной очарования и успевшей покорить не мало женских сердец.

— Да много чего. Например, я знаю, что вы завидный жених. Невестой всё ещё не обзавелись? Как так получилось?

Я заметил, как в лёгкие набрала воздуха Аника, чтобы, по-видимому, сообщить о сегодняшнем инциденте, но мне так не хотелось мусолить эту идиотскую тему и упоминать о жалком трупе, что я рукой отодвинул её в сторону. На мой жест у неё нахмурились бровки, но ответа никакого не последовало.

Хорошая девочка, знающая своё место. Мне такие чертовски нравятся.

— Жду самую достойную, — коротко ответил я, и был в моих словах едва заметный намёк.

— Может, она гораздо ближе, чем вы думаете, — хитро сверкнула глазами Джудит. — Кстати, вы ведь не против, что я вторглась в ваш шикарный домище? Просто Аника позвала меня в гости и даже сказала, что вы не против.

— Она ничуть не соврала. Раз уж пришли, пройдёмте в дом?

— Наконец вы сами мне это предложили! На улице ужасно холодно!

Швейцар открыл нам двери, и мы вновь скользнули в другой, горячий и навивающий приятные воспоминания мир. Прихожая была пуста, равно как и вестибюль, коридор и лестница, ведущая наверх. Наверное, большинство горничных решили всё же не показываться мне на глаза.

Я чувствовал, с каким аппетитом меня разглядывала всю дорогу эта девочка. Джудит. Очередная наивная глупышка, которая с лёгкостью повелась на мой безупречный образ.

Всегда одно и то же.

Глядя на Анику, — тихую, застенчивую и спокойную девочку со своим безмятежным мирком где-то в голове, — я не мог никак поверить в то, что эти двое являются хорошими подругами. Ведь это были два абсолютно разных мира. Только Джудит появилась около моего дома, как тут же показала свою истинную сущность, привлекая внимание всех вокруг. Это у неё было общей чертой с Патришей, Вайолет... и даже с моей матерью. Та ещё стерва.

Я с осторожностью приоткрыл дверь в гостиную и убедился в том, что матери уже там не было, и пригласил девочек войти внутрь.

— Вы пока садитесь, а я сейчас вернусь, — предупредил я.

— Не заставляйте нас ждать слишком долго, — хихикая громко произнесла Джудит. — Мы ведь умрём от скуки без вашего общества!

Я помахал ей в ответ и закрыл двери в гостиную.

Мигом поднявшись на второй этаж, я приступил к поискам своей матери. В их с отцом спальне её не оказалось, и я пошёл дальше по коридору к самой дальней двойной двери, украшенной витражами. За ней скрывался балкон размером, примерно, равным тридцати ярдам, позволяющим провести здесь приятный в тишине вечер в огромном пространстве. Моя мать любила это место, и именно зная об этом я и явился сюда.

Ближе к фасаду дома стояли несколько металлических кресел, украшенных драгоценными камнями, и миниатюрный кофейный столик напоминавший чем-то паука, на перилах с двух сторон расположились статуи горгулий, будто следящих за обстановкой снизу, а почти всё свободное пространство завалилось горшками с различными растениями. Вид с балкона выходил на ближайший лес, и отсюда хорошо было видно, как солнце уже начало садиться и исчезать с поля зрения.

— Мам, как ты себя чувствуешь? — спросил я, закрывая за собой дверь.

Она повернулась ко мне не сразу. В её руке был заполненный почти до самых краёв бокал с красным вином, а на столике лежала уже пустая бутылка Domaine de la Romanee-Conti. Рядом — бутылочка с успокоительными таблетками и использованные салфетки.

— Я чувствую себя ужасно, Тони, — призналась она. — Мне дурно на душе. Такое ощущение, что что-то пошло не так.

Я сел рядом с ней, подбадривающе погладил по спине и постарался высказать всё своё сожаление, которое было уместно в данной ситуации, но которого, разумеется, в моей душе по-настоящему не наблюдалось.

— Мы ведь знали Жаклин всю свою жизнь. Когда мы поженились с твоим отцом и впервые посетили Сент-Бартелеми с Абрахамом и Ислой, Жаклин было пять месяцев. Каким же милым ребёнком она была, Тони. Просто само очарование. — Она замолкла, сделала пару глотков и вновь начала говорить: — Я говорила с ними полчаса назад. Они убиты горем. Мы должны ехать на похороны завтра утром.

— Может, тебе стоит поехать и побыть с Ислой? — предложил я, когда в голову внезапно ударила заманчивая идея. — Уже сегодня. Ей как никогда нужна поддержка. Ты ведь знаешь, какая она ранимая.

Мама начала размышлять над моим предложением. И хоть она была достаточно пьяна, чтобы туго соображать, ей как-то удалось встать и даже выдать внятный ответ спустя всего несколько секунд:

— Ты прав, Тони. Как я сама не додумалась до этого?

Я подал ей руку, она приняла её, и вместе мы вошли в дом, оставив весь прохладный воздух снаружи.

На то, чтобы моя подавленная и огорчённая мать оделась, взяла свою сумку, поцеловала меня в щёку на прощание и напомнила, что завтра состоятся похороны, на которых я обязательно должен быть, не потребовалось много времени. Она даже не заметала нашу гостью, сидевшую в гостиной вместе с Аникой. Ну, на это и был мой расчёт.

Когда машина с Редклиффом и моей матерью уже исчезли за пеленой темноты, уже наступившей на улице, я вернулся в дом с явным облегчением в своём сердце. Дом теперь был в моём полном распоряжении.

— ...Ну и тогда я дала ему прямо по яйцам! — говорила Джудит, как только я вошёл в гостиную, сплошь заполненную эхом её рассказов. — Конечно, а как иначе я должна была поступить?.. О, мистер Максвон! Вы вернулись!

— Да, всё правильно, Джудит, — улыбнулся я в диком предвкушении. — Чего бы вы, дамы, хотели выпить? Наш бар сегодня будет работать только для нас. В прочем, как и в любое другое время.

— Я бы не отказалась от какого-нибудь дорогого импортного коньяка, — нескромно крикнула Джудит. — Если у вас таковой имеется?

Аника сидела рядом и безучастно глядела куда угодно, но только не на нас.

— Конечно, имеется. Будете бутылочку Хэннеси?

— С удовольствием!

Джудит захлопала в ладоши, ну а я велел горничным принести бутылку коньяка и три стакана в гостиную. Затем подошёл к дивану и сел на кресло возле него, чтобы хорошо видеть двух девочек перед собой.

— Как к вам пришла идея оформить дом в таком необычном стиле? — спросила Джудит, кладя ногу на ногу. — Это же не просто дом, а целый дворец!

— У моего отца непростительная тяга к готике, чёрному цвету, романам Томаса Лав Пикока и в том же числе к графу Дракуле. Вот и причины подобного искусства.

— Что, правда? А к чему есть тяга у вас?

Я бы ей сказал, но риск разоблачения приходился мне совсем не по вкусу. Ведь лучше всего будет, если я ей самолично всё покажу. С таким результатом, что она никогда никому не сможет ничего больше поведать.

Потому что я снова сделал свой выбор.

И вновь эти приятные вибрации в груди. Я с каждой секундой понимал, что вот оно, — то самое чувство, в поисках которого я зашёл так далеко.

— На данный момент у меня наблюдается огромная тяга к вам, — сообщил ей я и проследил за реакцией Аники. Но она не высказала никаких эмоций, чем вновь раззадорила меня.

К этому времени нам уже принесли коньяк на железном подносе, разложили три стакана и бонусом догадались добавить в мой маленький заказ вазу-конфетницу, заполненную до самого верха шоколадными конфетами.

— Никогда не пила ничего подобного, — сказала Джудит и потянулась к бутылке. — Хэннеси... И сколько стоит одна такая бутылка?

— Хэннеси Эллипс, который я сейчас вам налью, стоит около девяти тысяч восемьсот фунтов стерлингов. Но мы предпочитаем заказывать эту прелесть прямо из самой Франции.

Джудит мой ответ очень впечатлил. Она с жадностью проглатывала каждое моё движение, когда я брал в руку бутылку и наливал в её стакан. А вот Аника к своему стакану не притронулась.

— Почему ты не пьёшь с нами? — поинтересовался я.

— А она вообще не пьёт, — делая глотки и с удовольствием облизывая свои губы, ответила Джудит. — Никогда.

— И тебе не советую, — наконец произнесла Аника за долгое время молчания.

Мне совершенно не нравилось то, как она себя ведёт в последние пару часов, и эта моя неприязнь была обусловлена тем, что я обнаружил в сжатой руке мёртвой Жаклин.

— Ты для начала попробуй сама, — закатила глаза Джудит и вновь всосала в себя остатки коньяка со дна стакана.

— Ты слишком много пьёшь в последнее время. — На лице Аники отражалась озабоченность ситуацией, искреннее недовольство и досада в какой-то степени. — Пожалуйста... Тебе стоит прекратить.

А та совершенно не брала в счёт слова подруги. Теперь она сама схватила бутылку и налила себе ещё один полный стакан. Затем выпила коньяк, с шумом поставила стакан на стол и взглянула на меня, широко улыбаясь:

— А как вы думаете? Я слишком много пью?

— На это у вас наверняка есть причины. Поэтому я никто, чтобы вас осуждать.

— И правильно делаете! Ведь причин у меня предостаточно!

Джудит налила себе ещё, и стакан вновь опустел всего за пару мгновений. Мне ещё никогда не доводилось видеть то, как девочка так ловко управляется с алкоголем.

Аника попыталась перехватить руку подруги, но та лишь махнула локтем, едва не ударив её.

— Отвяжись от меня со своими нравоучениями, наша правильная и святая Аника! Дай мне насладиться обществом Энтони Максвона в полной мере!.. А можно мне называть вас просто Энтони?

Я кивнул и не переставал улыбаться, потому что сцена, деявшаяся прямо перед моими глазами, очень меня забавляла.

— Прости её за это поведение, — начала извиняться Аника и посмотрела на меня даже испуганно. — Мне кажется, зря я пригласила её.

— Конечно! — прикрикнула Джудит и вдруг вскочила со своего места. — Конечно, зря! Ты же у нас такая идеальная! Наша скромница Аника! Никогда не обманывает, никогда не пьёт алкоголь, никогда ни с кем не спит! Ты же наш долбаный ангелочек в человеческом обличии! — Она схватила стакан и опустошила уже четвёртую порцию коньяка. — А я кто?! Правильно! Я Джудит, которую все трахают! Я шлюха для всех! Я грязная проститутка, которая любит секс больше жизни! Ещё я всегда бухаю! И тебе, такой совершенной и образцовой девчонке, стыдно возиться с такой как я, да?! И зачем же ты тогда меня пригласила сюда?!

Она кричала, пока не надорвала горло. Пока слёзы, заполнив глазные яблоки, не потекли толстыми ручьями вниз, пачкая мне дорогую мебель. Пока на её лице не появились сопли, из-за которых она начала шмыгать носом.

Я встал, состроив полное сочувствия выражение лица, и подошёл к ней. Я попытался взять её за запястья, чтобы успокоить, и это оказалось не так уж и сложно, потому что в следующий миг голова Джудит сама легла мне на плечо. Она начала рыдать в мою рубашку, а я гладил её волосы, придерживая другой рукой плечи. Аника смотрела на нас с попытками что-то сказать, но выбрала в итоге этого не делать.

— Я, наверное, отнесу её в комнату, — предложил я ей. — Она вот-вот отключится. Столько коньяка даже в меня не влезет.

Аника просто молча кивнула и опустила голову на свои ладони, прикрывая лицо.

Я без слов поднял на руки Джудит и вышел из гостиной. И вновь я держал на руках бессознательную девочку, шёл по пустому коридору.

Войдя в свою спальню, я уложил её на кровать. От выпитого у неё наверняка шла кругом голова, потому что глаза то закрывались, то открывались лишь наполовину, а руки без сил лежали на её животе. Волосы спутались на лице и прилипли к слезам и соплям, губы что-то бормотали, а ноги отказывались шевелиться.

Идеальный момент для того, чтобы освободить душу от бремени.

Мой нож всё ещё лежал в выдвижном ящике, среди клочков волос, и терпеливо ждал своего часа, когда я вновь подарю ему возможность насладиться чьей-то кровью. И я, в общем-то, так и хотел сделать.

Сначала я снял с неё туфли, затем приступил к высвобождению её тела из клетчатого чёрного платья. Спустя пару секунд она уже лежала передо мной в одном кружевном белье и уже почти не шевелилась.

Желание в миг отпало, когда я понял, что она уснула. Мне пришлось отложить свой план куда-нибудь в другой ящик, и я лишь прикрыл её одеялом, кладя разбросанные до этого момента туфли ближе к кровати. Потом сел, раздражённо выдохнул, зарылся пальцами в свои волосы и посмотрел на лежавшую на моей постели Джудит. Она вызвала во мне целую бурю недовольства. Меня так и подмывало искромсать её на мелкие кусочки, но этого было бы мало. К тому же в чём интерес убийства, когда твоя игрушка лежит спокойно, ничего не слышит и ничего не чувствует? Ведь истинное удовольствие как раз и заключается в том, чтобы она кричала, пыталась выжить, убегала.

Ведь всё же моё удовольствие равняется её страданиям.