Наркоторговец

***

Чимин неторопясь ехал к Чонгуку, чтобы забрать нужные ему бумаги. Беззаботно потягивал сигарету, высунув руку в полностью открытое окно, и время от времени поглядывал на автомобильный монитор, высматривая входящие сообщения от клубных девиц, с которыми недавней ночью восхитительно скрашивал свои рутинные дни. Он томительно вздыхает и, делая глубокую затяжку, переставляет левую руку на руль, зажимая между средним и указательным пальцем сигарету, а правой набирает на дисплее монитора ответное сообщение, периодически смотря на аппарат, а основное внимание отдавая бурлящей машинами трассе. Через несколько минут машина Чимина остановилась на парковке компании и парень отправился в кабинет к другу. Но зайдя в кабинет, пришёл в онемелый шок. Все вещи разбросаны по помещению, осколки от бутылок и разбитый стол, словно звёзды при лунном свете мерцают, яркими бликами разбрасываясь, сломанный дубовый шкаф склонился к углу, дверка которого висит на одной петельке, а дыры и трещины изуродовали ручное изделие и даже люстра, каким-то образом, оказалась на полу, вдребезги расколотая. В ней Чимин своё отражение видит, разбитое и размытое, но шокировано открыв рот, взгляд в сторону отводит и Чона ищет. Сам же Чонгук лежит на полу в луже собственной крови и всё ещё продолжает медленно истекать алой жидкостью. Вид его предсмертный, а цвет кожи уже с белым мрамором на полу сровнялся. Пак быстро подбегает к не подававшему признаков жизни другу и начинает трясти за плечи в надежде привести в чувства.

— ЧОНГУК, БЛЯТЬ, ЧОНГУК... ТВОЮ МАТЬ, ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?

Сверху над младшим нависает и по щекам бьёт, на корточки перед ним садится и пульс на шеи нащупывает. На руки мельком глядит и глубокие порезы видит, в которых большие осколки остриём своим в плоть впиваются, кровь выпуская. Чимин достаёт телефон и набирает номер скорой, но мобильник, как назло, издаёт последнее пищание и отключается.

— СУКА, — убирает в задний карман тёмно-синих джинс и стихает, руками волосы растрёпывая. — Так. Ладно. Иди сюда, — парень поднимает Гука, поддерживая за талию, и, закинув его руку себе на шею, тащит к машине.

Закинув Чона на заднее сиденье, Пак на всех парах гонит в сторону самой дорогой больницы Сеула «KUIMS». Единственная больница, видевшая Чонгука в таком состоянии, единственная больница, когда-то чувствующая кровь и боль Чонгука. С самого детства парней лечили только там, занимались ими лишь самые доверенные и профессиональные врачи. Чимин думает, Чонгук задел что-то, так как крови вытекает много. Осколки Пак вытаскивать не осмеливается, да и знает, что делать этого так просто нельзя, но и зажимать рану, с огромным количеством стекол в ранах, — невозможно, опасно.

***

Пип... пип... пип... пип...

Кардиомонитор издаёт размеренное пищание, оповещая о стабильном состоянии Чонгука, разрывая абсолютную тишину своим монотонным звуком. Медсестра ходит вокруг кровати парня и проверяет вставленные катетеры, поправляет капельницу и добавляет лекарства. Шторы занавешивает вторая медсестра, погружая кремового цвета помещение в темноту, дабы не подпустить обжигающие лучи солнца в палату. Чимин сразу же позвонил друзьям и сообщил о происшествии, и те, в свою очередь, незамедлительно приехали. К Чонгуку их так и не пустил лечащий врач. Пожилой мужчина, сверкая седой шевелюрой на свету, лишь перегородил вход в палату и поправлял спадающие очки на носу, грозясь вызвать охрану. Этот доктор прекрасно знает Чонгука и Чонгук его знает, уважает и очень ценит. Мужчина в гроб ляжет, от адских мук криком истошным аорты разрывать будет, но никогда не позволит потревожить своего пациента, если тому необходим покой. Складки на халате белоснежном разглаживает сморщенными руками и на груди вороты поправляет, в который раз повторяя одну и ту же фразу столпившимся парням вокруг него.

— Я же сказал. У Чонгука был нервный срыв, слава Богу он быстро отошёл от него. Многие после такого переходят в глубокую депрессию, но ему то не привыкать, верно?

Врач хрипло усмехается и вновь поправляет очки. Берёт из рук вышедшей из палаты медсестры планшет с записями и пальцем листает вниз, читая. Этот мужчина был тем, кто следил за Гуком несколько лет назад. Помог маленькому мальчику с депрессивным расстройством и его последствиями. Лично стоял у кровати Чонгука, когда тот чуть-ли не органы свои от стрессов выплёвывал, когда нездоровая температура сжигала его изнутри и кричать, звать маму в туманном бреду заставляла. Когда Чонгук не в состоянии был даже на ноги встать и тремор ужасный всё его тело ломал. Этот врач был тем, кто за руку измученного болью парнишку крепкой хваткой держал и в макушку целовал, когда Гук выгинался на кровати и плакал, крича, что его грудь что-то разрывает. Доктор Хиджин искренне не понимал Гын Сока и его поведения, видя, как это дитя мучается, изнемогает в пытках Данты, как горючими слезами плачет, оставляя невидимые, но такие ощущаемые на щеках колеи слезами, отец оставлял своё чадо на нянь, а сам занимался работой. Чонгук не выпускал седовласого мужчину, вцеплялся обессиленной ручкой и продолжал маму звать, просил от боли избавить и страдания прекратить. Хоть тогда доктор ещё только узнал о Гуке и его горе, но уже испытывал невероятную жалость к нему, печаль за этого ребёнка и радость, когда тот шёл на поправку. Самые тяжёлые времена с Чонгуком разделил незнакомый доктор, ставший ему близким человеком. С возрастом парень редко навещал его, но о помощи и поддержки оказанной им не забывал. На дни рождения и всяческие праздники драгоценные подарки лично вручал, бросая все важные дела. Хиджин о характере Чонгука наслышан был, не одобрял и даже поговорить не раз пытался, однако, тот не слушал даже этого старика.

— По поводу ран, — тянет мужчина, щурясь, глядя в планшет. — Помимо лёгких ссадин, также были задеты вены на левой руке. Ну и естественно большая потеря крови. Мы всё предотвратили, так что, как только снова придёт в себя, мы сделаем пару анализов и, в принципе, он может ехать домой. Только под рекомендованный покой! Он всё равно в больнице не останется.

— Спасибо, доктор, — поблагодарил его Джин, а старик, в свою очередь, развернулся и ушёл в палату к другим пациентам. — И что теперь делать? — присаживаясь на диван из красного замша, обращается к друзьям.

— А что, есть варианты? — Юнги уже минут десять стоит облокотившись лопатками о стену и руки на груди скрещенными держит. — Он уже не тот мальчик из детства, которому нужно внимание и присмотр после такого. Он справится.

— Хён прав, Чонгука просто нужно оставить в покое, — соглашается Чимин, одобрительно кивая.

— Завтра утром похороны, — стихает Джин. — Не думаю, что Чонгуку надо там быть.

— Он тебя даже не спросит.

Позади ребят слышится грубый голос и втроём поворачиваются на источник звука. Высокий парень галстук свой потуже затягивает и каблуками дорогих туфлей по изысканной плитки цокает. На палату Чонгука прищуренно смотрит, отливающиеся бриллиантом запонки на рукавах рубашки поправляя, и вновь к парням, рассматривающих его, разворачивается.

— Намджун?

— Я пришел навестить Чона.

— Даже Намджун пришёл, — Юнги показушно фыркает и глаза к выходу отводит. — Где Хорс?

— Он уехал в Чехию, — сказал Чимин, что-то ища в кармане.

— В Чехию? — переспрашивает Мин, собирая брови в кучу. — Зачем?

— Секретарша Гука сказала, что забирать компромат, по моему, тот, что журналистка Ким собрала.

Всё же достав из кармана пачку сигарет «Lucky Strike», воодушевлённо открывает её, но Джин мгновенно отбирает табачное изделие, давая понять, что это всё-таки больница и здесь абсолютная санитария. Парень невольно фыркает на старшего и вырвав пачку с заветным никотином, удаляется к выходу. Чимин зависим, кислород он давно променял на большую дозу никотина в своих лёгких, живёт ради сигарет, от недостатка табака его трясёт, начинается ломка и он готов прирезать всех вокруг, поскольку нервы натянуты, они требуют так полюбившийся своего рода наркотик. Пак смертельно болен этой плохой привычкой, губы до крови на переговорах искусывает, ибо выходить минимум в течении часа нельзя, а он и десяти минут то продержаться не способен. Сигареты — жизнь Чимина, его наркотик, еда, вода. Лёгкие превратились в кусок прогнивающей органической ткани, они темнее самого чёрного цвета. Пак знает, что проживёт недолго, знает, что сам себя убивает, но ничего поделать с этим не может.

— Так, ладно, — прервал Намджун. — За похороны решили отвечать ваши отцы.

— Хорошо, — Джин облегчённо откидывается на спинку дивана, расслабляясь, что хоть одна проблема не будет на его и так загруженых плечах, и трёт переносицу. — Так будет правильнее, они же всю жизнь вместе.

— Да, Мин Джусу предложил это. — садится рядом с Джином Намджун и томно переводит взгляд на Юнги.

— Что? Мой отец?

— Мин Джусу сказал, что займётся интервью по поводу смерти Гын Сока.

— Чего? — Мин шокирован поведением отца, и, более того, совершенно не понимает такой «душевности» с его стороны. Отец Юнги не менее чёрств, чем отцы других парней, и в нём нет сочувствия и сострадания. Хотя Юн уже давно, даже не разговаривал с ним, поэтому думает, что, возможно, для Джусу и вправду был значим Гын Сок.

— У него спроси. Ты что с ним вообще не общаешься? — спросил Ким, вскидывая бровь.

— Пойдём. Пусть отдыхает, — перевёл тему Юнги и направился к выходу, а за ним и остальные.

Юнги тему с отцом связанную всегда избегает, их отношения подобны паутиной нити — дотронься, и она в миллисекунду оборвётся. Джусу сына всегда в работе заставлял тонуть, показывал смысл жизни на своём примере, а Мину от этого обидно становилось, что отец смыслом жизни считает не сына родного, а статус и карьеру.

Все семьи этих четырёх парней безнадёжны, гнилые внутри и настолько хрупкие отношения, что и семейными назвать — язык отсохнет. «GOLDEN WORLD» — не главное наследие этих семей, оно второстепенное, не обязательное. Ты можешь отказаться, если не желаешь владеть частью этого бизнеса, принуждать никто не станет. Самое главное наследие, что по их венам течёт и с возрастом всё больше становится, в генетической цепи ещё до рождения закладывается и фундамент свой в характере строит — это непокоримое хладнокровие, флегматичность в любой ситуации и поразительная жестокость. От этого им никуда не деться, не сбежать, не спрятаться, не утаить и от этого не откупиться. Можно себя вечно переубеждать, говорить, что ты другой, что всё это неправда, но, даже если и так. Все эти качества будут окружать тебя всегда. Если не в тебе, то вокруг тебя. У таких людей иная жизнь, распланированная ещё до их рождения, определяющая место в жизни, время и дату смерти. Само их существование, как объект экспериментального проекта, над которым работают на протяжении столетий, и имя этому проекту — «GOLDEN WORLD».

***

Дженни проверила весь ноутбук, перерыла все папки, но так и не нашла ту самую. Материал, который она собирала на Чонгука, куда-то пропал. Нет ни папки, ни документов, ни заявлений. Девушка захлопывает со всей силы ноут и набирает Лисе, надеется она знает, что произошло, но четыре беспрерывных звонка так и не поднимают на том конце провода. Джен думает, что она всё ещё в самолете, поэтому плюхается на голубую воздушную постель и прикрывает глаза. Только вот ей совсем не до сна. Ким обещала зайти к Инби, так как Тэхён её сильно пугал своим поведением. Поэтому, поднявшись с кровати, Дженни натягивает чёрные сильно прилегающие джинсы и бордовый свитер, делает небрежный пучок и в быстром темпе бежит по адресу, который дала Би.

С той ночи, когда вокруг не было ни звука, когда птицы спрятались, отказываясь напевать мелодии, когда сверчки прекратили своё стрекотание и зарылись в густую траву, когда ночное небо заполнили насупившиеся чёрные тучи и ветер изнемогающе выл, прошло уже пару тянущихся с вечность дней. Тэхён правда ожидал разной реакции Чонгука на своё появление в его жизни, но такого варианта парень даже не предполагал. После того, как Кима вырубили в переулке, он очнулся в незнакомом ему заброшенном подвале, привязанный к стулу и с заклеянным скотчем ртом. Инби держали двое огромных мужиков, а напротив Тэ стоял стройный, довольно подкаченный и слишком улыбчивый парень, его улыбка не была нормальной. Люди не могут бить человека, смотреть на кровь, измываться над людьми и так задорно смеяться. Тэхён начал кричать на него, когда тот стал гладить Би по щеке, угрожая беспощадной расправой, но только после «изащерённого» секса. Хосок на крики подошёл и начал бить парня по лицу, удар за ударом, не промахиваясь. Затем повалил Кима на бетон и стал пинать ногами, бить железным прутом, что валялся неподалеку, и вновь сумасшедше смеяться. Было много боли, но не столько, как от вошедшего Чонгука. Тэхён не понял, что он тут делал и не успел понять, поскольку Чон стал подходить к парню, внимательно изучая взглядом. Тэ даже подумал, что он всё знает и пришёл помочь, но в жизни не бывает всё так легко и просто, верно? Не успев опомниться, как он получил очередной удар, но уже от самого Чонгука. Было больно. Но не физически. Тэ морально умирал от каждого удара, осознание того, что тот человек, о ком ты всю жизнь бредил, с кем так яро желал встречи и наблюдал за каждым достижением, кого любил на расстоянии и переживал о его здоровье — причиняет тебе боль и обвиняет в убийстве самого родного для вас обоих человека. Это было больнее железного прута, рассекающего кожу и ломающего кости.

Придя домой, Тэхёну не хотелось ни с кем разговаривать и что-то делать. Он просто сидел и думал, что всё кончено. Чонгук~и больше не было, теперь появился Чон Чонгук. Да, он не знал о Тэ, но это не даёт оправдания его поступку. На протяжении этих дней Ким был разбит и подавлен, ничего не ел, поэтому Инби кричала на парня и волновалась. Сегодня ему уже лучше, сейчас добреется и пойдёт есть. Хоть немного.

Выйдя из душа, накинув белую футболку и серые спортивные штаны, парень направляется на кухню. Би сказала, что сегодня в гости придёт Дженни, та девушка, что помогла им добраться до дома. Он её не очень помнил, но спасибо сказать желал.

— Тэхён, здравствуй! — девушка, мило улыбаясь, подбежала обниматься, немного удивляя Тэхёна.

— Айщщ, — прошипел, так как до сих пор всё болело, а у Дженни оказалась сильная хватка.

— Господи, прости, пожалуйста, — девушка отстранилась.

— Ничего, здравствуй. Ты Дженни, да?

— Да.

— Очень приятно. Тэхён, — Тэ ладонь протягивает и Дженни, лучезарно улыбаясь, взаимно тянет свою, пожимая руки.

— Ребята, присаживайтесь. Я приготовила блинчики. Тэхён их обожает.

Би, находясь в хорошем расположении духа, радуется визиту новой подруги и ловко накрывает на стол. Девушка надеется, что хотя-бы хорошо проведённое время за весельем, разговором и закуской обеспечит Тэхёну хорошее настроение и поможет забыть о болезненных воспоминаниях. Однако, забыть о таком трудно и начать разговор, боясь задеть глубокие раны на душе и теле, сложно.

— Спасибо.

Все сидели за столом в тишине, никто не хотел напоминать о случившемся, но Тэ прекрасно видел, как они нервничали, теребя в руке салфетку. Поэтому решил разрядить обстановку, ведь не хочет всю оставшуюся жизнь быть поникшим и обременённым.

— Вас что-то беспокоит?

— Нет, — резкое и хором отвечают девушки на вопрос Тэ и неловко переглядываются.

— Я же вижу.

— Ладно, — Дженни поставила кружку на стол и пристально смотрит на избитого парня. — Возможно, я задам банальный вопрос, но мы правда обеспокоены твоим состоянием и...

— Со мной всё нормально, правда, — перебивает Ким. — Я... было тяжело, но сейчас лучше. Не стоит так переживать за меня. Я взрослый человек и со всем этим справлюсь.

— Ага, взрослый, — хмыкнула себе под нос Би, но парень всё услышал и раздражённо хлопнул ладонями об стол.

— Так. Я в полном порядке, ясно? Не нужно больше заводить эту тему, хорошо? — он развернулся к Дженни. — И да, Дженни спасибо тебе за помощь. Но, что ты там делала?

— Ох, это долгая история. Могу я не говорить? — Ким грустно опустила взгляд на тарелку и стала вяло перебирать еду в ней.

— Да. Прости.

— Ребят, раз уж мы здесь все вместе. Давайте посмотрим фильм? Комедию? — произносит Инби, любой разговор у неё заканчивается просмотром фильмов.

— Я не против. Ты как Тэхён?

— Да. Да, конечно, давайте.

Весь день они смотрели фильмы, разговаривали, на удивление, Тэхену было весело, как будто до этого ничего и не происходило. Не было противного кома в горле и сердце не горело обидой, он не ощущал себя потерянным и раздавленным. Всё стихло, хотя бы на день, но стихло и стало гораздо легче. Уже сходило к вечеру, но ребята всё так же бурно обсуждали просмотренный полчаса назад фильм и громко спорили. Занятый разговором, Ким всё забыл про Чонгука и это было хорошо, тихо и спокойно. Дженни понравилась Тэхёну, показалась очень милой и доброй девушкой, она в его глазах заботливой была и сразу видно, что верный друг — это о ней. Компания решила приготовить ужин, что-нибудь интересное и зарубежное. От Тэхёна помощи было мало, ибо тот готовить умел только чай, поэтому они заставили его чистить картошку на свои шедевральные блюда. Через некоторое время доносится звонок и Би направилась открывать, удивляясь позднему и нежданному гостю.

— Вы кого-то ждете? — спросила Джен у Тэхёна.

— Нет.

— Йа, Намджун! Привет. Ты чего? — удивлённо приоткрывает дверь, а Тэ выглядывает в коридор.

— Привет. Я пройду?

— Извини, конечно, проходи.

— Привет, Тэхён, здравствуйте мисс Ким, — Намджун серьёзен, но в голосе было что-то и радостное. Парень Дженни оглядывает удивлённо и проходит к дивану, усаживаясь напротив Тэ. — Не ожидал вас здесь встретить.

— Здравствуйте, — отвечает журналистка.

Тэхён на девушку обеспокоенно поглядывает и губу закусывает, думает, Дженни было неприятно встретить Намджуна. Тэ смотрел интервью, где она задавала провокационные вопросы, помнит, как нашумела эта статья в интернете, и как с работы ту журналистку уволили тоже знает. Потому навряд ли, что все об этом так просто забыли, а Дженни отпустила.

— Привет, Джун. Какими судьбами? Да ещё и так поздно, — вытирая руки, обращается к другу.

— У меня к тебе разговор. Может нам стоит... — Джун покосился на Дженни, намекая, что разговор не для лишних ушей.

— Нет, всё в порядке, — парень дал понять, что от Би ничего не скрывает, а Дженни можно доверять. — Говори.

— Что ж. Ладно, — Намджун звонко положил ладони на свои колени. — У меня две новости. Плохие или же хорошие, решать тебе, — парень выглядит слишком серьёзно, что даёт повод для волнения Тэхёну. — Тэхён, вчера вечером Чон Гын Сок скончался. У него случился сердечный приступ.

Тэ в шоке, он полотенце из рук роняет, а Инби рот от удивления ладонью прикрывает. Тэхён жалости к нему не испытывает, лишь какое-то тревожное чувство зарождается внутри за Чонгука. За то, как он перенёс смерть последнего из родителей.

— А... — имя брата вслух произносить невероятно тяжко. — Чонгук... он как отреагировал?

— Айщщ, а вот это уже вторая новость. У него был нервный срыв, — Тэ нервно сглатывает и губы поджимает, испуганно на друга смотрит и в надежде молит, чтобы ничего страшного не случилось. — Чонгук разнёс свой кабинет к чертям, от чего поранил сильно руку и потерял немало крови.

— Что? — голова Тэхёна сильно закружилась и острой болью давила на затылок, Инби принесла парню таблетки и мокрую тряпку, смоченную холодной водой, ко лбу поднясла.

— Ты не переживай. Он сейчас в больнице и его состояние стабильно. Врачи говорят, что это был кратковременный срыв. Он в порядке, стоит только прийти в себя, — Ким внимательно оглядел синяки Тэ. — Но разве я тебя не предупреждал? Я же говорил тебе, и не раз, чтобы ты не связывался с Чоном, говорил?

— Когда похороны? — перевёл он тему, не собираясь это обсуждать с Намджуном, ему нужно лишь знать, когда похоронят Гын Сока.

— Завтра после обеда, — он наклонился к Тэ и тихо шепчет: — Я очень надеюсь, что ты не надумаешь туда идти, Ким Тэхён!

Парень получил слишком много информации сейчас и переварить это было труднее из-за Гука и его очередной нервный срыв. Переживание за Чона переходило в мороз по коже и неприятные ощущения на сердце. Тэ сказал себе, что не будет строить отношения с ним, но после услышанного не может успокоить свои нервы. Всё это время девушки, находясь в шоке, внимательно слушали каждое слово, даже казалось, что Дженни тоже переживает.

Журналистка резко сказала, что собирается домой и, быстро попрощавшись с Тэхёном и Инби, выбежала на улицу. Намджун только и успел спину девушки увидать, но сразу спохватился и с дивана встал.

— Стойте, мисс Ким! Тэхён, ты извини за такие новости, но мне тоже пора, — они пожали руки и, помахав Инби, Нам удалился к выходу следом за Дженни, которая уже успела выйти из дома. — Мисс Ким! Мисс Ким! — парень догнал девушку уже на улице и неожиданно развернул к себе, чем сильно напугал её.

— Йа, не дергайте меня так.

— Простите, но уже темнеет, и я всё равно на машине. Давайте подвезу? — Джун указал на свой темно-синий внедорожник марки «BRABUS» и расплылся в широкой улыбке, оголяя милые ямочки на щеках.

— Нет, спасибо. Я как-нибудь сама доберусь, — Дженни развернулась и пошла в сторону, но голос Намджуна заставил остановиться и повернуться к нему.

— А если как Тэхён?

— Что?

— Мало ли кто в подворотне встретится. Изобьют, — Намджун стал подходить к Дженни ближе, — обворуют, напугают, — вот он уже стоит в двадцати сантиметрах от девушки и, наклонившись к уху, шепчет: — или вовсе... изнасилуют.

Джен не шевелится, потому что боится. Думает, Джун может всякое выкинуть и слова свои не предположениями выставляет, а угрозами чистой воды. Улыбку выдавливает и в глаза напротив, полные страха и беспомощности, игриво заглядывает. Требует покорности и настойчиво кивает в сторону машины.

— Да ладно вам, — улыбаясь, отстраняется от девушки, — садитесь. Я всё равно вас не отпущу. После того, как вы увидели меня у Кима, придётся поговорить. Ведь вы теперь знаете, кто Тэхён и Чонгук друг другу, а я работаю на отца Чона давно и Тэ знаю тоже давно, собственно, вы это уже поняли. Только вот Чонгуку не обязательно знать обо всём, — Ким небольшую паузу делает, словно замирая, что-то осмысливая, а после продолжает. — Садись Дженни...

На последних двух словах его голос стал намного грубее и будто злее, у девушки начали дрожать колени и в груди стальным колом пробивает, но если она не сядет станет только хуже. Снова. Помнит, чем последний раз закончилось подобное.

«Твою мать, почему я вечно влипаю в неприятности?» — пронеслось в голове репортерши...