Наркоторговец

***

Яркие лучи обеденного солнечного света проникают сквозь оконное стекло, пробегаясь по тёмным прядям Чонгука, а затем скатываясь на глаза, заставляя парня зажмуриться и закрыть глаза рукой. Лучи постепенно заполнили всё помещение и больно врезаются в глаза, от чего брюнет ладонями массирует лицо и ногой задевает валявшуюся на полу бутылку, что с грохотом бьётся об другую. Вчера так и уснул на полу, прижавшись к холодной стенке и нескольким бутылкам алкоголя. Его всегда окружает что-то холодное, видимо, поэтому Чонгук и сам всю жизнь такой. Последний раз он испытывал искреннее тепло лишь от матери, после её смерти всё в этом мире стало ледяным, в том числе и его сердце. Всю ночь Чонгук не мог уснуть, удалось это лишь под утро, его терзали эмоции и странное ощущение. Он не понимает, что чувствует больше. Радость? За то, что нашёл близкого человека. Ненависть? За то, что его обманывали всю жизнь и бросили, даже не пытаясь связаться. Или страх? За то, что он собственными руками хотел убить брата, последнего человека на земле, кому хоть немного был важен Чонгук, хотя, после вчерашнего Тэхён вряд ли ещё хочет видеть брата. Но Чонгук с пола встаёт и со всей силы себя по щекам бьёт, в чувство приводит, ведь уверен, что избавился от всех чувств, но в последнее время что-то идёт не так. Парень еле как делает шаги в сторону окна и наконец закрывает тёмные шторы, прячась от едкого света.

— Отец, как никто другой, должен знать об этом. Айщщ...

Гук треплет волосы и, подходя к зеркалу, замечает своё нездоровое, настолько уставшее и замученное лицо. Впалые глаза, а вокруг лишь синяки темнее ночи, бледная кожа и щёки стали заметно меньше. Полностью вымотан и выглядит, как труп. Явно значительно потерял в весе, а в зал уже даже не помнит, когда в последний раз ходил. Чонгук по щеке ладонью проводит, своё состояние оценивает.

— Это дерьмо меня так в могилу сведёт. Срочно в душ.

Весь день Чонгук был на нервах, казалось бы, лишний шорох и он отрубит кому-нибудь голову. Ему необходимо выплеснуть всю эту ненависть и агрессию, выместить на ком-то накопившуюся злость. Пробыв в душе около часа, брюнет быстро оделся и последовал к входной двери, так как на протяжении десяти минут кто-то настырно насиловал звонок и долбился в дверь.

— Сука, кому там жить надоело? — Чон открывает дверь и со злостью оглядывает стоявших парней за ней. — Вы? Что надо? Проваливайте, я не в настроении.

— У тебя его никогда не было, — как всегда, в своём репертуаре начал Юнги. — Пропусти, — Мин толкает Гука в плечо и проходит в зал, удобно усаживаясь на кожаном кресле, а Чимин с Джином зашли следом за другом.

— Ты в порядке Чонгук? — у Джина очень обеспокоенный взгляд и тревожный голос, поскольку всегда переживает за младшего. — Хосок. Он рассказал нам... ну... о том, что случилось, — парни сидят на диване, и пришли сюда, чтобы поговорить с Чонгуком, помочь ему, но, видимо, в помощи парень не нуждается, а разговор не получается.

— Нам с Шугой даже пришлось раньше вернуться, — говорит Чимин, закуривая сигарету. — Он так рвался сюда, что отменил три последние встречи. Я немного удивился его взволнованности.

— Заткнись уже, — блондин тоже явно был не в настроении. Глаза Юнги горят, в них что-то странное виднеется. Беспокойство.

— Хорсу пора зашить рот! — злится Чонгук, наливая себе кофе.

— Просто расскажи нам, — Джин не теряет надежды на откровенный разговор, ведь новость о Киме могла сыграться на нём, как тогда в детстве, — тебе станет легче.

— Легче? — нервно усмехается парень. — ОТ ЧЕГО МНЕ, БЛЯТЬ, СТАНЕТ ЛЕГЧЕ? ОТ ТОГО, ЧТО УБИЙЦУ, КОТОРОГО Я ИСКАЛ ВСЮ ЖИЗНЬ, ОКАЗАЛСЯ МНЕ БРАТОМ И ВОВСЕ НЕ УБИЙЦА? ИЛИ МОЖЕТ ОТ ТОГО, ЧТО Я ЕГО, СУКА, ЧУТЬ НЕ ПРИКОНЧИЛ? ОТ ЧЕГО МНЕ СТАНЕТ ЛЕГЧЕ? А? ОТ ЧЕГО ЛЕГЧЕ?

Чонгук в порыве эмоций кидает кружку в стену и, зарываясь руками в волосы, отворачивается к стене. Его разрывает от чувств, хоть он и пытается это подавить, старается не показывать, но дрожащие руки и крик выдают всё ужасное состояние. Эмоции камнем на сердце лежат и куда-то вниз тянут. Туда, откуда Чонгуку не выбраться самому, туда, где он уже побывал однажды.

— Так говоришь... — начал Юнги, игнорируя агрессию Гука. — Твой брат, это Ким Тэхён?

— Да, сегодня я пойду к отцу. Он мне всё расскажет, хочет того или нет, но расскажет.

— Ты не хочешь встретиться что-ли с этим... Тэёном или как там его? — Чимин уже глушит вторую сигарету, сложив ногу на ногу, и разумно рассуждает.

— Чонгук, а ведь Чимин дело говорит, — поддерживает Джин.

— ...на удивление, — Мин Юнги язвит и сразу получает гневный взгляд Пака.

— Твою ж, успокойтесь. Я не хочу встречаться с ним сейчас. Пока всё не пойму. Так что валите на работу, не до вас.

— Вот же мелкий, мы помочь хотим, — Джин шипит и рукой показушно замахивается. Конечно, хочет помочь Чону, но тот перегибает со своей хладнокровностью и злостью. — А ты ведёшь себя, как последний урод, —  Ким встаёт и направляется к двери. — Знаешь, я скучаю по Гуки и не хочу видеть Чон Чонгука.

Сокджин выходит из дома, дабы окончательно не испортить отношения, а Чимин последовал его примеру и тоже молча вышел. Чонгук озлобленно на спины хёнов смотрит, но на себе немой взгляд Юнги чувствует, оборачивается к нему и вопросительно брови выгибает.

— Что? — Мин только молча в глаза другу смотрит, а после сразу выходит. — Твою ж мать... — бесится парень.

***

Дженни сидела в своей комнате и, уткнувшись лицом в колени, думала о том, что произошло. Та ночь засела в голову и больше не выходила из неё. Когда Чонгук набросился на того парня, Джен сильно испугалась, он был как зверь, избивал и даже не волновался о последствиях. Но тот парень оказался ему братом. Чонгук сразу изменился после услышанного и забился в угол, он будто замер и не мог ничего сказать. Посмотрев в его глаза Дженни испытала некую жалость и сочувствие, хотя, она не должна испытывать это к человеку, который уничтожил многое в её жизни и в жизни других. Но Ким искренне было жаль этого парня, в тот момент ему было больно, очень больно, настолько, что он не мог что-либо сделать, сказать. Как у журналиста, в Джен зародилось желание найти ответы на вопросы о Тэхёне и его происхождении.

— ...он просто бил его. Парень истекал кровью, но он продолжал бить, — вытирает слезы девушка со своего бледного лица и берёт из рук Лисы новую, сухую салфетку.

— Успокойся. Джен, я знаю, что сейчас не время, но... мне надо улететь в Чехию.

— Что?

— Там... некие дела, я всё объясню, когда вернусь. Но ты не переживай, — Лиса голос, как можно, мягче делает, чтобы не обидеть Ким своим отсутствием в трудные минуты жизни.

— По работе?

— Почти.

— Когда вылет? — уже успокоилась Дженни.

— Завтра утром. Поэтому хватит реветь, давай сходим в кино? На комедию, — Лиса улыбается всё также ярко, надеясь развеселить подругу.

— Да. Пожалуй, мне надо развеяться.

— Отлично. Тогда собирайся, — Монабан резко подпрыгнула. — И... Джен. Не надо. Не испытывай к Чонгуку каких либо чувств.

— Это просто жалость, каждый раз, когда смотрю на него, вижу себя, понимаю его с каждым разом всё больше и...

— Дженни! Ты не такая. Он опасен. Он убийца. Всё, что вас объединяет, так это планета, на которой живёте и всё!

— Наверное, ты права.

Дженни не злится на Чонгука, после того случая с пистолетом в его кабинете. Он так кричал, будто молил, чтобы она выстрелила в него. И чувствуя это отчаяние в голосе Чона, она поменяла о нём своё мнение. Да, он жесток, да, несправедлив, но, возможно, он так защищается от этой суровой реальности. Ким прекрасно знала его прошлое и понятно почему он ненавидит всех. Но глупо оправдывать его убийства и похищения. Глупо думать, что ему позволено вести себя так.

***

Через несколько часов Чонгук уже стоял около дома отца и не решался выйти из машины. Думая о том, как и с чего начнёт разговор. Но делать нечего, он уже в этом дерьме давно, да и прятать голову в песок не для Чон Чонгука. Он выходит из машины в сторону двери и стучится несколько раз. Дверь открывает пожилая домработница и кланяется молодому хозяину.

— Здравствуйте, Господин, —  пропускает его вперёд.

— Где отец?

Парень дом оглядывает, по шикарному интерьеру взглядом пробегается. Полный минимализм и классика. Давно Чон тут не был, с семнадцати лет он жил в доме деда, стараясь избегать отца, и никогда не навещал его, всегда сторонился и даже менял направление, когда где-то встречал отца.

— В своём кабинете, Господин.

Парень быстро поднялся на второй этаж и, без стука, в своём репертуаре, ворвался в кабинет, ловя на себе строгий взгляд отца, но совершенно не удивлённый. Мужчина привык видеть наглость сына и его хамство, не рассчитывал на почтительное поведение и уважение с его стороны, поэтому вновь возвращает взгляд на бумаги в руках.

— Хоть бы постучался, ради приличия, — Гын Сок осматривает документы, посчитав их важнее, нежели капризы этого «ребёнка».

— Ты знал?

— О чём, мальчишка? — устало произносит старший и спокойно перелистывает листок.

— О Ким Тэхёне.

Мужчина замирает над просмотром бумаг, не шевелится и даже, кажется, не дышит. Медленно поднимает голову и застывает, смотря на нездоровый вид сына. В душе закрадывается тревожное волнение и озадаченность. Гын Сок уже и не помнит черты лица Чонгука в близи, и сейчас, когда он так близко подошёл, Гын Сок видит, что сын сильно похож на Ару. Эти большие, как небо, глаза, тёмные, как вселенная бездна, и густые волосы, превосходящие даже ночь, по своей черноте. Чонгук — отражение матери. Гын Сок действительно не ожидал и не был готов к этому разговору. Столько времени хранить такую тайну, а теперь просто так, прямо в лоб, получить подобные вопросы.

— Откуда ты...

— Не важно, — перебивает парень. — Просто скажи, кто он?

— Ладно, — мужчина бумаги на край стола откладывает и пальцы между собой скрепляет, а Чонгук так и стоит напротив отца, не шевелясь и не моргая. — Ты уже взрослый, но будь моя воля, я бы и до твоей смерти скрывал это. Этот позор! Это унижение! Позор, что хранится на душе твоей матери...

— Замолчи...

— Она всё испортила.

— НЕ СМЕЙ! НЕ ТРОГАЙ ЕЁ, — кричит брюнет и ногой кресло пинает.

— Ты же сам хотел правды. Ким Тэхён твой брат, Чонгук. Твоя мать изменила мне. Я приказал, сделать аборт, но после решил, что этот ребёнок может быть мне полезен.

— Ты всегда искал выгоду только для себя.

— Сопляк, я всё детство тебе говорил, что это единственный способ пробиться. И благодаря моим решениям у тебя есть всё! Ты — глава крупнейшей компании в Корее, ты — богат и желанен. И после всего этого ты меня всё ещё обвиняешь? — Гын Сок, поднявшись, поставил руки на стол и грозно смотрел на сына.

— Всё ещё? А не должен? Из-за тебя убили мать! А тебе нормально? Ты думаешь, мне всё детство нужны были деньги и бабы? МНЕ НУЖЕН БЫЛ ОТЕЦ, — тычет себе в грудь и на стол руками облокачивается, — А НЕ НАДЗИРАТЕЛЬ! ТЫ ВСЕГДА РЕШАЛ ВСЁ ЗА НАС С МАМОЙ, КТО ПОЗВОЛИЛ ТЕБЕ СКРЫВАТЬ ОТ МЕНЯ ТЭХЁНА? — Чонгук швырнул папку в сторону со всей силы, та отлетела в тумбочку, на которой стояла ваза, а после вдребезги разбилась.

— ЗАКРОЙ РОТ, МЕЛКИЙ УБЛЮДОК. Я СТАРАЛСЯ ВЫРАСТИТЬ ИЗ ТЕБЯ ДОСТОЙНОГО ЧЕЛОВЕКА, А ТЫ СТАЛ МАТЕРЬЮ... 

Гук не смог, не выдержал оскорблений в сторону матери. Он себе никогда не позволял даже думать подобного, а уж слышать такие слова от кого-то, пусть и отца, не способен. Парень подбежал к отцу и со всей силы ударил того по челюсти, от чего старик завалился на пол и в руку кровь сплёвывает.

— Я ЖЕ СКАЗАЛ... не трогай её.

— Ахах, — мужчина ухмыляется, протягивая свою кровь сыну. — Видишь? Ты не лучше меня, может даже хуже? — он с трудом поднимается и садится обратно в кресло. Игнорирует минутное помутнение рассудка Чонгука и поправляет строгий галстук на шее. — Тэхён не такой как ты, вам лучше не знать друг друга. Оставь всё как есть сын. Веди бизнес вместе с Чимином, Юнги и Джином. Пусть всё будет как раньше.

— Как раньше уже не будет, — Чонгук развернулся и уже пошёл к двери, как вспомнил о Дженни, ему стало любопытно, поэтому он решил спросить. — Ким Дженни. Тебе говорит это имя о чем-нибудь?

— Какая разница?

— Я спрашиваю...

— Та журналистка, — не дожидаясь повторения вопроса, отвечает Гын Сок.

— Да. Её отец копал под тебя, а после пропал. Твоих рук дело?

— Да. Он слишком много знал.

Казалось, что Чонгуку должно быть всё равно, но после ответа отца, он стал ненавидеть его ещё больше. Хоть и сам убивал, но почему то появилась ненависть именно за этого человека. Чон развернулся и быстрым шагом направился в машину. Гын Сок звал его, надеясь промыть мозги, но тот вышел из под контроля уже давно и глупо верить, что сейчас есть успокоительное применение для этого человека. Всё, что сможет его привести в чувства и навести порядок в голове — алкоголь. Его кабинет в «GOLDEN WORLD» самое то, это единственное место, где он может расслабиться.

Утро.

После того, как девушка проводила подругу в аэропорт, решила навестить Тэхёна и узнать его состояние. По дороге домой в ту ночь, Инби дала адрес и они обменялись номерами. Девушка звонила вчера, Тэ уже лучше, но всё тело по-прежнему ломит, а синяки выглядят ужасно. Он ни с кем не хочет разговаривать и ничего не ест. Когда он пришёл домой, то даже не захотел снять окровавленную одежду и смыть с себя запекшуюся кровь.

Би очень переживает и не знает, что делать, поэтому просила новую подругу прийти в гости. Но, перед уходом, Дженни решила залезть в ноут и ещё раз перечитать материал на Чонгука, может там есть что-то ещё, что она пропустила, может что-то про Тэ. Но какого было её удивление, когда она не обнаружила этой папки. Джен обыскала все папки и корзину, забивала в поисковике и несколько раз перезагружала электронику, но всё оставалось безрезультатно.

***

— Ну нихера себе, бомж на этих бутылках своё дело смог бы открыть... — Хосок проходит сквозь валявшуюся гору бутылок и перешагивает разбитые осколки. — Мне теперь тебя от алкоголизма лечить?

— Отвали... — лицом в подушку сонно мычит Чонгук, валяясь на диване. Одна нога свешена на пол, лицом уткнулся в мягкую подушку, а рука закинута на спинку дивана.

— Я ненадолго. Что мне делать с этой Ким Дженни? Всё ещё убить?

Хосок спиной облокотился об стенку и руки на груди сложил, оглядывая босса. Чонгук приоткрывает глаза и, задумчиво прикусывая губу, поворачивается к Чону, ложится на спину и смотрит в потолок.

— Просто забери всё, что у неё есть на меня.

— Нуу, окей. Только это уже не у неё, — натянуто улыбается Хо и макушку треплет.

— В смысле? — Чонгук сел.

— Её подруженция стащила весь материал. Кай пробил местоположение, она свалила в Чехию.

— Забери! Забери всё! Но... эту девку не трогай... пусть живёт. Сейчас я меньше всего хочу трупов. — Чонгук снова лёг и закрыл глаза, решать что-то сил не было, как и настроения.

— Без проблем.

Парень развернулся и направился на выход. В коридоре, столкнувшись с секретаршей, Хосок не успел сказать и слова, как она заткнула его, сегодня и она не в настроении выслушивать его «шутки» и подколы. Хо лишь тихо выругнулся и скрылся за дверями лифта.

— Господин Чон! — она аккуратно приоткрывает дверь, задев бутылку на полу, оглянула её, но тяжело сглотнула и, как можно мягче, зовёт босса.

— Да что, блять, снова? — от злости Чонгук снова садится и раздражённо смотрит на секретаршу. — Я могу хоть поспать спокойно? Это вам проходной двор что-ли?

— Извините, но...

— Что?

— Господин Чон, ваш отец... ночью у него был приступ и... мне жаль.

Чонгук не сразу сообразил, что происходит. Он закрыл лицо руками и начал дико смеяться, будто припадочный. Он похож на сумасшедшего человека, что сбежал из психушки.

— Ахах, и ты... ахха. И ТЫ, БЛЯТЬ, МЕНЯ ОСТАВИЛ В ЭТОМ ГРЕБАНОМ МИРЕ! — испугавшись, секретарша вышла и закрыла дверь, а Чонгук начал крушить кабинет, крича вслед осколкам и щепкам. — ОДНОГО, ПОЧЕМУ ВСЕ МЕНЯ ОСТАВЛЯЮТ ОДНОГО? — бутылка летит в бар к остальным и разбивает всё, весь алкоголь оказывается на полу и выливается. — ТЫ ВИНОВАТ! ТАК ПОЧЕМУ ТЕРПЛЮ ВСЁ ЭТО Я? — стул падает на стеклянный стол, разбивая и его. — НЕНАВИЖУ! АХААХХА, НЕНАВИЖУ...

Всё внутри Чонгука порвалось, воздуха не хватает, а рассудок темнеет. Обида, злость, ненависть, страдание и боль — всё это смешалось и создаёт адское ощущение. Хочется просто встать на крышу и заорать так, чтобы вся боль вышла, чтобы перестать чувствовать всё это. Эти чувства, они вернулись спустя годы, после смерти матери, они вернулись. Но теперь он один, он не справиться. Никто больше не скажет, что поможет избавиться от этой боли, никто не будет постоянно звонить и спрашивать о местоположении. Чонгук потерял всех. Потерял всё. И ради чего? Ради чего он все годы своей паршивой жизни теряет столько людей и испытывает душераздирающую боль? Хочет умереть, хочет, чтобы вся семья была вместе. Пусть и не в этом мире. После часа погрома, Чонгук скатился по стенке, руки были в крови от осколков, он сидит и смотрит на свои ладони. В глазах темнеет, парень невольно улыбается и отключается. Нервный срыв.

— ЧОНГУК, БЛЯТЬ, ЧОНГУК... — голос Чимина было последним, что услышал Гук.