Наркоторговец

— ... — ОТ СУМАСШЕДШЕГО УБЛЮДКА... — проговорил про себя он, с дрожью в голосе.

— Неужто забыл?

Ухмылка Хосока едкая, ядом пропитана. Властно сидит и взглядом одним убивает, словно змея шею обхватывает и настолько сильно сжимает, что в один миг перекроет кислород и Смерть за собой приведёт. Хотя именно это Чонгук и сделал. Он прислал свою собственную Смерть, подчинявшуюся лишь ему одному и неподвластную никому другому. Чон Хосок сегодня и есть сама Смерть.

— К сожалению, нет.

Хон немного отходит от своего стола и медленно руку к ремню тянет. Зачем? Да потому, что он на протяжении нескольких лет живёт как на иголках и привык везде таскать за собой ствол. Хон Сон Тэ к этому времени уже достаточно хорошо знал Чонгука и прекрасно понимал, что этот человек слов на ветер не бросает. Чон Чонгук обещал его убить и попытается выполнить своё обещание, как раз именно сейчас, это он и делает. Подослал своего головореза, чтобы прострелить Хону дырку в башке, и это в лучшем случае. Но Сон Тэ так просто не сдастся, он ждал этого дня и готовился к нему тщательно.

— Он, как видишь, тебя тоже помнит, — Хосок резко встаёт с дивана и подходит к картине, внимательно разглядывая её. — Не буду ходить вокруг да около. Твоё последнее слово? — поворачиваясь к мужику, спрашивает Чон.

Но в ту же секунду, когда Хо разворачивается, видит наведённый на себя пистолет и, не успев что-либо сказать, получает пулю в живот.

— Горите все в аду. Вот моё последнее слово.

Хо падает на колени, зажимая рану на животе, и не может и слова сказать. Кровь хлещет из отверстия в его теле, пронзающая боль ослепляет, а в лёгких критически не хватает воздуха. Парень стеклянным взглядом проходится по лицу директора и переводит на свои руки, покрытые алой кровью. Хрипит от чудовищной боли и заваливается на пол, начиная мучительно задыхаться. Хон быстро подходит к нему и с ноги ударяет по лицу, чтобы вырубить. После чего в спешке собирает все свои вещи и важные документы. Давно нужно было уехать из этой страны, считает. Уехать туда, где его никто не найдет и никогда не достанет. Откладывал вечно, успокаивал себя тем, что Чонгук всё забыл и про его существование вообще не помнит. Надеялся в живых и при деньгах остаться, а сейчас, думает, лишь бы пулю в лоб не заработать. Директор хватает деньги и документы, по пути вниз бронирует билет до Чехии и в спешке выбегает из здания.

— В аэропорт, — сказал Хон таксисту, которого остановил у края трассы.

***

Чонгук пять минут назад принял тёплый душ и, вытирая голову полотенцем по пути из ванной, уже в седьмой раз звонит Хосоку, который не берёт трубку всё утро. Брюнет начинает заметно раздражаться и нервничать, ибо Хо он знает прекрасно. Чон давно уже должен был убить Сон Тэ и отзвониться Чонгуку об успешно проделанной работе. Никогда не сомневался в этом парне и сейчас тоже нет, поэтому и нервничает. Если Хосок не выходит на связь, значит что-то случилось.

— Что за чертовщина происходит? — снова слыша на том конце провода уже выученную за утро фразу: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоне действия сети...», Чонгук кидает мобильник на стол и туда же бросает полотенце. — Почему Хосок трубку не берёт? Он там Хона на куски что-ли шинкует?

— Господин, — домработница поклонилась и робко зашла в гостиную. Эта девчонка имеет просто соблазнительную ауру и толк от неё тоже огромный, на такого сотрудника можно положиться, во всех смыслах этого слова. — Это вас... — протягивает домашний телефон хозяину.

— Не могла просто переключить?

— Это срочно.

— Айщщ... — вздохнул Гук. — Давай сюда, — берёт телефон из рук домработницы и отвечает на тот самый «срочный» звонок. —  Да...Что?... Твою мать... — парень засуетился и, подходя к своему огромному шкафу, вытаскивает оттуда одежду. — В какой он больнице? — Чон отключает трубку и, сохраняя спокойствие, набирает следующий номер — «Ян Тук». Доверенное лицо Хосока. —  Ян, ты ещё в Америке?... Хорса подстрелил мудак по имени Хон Сон Тэ. Найди его, скорее всего, свалит из страны.

Чонгук заканчивает разговор и со всей силы бросает очередной, только купленный телефон об стену. Несчастная трубка разлетается по всему помещению зала от сильного удара. Гук скидывает с себя халат, оставаясь лишь в боксерах, и под изучающий взгляд девушки, что всё это время тихо стояла рядом, натягивает на себя свободную белую кофту и обтягивающие чёрные джинсы. В бешенстве сам с собой разговаривает и уже план мести готовит. Тот, кто смеет больно Чонгуку делать — платится за это смертью, а тот, кто делает больно близким его — будет мучиться в предсмертных страданиях и о гибели жалко просить.

— Сука. Эта тварь будет долго мучиться перед смертью. Следи за состоянием Хосока, — направляется к выходу и, беря ключи от машины со стола, обращается к девушке, — как только придёт в себя, позвони мне. — парень трясёт головой, разлохмачивая свои мокрые волосы, и громко хлопает дверью. — Хорс, идиот, как тебя могли подстрелить?

***

Резкий звук будильника вытащил девушку из сладкого сна. Предвещает всем своим громким звуком ужасное начало дня и такое же его продолжение. Сегодня то уж точно сладко не будет. Ким вызывает начальство из-за того случая на мероприятии передачи компании Чон Чонгуку. Директор была в командировке, поэтому зовут только сейчас. За это время Дженни кто только не отчитал. Почему они все ей не верят, девушка откровенно не понимает. У неё же есть все необходимые доказательства и свидетели. Или в современном мире признание жертв уже не доказательства, а оплаченное полиции преступление уже не является преступлением? Она хочет быть честным журналистом, а не подкупной гадиной, закрывающей глаза на ужасные деяния. Это преступники и они убивают людей, торгуют наркотиками, насилуют. Будь это уличные бродяги или же алкаши, то полиция давно бы посадила на всю жизнь, но власти и прокуратура отказываются связываться с такими влиятельными людьми, которые одним своим взглядом утопят недоброжелателей в их же собственной крови. Дженни не такая, но для неё главное, чтобы Лиса была в порядке. Из-за того, что она сотрудничает с Ким, может пострадать. Лиса следит за этими людьми уже долго, она фотограф и очень социальный человек. Джен не смела её просить о таком, но нужно закончить тот кошмар и беспредел, что происходит сегодня в Корее. Всё что Ким знает — благодаря Манобан.

Тёмноволосая нехотя поднялась с постели и отправилась в душ. Стоит и умывается, включила слабый напор воды и наклонилась над раковиной. В ладони набирает немного прохладной воды и прислоняет к лицу. Смотрит на себя в зеркало и понимает, что, если выглядит не отвратительно, то просто хреново. Все эти синяки необходимо было замазать макияжем. На скорую руку нанесла тональной основы, подкрасила ресницы и нежно-розовым тином провела по губам. Возможно, последний день на этой работе и стоит выглядеть достаточно цивильно или хотя-бы не так помято. Девушка надела белый свитер оверсайз и чёрный джемпер поверх, чёрные брюки и ботинки на массивной подошве, что-то между «Balenciaga» и «ASOS», и побежала на выход, по пути захватив кожанку и сумку.

Через полчаса Дженни уже стояла перед дверью кабинета директора, в который раз репетируя то, что скажет ей, но почему то всё равно не могла запомнить. Не решается войти уже целых десять минут и нервно цифры в голове на убавление считает, а лёгкими своими вдохи и выдохи медитационные делает. Это может стать не просто крестом на её карьере, важнее то, что все старания Ким и постоянные проблемы из-за поисков доказательств могут стать ничем. Пустой тратой времени, бессмысленной потерей человеческой жизни. Дженни не может опустить руки только из-за одного человека, который всегда наблюдает за ней и оберегает, пусть и не находится рядом.

— Можно? — наконец преодолев саму себя, Дженни постучалась и приоткрыла дверь.

— Оо, Ким, — женщина лет пятидесяти сидит за столом и бумаги в папку вставляет. Короткая стрижка до плечей закрывает серьги с большими камнями на них, а небольшой лишний вес директор любит скрывать за прямым платьем, не обтягивающем каждую складку на зрелом теле. — Неужто пришла?

— А не должна была?

— Вот. Вот в чём твоя проблема, — резко бросив на стол ту самую папку, испугала Джен громким хлопком. — Ты вечно дерзишь и лезешь куда тебе не следует.

Женщина совершенно не была противной или же злой по натуре своей. Она граничила где-то на середине между «добротой» и «страхом», из тех журналистов, которые пишут свои статьи «на заказ» лишь бы жизни ничего не гразило. Однако, сейчас директор в ярости и это означает, что люди Чонгука уже добрались до неё. Ким подходит к столу женщины, а та, в свою очередь, поднимается и подходит к окну, сложив руки за спину.

— Но ведь...

— Я спокойно заключала сделку, — перебивает директор, — и тут мне сообщают, что ты нашу компанию чуть не угробила своими глупыми вопросами и обвинениями, — она поворачивается к Дженни и постыдно трясёт ладонью. — Да ещё в чью сторону и на каком мероприятии! Ты с головой дружишь, Ким? Ты понимаешь что влипла по полной?

— Я всё прекрасно понимаю, но мой отец был честным журналистом и я буду такой же, — Ким не намерена так просто проглотить свою гордость и плясать под чью-то дудку.

— Твой отец был глупым журналистом, — после этих слов у Дженни на глазах появились слёзы, которые она всеми силами старается сдерживать. — И не нужно обижаться, ты что же, решила продолжить его дело? Именно из-за этого он и погиб.

— Так значит вы тоже верите, что они убивают людей? — стирает предательскую слезу со щеки.

— Ахх... — вздохнула женщина, — Дженни, твой отец долго следил за этими людьми, а в итоге, где он сейчас? Неужели ты хочешь такой же судьбы? Верю я или нет, это не важно. Вчера было собрание, они требуют тебя уволить.

Директор вновь вернулась в своё кресло и положила руки на его подлокотники. Смотрит в глаза девушки напротив и сочувствует всем сердцем, зная, что пережил этот ещё совсем маленький ребёнок. Отчаянно пытается закончить начатое отцом дело и почтить его память как следует. С ним произошли ужасные вещи, которые не дай Бог узнать Ким — не выдержит. Тело так и не нашли, но боль его во снах своих отчётливо чувствует, как-будто сама каждую ночь умирает.

— Послушайте...

— Я не могу игнорировать их требования. Поэтому полчаса тебе на то, чтобы собрать все свои вещи. Заявление напишешь и принесёшь, я подпишу.

— Но я...

— Всё, Дженни! — срываясь на более громкий крик, снова она перебивает Джен. — Не заставляй меня опять кричать.

Сдерживая все свои эмоции в потухающей душе, Ким выходит из кабинета и бежит к своему рабочему месту собирать вещи. Слёзы словно пелена окутывают глаза, но воли им она не даёт, терпит, ничего не видит, но стойко держится. Уже три года здесь работает... работала. Джен так хотела раскрыть дело своего отца, он на протяжении семи лет следил за этой проклятой компанией и этими людьми, когда ещё отцы этих парней были у руля. Отец Джен был свидетелем шокирующих и самых жестоких убийств, хищений и подлых сделок. Он хотел добиться справедливости и спасти будущих потенциальных жертв, очистить загнивающее общество от подобных существ, которых и людьми то назвать — язык отвалится. Но в один ужасный день его заметили, слабый шорох, проступок, собственная оплошность привела к смерти. Дженни даже не хочет знать, что именно с ним делали, но уверена, что эти мрази просто так бы не убили. Полиция даже тело не нашла. Из-за своего желания помочь людям, спасти невинных, он поплатился жизнью. Лишился всего самого дорогого ещё при жизни, и даже после неё продолжал терять близких, свою дочь и жену. Мать бросила их, ещё когда Джен была совсем маленькой, а вскоре, занимаясь опасным расследованием, отец Дженни не мог быть рядом с дочерью, потому отвёз к бабушке и видел редко.

— Дженни? — вырвал из мыслей голос бывшего коллеги — оператора, который был всегда рядом. — Ты куда собираешься?

— Джихван, меня уволили...

— Что? Айщщ... Я так и знал, что они это сделают. Давай я поговорю с директором?

— Нет. Не надо. Это бесполезно. — в спешке взяв вещи, накинув кожанку и сумку, девушка направилась к выходу, чувствуя как начинает выходить из себя, а слёзы больше нет сил сдерживать.

— Но Джен...

— Всё. Прощай, — как можно быстрее бежит в сторону лифта, иначе сейчас просто разревётся.

— Нет, Джен, — выдыхая, кладёт руку на грудь и прикрывает глаза. — Ты сильная, папа всегда так говорил. Значит так и есть. Тихо. Всё. Спокойно, — успокаивает сама себя.

***

(mp3: Sha — Limbo)

*Пропущенный вызов (9): Лиса*

Телефон Ким разрывается от звонков. Джихван знаком с Лисой, поэтому всё ей и рассказал. Девушка уже довольно долго пытается дозвониться до Дженни, но всё тщетно. Ким никого не слышит, она не хочет слышать. Это сейчас всё настолько не важно, как для вселенной потеря одной звезды из триллионов не важна, также и все проблемы сейчас для Дженни не имеют никакого значения. В голове пустота и в сердце пустота, она сама по себе стала пустой. У Джен забрали всё самое дорогое, что имела и выхода,  кажется, будто нет. Не существовало и не будет. Тёмную трассу освещают фонари над ней и фары проезжающих мимо машин. 190 км/ч — это не просто набор дорожных понятий, это скорость, которая помогает Дженни выпустить эмоции, поглотить все свои страдания и утолить жаждущую свободы печаль. Скорость, равняемая крови, что течёт по венам девушки, ведь и без того и без другого — Ким умрёт. Но сейчас даже это не помогает. Её мотоцикл несётся рядом с машинами на большой скорости, объезжает и какие-то даже подрезает. Водители сигналят ей и возмущённо кричат в окна, только вряд-ли Дженни это волнует.

Когда чувства окончательно вскипели и она прекрасно понимает, что сумасшедшая скорость не помогает — решается поехать к мосту и всё обдумать. Брюнетка очень любит то место, оно будто даёт ей совет в трудные минуты и является одним из самых лучших воспоминаний об отце. Папа говорил, если посмотреть в горизонт, то можно увидеть красную вспышку на закате. Наивно до сих пор верить в это, правда? Наивно сидеть часами на этом мосту и следить за убывающим в небытие солнцем? Однако, это отвлекает и переносит в детство. Дженни с отцом были здесь постоянно, что делает это место особенным и бесценным.

Вот уже Ким стоит и десять минут смотрит в горизонт, но уже темно, поэтому она просто смотрит в одну точку, а не ожидает красной вспышки. Опускает взгляд на воду и начинает горько плакать. Сильные люди сами ломаются с яркой вспышкой, взрываются и освещают собой всё вокруг. Это красиво, но невыносимо. Секунда красоты, зачаровывающая в часах страданий. Ты особенный, если тебя невозможно зажечь ничем, но есть то слабое место, при котором ты бессилен. Как спичка воспламенишься и также быстро потухнешь, стоит только легонько дотронуться до слабости. Люди говорят: «Болевой порог у всех разный...», а когда понять, что ты уже на пороге вечной боли? В какой момент ты его переступишь?

— Папа... — захлебывается Ким слезами и закрывает лицо руками. — Ты говорил... что я... сильная... но это не так... — Дженни так сильно плакала, что машины останавливались посмотреть всё ли в порядке. — Почему в этом мире... всё можно купить... за деньги? Почему люди такие продажные твари? Что мне делать? Ска..ж..и... — заикается девушка и зарывается руками в волосы. — Ну ска..жи же мн..е...

Джен бьётся в истерике, скатывается по периле на землю и поджимает под себя ноги, утыкаясь носом в колени, просидев так минут двадцать. Глаза начинали уже щипать от большого количества солёной жидкости в них, а покинувшая девушку час назад стойкость, вновь появляется.

— Знаешь пап, если я остановлюсь, то твоя смерть была напрасной. Мама бросила нас когда мне было четыре. Ты единственное, что у меня было, — Ким поднимается на ноги и, последний раз взглянув в горизонт, направляется к мотоциклу. — Поэтому, я должна отомстить.

Приехав домой, у порога сразу же накинулась Лиса с расспросами и со всем своим недовольством. Била подругу по плечу и, естественно, читала нотации. Дженни настолько пришла обессиленной, что на ответное возмущение не было ни настроения, ни желания. И Манобан тоже заметила состояние подруги, так что просто накрыла на стол и девушки спокойно поговорили. Лиса решила, что раз Дженни уволили, то они прекращают следить за «GOLDEN WORLD», но Ким тут же переубедила Лису, сказав, что теперь не отступит точно. Лалиса тот человек, который пойдёт ради своего близкого на край света, через огонь и воду, невзирая на трудности. Дружба этих двоих давно стала частью их самих. Они знают о друг друге всё. У Лисы сложная судьба, потому что она из детдома. После того как ей исполнилось двадцать, она пошла работать фотографом, а Дженни нужно было сделать репортаж о детях из детских домов. Там они первый раз и встретились, а сейчас неразлучны как Инь и Янь. Лиса быстро находит общий язык с людьми, поэтому у неё много хороших знакомых, благодаря которым она и собирает информацию, чем очень удивляет Джен. Просидев и проболтав так ещё около часа, девушки отправились спать, отложив проблемы и раздумья на новый завтрашний день.

***

— Айщщ, где этот Чимин? — взъерошивается Намджун, ища в кипе бумаг что-то важное.

Он с Юнги сегодня остались на работе до поздней ночи и уже собирались домой. Шуга достаёт своё тёмно-бордовое пальто из шкафа и надевает, периодически смотря как злится Намджун. Парень действительно в ярости, Ведь так требующиеся в данный момент документы находятся у вечно шляющегося где-то в не подходящее время Чимина.

— Что опять? — Юнги уже в десятый раз слышит недовольство парня и вздыхает.

— Он должен был подписать документы, но, похоже, сейчас кого-то ебёт на них, — швыряет бумаги на стол и, развернувшись, прислоняется бёдрами к нему, забирая волосы назад, и наблюдает как Мин застегает своё пальто.

— Возможно. Уже поздно. Я пойду домой.

— Юнги, — зовёт его Джун и с вызовом смотрит прямо в глаза.

— Что?

— Как Юнджи?

— С каких пор тебя стала волновать моя личная жизнь? — вопросом на вопрос отвечает Мин и подозрительно склоняет голову.

— Просто спросил. Она тебе не изменяет?

Разговор начинает приобретать весьма нехороший оборот и настрой двух парней соответствующий. Джун то ли издевается, то ли действительно стал интересоваться совершенно ему не стоящим, но то, что это начинает бесить и выводить Шугу — однозначно. Понятный, но такой провоцирующий вопрос от Кима создаёт невыносимое напряжение в кабинете, нагревая воздух до критической нормы.

— Что ты, блять, несешь? — Юн полностью разворачивается к Наму и медленно идёт к нему, пока не оказывается впритык лицом к лицу. — Ты сегодня слишком общительный что-ли? Хочешь поговорить? — сжимает блондин кулаки не менее сильно, чем стискивает зубы.

— Не особо.

— Так и думал, — разозлившись, Юнги выходит из здания, а Джун проводит парня странным взглядом и радостно улыбается, делая какие-то выводы в голове.

— Так легко вывести из себя? — рассмеялся он, поднимая стакан с виски и прислонив его к губам. — Больная тема...

***

Юнджи встретила Юнги у двери и нежно целует в губы. Облокотилась на стену и стоит наблюдает за действиями светловолосого. Глаза радостно блестят, а улыбку сдержать не в силах. Юнги таким настроением сейчас явно не обладает и вообще находится в непрерывном стрессе, из-за которого трудно держать себя в руках. Замечает девушку в счастливом расположении духа и, натянув улыбку, подходит и притягивает к себе за талию.

— Как дела? — улыбается Юнджи.

—  Прекрасно, твои как? — врёт, да. Но портить такое хорошее состояние своему любимому человеку не намерен.

— Меня повысили! — Юнджи радостно прыгает парню на шею и крепко обнимает.

Это профессия Юнджи по образованию, она так мечтала стать звукорежиссёром, что тратила много времени на занятия. Практиковалась и старалась научиться всему, чему только сможет. И вот теперь мечта всей её жизни воплотится в реальность. Главное для девушки сейчас — это поддержка Юнги, его одобрение и, возможно, немного похвала.

— Йа, так ты теперь звукорежиссёр!

— Даааа, и у меня очень хорошее настроение сегодня, — целует блондина в мочку уха и тихо шепчет, прогоняя по его телу миллионы мурашек.

— Ммм... А со мной им поделишься?

— С радостью.

Юнги подхватил Юнджи на руки и понёс в спальню. Аккуратно и очень нежно укладывает на кровать и, запуская ладонь под футболку девушки, поглаживает гладкий животик. Проводит языком по губам, а Юнджи прикусывает его. Юнги стягивает с неё шорты, скидывает ненужную футболку и нижнее белье отстраняет, оставив тело обнажённым. Раздевается сам и к медовой коже губами льнёт. Каждую частичку прекрасного тела ласкает и всего себя ей отдаёт. Носом по шеи Юнджи проводит и запах ванили в себя всем телом вдыхает. Он осторожно приподнимает девушку, усаживая на свой член, и постепенно входит в неё, боясь сделать больно. Этим белоснежным, очень нежным и красивым телом парню хочется владеть полностью. Не давая кому-либо даже смотреть на него. Толчок за толчком и, ускоряя темп, Юнги заполняет всё тело девушки. Она сидит на нём и тоже помогает получать друг другу удовольствие, целует в губы и за шею к себе тянет, а Мин талию девушки в замок заключил, с собою сливает. Она выгибается и простанывает имя Шуги, отдаваясь не только телом, которое может взять любой, а целой душой, принадлежащей только ему одному. Это то, что является намного важнее сексуальной связи, то, что невозможно получить каждому. В этот момент, кажется, что проблем и людей нет на планете, есть только два любящих друг друга человека, где им принадлежит весь мир. Кровать уже ходит ходуном от бушующей страсти, стоны Мина чередуются со стонами Юнджи, он входит в неё и снова выходит, доставляя неимоверное удовлетворение. Юнджи бёдрами на парне ёрзает и вместе с ним их личную камасутру испробуют. Шуга крепко держит блондинку за ягодицы, уткнувшись в шею, а Юнджи зарывается носом в его светлые волосы и прижимается к груди. Сделав еще несколько толчков они почти одновременно кончают и от усталости валятся на постель. Время уже четыре часа утра и хорошо, что пара живёт в личном доме Юнги, иначе соседи давно бы уже вызвали полицию, так как эти крики наслаждения и погром кровати не каждый вытерпит. Обессиленный Мин обнял девушку за талию и провалился в глубокий сон.