Когда кругом обман

Муж­чи­на кле­вал но­сом, за­сыпая, ког­да це­пи на пас­са­жир­ском си­денье сно­ва на­чали вор­чать. Его фур­гон был при­пар­ко­ван на пар­ковке тор­го­вого цен­тра в Ол­ба­ни. Це­пи да­же не зве­нели на этот раз, но он всё рав­но слы­шал их вор­ча­ние. И он знал, на что они жа­лу­ют­ся. На то, что он не по­хитил ту жен­щи­ну из ФБР вче­ра.

— Сколь­ко раз вам го­ворить, что она не под­хо­дит? — бро­сил он. — Ес­ли бы я взял её, вы не бы­ли бы до­воль­ны. Вы бы спра­шива­ли, по­чему она не стар­ше, по­чему не в уни­фор­ме, по­чему не сде­лала то­го, что дол­жна. Вы бы толь­ко жа­лова­лись.

Це­пи при­утих­ли, но в це­лом не прек­ра­тили вор­чать. Его не удив­ля­ло, что они се­год­ня с це­пями со­вер­шенно не в ла­дах. Он на­ходил­ся с ни­ми в зам­кну­том прос­транс­тве фур­го­на уже боль­ше двад­ца­ти че­тырёх ча­сов. Ес­тес­твен­но, что они уже на­чали дей­ство­вать друг дру­гу на нер­вы.

Пос­ле вче­раш­не­го про­ис­шес­твия с жен­щи­ной, он по­ехал пря­миком в Ол­ба­ни и сде­лал эту пар­ковку сво­ей ба­зой. Ра­но или поз­дно, он был уве­рен, пра­виль­ная жер­тва по­явит­ся. Но день уже по­дошёл к кон­цу и ус­пел прой­ти, а это­го всё ещё не про­изош­ло. Пос­ле то­го, как центр зак­рылся ве­чером, он пе­ре­ехал на фур­го­не на со­сед­нюю улоч­ку и ус­нул в нём на по­лу. Он вер­нулся сю­да пер­вым де­лом по­ут­ру.

Уже ста­нови­лось тем­но, и он раз­мышлял, как про­ведёт здесь ночь. Це­пи оп­ре­делён­но раз­дра­жались всё боль­ше и боль­ше. Он не был уве­рен, сколь­ко он ещё вы­несет.

Он в свою оче­редь то­же ус­тал и был раз­дра­жён. Но тер­пе­ние и бди­тель­ность — са­мое важ­ное. Он дос­тал ба­тон­чик из бар­дачка и на­чал его есть. Пусть нем­но­го, но ему нуж­но бы­ло под­кре­пить си­лы и вос­полнить за­пас энер­гии. Он не мог вый­ти из фур­го­на и пой­ти ку­пить се­бе еду. Це­пи не да­дут ему. И, ко­неч­но, бу­дут пра­вы. Ес­ли он да­же на нес­коль­ко ми­нут по­кинет свой пост, он мо­жет упус­тить иде­аль­ную жер­тву.

В этот час лю­ди боль­ше вы­ходи­ли из тор­го­вого цен­тра, не­жели вхо­дили в не­го. В ос­новном это бы­ли мо­лодые лю­ди и семьи с деть­ми. Он не уви­дел ни­кого, кто бы от­да­лён­но по­ходил на то­го, ко­го ис­ка­ли они с це­пями.

Нес­мотря на это, ба­тон­чик под­нял ему нас­тро­ение. Ему в це­лом по­лег­ча­ло. И прав­да — у не­го есть всё, что ему нуж­но в жиз­ни. Осо­бен­но он был до­волен фур­го­ном. Он при­вёз его сю­да мно­го лет на­зад и он вер­но слу­жил ему всё это вре­мя. Фур­гон был дос­та­точ­но боль­шим, что­бы в нём мож­но бы­ло спать, ког­да не­об­хо­димо, и удоб­ный для то­го, что­бы пе­рево­зить жен­щин. Он быс­тро по­нял, что жен­щи­ны то­же мо­гут спать здесь — то есть, на­чинать свой веч­ный сон.

И он уж точ­но ни­ког­да не жа­лел, что по­кинул свой преж­ний дом. Он слиш­ком был свя­зан с его дет­ски­ми кош­ма­рами. Он был аб­со­лют­но счас­тлив у­ехать в пол­ном оди­ночес­тве, выб­рать но­вый го­род и по­селить­ся в нём.

Тог­да ему бы­ло во­сем­надцать. Его но­вый дом пон­ра­вил­ся ему с са­мого на­чала, и лю­ди бы­ли доб­ры к не­му. Нес­коль­ко лет он жил спо­кой­но и не при­чинял ни­кому ни­како­го вре­да. Всё из­ме­нилось пять лет на­зад, ког­да он взял свою пер­вую жер­тву.

До­едая ба­тон­чик, он за­думал­ся, что пош­ло не так. Он ни­ког­да не хо­тел ко­го-то му­чать или уби­вать. Он и сей­час не хо­тел.

Воз­можно, ему не сто­ило красть те сми­ритель­ные ру­баш­ки, ког­да его вы­пус­ти­ли из псих­боль­ни­цы. Прос­то тог­да у не­го по­яви­лось неп­ре­одо­лимое ощу­щение, что они ему по­надо­бят­ся од­нажды. И це­пи, ко­торые он ко­пил по­тихонь­ку мно­го лет, то­же нас­та­ива­ли, что­бы он их хра­нил.

Но что про­изой­дёт те­перь? Ес­ли он не возь­мёт но­вую жен­щи­ну, он знал, что це­пи по­кажут свою власть над ним, свя­жут его, зак­ро­ют его дверь, что­бы он не смог выб­рать­ся, сде­ла­ют его бес­по­мощ­ным, как в детс­тве. Ему нуж­на третья жер­тва, и по­быс­трей.

Не­ожи­дан­но це­пи за­шелес­те­ли, буд­то при­зывая его быть вни­матель­ным. И точ­но — из цен­тра вы­ходи­ли две жен­щи­ны, на обе­их бы­ли на­деты уни­фор­мы мед­сестёр. Од­на бы­ла строй­ная и слиш­ком мо­лодая, но дру­гая бы­ла плот­но­го те­лос­ло­жения и сред­не­го воз­раста, имен­но та­кая, ка­кую он ис­кал.

Он пос­мотрел, как они пош­ли к ма­шине в со­сед­нем ря­ду на пар­ковке. Жен­щи­на, ко­торая бы­ла ему нуж­на, се­ла за руль. Он за­вёл мо­тор и по­ехал сле­дом за их ав­то­моби­лем.

Сле­дуя за ни­ми в спаль­ный рай­он, он вдруг по­нял, что что-то не так. Ес­ли да­же он схва­тит плот­ную жен­щи­ну, он всё ещё не смо­жет по­корить её. Проб­ле­ма бы­ла прос­тая.

Я не вы­бирал тех двух. Они выб­ра­ли ме­ня.

В пер­вый раз, пять лет на­зад, бед­ная жен­щи­на из Ой­бан­кса спро­воци­рова­ла его, ког­да он под­нял ме­лочь, ко­торую она об­ро­нила в ма­гази­не.

«Ка­кой ми­лый маль­чик!» — ска­зала она.

Эти сло­ва и этот тон — та­кой снис­хо­дитель­ный, как буд­то он умс­твен­но от­ста­лый — боль­но уко­лоли его, на­пом­нив его мать и мо­нахинь.

То же слу­чилось с жен­щи­ной из Рид­спор­та.

«Ка­кой хо­роший маль­чик!» — ска­зала она, ког­да он по­мог ей до­нес­ти по­куп­ки.

Обе жен­щи­ны под­пи­сали свой при­говор эти­ми сло­вами, хоть и ска­зан­ны­ми из доб­рых по­буж­де­ний. Но эта жен­щи­на ни­чего ему не го­вори­ла. А без это­го им­пуль­са, без про­вока­ции он не мог дей­ство­вать.

А ес­ли он не бу­дет дей­ство­вать, он ока­жет­ся во влас­ти це­пей.

Ма­шина, за ко­торой он ехал, ос­та­нови­лась пе­ред до­мом. Млад­шая жен­щи­на выш­ла, по­маха­ла во­дите­лю и пош­ла в дом. Вто­рая сно­ва тро­нулась, а он по­ехал сле­дом, всё ещё не зная, что де­лать.

Но тут це­пи ста­ли шеп­тать ему, объ­яс­няя всё: он дол­жен как-то спро­воци­ровать её, что­бы она спро­воци­рова­ла его. И у це­пей бы­ла своя идея на этот счёт. Но для это­го нуж­но бы­ло очень точ­но всё под­га­дать, а они сом­не­вались, что он су­ме­ет это сде­лать. Он ре­шил до­казать им, что они оши­ба­ют­ся.

Те­перь он ехал за жен­щи­ной по до­роге, ко­торая пет­ля­ла по пар­ку. Вок­руг ни­кого не бы­ло. Мес­то ка­залось под­хо­дящим для дей­ствия.

— Здесь? — спро­сил он це­пи.

Це­пи что-то про­бор­мо­тали в знак сог­ла­сия.

Впе­реди, на краю пар­ка, был све­тофор. Го­рел зе­лёный, но це­пи убе­дили его, что ско­ро цвет сме­нит­ся. Он ос­то­рож­но обог­нал ма­шину жен­щи­ны и по­ехал пря­мо спе­реди неё. За­горел­ся жёл­тый и он ус­ко­рил­ся нем­но­го, как буд­то со­бира­ясь про­ехать пе­рек­рёсток преж­де, чем за­горит­ся крас­ный.

За­тем он хо­рошень­ко вда­вил тор­мо­за. И ко­неч­но, ма­шина жен­щи­ны вре­залась в его сза­ди с рез­ким уда­ром. Стол­кно­вение не бы­ло дос­та­точ­но силь­ным, что­бы при­нес­ти боль­шой ущерб, но свою цель оно вы­пол­ни­ло.

Он съ­ехал на обо­чину, пос­та­вил ма­шину на тор­моз и вы­лез. Жен­щи­на отъ­еха­ла от его фур­го­на на нес­коль­ко мет­ров и выш­ла с оза­бочен­ным вы­раже­ни­ем ли­ца. Он по­дошёл к зад­ней час­ти сво­его фур­го­на и изу­чил на­несён­ный обе­им ма­шинам ущерб. Ког­да по­дош­ла жен­щи­на, он по­пытал­ся объ­яс­нить ей, что про­изош­ло, и из­ви­нить­ся.

— Я... Я... Я... — стал за­икать­ся он.

На ли­це жен­щи­не вдруг от­ра­зилась сим­па­тия.

— О, бед­няжка! — ска­зала она. — Ко­неч­но же, это моя ви­на. Пой­ду най­ду свою стра­хов­ку.

Жен­щи­на вер­ну­лась в ма­шину и от­кры­ла бар­да­чок.

Он по­чувс­тво­вал имен­но тот прис­туп аг­рессии и злос­ти, ко­торые ему бы­ли нуж­ны.

«О, бед­няжка!» — ска­зала она.

Что она се­бе ду­ма­ет, он что, ре­бёнок?

Он от­крыл зад­нюю дверь сво­его фур­го­на и дос­тал тя­жёлую связ­ку це­пей, и стал ждать, дер­жа це­пи за спи­ной од­ной ру­кой. Ког­да жен­щи­на сно­ва по­каза­лась, он ука­зал на свой зад­ний бам­пер, как буд­то пы­та­ясь прив­лечь её вни­мание к пов­режде­ни­ям.

— Что там? — спро­сила она.

Ког­да она нак­ло­нилась, что­бы взгля­нуть по­луч­ше, он уда­рил её по за­тыл­ку связ­кой це­пей. Она упа­ла имен­но так, как бы­ло нуж­но: го­ловой в ку­зов фур­го­на, пол­ностью без соз­на­ния. Так что ему ос­та­лось толь­ко под­нять её но­ги в фур­гон и зак­рыть дверь.

Ког­да он у­ез­жал, це­пи мол­ча­ли. Он знал по­чему. Они бы­ли слег­ка вос­хи­щены. Они не ожи­дали, что он сде­ла­ет всё так сме­ло и лов­ко. Они не­до­оце­нива­ли его. А те­перь он по­казал свою над ни­ми власть — по край­ней ме­ре, на бли­жай­шее вре­мя.

* * *

Час спус­тя он при­ехал до­мой. Он подъ­ехал на фур­го­не к до­му и сдал за­дом к две­ри в под­вал. Тог­да он вы­шел, по­дошёл к зад­ней две­ри фур­го­на и от­крыл её.

Вот она, ле­жит со­вер­шенно без дви­жения, вок­руг её го­ловы лу­жица кро­ви. Он нак­ло­нил­ся, что­бы убе­дить­ся, что она всё ещё ды­шит. К счастью, она ды­шала. Це­пи хо­тели, что­бы она бы­ла жи­ва, по­ка жи­ва.

Он ос­та­новил­ся на до­роге за Ол­ба­ни и на­дел на неё сми­ритель­ную ру­баш­ку. Ра­но или поз­дно соз­на­ние вер­нётся к ней, и це­пи ре­шили, что бу­дет луч­ше, ес­ли он на­денет на неё ру­баш­ку сра­зу.

Те­перь сто­яла труд­ная за­дача, как за­нес­ти её в под­вал. Жен­щи­на бы­ла нем­но­го тя­желей, чем пре­дыду­щие две, а он был сов­сем не силь­ным. Он дёр­гал и тя­нул её, по­ка она не вы­вали­лась из фур­го­на, а по­том сно­ва, дер­гал и та­щил, по­ка она не ока­залась у две­ри в под­вал. Он от­крыл дверь и тол­кнул её внутрь.

По­ка он ка­тил её по бе­тон­но­му по­лу, жен­щи­на из­да­ла гром­кий стон, за­тем сно­ва за­мол­ча­ла. Кой­ка уже бы­ла под­го­тов­ле­на. Он по­ложил на неё вер­хнюю часть те­ла, за­тем за­кинул и но­ги.

Те­перь всё дол­жно быть про­ще. Он на­чал об­ма­тывать её це­пями, креп­ко при­вязы­вая к кой­ке. Це­пи сме­ялись от удо­воль­ствия. Они бы­ли до­воль­ны его ра­ботой.

Ког­да он за­кон­чил, он ус­лы­шал её сло­ва:

— Где я? — спро­сила она, при­ходя в соз­на­ние. — О Бо­же, где я? Что про­ис­хо­дит?

Он гром­ко шик­нул на неё. Ес­ли бы он мог го­ворить, он бы объ­яс­нил ей, по­чему она дол­жна мол­чать. Здесь раз­ре­шалось го­ворить толь­ко це­пям.

Но ши­канье не по­мог­ло.

— Где я? — нев­нятно про­гово­рила она, её ужас уси­ливал­ся. — Кто-ни­будь, по­моги­те!

Он су­нул ей в рот тряп­ку и зак­ре­пил её, об­мо­тав вок­руг её го­ловы це­пями. Она про­дол­жа­ла из­ви­вать­ся и сто­нать. Её ши­роко от­кры­тые гла­за ос­та­нови­лись на чём-то в ком­на­те. Он прос­ле­дил её взгляд и уви­дел, что она смот­рит на ма­лень­кий ал­тарь, ко­торый он со­ору­дил.

На сто­ле, прид­ви­нутом к сте­не, сто­яла дос­ка объ­яв­ле­ний. На са­мом сто­ле он поч­ти­тель­но раз­ло­жил обувь, зна­чок тю­рем­но­го над­смотрщи­ка, уни­фор­му мед­сес­тры и её бей­джик, нес­коль­ко пу­говиц и дру­гие ве­щи, при­над­ле­жащие тем жен­щи­нам. На дос­ке объ­яв­ле­ний бы­ли прик­репле­ны нек­ро­логи, по­хорон­ные лис­товки и фо­тог­ра­фии цве­тов, ко­торые он по­ложил на мо­гилы.

Он был рад, что она уви­дела. Это дол­жно бы­ло её нем­но­го ус­по­ко­ить. Она, ко­неч­но, по­няла, что он и её па­мять уве­кове­чит тут, ког­да при­дёт вре­мя. К его гла­зам под­сту­пила сле­за, ког­да он вспом­нил, как оп­ла­кивал тех жен­щин и как бу­дет оп­ла­кивать эту.

Но жен­щи­на гром­ко зас­то­нала под кля­пом. Она не по­няла. Это взбе­сило его. Всё про­ис­хо­дило так же, как и тог­да. Он ос­ла­бил це­пи и вы­тащил кляп, что­бы дать ей во­ды, но она бес­кон­троль­но зак­ри­чала.

Воз­можно, у не­го по­лучит­ся объ­яс­нить этой. Он дос­тал свою опас­ную брит­ву из кар­ма­на, от­крыл её и под­нёс к гор­лу жен­щи­ны, сно­ва ши­кая. Так она пой­мёт, что он не хо­чет ре­зать ей гор­ло и это бу­дет её вы­бор, ес­ли она не пе­рес­та­нет орать. Всё, что ей нуж­но, это за­мол­чать.

Её сто­ны нем­но­го при­тих­ли. И всё же он уви­дел сле­ды нес­го­вор­чи­вос­ти в её гла­зах. Это не к доб­ру. Ра­но или поз­дно она зак­ри­чит, и тог­да у не­го не бу­дет дру­гого вы­бора, как убить её.

Как и в прош­лый раз, он по­весит её на все­об­щее обоз­ре­ние. Это пре­дуп­режде­ние аб­со­лют­но не­об­хо­димо. Мир дол­жен знать. Мир дол­жен по­нять. Мир дол­жен ос­та­вить его в по­кое. Он ещё не знал, где и как выс­та­вит её. Це­пи ему под­ска­жут.

Так бы­ло всег­да. Убий­ства этих жен­щин ни­ког­да не бы­ли его ини­ци­ати­вой. Це­пи прос­то не ос­тавля­ли ему дру­гого вы­бора. Это был прос­то за­кон жиз­ни и он ни­чего не мог с этим по­делать.