КАННИБАЛЫ

Билл качнулся, боли он не почувствовал, лишь страх. Они опять пели эту песню. Все, все сразу. И что самое страшное, он знал некоторых взрослых и их детей. С Джимом они были давние знакомые, раз в месяц могли выпить чашку кофе в какой-нибудь кофейне. С одной женщиной он здоровался всякий раз, видя ее в городе, порой они беседовали. С мужчинами, которые выбили дверь, Билл учился в одной школе, а теперь их дети (включая ту девочку, что запустила в него ножом) учатся в той же школе.

Билл видел, сквозь начавшую проступать боль, что Дебору оттаскивают в коридор, Маргарет прижали к окну, а его самого окружали разъяренные дети. Больше всего Билл боялся потерять равновесие. Ведь если он упадет, они будут пинать его, ходить по нему, словом, его убьют. Он пытался вырваться, пробраться к выходу из комнаты. Дал какому-то ребенку наотмашь по голове. Послышался крик, а потом что-то больно кольнуло его в бедро. К счастью, не нож, вилка. Сильного ранения, как в боку, не получил, но почувствовал, как по ноге потекла кровь. Одной рукой оттеснял детей и уворачивался от ножей, другой перехватывал удары, и пытался отобрать окружение. Ощущал на себе удары детских кулаков, пинки. Мысли в голове смешались. Думал о том, чтобы добраться до выхода и убежать.

Как вдруг краем глаза он увидел Маргарет. Она буквально лежала на окне, еще чуть-чуть и ее столкнут! На минуту он забыл о своих ранах, лишь поморщился, когда ему в ступню воткнулась вилка.

-Не-е-ет! – заорал он, но его крик утонул в общем шуме.

Все-таки, они столкнули Маргарет в окно. Прошло всего несколько секунд, но это были очень долгие, ужасающие секунды. Маргарет без слов, без звука, полетела боком с третьего этажа. Увидев тело, люди разбежались в разные стороны. Оно пролетело девять метров, переворачиваясь на лету. И упала спиной на ровную землю. Руки и ноги женщины немного подергались. Она лежала в неестественной позе, с выгнутой рукой. Потом люди тяжко вздохнули. Двоим детям мамочки закрыли рукой глаза. Те недовольно что-то сказали и убрали руку. Медленно, люди подходили к неподвижному телу. С первого взгляда, можно было подумать, что она мертва. Но на удивление всем, один ее глаз приоткрылся. Казалось, она сейчас встанет, и уйдет, как ни в чем не бывало. Вот только не могла она ни пошевелиться, ни тем более встать. Поняв это, по толпе пробежал смех.

-Так тебе и надо! – сказал молодой парень.

-Будешь знать, как людей есть!

На шум сбежались многие, и Маргарет вновь была окружена. Люди не приближались к ней, держались на расстоянии полутора метров, словно боялись. Не решались к ней прикоснуться. Решение нашлось быстро. Женщина подобрала самый большой камень и швырнула его в Маргарет. Попала в живот. Маргарет не шевельнулась, не сказала ни слова, только лицо ее исказилось. Женщина поняла, что ее парализовало.

-Ну же! – крикнула женщина, бросившая камень. - Присоединяйтесь.

Дети, услышав ее призыв, набрали полную горсть камней. Взрослые держали орудия наготове. Второй камень попал Маргарет в голову, чуть выше уха. Кожу разорвало и часть волос окрасилась в алый цвет.

-Ну-ка дружнее! Все вместе, - подбадривала женщина толпу.

Дети подошли ближе всех к жертве, не обращая внимание на приказы матерей, чтобы они держались от нее подальше. Со стороны ворот к толпе бежали полицейские, дубинками пытались разогнать толпу:

-Что здесь происходит, черт возьми?! – громко сказал Роберт, оттесняя людей и пробиваясь вперед. Растолкнув несколько десятков, он, с разинутым ртом и вытаращенными глазами увидел старую женщину, а точнее то, что от нее осталось. - Уходите! Это дело полиции, это наше дело! – Роберт делал все, что было в его силах, для этого покалеченного, измятого тела. Он кричал вместе с людьми, когда с ее вздохом из разодранного горла вырвался кровавый пузырь, и Маргарет умерла. Град из камней прекратился. Но ребенок, похоже, не понял и запустил последний, который попал точно в лоб и оставил на нем кровавый след. - Вы убили человека, - бессильно проговорил Роберт.

Тем временем на третьем этаже Билл вырывался как мог. Старался изо всех не упасть, если его толкали, хватался за первого попавшегося человека и кое-как удерживал равновесие. Он слышал крики у себя над ухом, слышал их с улицы. Перед глазами несколько секунд стояла картинка падающей Маргарет, пока его не толкнули. Раны на теле прибавлялись. Дети с вилками упорно проделывали в нем новые дыры. Чистая одежда, недавно постиранная, превратилась в кровавое месиво. Теперь уже он чувствовал боль. Ножи оставляли на теле глубокие раны, которые нужно было зашивать. Дебору он перестал видеть, с момента падения Маргарет. Прогонял мысли о том, что она уже мертва. Тщетно.

Билл все еще был в кабинете. Боролся за право жизни, смело пробирался к выходу. В коридоре было уже не так много народу. Билл не успел проследить, куда они шли, но знал, что это ни к чему хорошему не приведет. Знал очень многое, а чего не знал, о том догадывался.

Кто-то ударил его сзади по голове. Билл пошатнулся, но удержался. Заминкой воспользовался ребенок с ножом. Поранил тому ногу, да так, что Биллу показалось, что он потеряет сознание. Образ Деборы перед глазами, которую он еще может спасти, остановил его от падения. Но окружавшее его люди были полны сил. Особенно, дети, такие резвые, а от них было очень сложно отмахнуться. Они не пропускали его вперед, стояли единой стеной в дверях. Найдя в себе немного сил, Билл ударил ногой перед собой. Толком не целился, перед глазами постоянно мелькали люди, ножи, кулаки и образы. Кто-то охнул, и перед Биллом открылась маленькая щелка, если он поторопится, то сможет выбежать. И он поторопился. Толпа хлынула за ним. Для почти теряющего сознания человека, бежал он хорошо. Но недостаточно для того, чтобы его не догнали. В соседней комнате, краем глаза он заметил кучу людей, больше, чем тех, кто его преследовал. Там его и поймали. Люди в комнате, стоящие ближе к выходу, увидели его, и словно потеряли интерес к тому, зачем так пристально наблюдали. Билл знал, что в той комнате Дебора. Он не решался признать себе, что продолжает верить, будто его дочь все еще жива, и она может неожиданно пробраться к нему сквозь эту толпу. Его питала маленькая, тайная надежда, что люди увели его дочь не для того, чтобы обесчестить и убить.

Люди (их стало в два раза больше) вновь сомкнули над ним круг. А Билл стоял на коленях в центре, закрыв руками лицо. Пытаясь перекрыть дерущий омерзительный шум, он кричал что-то насчет его дочери. Вот Билл попробовал пробиться. Они не дали ему этого сделать. Круг плотно смыкался со всех сторон, перекрывая путь к отступлению. Его били, кусали и рвали. Дети с ножами первую секунду стояли в нерешительности, пока один не воткнул нож в спину Билла с радостным криком:

-Фостеров – бей! – и хоть нож не вошел полностью, всего на несколько сантиметров, ребенок улыбался.

Какой-то парень вонзил зубы Биллу в правое плечо ближе к шее. Плоть не откусил, но оставил след. И что самое удивительное, Билл не сопротивлялся. Песня прекратилась, слов не было – только рвущие когти и зубы. Билл сделался маленьким, а на полу вокруг него уже расплывались кровавые пятна. Они не понимали, что он мертв, продолжали губить его тело, прежде никогда не бывшее столь беззащитным.

А Дебора в этот момент была в спальне. В просторной спальне, прежде предназначенной для гостей и рассчитанной на двух человек, сейчас находилось больше двадцати человек. Ее прижали к кровати и двое мужчин делали с ней ужасное. Она была жива, на ней не было ни единой царапины, ни единой раны, но при этом внутри ее распирала такая боль, которую она не испытывала, и не испытает никогда. Такая, которую невозможно выразить словами, такая, от которой слезились глаза, сердце грозило вырваться из груди, и распирало всеми чувствами сразу. В тот момент Дебора хотела умереть, чтобы не ощущать и не видеть того, что видит и ощущает сейчас. Она кричала и вырывалась, звала папу, но не слышала себя. Дебора думала о маме, думала о папе и о брате. Маму она видела последний раз, когда ее скидывали из окна. Заметила это прежде, чем ее повалили на пол и утащили. Крик исходил из горла предсмертным ужасом. Смерть смотрела ей в глаза. К боли внутри, примешалась еще более сильная, до смерти сильная боль. Из-за слез, застилавших глаза, она не увидела, кто ткнул острым предметом ей под ребра. Успела только взвыть, как последовал еще тычок. И еще. Она видела людей, висевших над ней, людей, облеченных неведомой властью. Смотрела на них в немом ужасе. Потом умерла. Трудно было сказать отчего, может, от болевого шока, может, от потери крови, может от того и другого вместе.

Весь дом заволокло насилие и злость, которая исходила пульсацией с каждого человека.

Люди, все, кто на улице, кто в коридоре, кто в комнате замерли. Смерть членов семьи произошла почти одновременно, с разницей в одну – две минуты. Дети и взрослые, озверевшие от злости, от ярости на омерзительных тварей, которые на протяжении нескольких лет убивали и ели людей, в следующую секунду ощутили тошноту. Хотели упасть на колени, и чтобы их вырвало – видя каждый миг того, что они совершили. Они – законопослушные граждане, достойные и разумные. А сейчас они были не многим лучше Фостеров. По их спине, насквозь по позвоночнику, прокатилось осознание ситуации, холодная ослепительная ясность их творения. Запах крови, медленно растекающейся по полу, достиг носа. Это зрелище, этот запах надолго запечатлелся в их памяти. Багровая лужа – собственно, и была всем, что осталось от человека. Они отомстили – теперь Фостеры мертвы.

Перед двадцатью человеками в комнате лежало мертвое голое тело, когда-то бывшая девочка, которой не исполнилось и двенадцати лет. С нарезанной полосами кожи и окровавленной простыни. - Это сделал я? – одновременно подумали двое мужчин. В это же время, в коридоре дети удивленно смотрели на грязный нож в руке, и переводили взгляд на Билла. Они будто пробудились от дурного сна. Плохо помнили то, что происходило прошлые два часа. Но знали, что это сделали они, и эта истина пробирала их души до чертиков. Рядом с ними стояли несколько взрослых, дети перевели взгляд на них, ища поддержки и разумного объяснения случившемуся.

На улице люди не понимали, что произошло. Слова полицейского, о том, что они убили человека, эхом отразилось в ушах и прокатилось по мозгу. Они не просто ее убили – ее изуродовали. Дети не могли поверить, что это сделали они, женщина не могла поверить, что она призывала людей забросать ее тело камнями, что она бросила первый камень, который стал началом серьезных последствий. Да, Фостеры заслужили мести, но уж явно не такой. Правосудия в суде – конечно, но не так!

-Нет, - прошептал ребенок, все еще сжимавший в руке камень, закрывая глаза, чтобы не видеть тело, и осторожно положил камень на землю.

На третьем этаже люди отошли друг друга и стали оглядываться. Некоторые к лестнице, кто-то подошел к окну. Все было разрушено. Дети обводили глазами людей, ища своих родителей. Один мальчик вошел в пустую комнату, положил нож на тумбочку, и пошел к лестнице. Он помнил, что его родителей здесь нет, либо на первом этаже, либо на улице. Тогда он убежал вниз. В голове продолжала крутиться песенка, слова, ужасный смысл которых он придумал сам. Не хотелось оставаться в доме, особенно после того, что он сделал. Стоило прогнать воспоминание о распростертом в коридоре теле, которое он, своими же руками и покалечил. Несколько детей пошли за ним, не стали класть ножи в комнату, положили на пол, к стене. Ни один из них не обернулся, когда они скрылись за углом. На втором этаже народу не оказалось, на первом было от силы десять человек. Там дети, осторожно ступая, стали идти к выходу и звать родителей. Вскоре и оставшиеся на последнем этаже стали подтягиваться. Фостеров они оставили как есть, ни один не прикоснулся к ним, с момента их смерти. Они ушли, со смешанным чувством в груди, с недоумением, что они сделали такое, и с торжеством, что отомстили за все.

На улице была таже толпа, что и раньше. Но теперь эти люди не выглядели радостными и предвкушающими чего-то грандиозного, те, кто не принимали участия в убийствах, испуганно переглядывались, остальные смотрели себе под ноги, не решаясь поднять глаза. Те, кто приехал на своих машинах, спешили убраться отсюда. Было так тихо несмотря на то, что десятки ног шагали к воротам и уезжали машины.

-Фостеры погибли, - покачал головой Роберт, стоящий перед толпой. - А теперь спокойно расходитесь. – Он, с его напарниками брал людей за плечи, разворачивал их, подталкивал в спины. - Уезжайте живо и забирайте детей.

Люди, что приехали на чужой машине просились к другим, за определенную плату, как такси. Самые маленькие дети начали плакать. Погода испортилась, тучи накрыли небо, грозился начаться дождь. Последними дом покинули полицейские. Следили, чтобы ушли все, не осталось ни одного человека. На всякий случай прочесали дом и его территорию, вызвали санитарную машину и остались ждать. Сегодня, да и в ближайшую неделю, им предстояло много работы.