Инстинкт самосохранения

— А что насчёт антидота? Есть сдвиги?

— Пока мы разбираем прошлую сыворотку, но сдвиги есть, — лаборантка Айлин опустилась на стул около микроскопа и подозвала меня пальцем. — Её изготавливали несколько врачей, не делая записей.

— Почему?

— Если мне не изменяет память, чтобы никто лишний не узнал состав. А во время прорыва заражённых все учёные, работавшие над сывороткой, исчезли.

— Но генерал говорил, что умерло несколько человек, и они не были врачами или учёными. Их не считают умершими?

— Нет, они числятся пропавшими.

Створка окна распахнулась от порыва ветра, впуская свежий воздух.

— Смотри. — Я ничего не ответила, просто прижалась глазом к окуляру микроскопа, рассматривая вакцину. — Она готова на шестьдесят процентов. Одна колба рассчитана на одного человека, а их нужно как минимум несколько штук. Дальше будут опыты.

— Почему нельзя опробовать ту одну, которую забрал Эйден?

В розовой жидкости были мелкие белые частички, отдалённо напоминавшие опиаты.

— Такой приказ. Но, предполагаю, это для более точного результата, — Айлин замолчала, когда в комнату вошла Рейвен, и продолжила через пару секунд. — Вероятно, они хотят провести несколько опытов на разных заражённых с одной и той же жидкостью, чтобы проверить, на всех ли она работает.

Я отшатнулась от рабочего места, сделав несколько шагов назад, и кивнула:

— Поняла.

Айлин отвернулась к полкам с папками и бумагами, пробегая взглядом по заглавным буквам. Вскоре она достала чёрную папку с медицинскими исследованиями заражённых.

— Мин Джэ поручил нам сегодня просмотреть все исследования и сообщить, если что-то будет не так, как у других, — девушка говорила Рейвен, что стояла у большого окна в центре комнаты, разглядывая одного подопытного.

— Хорошо.

Я тихо подошла к стеклу, так же всматриваясь в существо, находившееся там.

— Ты так смотришь на него, — я нахмурилась. — Что-то не так?

Взгляд помощницы казался поникшим, даже грустным.

— Нет, всё нормально, — она механически улыбнулась.

— Знала его? — моё лицо оставалось без эмоциональным; наверное, даже Родди позавидовал бы такой выдержке.

Взгляд Рейвен остановился на мне. На секунду показалось, будто в нём есть заинтересованность, но, наверное, и вправду показалось.

— Да. — Молчание обрушилось на кабинет, ожидая подробностей, но Рейвен не продолжала. Впрочем, я её не винила. С чего бы ей вообще рассказывать что-либо мне или Айлин?

Тишина затянулась; пара минут длилась как пара часов.

— Это мой муж, — я замерла.

— ...Муж?.. — ошеломлённо переспросила из другого конца лаборатории Айлин. — Не знала, что ты замужем.

Насколько я помню, Рейвен и сообщила о нём рядовым, но то, что это её муж, стало шоком. Причём не только для меня.

Сообщила о нём, чтобы быть рядом в случае, если сделают антидот? Но ведь это опыты, и не факт, что антидот сработает, а может, и сделает хуже. Разве это логично?

Хотя, возможно, на её месте я бы поступила так же.

— Я и не говорила об этом. Кстати, Тея... — произнесла она, не отрывая взгляда от мужа. — Тебя Эйден просил зайти к нему.

Мои щёки порозовели, когда в мыслях пронёсся вчерашний вечер и то, как Рейвен увидела нас вдвоём в ванной.

— Почему он сам не сказал? — связь Эйдена и Рейвен оставалась для меня закрытой, однако я надеялась услышать ответ хотя бы на этот вопрос.

— Не знаю, спросишь у него.

— Ладно. — Рейвен секунду всматривалась в моё смущённое лицо, перед тем как я развернулась к двери.

Айлин кивнула мне, но я понимала, что сегодня мы ещё не раз встретимся и не раз заговорим.

***

В кабинет настойчиво проникал прохладный осенний ветер. В воздухе витал аромат вишни с кофе. Эйдена не было.

Сделав несколько шагов к его столу, я остановилась. На ноутбуке ярко светилось окно входа в систему, около него лежали пистолет с патронами, именной жетон с неизвестным мне именем и флешка, наверное, та, что я нашла на месте убийства последней певицы.

Его рабочее место выглядело пустым — будто он появляется только ради ноутбука, хотя находится здесь почти целые сутки, если не считать моменты, когда отъезжает по делам.

Я взяла жетон в руки, покрутив металл между пальцами. На блестящей поверхности было выгравировано имя — Кирилл Авдеенко. Украинская фамилия? Но разве у него были в роду люди из Украины?

Мысленно запомнив имя, чтобы потом спросить об этом, я положила предмет на место и уселась в большое кожаное кресло.

Ночное небо разрезала такая мощная гроза, что моё тело содрогнулось.

Обычно я старалась не обращать внимания на такую погоду, чтобы не вспоминать ту ночь, когда умер папа... Тогда на улице было точно так же, однако моя железная броня дала трещину. Ком застрял в горле, но я его проглотила.

В этот момент дубовая дверь распахнулась, и в проёме возникла высокая, внушительная фигура. Его взгляд пробежал по кабинету, остановившись на моём лице. Осветившееся молниями помещение показалось необитаемым островом, с которого невозможно убежать.

Эйден ничего не ответил, прикрыл за собой дверь с тихим стуком, пересёк кабинет и опустился напротив меня. Его руки покоились на подлокотниках в расслабленном жесте, лицо было спокойным, черты не ожесточались даже при резких звуках за окном.

— Почему сам меня не позвал? — голос слышался приглушённо, его почти полностью перекрывал стук дождя, но он, кажется, уловил каждое слово.

— Занят был, — губы Эйдена растянулись в улыбке. В памяти всё ещё помнился их вкус и тепло, когда они касались меня.

— Ладно, тогда что ты хотел сказать? — или сделать. Наверное, сейчас я этого желала больше.

— Хотел увидеть тебя.

— Что? Зачем? — возможно, мой голос прозвучал ошеломлённо, ведь я даже не попыталась это скрыть.

Он поднялся с кресла и сделал шаг вперёд, оказавшись вплотную ко мне. Его нога раздвинула колени, а указательный палец приподнял мой подбородок.

Дыхание участилось от такого жеста.

— Что ты, мать его, делаешь?

— А что я делаю? — он провёл большим пальцем вдоль щеки, мягко касаясь кожи.

Что-то внутри предательски сломалось, как детская игрушка, как мост после урагана или сильного шторма.

Эйден наклонился ближе, прикоснулся тёплыми губами к моим.

Новый раскат грома ударил по барабанным перепонкам, посылая почти электрические волны по всему телу. Неожиданно в горле вновь появился ком от воспоминаний о папе; в голове словно из пепла восстал его нежный образ.

Тёплые руки Эйдена скользнули по спине так нежно, будто он знает, что не так, и хочет успокоить.

— Гроза не утихнет до утра, — он оставил на моём лице почти невесомый поцелуй.

— И что? Предлагаешь с тобой спать?

***

Часы с гулким стуком пробили три часа ночи.

Эйден прижимал моё тело к себе, я ощутила его губы на виске, когда очередной раскат грозы сотряс дом. Показалось, будто ночные существа ожили и стали пускать свои тени на стены.

Задрожав, я прильнула ближе. Его руки обвили меня, вытеснив желание отстраниться или вовсе уйти.

Крупные капли дождя стучали по стеклу, но они не пугали.

Будто я впервые за девять лет вновь почувствовала, что такое дом.

Он откинул прилипшую ко лбу чёрную прядку волос. Взгляд стал спокойным, я бы даже сказала — умиротворённым.

На миг я вспомнила, что он был наёмником. И сейчас совсем на него не похож.

Я сомкнула ладонь на его груди, почувствовав размеренное и спокойное сердцебиение.

Эйден сделал то, что сильно изменило моё отношение к нему, и далеко не в худшую сторону.

Чего я больше всего боялась.

Сместив пальцы на такие же, как у меня, тёмные волосы, я стала задумчиво их перебирать, пока не уснула и моя рука не повисла у его лица.

***

Первые лучи солнца проникали в мрачную комнату сквозь занавески. С улицы послышалось пение птиц и детский смех.

Под утро погода улетучилась, на смену ливням и грозе пришло яркое солнце.

За все девять лет таких ночей было три, и каждое утро после них я просыпалась в слезах, хоть в осознанном состоянии и слезы не проронила. Казалось, будто душа плачет, а телу всё равно. Но сегодня я проснулась спокойной.

Рука Эйдена всё ещё крепко удерживала меня, как тогда, когда я уснула, но сам он уже давно не спал.

Когда я задвигалась, он разлепил глаза. Его взгляд остановился на моём сонном лице.

— Доброе утро, — его голос был мягкий и нежный, совсем не характерный для генерала.

— Доброе.

Отстранившись, я перевернулась на спину. Взгляд задумчиво упёрся в серый потолок. В отличие от меня, его комната была в тёмных тонах, абсолютно вся. В спальне отдалённо пахло сигаретами и вишней, в то время как белые простыни напоминали больше мяту.

На тумбочке около кровати лежала новая пачка сигарет и чёрная зажигалка.

— Курил ночью?

В ответ он издал нечленораздельный звук, напоминающий утверждение. Эйден потянулся за ещё не открытой упаковкой; через пару мгновений в воздухе заструился дым. Сигареты всё те же, что раньше курила и я.

Странно было видеть его курящим в кровати и таким расслабленным, будто предыдущего напряжения не было. Думаю, если бы нас кто-то увидел сейчас, в таком положении, то непременно подумал бы о чём-то не совсем приличном.

Мои пальцы сцепились на запястье Эйдена, оттянув руку с сигаретой в сторону. Вернее, он позволил оттянуть.

Даже не зная почему, уже в следующую секунду я сидела сверху него, прижавшись бёдрами к обнажённому торсу и прислонившись своими губами к его. Вероятно, я подчинялась влечению, и сейчас мне чертовски сильно хотелось его поцеловать.

Его дыхание стало тяжёлым, он сжал мою талию до красных следов на светлой коже.

Сигаретный дым просочился в рот, с приятным запахом кофе. Тлеющая совсем рядом сигарета выпускала мелкие потоки в воздух, делая его вязким и тягучим.

Я задумалась — когда мы стали настолько близки, что можно спать вместе и целовать друг друга, когда захочется?

Наши отношения были подобны толстому слою льда, который ещё нужно разломать и осознать. Потому что о «нас» мы не говорили.

***

В кабинете генерала было шумно — Мин Джэ и Айлин что-то бурно обсуждали в другом конце помещения, Джеймс спорил с Родди, а Рейвен сидела недалеко от меня, тихо переговариваясь с Эйденом о её, как мы уже узнали, муже.

Вскоре врач и лаборант уселись напротив, а после присоединился и Родди, но он сел уже рядом со мной. Джеймс остался стоять недалеко от входа, со сведёнными за спиной руками и внимательным взглядом.

Эйден выждал несколько секунд, пока шум и разговоры не утихнут, а после включил электронную доску за своей спиной с картой мира. Экран разделялся на две части — на одной приближенные территории США, а на другой — весь мир.

Почти половина поселений Америки светились не красным, как раньше, куда добирались заражённые, а оранжевым.

— Что значит оранжевый цвет? — Родди поднялся с кресла и остановился около генерала, разглядывая карту ближе.

— Этой ночью очень много наших территорий охватил пожар. Даже из Нью-Йорка поступали сигналы выживших о возгорании, но охваты пожара были такими огромными, что по сей момент наши специалисты борются с этой проблемой.

Все замолчали, рассматривая новую диаграмму с умершими и сожжёнными штатами.

— Но есть несколько нюансов.

Эйден выдвинул ящик из стола с документами и, открыв небольшую папку, положил её на стол перед всеми.

Несколько секунд я смотрела на бумагу, не веря тому, что там написано.

— Осадки серной и азотистой кислоты? Был кислотный дождь?

— Да, учёные проводили исследования, одновременно был пожар, взявшийся из ниоткуда, и кислотный дождь.

В глазах заплясали чёрные пятна, сердце забилось где-то в районе ушей.

— Это значит...? — Айлин не закончила, но все поняли, что произошло.

— Половина США сожжена дотла.

— Все люди погибли на тех территориях, только единицы сумели спастись. Власти, что восседали там, ничего не могли сделать, — генерал прислонился ладонями к поверхности стола, устало прикрыв глаза, будто от сильной головной боли. — Но эти места не просто сожжены. Они полностью ядовитые.

Буквально всё в этих местах мёртвое. Абсолютно всё. И даже если нам удастся вскоре найти стопроцентный антидот, люди, что жили там, не смогут вернуться домой. Это будет ядовитая пустыня даже после апокалипсиса. Редким выжившим придётся остаться в других городах, вдали от дома и, может быть, семей.

— Кстати говоря... Что было на флешке с места преступления? — в ответ Эйден одобрительно кивнул. Нажав что-то на клавиатуре ноутбука, он повернулся к доске, куда было выведено проектором запись с камер видеонаблюдения. Он закрыл плотными шторами панорамные окна в кабинете для лучшей видимости, а сам остановился недалеко от меня. Присутствие генерала рядом было почти осязаемым, тепло его тела позволяло немного расслабиться, вдохнуть полной грудью.

В темноте особняка на записи начала вырисовываться массивная мужская тень. Она не пряталась, просто шла, и делала это уверенно, точно знала куда идёт и к кому. Она передвигалась по мрачному коридору с множеством картин на стенах. Резная дверь, что вела, очевидно, в холл, со скрипом отворилась.

Фигура не спряталась, наоборот — встретилась лицом к лицу с предполагаемой «жертвой». Его движения были быстрыми и механическими, словно он из раза в раз повторял одни и те же действия.

Одним взмахом руки он вонзил лезвие в живот жертве, прокрутил несколько раз рукояткой, а затем острой стороной ножа сделал длинный разрез от первоначальной точки до груди, словно распарывая брюхо.

Тело убитого в последний раз дёрнулось, изо рта тонкой струйкой потекла кровь. С этого момента видео прервалось.

В кабинете воцарилась тишина, которую я нарушила уже совсем скоро:

— Способ убийства очень похож на тот, который был с актёром на Дэйтон-стрит, но жертва — женщина, значит, есть ещё один труп, о котором мы не знаем?