Извращенный подарок

Эрик

Ее лучший друг.
Так Райна назвала меня прошлой ночью. Когда она смотрит на меня, я хочу, чтобы она видела меня таким. А не тем, кто загоняет ее в рамки. Я ее похититель. Я пытаюсь стать для нее ключом к свободе.
Поэтому я приглашаю Райну позавтракать в кафе. Это городок неподалеку, такое скрытое место, куда люди любят сбегать на выходные. На главной улице городка полно маленьких магазинчиков, в которых по выходным всегда оживленно. Я надеюсь, что это достаточно далеко от поместья Монтгомери, и Чарльз не будет искать Райну здесь.
Не в первый раз я жалею, что у меня нет глаз и ушей в его доме, но его персонал непроницаем. Я понятия не имею, считает ли он, что его дочь сбежала или была похищена. Пока мы не уедем - если, конечно, Райна захочет, - я буду принимать все возможные меры предосторожности
Во время поездки Райна все время смотрит в окно. Это восхитительно, с каким энтузиазмом она воспринимает окружающий мир. Но это подпитывает что-то темное во мне, что мучило меня с детства.
Райна должна была получить этот опыт много лет назад. Ей следовало выйти в свет вместе со своей семьей. Ходить в школу, заводить друзей и, как бы мне ни было неприятно об этом думать, встретить свою первую любовь. Она заслуживала нормальной жизни, но отец отнял у нее эту возможность и бросил ее на произвол судьбы.
Я ненавижу его.
– Что думаешь? - спрашиваю я Райну, когда мы почти подходим к магазину. Она ведет себя тихо, и я хочу убедиться, что она не слишком погрузилась в свои мысли, как это было вчера.
Она выпрямляется на своем месте и смотрит на меня, прежде чем нерешительно спросить:
– А где медведи и волки?
– Наверное, поглубже в лесу. Они, как правило, держатся подальше от людей.
– Значит, Амелия говорила правду, - бормочет она себе под нос. – А что насчет людей? Неужели убийцы действительно ходят по улицам и ищут людей, чтобы убить?
– Кто тебе так сказал? - спрашиваю я, заезжая на единственное свободное парковочное место, которое могу найти. Поскольку сегодня канун Рождества, улица заполнена покупателями, которые делают покупки в последнюю минуту.
– Отец, но... Я уже не знаю, говорил ли он правду. Я думаю, он пытался напугать меня, чтобы я больше не пыталась сбежать.
Я ненавижу его, я ненавижу его, я ненавижу его.
– Убийцы встречаются нечасто, и обычно они убивают знакомых, а не незнакомцев, - говорю я Райне. – Ты права. Чарльз пытался манипулировать тобой.
– Ты бы действительно убил его?
Вот оно что. Меня удивило, что она не была шокирована моим заявлением раньше, но, возможно, ей нужно было время, чтобы все обдумать. И вот теперь до нее наконец дошло, кем я могу быть. Судя по историям, которые рассказывал ей отец, я был чудовищем.
Я отстегиваю ремень.
– Давай позавтракаем, Райна.
Прежде чем она успевает ответить, я выхожу на холодный зимний воздух. Густые облака заполняют небо, окрашивая все в безнадежный декабрьский серый цвет. Это напоминание о том, что мы еще не прошли через это. Я все еще могу потерять ее, и не из-за того, что ее отец снова заберет ее.
– Кафе через дорогу, - говорю я, обходя свою машину. Я протягиваю руку к Райне и вытаскиваю ее на тротуар.
– Туда...
– Эрик.
От ее тона все мое тело замирает. Предательство и обида смешиваются со страхом. Когда я, наконец,  заставляю себя взглянуть на нее, она смотрит на меня так, словно не знает, кто я.
"Она и не знает", - напоминает мне разум, и она никогда не полюбит тебя так, как тебе нужно. Слишком много всего произошло.
– Я не помню, когда мой отец впервые солгал мне, - говорит Райна. – А знаешь, почему?
– Потому что ты была слишком маленькой?
Она качает головой.
– Потому что я доверяла ему. Несмотря на все, что он сделал, я поверила ему, когда он сказал, что за стенами, которые он возвел вокруг меня, небезопасно. А теперь посмотри, - она разводит руками. – Здесь нет медведей. Нет убийц.
Я киваю, пытаясь понять, к чему она клонит, но не зная, к чему.
– Я ненавижу его за это, Эрик. Я ненавижу его. За его ложь, за то, что он отдалил меня от всего, чего я когда-либо хотела. Но ты не такой, как он. Я знаю, что не такой. Поэтому, пожалуйста... просто пожалуйста, не лги мне.
Мое сердце замирает, но я справляюсь с паникой, охватившей мою грудь. Я не могу вынести того, как она смотрит на меня, с таким трепетом в глазах.
– Что ты хочешь сказать?
– Я не знаю, что реально, Эрик. И ты единственный человек, который может помочь мне разобраться во всем этом.
– Я знаю.
Взяв ее за плечи, я успокаивающе сжимаю их.
– Вот почему я здесь. Я помогу тебе с...
– Нет!
Она отталкивает меня.
– Ты не можешь. Не таким образом.
– Каким?
– Ты избегаешь моих вопросов! Ты сделал это прошлой ночью и только что, перед тем как выйти из машины. Как я могу доверять тебе, если знаю, что ты что-то скрываешь?
– Я...
У меня пересыхает во рту. Хороший вопрос, но как мне объяснить ей, что правда гораздо страшнее, чем сокрытие?
– Скажи мне, Эрик. Хоть раз в жизни я хочу, чтобы ко мне относились как к человеку, способному услышать правду, а не ее приукрашенную версию.
– Райна...
Но, черт возьми, она права. Я сказал ей, что не буду относиться к ней так, как Чарльз, и я говорил серьезно. История моей семьи и Монтгомери способна разорвать наши с Райной хрупкие узы пополам, но то же случится, если скрыть это от нее.
– Пожалуйста, - шепчет она.
– Хорошо. Я отвечу. Только давай сначала позавтракаем.
Она начинает кивать, но затем качает головой.
– Нет, пока ты не ответишь на мой вопрос.
Я не могу сдержать улыбку. Она была такой робкой прошлой ночью, но она уже поняла, что может требовать от меня чего угодно, и я дам ей это. Однажды она вообще перестанет колебаться.
Наклонившись поближе, чтобы никто из прохожих не услышал, я шепчу:
– Я всегда буду выбирать тебя, розочка. Как только он подойдет к тебе слишком близко, он - покойник. Но если ты не хочешь, чтобы я его убивал...
Она обвивает меня руками.
– Спасибо.
Я ошеломленно молчу и хватаюсь за нее, когда из-за резкого изменения веса она поскальзывается на слякоти. Я ожидал от нее прямо противоположной реакции. Но стоит ли удивляться, что она желает смерти Чарльзу?
Она уткнулась лицом мне в шею.
– Скажи еще раз.
– Я убью его ради тебя. Я убью столько людей, сколько потребуется, чтобы обезопасить тебя.
Райна отстраняется, и ее взгляд падает на мои губы. Ее щеки пылают, но это может быть от холода. Тем не менее, мои руки крепче сжимают ее талию. Я мечтал поцеловать ее много лет. Больше десяти лет. Если она и дальше будет так смотреть на меня, я потеряю контроль над собой и начну действовать быстрее, чем следовало бы.
Что бы ни было между нами — если между нами действительно что-то есть - это произойдет в ее темпе, а не в моем.
– Завтрак, - тихо говорю я.
– Точно.
Ее взгляд задерживается на моих губах еще на секунду, прежде чем она отворачивается.
– Где это? В кафе?
Я прочищаю горло.
– Через дорогу.
– И мы... - она хмурится. – Мы зайдем внутрь, да?
– Верно.
Я беру ее за руку, опасаясь, что она выскочит на дорогу.
– Но нам нужно подождать, пока не будет машин.
Райна хихикает.
– Я знаю, Эрик.
Она оглядывается вокруг моей машины, но я тяну ее назад, когда внедорожник подрезает ее слишком близко к парковочным местам.
– Осторожно, - бормочу я. – От них тоже нужно держаться на расстоянии.
Как только движение на дороге рассасывается, мы переходим дорогу и заходим в кафе. Здесь тепло и оживленно, но, похоже, большинство людей уже забирают свои заказы, чтобы отправиться исследовать остальные маленькие магазинчики поблизости.
Глаза Райны широко раскрываются, когда она осматривает все это. Кафе для нее - источник новых впечатлений. Окружающая обстановка, звуки, возможно, даже некоторые запахи... Я почти ожидаю, что она, бросив один взгляд на это место, выскочит на улицу.
Но она этого не делает. Она крепче сжимает мою руку, но смотрит по сторонам с любопытством, а не ошеломленно.
Я осторожно тяну ее в конец очереди.
– Вот доска с меню, - говорю я, указывая на нее. – Там список всего, что ты можешь заказать.
Райна кивает. Она то просматривает меню, то наблюдает за тем, как люди за стойкой делают заказы. Когда подходит наша очередь, я подхожу первым и беру сэндвич на завтрак и горячий сидр.
– Можно мне сэндвич с ветчиной, яйцом и сыром? - Райна спрашивает, когда настанет ее очередь.
– Конечно. С английским маффином или круассаном?
– С... Английским маффином.
– Конечно. И не хотите ли чего-нибудь выпить?
Райна жадно смотрит на другого человека за стойкой, который готовит мой сидр.
– А... - она бросает взгляд на меня и, притянув к себе, шепчет мне на ухо: – А можно мне тоже попробовать сидр?
– Тебе решать.
Она секунду смотрит на меня, затем резко кивает и поворачивается к кассиру.
– Горячий сидр, пожалуйста.
– Какой размер?
– 250 миллилитров.
Я улыбаюсь. Она повторяет мой заказ, за исключением того, что я заказал сэндвич с круассаном.
Бариста называет нам общую сумму, и я прикладываю свою карточку к считывающему устройству, пока Райна наблюдает.
– Кредитная карта, да? - спрашивает она, и я направляю нас к месту выдачи.
– Да.
Интересно узнать, какие пробелы в знаниях у Райны. Она знает о кредитных карточках, но не знает, безопасно ли ей находиться рядом с людьми. Знает, что нельзя выходить на дорогу, но не умеет пристегиваться.
Мы ждем, пока назовут номер нашего заказа, и тогда я направляю Райну к столику в задней части зала. Здесь в основном тихо, что дает нам возможность уединиться для разговора.
Как только мы усаживаемся, я смотрю на свой круассан, не зная, с чего начать. Некоторые назвали бы мое детство трагичным, но я не могу скрывать это, даже если это разобьет сердце Райны. Ей нужно услышать все.
– Вчера вечером я не солгал, когда сказал тебе, что мои родители умерли, когда я был маленьким, но ты права. Это была не вся правда.
Райна выпрямляется на своем стуле, все ее внимание сосредоточено на мне.
– Они... были убиты, - медленно произношу я. – И я должен был умереть вместе с ними.
Она побледнела.
– Ч-что?
Я дергаю себя за воротник рубашки. Это даже не самое худшее — не для нее.
– Чарльз - тот, кто приказал нас убить.
Она смотрит на меня, застыв, ее губы приоткрылись от шока.
– Наши отцы были конкурентами в бизнесе. Мой отец... обманул твоего. Это грязный бизнес, и он сделал его еще грязнее.
– Что за бизнес?
Я колеблюсь, не зная, как это сформулировать. Я не могу лгать. Особенно после того как пообещал, что не буду. Никогда.
– Они торговали жизнями разными способами. Наркотики, оружие... люди.
– Как в случае с аукционом? - спрашивает она.
– Да, что-то в этом роде.
Она выглядит опустошенной, и мне хочется вернуть все назад. Найти способ переписать прошлое, чтобы наши жизни не переплетались таким трагическим образом. Все, что я могу сделать, - это протянуть руку через стол и провести пальцами по ее локтю через свитер.
– Мне так жаль, Эрик, - шепчет она. – Я потеряла свою мать еще до того, как узнала ее, но я не могу представить, как можно любить ее, а потом так оплакивать.
– Я бы отдал все на свете, лишь бы мои родители были живы сегодня. Та ночь...
Я смотрю на окна кафе, за которыми виден заснеженный город.
– Она будет преследовать меня до конца жизни.
– Так вот откуда у тебя шрам?
Я киваю.
– Трое мужчин ворвались в наш дом, когда мы ужинали. Сначала они набросились на меня, ножи уже были наготове, но родители защитили меня.
Я касаюсь своей щеки.
– Лезвие было нацелено мне в горло. Отец попытался оттолкнуть меня с дороги. Это помогло мне выжить, но теперь я думаю о нем каждый раз, когда смотрю в зеркало.
– Эрик.
Ее голос тихий, неуверенный. Что она хочет сказать? Ничто не может изменить ситуацию к лучшему.
– Все в порядке. Не нужно меня жалеть.
– Ты заслуживал лучшего, - мягко говорит она.
Я беру ее руки в свои, полностью накрываю их и наслаждаюсь ее теплом.
– Ты тоже.
– Как тебе удалось сбежать?
– Мои родители смогли сдержать их. Они сказали мне бежать, умоляли уйти, когда я попытался помочь им в борьбе. Я был ребенком. Что я мог сделать? Поэтому я убежал, прямо через заднюю дверь, в лес. Я не останавливался, пока у меня не начали гореть легкие и не подкосились ноги. Каким-то образом я связался со своим дядей, и он взял меня к себе и относился ко мне как к родному ребенку. Я взял его фамилию для своей безопасности, на случай, если твой отец попытается меня найти. Дядя заботился о доме моей семьи на средства, оставленные мне родителями, но я никогда не мог заставить себя вернуться туда. Пока не узнал, что ты существуешь на самом деле.
– Они умерли в том доме. Куда ты меня привез.
– Да.
– Из-за моего отца.
Я киваю.
– А ты вошел в его дом, пожал ему руку, посмеялся с ним. И... он даже не подозревал, что это ты, не так ли?
– Он был в полном неведении. И пока я хочу, чтобы так все и оставалось.
Она кивает.
– Я понимаю.
Минуту мы сидим в тишине, звуки кафе наполняют воздух. Только после того, как я дал ей достаточно времени, чтобы все осмыслить, я продолжил.
– Я начал посещать новую частную школу, как только переехал к дяде. Он был добрым, как и мои кузены, но они никогда по-настоящему не понимали, кто я. По сей день я люблю их, и я знаю, что они любят меня, но мы так и не нашли полного взаимопонимания. Мне было одиноко. В старших классах я с головой ушел в учебу. Несколько лет я играл в футбол, потом переключился на борьбу. Закончил школу с отличием — ты знаешь, что это?
Она кивает.
– Как и Марисса.
– Я поступил в колледж, изучал бизнес и экономику и закончил его на семестр раньше. И каждый вечер я думал о тебе.
– Обо мне?
– Ты была единственным, что держало меня вместе.
У меня вырывается грустный смешок.
– Я понятия не имел, настоящая ты или нет, но ты давала мне стимул жить. Когда я был младше, я не знал, что сделал твой отец, только то, что я видел, когда он утащил тебя от меня. Я говорил себе, что вырасту и стану таким же богатым и влиятельным, как он, и что однажды я разгадаю эту тайну. Я узнаю, существует ли моя Роуз, и если да, то я спасу ее.
– И ты это сделал, - говорит она, и в ее улыбке смешиваются облегчение и беспокойство. – Ты украл меня.
– Я просто жалею, что не сделал этого раньше.
Я провожу губами по костяшкам ее пальцев, хотя и не должен был этого делать.
– Последние несколько лет прошли для меня как в тумане. Я почти перестал верить в твое существование. Я так долго пытался получить информацию о тебе, но все, что я слышал, были слухи. Сплетни. Но затем я услышал об аукционе. Сначала я не обращал на это внимания, пока не узнал, кто его устраивает. Единственный и неповторимый Чарльз Монтгомери. И что же было выставлено на продажу? Девушка с голубыми глазами и медово-каштановыми волосами. Я знал, что это ты. Что это мой шанс. Поэтому я...
Меня прерывает звонок телефона. Мои сотрудники знают, что лучше не звонить мне в канун Рождества, поэтому я достаю его и вижу на экране имя дяди.
– Подожди, Райна. Это может быть срочно.
Сомневаюсь, но все равно отвечаю на звонок.
– Доброе утро, Джозеф.
– Доброе утро. Я просто хотел убедиться, что все в порядке. Ты правда не присоединишься к нам на Рождество?
– Кое-что произошло. Я знаю, это не идеально, но...
– С работой?
Я колеблюсь.
– Нет.
Мой дядя вздыхает.
– Что бы это ни было, Эрик, ты должен забыть об этом.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Нет, понимаешь! Что-то преследовало тебя всю жизнь. Оно поглощало тебя. Я всегда считал это нездоровым, но даже ты должен признать, что это слишком. Провести Рождество в одиночестве? Не делай этого с собой, Эрик.
Я достаю свой бумажник, открываю его и смотрю на лепесток розы, который храню там уже много лет. Он был моим якорем, привязывавшим меня к Райне, когда я был в самом слабом положении. Таким образом, частичка ее всегда была со мной.
Встав, я начинаю прохаживаться мимо нескольких пустых столиков.
– Ты знаешь, как я ценю все, что ты для меня сделал. Я люблю вас - всех вас. Но я пока не могу вернуться домой. Я должен кое-что сделать.
Этого не было в моих первоначальных планах, но теперь, когда я снова здесь, не думаю, что смогу остановить себя. Каждый раз, когда я переступаю порог этого проклятого дома, на меня нахлынывают воспоминания, и мне требуется все, чтобы не утонуть в них. А теперь, узнав больше о жизни Райны, о том, что сделал с ней Чарльз...
Это нужно сделать.
– Я знаю, что ты за чем-то гонишься, - говорит мой дядя. – Но в какой-то момент ты должен позволить себе жить своей жизнью. Что бы это ни было, ты одержим, и это нездорово. Я не хочу, чтобы ты пропустил Рождество из-за призрака. Что бы это ни было, неужели это важнее семьи?
– Она и есть семья.
– Значит, это человек, - задумчиво произносит он. – Где ты?
– Именно там, где мне нужно быть.
– Эрик...
– До скорой встречи, дядя Джо. Счастливого Рождества.
С этими словами я игнорирую его протесты и вешаю трубку. Но когда я поворачиваюсь к нашему столику, мое сердце замирает.
Райны нет.