Извращенный подарок

Райна

Из маленькой комнаты мы попадаем на кухню. Здесь темно, пока Эрик не включает свет, освещая деревянные шкафчики, украшенные резьбой ручной работы. Здесь гораздо красивее, чем на кухне у нас дома. Наша кухня предназначена для персонала, но эта кажется слишком красивой, чтобы прятать ее.
На столе в центре комнаты стоит ваза с яблоками. Они красные и блестящие, и выглядят так аппетитно.
– Можно мне... - я тянусь к фруктам, хотя знаю, что не должна брать их без разрешения Эрика. Я просто ужасно проголодалась. Прошло уже больше суток с тех пор, как я в последний раз ела, за исключением леденцов, которые я достала из своей заначки, когда поняла, что отец не даст мне сегодня поесть.
– Ты дрожишь, - говорит Эрик, беря меня за руку. – Я тебя так сильно пугаю?
– Просто хочу есть, - бормочу я. – Обычно со мной такое бывает, когда я ничего не ела. Через некоторое время это проходит, особенно если я посплю.
– Ничего не ела? Ты не ужинала?
– И не обедала.
Я с тоской смотрю на яблоки.
– И не завтракала. Отец был недоволен, когда увидел, что Марисса пытается помочь мне сбежать.
– Что? Блядь. Черт.
Мое тело напрягается, и я отстраняюсь. Отец ругается, только когда злится. Обычно это сопровождается криками, а иногда и швырянием в меня вещами с другого конца комнаты.
Паника подступает к горлу, и я, спотыкаясь, отхожу от Эрика. Он расстроен. Я вижу это на его лице, слышу в его голосе. Его челюсть сжата, а ярость, горящая в его глазах, кажется неугасимой.
– Я... я сожалею, - выдавливаю я и отступаю в сторону, когда он делает шаг ко мне.
Это была ошибка. Он ничем не отличается от них. Именно поэтому он был на аукционе, а не для того, чтобы помочь мне. Я должна была попытаться убежать. Я должна была...
– Райна.
Эрик тянется ко мне, но я отпрыгиваю назад.
Слезы застилают мне глаза, и на этот раз я благодарна им. Я не хочу видеть разочарование на его лице или злость, от которой у меня всегда волосы встают дыбом. Теперь так очевидно, каким наивным было решение пойти с ним. Только глупышка могла поверить, что кто-то появится почти из воздуха, чтобы спасти ее.
Ты перейдешь из одной клетки в другую.
Все в точности так, как сказала Амелия. Только на этот раз нет аукциона, ради которого можно было бы сохранить мне жизнь.
В груди все сжалось, стало трудно дышать. Эта комната такая большая, но мне кажется, что она сжимается и душит меня. Не клетка. Гроб. Последнее место, где можно отдохнуть, чтобы больше не жить.
Я ударяюсь спиной о стену и понимаю, что отшатнулась от надвигающегося на меня мужчины. Я напрягаюсь, крепко зажмуриваю глаза, гадая, быстро ли это произойдет. Гадая, правдивы ли истории о загробной жизни, которые я читала, или ничего нет, как надеется Марисса.
Когда Эрик прикасается ко мне, я инстинктивно вздрагиваю, ожидая жгучей боли от ударов отца. Но его прикосновение нежно. Он обхватывает меня руками и притягивает к себе на колени, и я понимаю, что, должно быть, опустилась на пол.
Я отталкиваю его, едва осознавая, что издаю испуганный звук, но он сжимает меня в своих объятиях.
– Пожалуйста. Позволь мне помочь тебе.
От боли в его голосе я замираю. Его рука ложится мне на спину, когда я делаю глубокий вдох между всхлипами.
– Ты в безопасности, - говорит он мне. – Я обещаю тебе, Райна. Пока я с тобой, ты всегда будешь в безопасности.
У меня кружится голова.
– Я н-не понимаю.
Только что он был так зол, а в следующую секунду уже сжимает меня в объятиях, практически прижимая к себе. Почти как щит.
– Сделай глубокий вдох, - говорит он мне. – – Если можешь, вдыхай через нос, а выдыхай через рот.
Я пытаюсь, и моя нижняя губа дрожит от нежности его голоса. Он шепчет мне команды, говорит, когда вдохнуть, а когда выдохнуть, и все это время его рука проводит по моей спине вверх и вниз.
Постепенно я замечаю, что расслабляюсь в его объятиях. В том, как он меня обнимает, есть что-то успокаивающее. Его руки обнимают меня так крепко, что я едва могу пошевелиться, но вместо того, чтобы усилить мою панику, это ее ослабляет.
– А теперь скажи мне, почему ты расстроена, - говорит Эрик, когда мои слезы высыхают.
Я всхлипываю, пытаясь собраться с мыслями.
– Разве ты не сердишься на меня?
– Что? Нет, Райна. Я не злился на тебя.
Он берет мой подбородок и наклоняет его вверх, так что я смотрю на него, его лицо в нескольких дюймах от моего.
– Никогда.
– Но ты выругался, - шепчу я. – Отец делает это, только когда очень зол.
Секунду он смотрит на меня с такой болью в глазах, что у меня сжимается сердце.
– Ты боялась, что я сделаю тебе больно?
Я киваю.
– Никогда.
Он целует меня в лоб - то, что Лидия делала с моими сводными братьями и сестрами, но никогда со мной.
– Я никогда не причиню тебе боль, Райна.
– Я не сделала ничего плохого?
– Нет, и я бы не причинил тебе вреда, даже если бы сделала.
Он снова целует меня, на этот раз в каждую из моих щек.
– Но... но ты был зол.
Паника возвращается, заставляя мой голос дрогнуть.
– Я видела это на твоем лице. Слышала в твоем голосе.
– Я был зол на Чарльза, - успокаивающе говорит он. – За то, как он с тобой обращался. За то, что я долго не мог тебя спасти.
– О, - шепчу я. Так странно видеть, как кто-то злится из-за того, что отец сделал со мной. Персонал просто закрывает глаза, когда отец причиняет мне боль. Марисса пыталась помогать мне, когда мы были младше, но со временем она тоже привыкла.
Но, конечно, Эрику не все равно. Я помню, как он спрашивал об отце, всегда подозрительно прищуриваясь, когда я уходила от прямого ответа. Даже когда он не мог защитить меня, я знаю, что он все равно хотел.
– А теперь, пожалуйста, позволь мне покормить тебя, - мягко говорит Эрик.
Я киваю, и он встает, поднимая меня с пола и не отпуская, пока я не встану твердо на ноги. Он протягивает мне яблоко, и я осторожно откусываю от него, пока он роется на кухне. Вскоре он уже что-то разогревает на плите, и воздух наполняется пикантным ароматом.
– Это просто остатки, - извиняющимся тоном говорит он. – Я бы приготовил тебе что-нибудь свежее, но не хочу заставлять тебя так долго ждать.
Несколько минут спустя он усаживает меня за стол и ставит передо мной тарелку картофельного супа. Он кремовый, с кусочками ветчины, и пар обдает мое лицо, когда я наклоняюсь и глубоко вдыхаю.
– Ешь, - говорит он, опускаясь на стул рядом со мной. – А я объясню, что смогу.
Свет падает на его шрам, и я мгновение изучаю его, гадая, откуда он у него. Несчастный случай? Сделано намеренно? Может, его отец причинял ему боль так же, как мой причинял мне.
– Мои родители умерли вскоре после того, как я встретил тебя, - говорит он, и его слова звучат неубедительно, как будто они правдивы лишь наполовину.
– Мой дядя взял меня к себе и вырастил как своего. Короче говоря, я всегда пытался найти тебя. Ну, не совсем. Я знал, где ты, но не был уверен, не выдумал ли я тебя. Поэтому я проник в окружение твоего отца, пытаясь узнать о тебе все, что мог. Но ты была словно призрак. Легенда. Некоторые люди верили, что ты существуешь, но большинство - нет. Я был готов сдаться гораздо чаще, чем мне хотелось бы признать.
– Но ты нашел меня, - говорю я в перерыве между поеданием супа.
– Нашел. Я узнал об аукционе и получил приглашение. Вот тогда я и вернулся сюда. Я должен был быть рядом с тобой. Должен был увидеть тебя.
Что-то цепляется за мой разум. Смутное воспоминание, расплывчатое из-за сонливости.
– Прошлой ночью...
– Это был не сон. Я был в твоей комнате.
Меня охватывает беспокойство, но оно исчезает, когда я смотрю ему в глаза. Он смотрит на меня с выражением глубокого обожания, которое не может не быть искренним. Никто еще не смотрел на меня так пристально - с тех самых пор, как я встретила его у забора.
Я мечтала об этом, писала в дневнике о том, как это произойдет, в самых разных вариантах. Эрик был моим единственным другом. Конечно, я мечтала, чтобы он вернулся за мной. И вот я снова вижу его, и он смотрит на меня так же, как в детстве.
Этого не может быть на самом деле, шепчет мой разум.
– Я прокрадывался в твою спальню каждую ночь с тех пор, как вернулся, - признается он. – Мне нужно было увидеть тебя своими глазами, чтобы окончательно развеять сомнения, а потом я уже не мог оторваться.
Мой взгляд падает на суп. Разве это нормально? Я никогда раньше не общалась с парнями - если не считать семью и персонал отца. От слов Эрика о том, что он должен был меня увидеть, у меня в животе запорхали бабочки. Но... странно, что он пробрался в мою комнату. Почему он не разбудил меня?
– Я пугаю тебя, Райна? - спрашивает он.
– Я не уверена.
– У меня нет намерений причинить тебе боль.
– Я знаю,
Моя улыбка неуверенная, но искренняя. Я верю ему. Но я также не знаю, как это сделать — как поговорить с кем-то, кто не видел, как я росла. Особенно с кем-то, кто настолько....
Я смотрю на Эрика, оценивая его. У него широкие плечи, и он намного выше отца. У него глаза цвета корицы с несколькими темно-карими крапинками, такие же, как я помню.
– Это что... так обычно и происходит? В реальном мире?
– А-а. - он отводит взгляд, потирая затылок. – Нет. Прокрадываться в чью-то комнату нетипично для... любых отношений. Я просто не мог остановиться. Прости, я знаю, что не должен был, но я...
– Почему ты меня не разбудил?
Он моргает, удивленно глядя на меня, прежде чем сказать:
– Я боялся, что напугаю тебя. Сегодня я рисковал так же. Надеялся, что ты узнаешь меня во время аукциона, но понимал, что шансов мало.
– А если бы ты меня напугал?
– Ну, и так напугал, но, к счастью, ты недолго оставалась в таком состоянии. Так что...
– Эрик. Если бы я не захотела пойти с тобой, ты бы все равно забрал меня?
Он сглатывает, его губы сжимаются в тонкую линию. Это все, что мне нужно.
– Ты бы так и сделал, - тихо говорю я.
– Я не смог бы смотреть, как ты уходишь с другим мужчиной, зная, что он причинит тебе боль. Только не снова. Это убило бы меня, Райна.
Могу ли я винить его за это? Не думаю, что могу.
– Это расстраивает тебя? - спрашивает он.
– Не уверена.
Он медленно кивает, размышляя, и я понимаю, что тоже задумалась. Я уже не та маленькая девочка, какой была, когда он меня знал, а значит, и он тоже не тот. И все же я знаю, что могу доверять ему - больше, чем отцу, и уж точно больше, чем Ивану. От того, как он на меня смотрел, у меня мурашки по коже.
Но не слишком ли я наивна? Может это ещё одна жестокая шутка, подобная той, которую Бенджамин и Дэнни сыграли со мной вчера? Откуда мне знать?
– И что будет теперь? - спрашиваю я. Эрик дал мне несколько ответов, но каждую секунду в моей голове возникают новые вопросы.
– Мы останемся здесь, пока ты не привыкнешь. Я знаю, что для тебя это очень тяжело, и я не хочу слишком быстро отрывать тебя от всего, что ты знала. А потом... ну, я не уверен. Посмотрим, как Чарльз отреагирует на твое исчезновение. Иван тоже. Но сейчас я хочу, чтобы ты сосредоточилась только на том, что ты свободна. Начиная с завтрашнего дня, мы можем попытаться помочь тебе привыкнуть... ко всему.
Ко всему. Я всегда хотела сделать так много вещей. Ходить в кино и музеи, путешествовать, заводить друзей. В книгах, которые я читала, это всегда звучало так прекрасно, хотя...
Прикусив внутреннюю сторону щеки, я смотрю в свою пустую тарелку. Безопасно ли это? Что насчет убийц?
Я чуть не спросила Эрика, но не хочу снова расстраивать его сегодня. Кроме того, он обещал защищать меня. Он не отвезет меня туда, где не сможет этого сделать.
– Я знаю, что для тебя все это сложно, - говорит мне Эрик. – И я хочу, чтобы тебе было как можно проще. Наверное, сейчас самое неподходящее время в году, чтобы забирать тебя и мне очень жаль, правда. Я просто... Я не мог оставить тебя там.
Мне требуется мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду, и затем мое сердце замирает.
– Я пропущу Рождество.
Покачав головой, Эрик протягивает мне руку.
– Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.
Как только я беру его за руку, он ведет меня по дому. Большая его часть темная и пустая, именно такой я представляла ее себе почти всю свою жизнь. Я никогда раньше не думала о доме как о пустом месте, но это именно то, что я чувствую. Как будто кто-то вырезал из него все счастье и жизнь и оставил гнить.
Комната, в которую Эрик ведет меня, освещена лишь угасающим пламенем в камине и лунным светом, пробивающимся сквозь густые облака на небе. Но здесь тепло — это самая теплая часть дома — и Эрик кажется здесь более расслабленным, чем на кухне. До этого я не замечала, что он напряжен, но сейчас его плечи опустились, а шаги стали легче.
– Жди здесь, - говорит он мне, прежде чем исчезнуть в темноте.
Мгновение спустя раздается тихий щелчок, и комната наполняется мягким, теплым светом. В углу стоит высокая рождественская елка, она мерцает и окружена подарками. С веток свисают леденцы, и у меня слюнки текут от их вида.
Здесь также есть диван и несколько кресел, все они стоят перед камином, а на журнальном столике в центре - стопка книг. Все это выглядит живописно, почти слишком красиво, чтобы прикоснуться.
– Это прекрасно, - выдыхаю я.
Эрик присоединяется ко мне, держа руки в карманах.
– Мы можем провести Рождество вместе. Я знаю, это будет не то, к чему ты привыкла, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. Завтра и каждый последующий день.
Каждый последующий день. Мое сердце замирает при мысли о такой возможности. – Ты хочешь этого?
– Это все, чего я хочу, Райна.
Мне хочется обнять его за шею и поцеловать, но я не могу заставить себя. Я не уверена, правильно ли это.
Вместо этого я смотрю на все подарки, сложенные под елкой. Их так много, и все они так красиво упакованы.
– Кто-то еще присоединится к нам на Рождество?
Он хмурится.
– Нет.
– Тогда откуда все эти подарки?
– От меня, Райна, - говорит он. – Для тебя.
– Для меня?
Я смотрю на все эти подарки, так красиво завернутые и сложенные стопками. Мне как-то не по себе от осознания того, что они предназначены мне. Я даже не до конца осознала, что Эрик вернулся за мной. Добавить это, и все слишком ошеломляюще.
– Ты ведь получала рождественские подарки, да? - медленно спрашивает он.
— Не от отца или Лидии. Они дарили всем остальным кучу подарков на Рождество, но единственным человеком, который дарил мне что-то, была Марисса. Но все в порядке. Я просто была счастлива, что могу провести рождественское утро со всеми.
– Значит, ты просто сидела и смотрела, как твои братья и сестры открывают подарки, но никогда не получала ничего для себя? - спрашивает он ровным тоном. – Кроме подарка от сестры?
Я киваю.
– Впрочем, это ничего. На Рождество отец отменяет почти все правила. Он добрее - не такой сердитый. Мне разрешается съесть столько печенья, сколько я хочу, и он разрешал мне остаться после ужина, чтобы я могла посмотреть с ними кино перед сном.
– Получается, он все-таки запирал тебя на ночь, - тихо говорит Эрик.
– Отец предпочитал, чтобы я не попадалась ему на глаза постоянно. Он разрешал мне бродить по дому днём, в основном ради Мариссы, но после ужина я должна была сидеть в своей комнате.
В выражении лица Эрика промелькнуло что-то мрачное, и моя грудь сжалась от мысли, что он снова может разозлиться. Но он на мгновение закрывает глаза, а когда открывает их, в них лишь мягкое сочувствие ко мне.
– Больше не нужно, хорошо? Теперь ты свободна.
– Значит, я могу делать все, что захочу? - шепчу я.
Он кивает с грустной улыбкой, и я задаюсь вопросом, думал ли он обо мне так же часто, как я о нем. Понимал ли он, как плохо у меня обстоят дела. Тревожило ли его это? Преследовала ли я его?
– Ты покажешь мне остальную часть дома? - спрашиваю я. Здесь все по-другому, тепло и уютно, но рождественская елка заставляет мое сердце болеть по причине, которую я не могу объяснить.
– Конечно.
Эрик ведет меня по первому этажу. Вся оставшаяся мебель покрыта простынями, а деревянные половицы скрипят под нашим весом. Как будто им есть что рассказать - историю, которая слишком долго скрывалась в этих стенах.
Когда мы поднимаемся по лестнице, ступени вздыхают под нашими шагами. "Здесь что-то произошло", - стонут они. Что-то мрачное случилось здесь, и само строение дома впитало это в себя.
– Что с тобой сделали? - шепчу я, водя пальцами по старым бордовым обоям.
Как долго дом простоял в изоляции? Наполненный лишь затхлым воздухом, холодным и пустым камином и тлеющими воспоминаниями.
– Райна? - Эрик стоит на верхней ступеньке лестницы. Окно за его спиной выгибается дугой, и завывающий ветер уносит с улицы пелену снега и дождя.
До него.
Вздохнул ли дом с облегчением, когда он вернулся? Был ли он готов к возрождению?
– Райна.
Я моргаю, понимая, что я только на полпути вверх по лестнице.
– О!
— Ты что-то сказала? - спрашивает он.
– О, эм...... Ничего.
Я присоединяюсь к нему на лестничной площадке.
– Просто мысли вслух.
Он кивает, и я понимаю, что его скованность вернулась. Когда мы подходим к первой комнате, он громко сглатывает. Его пальцы касаются дверной ручки, но он не поворачивает ее.
– Это была комната моих родителей.
Я накрываю его руку своей и тяну прочь.
– Может, нам не стоит туда заходить?
– Да.
Его голос звучит хрипло, и он прочищает горло.
– Сюда.
Мы проходим мимо другой комнаты с закрытой дверью — спальни его детства, как он мне говорит. Там есть главная ванная комната, и затем он указывает на комнату, в которой остановился, а затем на мою. Я с облегчением понимаю, что они совсем рядом. Он недалеко.
В моей комнате большая кровать и комод у одной стены, книжная полка и кресло в углу у одного из окон. Именно туда меня сразу же тянет, я вглядываюсь в названия книг.
– Я как раз заканчиваю эту серию, - говорю я, доставая третью книгу. – Откуда ты знаешь?
Это не та книга, которую отец разрешил бы мне читать, поэтому я не держу их на виду, чтобы он видел.
– Ну, для начала, прятать книги за подушками на кресле у окна - не самая лучшая стратегия.
Он улыбается, и напряжение исчезает с его лица, когда он пересекает комнату, чтобы присоединиться ко мне.
– Я хотел подарить книги, которые тебе понравятся, и когда я увидел закладку на середине этой книги, я подумал, что это хорошее начало
– Оу.
Я прижимаю книгу к груди, и меня переполняет благодарность. Если бы не одна особенно добрая горничная, которая тайком приносила мне книги, я бы даже не узнала о существовании этой серии. Видеть такую же доброту в Эрике — хороший знак. – Спасибо.
– Это меньшее, что я мог сделать, Райна, - говорит он, и в его голосе снова появляется грубость. – После того, как я оставил тебя там на столько времени...
– Нет.
Я прижимаю кончики пальцев к его губам, не зная, как еще успокоить его.
– Я просто благодарна, что ты вообще пришел за мной. Спасибо.
Я никогда не думала, что смогу уйти, Эрик. Я обязана тебе всем. Я...
Слова застыли у меня на языке, когда его лицо вытянулось.
– Что?
Он качает головой.
– Ты мне ничего не должна. Ничего, Райна. Все это...
Он обводит рукой комнату.
– Это то, чего ты заслуживаешь. Место, где ты будешь в безопасности. Где о тебе будут заботиться. Это самый минимум.
– Но...
– Нет. Никаких "но". Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что должна найти способ отплатить мне. Все, что меня волнует - это твое счастье.
Счастье. Я не уверена, что когда-либо испытывала это по-настоящему. Конечно, в детстве были мимолетные моменты, но меня всегда окружали напоминания о суровой реальности.
Но теперь это может измениться. Теперь все может измениться.
Комната словно вращается. Никто никогда не делал для меня ничего подобного. Это кажется неправильным. Неуместным. Как будто вся эта забота и внимание должны быть направлены на кого-то другого.
Я обнаруживаю, что сижу на кровати, не совсем понимая, как я здесь оказалась. Что-то упирается мне в бедро, и я понимаю, что это подарочная коробка, перевязанная золотой лентой. Я развязываю ее и поднимаю крышку, открывая набор леденцов, шоколада и мармелада.
Моя заначка. Это то, что сейчас лежит в коробке, которую я прячу в глубине одного из своих ящиков. Должно быть, Эрик нашел её.
– Ты рылся в моей комнате, - говорю я. – Все... все это.
– Да.
– Это нормально?
– Нет.
– Но ты все равно это сделал.
Он кивает.
– Я хотел создать пространство, в котором тебе было бы комфортно.
– Комфортно, - бормочу я.
–Так что, если тебе что-то здесь не нравится, мы можем это поменять. То же самое можно сделать с твоей одеждой. У меня есть такая же, как у тебя, но если ты захочешь что-то другое, только скажи.
Я не реагирую, уставившись на коробку. Она переполнена конфетами, но вид их не приносит мне радости. Всю свою жизнь я находила безопасность в том, чтобы прятаться, и в том, чтобы прятать свои вещи. Это изнурительно, постоянная тревога, которая все время кипит. И вот теперь мои секреты раскрыты, почти выставлены напоказ, прямо передо мной.
Эрик морщится.
– Я перешел черту, не так ли?
– Я... Я не знаю.
Страх подкатывает к горлу, как если бы я попала в беду. Но Эрик нашел мои книги и заначку конфет, и он не выглядит расстроенным. Наоборот, он купил мне еще. И я понимаю, что он купит мне все книги и сладости, которые я попрошу.
Но все же.
– Ты всегда будешь рыться в моих вещах?
– Что? Нет.
Он трет лицо.
– Нет, Райна. Это было всего один раз. Мне просто нужно было узнать, что тебе нравится, чтобы я мог попробовать обустроить для тебя комнату здесь. Я... прости. Мне не следовало этого делать с самого начала. И я клянусь своей жизнью, что больше так не поступлю.
Крепче сжимая коробку, я пытаюсь сложить все воедино в своей голове. Верю ли я ему? Он никогда не лгал мне, когда мы были младше — по крайней мере, насколько я знаю. Но он перерыл все. Абсолютно.
– Ты читал мой дневник? - спрашиваю я.
– Нет. Даже если бы я нашел его, я бы не стал. Я знаю, что вторгся в твое личное пространство, но я бы никогда не зашел так далеко, правда.
Вторгся в личное пространство. Именно так я себя и чувствую, хотя не могла выразить это словами.
– Я хочу тебе верить.
Я беру леденец, кручу его и смотрю, как вращаются полоски.
– Но я...
– Что?
– Я больше не хочу прятаться, - шепчу я, и когда поднимаю на него глаза, мои глаза застилают слезы.
– Я так устала прятаться, Эрик. Но...
Мне нужно уметь это делать.
Я ни за что не выскажу эту мысль вслух. Это слишком тяжело, я слишком уязвима после того, как почувствовала, что меня раздели догола.
Эрик мгновенно оказывается передо мной, его колени касаются синего коврика, который он, должно быть, расстелил сам.
– Я знаю, Райна. Я знаю, и мне очень жаль. Если бы я мог все исправить, я бы это сделал.
Искренность в его глазах трогает меня. Я правда хочу ему верить. Но что, если это ошибка?
– Как насчет этого, - спрашивает он. – С этого момента я не буду заходить в твою комнату, пока ты не разрешишь.
– Ты сделаешь это?
Он кивает.
– Мы даже можем повесить замок на дверь, и я позабочусь, чтобы у тебя был единственный ключ. Не для того, чтобы запереть тебя — я бы никогда этого не сделал, — но чтобы ты была уверена, что я не буду действовать за твоей спиной.
– Мне не нужен замок, - тихо говорю я. Я хочу доверять ему. В глубине души я доверяю ему.
– Хорошо. Что ж, другая часть остается в силе. Я и шагу не ступлю в твою комнату без твоего прямого разрешения.
– Спасибо. Ничего, если я сейчас лягу спать?
Я знаю, Эрик сказал, что я могу делать все, что захочу, но мне кажется странным не спрашивать у него разрешения.
– Просто уже поздно, а этот вечер был таким утомительным.
– Если хочешь, то, конечно.
Он поднимается на ноги.
– Тебе еще что-нибудь от меня нужно?
– Не думаю.
– Что ж, тогда ты знаешь, где меня найти.
Когда он поворачивается, чтобы уйти, паника холодной рукой обхватывает мое горло, и я хватаюсь за его руку. Так много неизвестного. Слишком много.
– Эрик? - зову я.
Он поворачивается ко мне лицом.
– Да?
– Другие мужчины на аукционе, - медленно произношу я. – Они хотели...
Выражение его лица мрачнеет, поэтому я не продолжаю эту мысль.
– Но ты не предлагал за меня цену, - говорю я вместо этого.
– Верно.
– И все равно забрал меня. Ты...
Я подавляю свой страх, хотя думаю, что знаю ответ.
– Ты собираешься сделать то, что они сделали бы со мной?
Он протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки, но замирает на полпути.
– Думаешь, я это сделаю?
– Я...
Я не уверена, как продолжить, поэтому сжимаю губы. Иван пугал меня, а от мысли, что я могу оказаться с садистом, мне хотелось плакать. Но это Эрик. Я любила его с детства. Хотела его.
С тобой все было бы иначе.
Но стоит ли мне это говорить? Хочет ли он этого — меня? Я не знаю, как все это должно сработать.
– Я никогда не причиню тебе боли, Райна. Твое тело, твое сердце... ты можешь поступать, как пожелаешь.
Его рука дергается, прежде чем он засовывает ее в карман.
– Я никогда не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь.
– Спасибо.
Он смотрит с болью на мгновение, прежде чем отойти. Его глаза почти не отрывались от меня с тех пор, как мы покинули особняк отца, а теперь, похоже, ему трудно пожелать мне спокойной ночи.
Не сочтет ли он меня странной, если я попрошу его провести ночь здесь? Если не считать вторжения в личное пространство, я скучала по нему. Наблюдать, как он уходит, даже несмотря на то, что он будет совсем рядом, гораздо хуже, чем я думала.
Но Эрик направляется к двери, крепко сжимая ее, когда останавливается на пороге.
– Спокойной ночи, Райна. Если тебе что-нибудь понадобится, что угодно, пожалуйста, приди ко мне.
– Обязательно. Спокойной ночи.
Эрик уходит, закрывая за собой дверь, а я остаюсь с чувством потери. Возможно, из-за того, что могло бы быть? Он кажется мне более отстраненным, чем тогда, когда ворвался в мою спальню. Это потому, что он напугал меня? Потому что он расстроил меня тем, что рылся в моих вещах?
Прежде чем я успеваю это осознать, я пересекаю комнату, чтобы пойти за ним. Только когда моя рука сжимает дверную ручку, я останавливаюсь.
Не могу уйти.
Я пытаюсь повернуть ручку - правда, пытаюсь, но замираю. В голове проносятся воспоминания о всех тех случаях, когда я ослушалась отца. Нотации, страх, боль. Я знаю, что Эрик не причинит мне вреда, но... что, если причинит? Что, если по ту сторону этой двери меня ждет лишь еще больше боли и страданий?
Из одной клетки в другую.
Нет. Нет, это неправда. Эрик бы так не поступил.
Но единственный способ избавиться от стеснения в груди - это отойти от двери. Облегчение наступает мгновенно, но оно мимолетно. Потому что в следующий момент я осознаю правду.
Я все еще в ловушке. На этот раз не в особняке. Нет, из этой я вряд ли смогу выбраться.
Мой собственный разум.