Глава 5
Эрик
Когда мы появляемся, вечеринка уже в самом разгаре. Особняк Монтгомери возвышается высоко в ночном небе, украшенный мерцающими огнями, которые, даже я должен признать, сделаны со вкусом. Но это не скрывает темноту, исходящую от этого места. Ничто и никогда не скроет.
Аделина берет меня под руку, когда мы поднимаемся по лестнице к входной двери. Когда я нанял ее на эту работу, она, казалось, была озадачена моими просьбами, но не задавала лишних вопросов. Она знает, что ей платят столько же за то, чтобы она не лезла не в свое дело, сколько и за то, чтобы она держала рот на замке. Мне придется оставить её одну, но она заверила меня, что вполне способна найти другой путь домой.
В дверях нас встречает высокий, стройный дворецкий. Он берет мое приглашение на вечеринку, его взгляд задерживается на звездочке в правом верхнем углу. Я предполагал, что это маркер для приглашения на аукцион, и, похоже, оказался прав.
– Счастливого Рождества, мистер Хоторн, - с теплой улыбкой произносит дворецкий. – И гостью! Мисс...?
– Аделина, - отвечает она, протягивая ему пальто. – И вас с Рождеством.
– Мистер Хоторн, деловая встреча состоится ровно в восемь часов в бильярдной мистера Монтгомери. Вы найдете ее, пройдя по главному залу до конца.
Я киваю, протягивая ему свое пальто.
– Спасибо.
Мы с Аделиной проходим вглубь особняка. Бальный зал заполнен людьми, а в одном из углов стоит огромная рождественская елка.
Декорации, экстравагантная еда, праздничная музыка, доносящаяся из-за витрин, где играет живой оркестр — Чарльз Монтгомери может пытаться скрыть все это, но это место пропитано болью и смертью. Удивительно, что здесь не пахнет гниющей плотью, ведь именно на этом он сколотил свое состояние.
– Он действительно постарался на славу, не так ли? - пробормотала Аделина.
– Я слышал, это в его духе.
Оглядев комнату, я быстро замечаю семью Монтгомери. Дэниел и Бенджамин сидят с группой своих друзей, Чарльз работает в зале, а Марисса стоит, напряженно беседуя с несколькими пожилыми женщинами.
Моей Роуз нигде не видно, но я не ожидал увидеть ее так рано. О ее существовании знают только те, кто был приглашен на "деловую встречу". Черт возьми, ее имя даже не упоминалось, когда я узнал об аукционе. Чарльз делает все, что в его силах, чтобы создать интригу.
В толпе есть несколько знакомых лиц, но мы с Аделин держимся в стороне. Я здесь не для того, чтобы общаться, хотя редко упускаю такую возможность. Мой дядя управлял семейной империей недвижимости, пока я рос, но с тех пор, как я окончил колледж, именно я возродил ее. Прибыль резко возросла, и мы расширяемся быстрыми темпами.
Я думал, мне будет труднее скрывать свою личность от Чарльза, когда я стану более известным в деловом мире, но он понятия не имеет, кто я. Он думает, я Хоторн по рождению, что я один из детей моего дяди по крови.
Что он унаследовал бизнес моей семьи, а затем передал его своему старшему сыну.
Что я, черт возьми, племянник своей собственной матери.
Меня бесит, что Чарльз понятия не имеет, кто я такой, но скоро узнает. Долгие годы я прятался у всех на виду, но теперь я наконец-то готов отомстить за то, что он сделал со мной и моей Роуз.
– Помнишь, ты просил меня сказать тебе, чтобы ты успокоился, если начнешь выглядеть взбешенным? - спрашивает меня Аделина.
– Не думаю, что это были мои точные слова, но да.
Она незаметно опускает взгляд на мои руки, а затем снова поднимает его. Я понимаю, что они сжаты в кулаки, ногти впиваются в ладони.
– Мне нужно выпить. Заставляя свои руки расслабиться, я веду нас сквозь толпу к бару.
– А ещё нам нужно пообщаться.
Черт возьми.
Но я не могу злиться на Аделину. Я знаю себя достаточно хорошо, чтобы предвидеть, что во время вечеринки у меня будет ужасное настроение, поэтому я позаботился о том, чтобы кто-то держал меня в узде. Она делает именно то, для чего я ее нанял, и в глубине души я благодарен ей. Если мы будем просто стоять и ничего не делать, мы привлечем к себе внимание, и это заставит Чарльза заподозрить нас, когда он обнаружит, что Роуз пропала.
Этого не должно случиться. Когда я наконец вытащу ее отсюда, я не хочу, чтобы мы бежали, чтобы обеспечить ее безопасность. Проблема в том, что мне придется держать ее в тайне, пока я не найду способ разобраться с ее семьей и теми, кто попытается ее купить.
– Шаг за шагом, - напоминаю я себе.
Поэтому я сдерживаю свой гнев. Мы с Аделиной берем напитки, а затем, со всем энтузиазмом, на который я способен, общаемся.
Время тянется. Спорт, бизнес, политика, семья — все это серое и скучное. Я мог бы легко вести подобный разговор, пробираясь поближе к кому-то, чтобы потом было легче попросить об одолжении или завести нужные связь, но это все, что я могу сделать, чтобы не отставать. Спасибо Аделине. Она хорошо играет свою роль, смеясь и добавляя то тут, то там искренние комментарии или свои собственные истории.
Я думаю только о Роуз, поэтому, когда мои часы показывают 7:55, я извиняюсь и направляюсь в бильярдную. Несколько человек идут тем же путем, но большинство остается на месте, совершенно не подозревая о зловещем событии, которое должно произойти за закрытыми дверями.
– Мистер Хоторн, очень приятно.
Чарльз хватает меня за руку, когда я переступаю порог бильярдной.
– Поздравляю с новым приобретением. Курортное поместье в горах. Звучит прибыльно. А сделка, на которую вы уговорили Гибсона? - он издал низкий свист. – Вы практически приобрели это место.
– Что я могу сказать? - я натягиваю на лицо очаровательную улыбку. – Мой отец хорошо меня учил.
Усмехнувшись, Чарльз кивает.
– Я много слышал о твоем отце. Хотел бы с ним когда-нибудь познакомиться. Правда, слышал, что он немного домосед?
– Сколько я его знаю, он был таким. Ужасно умный, но практически призрак. Это его фишка.
И одна из причин, по которой ему с лёгкостью удавалось позволять людям считать меня его сыном. Он и моя тетя отказываются существовать на виду у всех.
– Сильный, надо признать.
Чарльз хлопает меня по плечу.
– Увидимся внутри, сынок.
От его последнего слова у меня скручивает живот, но я не подаю виду. Скоро он получит по заслугам.
В бильярдной комнате стулья расставлены так, что они выходят на небольшую площадку возле второй двери. Здесь полно мужчин от двадцати до восьмидесяти лет, есть и несколько женщин. От того, что они думают, будто могут вот так просто купить девушку, меня тошнит.
Заняв место в конце зала, я потягиваю виски, которое прихватил по дороге. На языке ощущается дымный, пряный привкус, но это не помогает мне избавиться от жжения в груди. Хотя у меня и нет намерений покупать ее, я чувствую себя чудовищем, заставляя Роуз проходить через это. Но это единственный выход.
Я подумывал похитить ее прямо из комнаты, но не уверен, что она сможет спрыгнуть с крыши на дерево, а потом еще и забраться по стене - особенно с учетом усиленной охраны по периметру на время вечеринки. Значит, единственный способ войти или выйти - через парадную дверь.
Нет, я должен подождать. Как только аукцион закончится, все вернутся на вечеринку, и я тоже. Только когда все начнут расходиться, я заберу ее. Таким образом, когда Чарльз обнаружит, что она пропала, он не будет знать, кого из своих гостей искать.
Это мучительно - быть так близко к её спасению, но знать, что она все еще может ускользнуть от меня. Я делаю еще один глоток виски, надеясь успокоить боль, но это все равно не помогает.
Ровно в восемь часов Чарльз закрывает дверь и поворачивается к своей аудитории.
– Добро пожаловать, и спасибо, что пришли. Уверен, вам всем не терпится взглянуть на мой самый темный, самый сокровенный секрет. О ее существовании знают только ближайшие родственники и наши самые доверенные сотрудники. Ее держали здесь всю жизнь. Она никогда не выходила за пределы стен, окружающих мой дом.
Когда я слышу, как он произносит эти слова, во мне появляется своего рода оправдание. Оно переплетается с глубокой ненавистью, которую я всегда питал к этому человеку. Вот почему Роуз не считала себя настоящей. Ложь, которую ей внушил ее собственный отец, исключительно для того, чтобы он мог нажиться на ней позже.
– ...совершенно невинная, - говорит Чарльз. – Девственница - ее даже ни разу не целовали. Она - идеальный рождественский подарок, который можно оставить себе... или поделиться.
– Как мы узнаем, что она на самом деле твоя? - раздается мужской голос спереди.
От ухмылки Чарльза у меня перехватывает горло от отвращения.
– О, поверьте, вы узнаете.
С этими словами он открывает вторую дверь. Никто не входит в комнату, и только после того, как он сердито шипит, отдавая приказ, Роуз нерешительно переступает порог.
При виде нее у меня пересыхает во рту. Ее каштановые волосы распущены и свисают свободными волнами, покрывая плечи. Светло-розовая ночная сорочка, которая на ней надета, едва прикрывает ее, открывая грудь и обтягивая худенькую фигуру.
– Представляю вам свою младшую дочь, Райну Монтгомери. Ей всего двадцать лет, и она - воплощение красоты.
Его слова даже не запечатлелись в моем сознании. Ярость захлестывает меня при виде слез, блестевших в глазах Роуз. Чарльз грубо вытаскивает ее в центр комнаты, и, увидев их рядом, я понимаю, что он имел в виду. Нельзя отрицать, что Роуз - его дочь. У нее такие же пронзительные голубые глаза, как у него, и форма носа у них почти идентична.
Нижняя губа Роуз начинает дрожать, когда она обводит взглядом комнату. Здесь, наверное, десятка два людей, и все они с вожделением смотрят на нее, пока отец выставляет ее напоказ, словно гребаное животное. Ее взгляд скользит по мне, по еще одному лицу в толпе.
Это я, кричит мой разум. Посмотри на меня, Роуз.
– Повернись, - приказывает Чарльз, и, когда она замирает, он смеется, и некоторые мужчины присоединяются к нему.
Они в восторге, им это нравится. Ее невинность, ее страх.
От этого мне еще больше хочется убить их всех.
Когда Роуз не двигается с места, Чарльз заставляет ее повернуться. Он откидывает ее волосы назад, обнажая плечи и спину.
– Великолепно, - слышу я чье-то бормотание.
– Ваша личная игрушка, - говорит Чарльз, заставляя Роуз снова повернуться, на этот раз лицом вперед. – Можете тренировать, как захотите. Поверьте, она очень впечатляющая.
От отвращения у меня скручивает живот, когда по залу прокатывается волна смеха.
– Торги начинаются с миллиона.
С этого момента оставшаяся часть аукциона проходит в атмосфере криков и смеха. Я застываю как вкопанный, не делая ставок, сосредоточившись только на Роуз и ужасе в ее глазах. В какой-то момент — вероятно, чтобы повысить цену - Чарльз ставит ее на колени перед всеми и открывает рот. Она выглядит растерянной, как будто не понимает, зачем, и это только усиливает энтузиазм толпы.
Только когда суматоха стихает, я понимаю, что аукцион окончен. Моя Роуз продана за 1,8 миллиона долларов невысокому коренастому мужчине по имени Иван. Он сияет от гордости, но когда он бросает взгляд на Роуз, на его лице появляется хищная усмешка.
Он кладет руку ей на плечо, заставляя вздрогнуть.
– Ты будешь выглядеть так мило с моим ошейником на шее.
Только через мой гребаный труп.
Я остаюсь на своем месте, пока Иван не отдает чек и не возвращается на вечеринку. Роуз все еще стоит рядом с Чарльзом, по ее лицу беззвучно текут слезы. Зал уже почти опустел, и я безмолвно умоляю ее посмотреть на меня, узнать меня, но она не смотрит.
В комнату входит женщина с серьезным видом, ее губы сжаты в тонкую линию.
– Вы хотите, чтобы я забрала ее?
– Пожалуйста, - отвечает Чарльз. – Отведи ее в ее комнату, и я дам знать, когда Иван будет готов уйти на ночь.
Ее комната. Я предполагал, что именно там Чарльз будет держать ее после аукциона, но хорошо, что есть подтверждение. Одним поводом для сомнений меньше.
Женщина кладет руку на плечо Роуз, на мгновение выглядя почти сочувствующей. Она возвращает ее туда, откуда они пришли, и в тот момент, когда Роуз исчезает, у меня такое чувство, будто мое сердце вырывают из груди. Точно так же, как много лет назад, когда Чарльз отнял ее у меня.
– Эрик! Ты все еще здесь, - говорит Чарльз, направляясь ко мне с самодовольным выражением лица. – Отличные торги, ты согласен?
– Весьма впечатляет.
– Я не мог не заметить, что ты вообще не участвовал в торгах. Была ли на то причина?
– Я предпочитаю блондинок, - вру я.
Чарльз усмехается.
– О, мой мальчик, тебе еще многому предстоит научиться, если это все, что тебя остановило. Моя жена усердно красила волосы, пока не умерла, и все из-за одного-единственного моего замечания.
Он постукивает себя по виску.
– Нужно просто проникнуть в их сознание. Или заставить их делать то, что ты хочешь, если тебе так больше нравится.
– Я буду иметь это в виду.
Он улыбается, и в этот момент я почти ничего так не хочу, как стереть довольство с его лица. Почти.
Вместо этого я допиваю остатки виски и встаю.
– Кстати, прекрасная вечеринка. Не могу придумать ничего лучше для праздничного настроения.
– Рождество - мое любимое время года. И у Лидии тоже. Мы всегда старались изо всех сил.
– Это заметно. А теперь, если вы не возражаете, я, пожалуй, вернусь к своему гостю.
– Может, подружка?
– Нет, ничего такого.
– Ну, тогда не стесняйся сегодня. Здесь полно одиноких молодых женщин, и я уверен, что ты легко сможешь увести одну из них на ночь.
– О, - говорю я с первой искренней улыбкой за вечер. – Я обязательно это сделаю.