Откровенный разговор
Пахло морозом, утро выдалось по-зимнему свежим и по-осеннему туманным. Девчонки прижались друг к другу плотнее и резво зашагали по пустынной улице.
Теперь можно было вдоволь посплетничать и обсудить минувший вечер и ночь. Маша силилась прочесть по лицу подруги, о чем та думает, Ляля выглядела непривычно отрешенной и полностью погруженной в свои мысли.
— Тебе понравилось? — не выдержала и спросила напрямую.
— Ты ещё спрашиваешь? Конечно, понравилось! — она слов не могла подобрать насколько. — Я не помню когда так много смеялась! Вру! Я, вообще, так никогда не веселилась, чтобы от души!
— Скажи, Ося замечательный! — почему-то именно на этом хотелось заострить внимание и вывести на откровенный разговор.
— Замечательный! — Ляля хотела добавить много чего, но боялась взболтнуть лишнего, показаться глупой и смешной.
— Я очень его люблю! — призналась Маша и тут же исправилась: — Как друга!
— Я так и подумала, — Ляля ничего другого не предполагала.
— А Мишка? Скажи тоже хороший?
— Хороший, — согласилась подруга вполне искренне.
— И его я тоже люблю! — она хихикнула, вспомнив как по-началу и один и другой клинья подбивали, всё в женихи напрашивались, а сейчас смешно представить подобный тандем. — В любви мне признавался!
— Кто? — почему-то Ляля почувствовала легкую ревность, но услышав ответ — успокоилась.
— Да Мишка, кто же ещё!
— А, ясно, — протянула с улыбкой. — Тебе не ровня этот Мишка!
Мэри вдруг помрачнела и грустно спросила:
— А кто ровня?
Бойкая Ляля не нашлась, что ответить, пришлось подумать, вздохнув, сказала:
— Мишка хороший парень, но слишком глупый. Быстро наскучит тебе. И на этих вшивых интеллигентов не смотри, с проборами на зализанной башке. Они тоже тебе не ровня. Смотри на простых, обычных парней, добрых и надежных. С лица воды не пить, какая разница красивый или нет. Главное, чтобы человек хороший.
Таких в поле зрения не было. Что не жених, то дурак, или бандит, или гнилой капитан. И Маша ещё больше помрачнела вспомнив об этом подлеце.
— Если отстанет от меня этот Морозов, сразу же выйду замуж. Мне, кажется, уже пора, как-никак девятнадцать лет.
Ляля постаралась скрыть улыбку, прекрасно понимая, что подруга спешит с желанием поскорее сковать себя узами брака.
— Не переживай, всё образуется. Всё у тебя будет! И жених, и дети, и семья!
— Ага, если доживу, — обреченно заметила Маша.
Они резко остановились, Ляля опешила после услышанной последней фразы.
— Ты что такое говоришь?! — напала она на подругу. — А ну сплюнь!
И заставила плюнуть себе под ноги три раза.
— Во дурында! Никогда не говори так!
Мария удивилась: оказывается её новая подруга суеверна. Хотя на самом деле, что ей известно про нее?
— Ляля — это разве настоящее имя? — Маша подозревала, что это всего лишь псевдоним.
— Почти, — загадочно ответила та, прежде не говорившая никому имени данного от рождения.
— Дай угадаю? — а угадывать было нечего, всё аналогично со сценическим именем Мэри. — Ты Оля?
— Как ты догадалась? — удивилась подруга.
— Не скажу! Секрет! — она расплылась в довольной улыбке. — Можно я буду называть тебя Олей?
— Можно, — не было причин для отказа, но чтобы переменить тему разговора спросила: — А ты ведь знакома с Пашей?
Неожиданный вопрос застал Марию в расплох, пришла ее очередь резко остановиться.
— Нет, — соврала она.
— Ты видела его в пансионе!
— Не помню.
— Вот если бы тебя с ним познакомить — какая замечательная пара получилась бы! — замечталась Ольга.
— Ну уж нет! — как-то быстро Мэри вспомнила симпатичного голубоглазого молодого человека, поэтому тут же осеклась.
— Почему нет? Он очень хороший! Молодой ещё, гуляет, так это пройдет! Не смотри, что по борделям шастает, это потому что у него девушки нет. Ты бы ему понравилась.
Мария в этом и не сомневалась, даже фыркнула в ответ, само собою бы понравилась. Кому же она не понравится? И уверенно заявила:
— Он бандит.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, — не могла же признаться, где недавно встретилась с ним; что сама теперь вхожа в банду Кривого.
Теперь вспомнила ещё про одного неприятного кавалера и совсем расстроилась, погрустнела.
— Ты лучше расскажи, что беспокоит тебя? — почувствовав настроение подруги, мягко поинтересовалась Оля.
— Всё хорошо, — опять соврала Маша.
— Точно? — чувствовалась фальшь и глаза на мокром месте.
— Да точно! — быстро проговорила Мария, не желая продолжать разговор.
— Ты знай, что я тебе всегда помогу. У тебя много друзей: Ося, Мишка. Ты не одна.
Но Маша ни за что не подвергнет опасности близких людей; подлый капитан мог запросто отобрать не только свободу, но и жизнь. К тому же, помнила, что за неповиновение грозит жестокая расплата.
Они избегали тревожных тем, хотелось закончить встречу чем-нибудь хорошим, поэтому просто шутили и сплетничали. Пустили первый трамвай и подруги устало разместились на холодном деревянном сидении.
***
Слишком поздно Павел осознал ошибку. Говорила мама, учись сынок, чтобы не пришлось идти в бандиты. Не послушался маму, а теперь и сам не рад.
И Сопля предупреждал, то есть, Витька одноклассник: “Смотри, тут не зря говорят, вход есть, а выхода нету”. Несерьезно отнесся Паша к словам друга, думал, преувеличивает. Ага, куда там! Даже преуменьшил. Пришло время самому себе признать — сглупил, причем очень сильно, и как повернуть обратно — кто его знает?
А всё началось с прошлой ночи.
Казалось бы суббота, как суббота. Ничего не предвещало беды. В притоне как всегда было шумно, даже больше того — ор стоял неимоверный. Что вполне нормально для бандитской малины.
Павел выкурил пару сигарет и осушил рюмку водки, но напиваться не хотел, Кривой сегодня обещал дать первое важное задание.
— Ой, мой симпатяшка! — чмокнула его в щеку пьяная путана и села на колени.
Вид у нее был одним словом — отвратительный. На голове непонятное гнездо, под глазами размазалась тушь, бретелька грязной комбинации держится на честном слове, вот-вот порвется, тогда выпадут и пойдут гулять толстые груди.
Дамочку это нисколько не смущало, а наоброт, подначивало подпрыгивать на коленях у молодого красавца.
Павлу стоило больших усилий сдерживать себя, чтобы не швырнуть замухрышку на пол. Он не мог позволить себе подобную низость, как бы омерзительна не была особа, всё-таки женщина, пусть и с натяжкой, только физиологически. Поэтому молча ссадил ее на стул и резко поднялся. Хватит с него, голова уже кругом от шума и пьяных морд.
Девица легкого поведения лишь противно захихикала, выпустив сигаретный дым вслед и прикусила в вожделении опухшую от попоек и драк нижнюю губу. Очень хорош паренёк, крепкий, молодой, с огоньком. Правда отчего-то носом воротит, не под стать, видите ли, ее компания.
“Ну ничего, — подумала ехидно “шмара” Вишенька, — со временем попустит”.
Ей было невдомек, что таких как Павел не берет ни время, ни измор. Разве что, напоить его опиумом, чтобы завалить на кровать. Но какой же прок от одурманенного любовника? Хотя, чего гадать: если выпадет такой случай, то на месте разберется.
Павел поднялся на третий этаж, здесь было тихо. Кривой восседал на троне в своем кабинете, что тоже вполне обыденно. Главарь редко спускался к своим замызганным, охмелевшим и обкуренным подчинённым, выделяя лишь с десяток избранных, которые находились круглосуточно начеку и работали непосредственно с шестерками.
Филька (куда же без него) охранял покой хозяина — верная шавка. Порой казалось, дай ему Кривой команду “Филька, к ноге!”, и тот упадет к ногам и облобызает хозяйские ботинки.
Павел подошел неслышно, в то время как главный прихвостень продолжал заниматься излюбленным делом, а именно, ковырялся в носу. А то что удалось извлечь, пулял в потолок.
— Шнобель не порви! — дал ему совет Паша.
Филька от неожиданности подпрыгнул на стуле.
— Чего шастаешь? — спросил надменно, он как-то сразу невзлюбил новенького. Чуял сильного конкурента.
— Я по делу, — сквозь зубы процедил Павел, также не воспылавший к Фильке искренней любовью и старался не смотреть в противное лицо холуя.
Ему совершенно не нравилось отчитываться перед этим выскочкой, который цены себе не сложит, а на самом деле — гроша ломаного не стоит.
— Тя звали? — пренебрежительно скривился секретарь главаря.
Очень хотелось ответить колкостью, что-нибудь вроде: “Я ж не ты, чтобы по команде бегать. Я сам прихожу”. Но Павел решил пока не усугублять и без того натянутые дальше некуда взаимоотношения, поэтому едва заметно кивнул.
Филя вальяжно поднялся, не спеша, расслабленной походкой подошел к двери кабинета, обернулся, бросил косой взгляд и манерно закатил глаза, давая понять, что делает огромное одолжение. Вот сейчас можно было и не сдерживаться, влепить под зад коленом. Увы, этот подхалим здесь на особом счету.
Он тихо постучал, услышал в ответ рык, просунул свою несуразно большую голову и что-то спросил, затем услужливо зашаркал назад.
— Иди, — бросил он Павлу, будто выплюнул.
Тот успокоил себя мыслью, что придет время и он обязательно всыпет гаденышу по самое некуда.
— Ты рано! — заметил недовольно Кривой. — Я же сказал к двенадцати.
— Надоело дурью маяться, — прямо заявил Павел.
Кожаный диван в углу был разобран, покрывало смято. Значит главарь отдыхал, не имея более никаких других занятий. Любил вздремнуть часок другой, в особенности после сытного обеда. Теперь же всячески делала вид будто бодрый. Как сова пучил глаза, которые норовили выпасть из орбит от напряжения.
— Лады, — рявкнул бандит, но тем не менее строго предупредил больше без приглашения не являться.
Он махнул Паше рукой, приглашая жестом следовать за ним, Фильке же бросил на выходе:
— Будь на стреме, я через час вернусь.
— А ты куда? — полюбопытствовал тот, боясь оказаться не у дел.
— Рыбок кормить, — таинственно произнес Кривой и Филя ехидно улыбнулся.
А у Павла после его слов холодок пробежал по спине. Не к добру это всё.
Они быстро спустились в подвал, минуя кабак, где вовсю продолжалось веселье: пьяные девки сорвали одежду с новенькой, потому как нахалка повадилась воровать украшения у своих же. Пусть эти безделушки и стоили копейки. На смех подняли юную воровку, стыдливо закрывающую причинные места ладошками, да так гоготали, что стены пошли ходуном. Мужики же, напротив, не смеялись, а молча пожирали ее глазами, пуская слюни и шлепали по голой попе.
Паша уже порывался броситься в зал и вырвать бедняжку из рук пьяного сброда, но Кривой и бровью не повел, ему этот беспредел привычен. Он недовольно взглянул на застывшего у ступеней парня.
— Чего замерз? — процедил сквозь зубы и ступил в темный проем.
Павел немного помялся, затем последовал за ним. Внизу темно, хоть глаз выколи. Пришлось идти на ощупь, опираясь о шершавые влажные стены. Чем дальше, тем отчетливее бил в нос запах сырости. По руке что-то пробежало, мелкое и гадкое. Пашу переденула от омерзения. А Кривому всё нипочем, главарь ловко ориентируется во тьме подвала.
Наконец-то ступени закончились, чиркнула спичка, тускло осветила небольшую комнату, где не было ни окон, ни дверей.
— Не ссы, — подстебнул подчиненного бандит.
Он наклонился и нащупал скрытую дверь, потянул на себя. За ней оказалась ещё одна комната.
Кривой зажёг керосиновую лампу и зашел первым, Павел едва сделал шаг, как сверху из кабака донеслись женские крики. По всей вероятности кричала эта глупая девчонка, которой и пятнадцати не дашь, вся тонкая и щуплая, дунешь и сломается.
— Я сейчас! — сказал Паша и бросился вверх по ступеням.
Он мчался, уже не боясь в потемках оступиться и свернуть себе шею.
Девчонка завизжала ещё громче, а гогот не умолкал.
Толкнув дверь, на миг яркий электрический свет ослепил его, сильно зажмурившись и прикрываясь ладонью, Павел отправился в самую гущу, где мужики стояли по кругу и забавлялись с девчонкой, таская ее по рукам.
Он расшвырял их в разные стороны, подхватил бедняжку и вынес из кабака. Никто не решался ему перечить, слишком мощной была фигура, не охота связываться с таким богатырем.
На улице Паша отдал ей свой пиджак и строго велел убираться с глаз долой.
— Мне некуда идти, — плаксиво призналась девчонка.
Закатив глаза от недовольства, он достал пару купюр и советовал переночевать в гостинице.
Она повисла на его шее в порыве благодарности. Дальше тянуть нельзя, Кривой, наверное, и так разозлился. Павел отстранил ее и быстро вернулся обратно.
Если девчонке хватит ума, то воспользуется его советом и никогда сюда не вернется. Если же нет — то он сделал всё что мог, пусть пеняет на себя. Успокаивал себя Паша, пока спускался в кромешную тьму в тайную камеру пыток Кривого.