8
Коридоры школы казались бесконечно длинными, пропитанными тишиной, лишь изредка нарушаемой шорохом обуви или приглушёнными голосами учеников. Феликс брёл вперёд, почти незаметный, сгорбленный под грузом собственных мыслей. Его тело казалось сжатым пружиной, готовой вот-вот разорваться, а взгляд был устремлён в пол, будто он боялся, что его встретят, что на него посмотрят.
"Почему он это сказал? Почему он это сделал?" - мысли тонули в нескончаемом вихре сомнений. "Меня нельзя любить. Не за что."
Тяжесть воспоминания о поцелуе прожигала грудь, но внезапно воздух наполнился чем-то другим. Звук. Лёгкий, как шелест крыльев, но насыщенный, как бурлящий поток. Гитара, пианино, барабаны... звуки сплетались в одну мелодию, которая звучала так, будто оживляла сам воздух.
Феликс замер. Его ноги сами привели его к источнику звука. Над одной из дверей висела табличка - "Музыкальный класс". Сквозь приоткрытую дверь он увидел сцену. Парень с электрогитарой, длинные пальцы танцуют по струнам, создавая энергию, что будто пульсирует в воздухе. Рядом с ним другой - с акустической гитарой, его мелодия мягче, теплее, словно шёпот в ночи. Третий парень стоял с бас-гитарой - его звуки били ритмом в грудь, заполняя собой всё пространство. На барабанах сидел юноша с огоньками в глазах, которые будто подчиняли ударные своему желанию.
В центре сцены был он. Хёнджин.
Он стоял, поглощённый музыкой, его голос - живое пламя, зажигающее каждую душу вокруг. Это был не просто вокал, это была исповедь. Он пел так, будто разрывал себя на части, выставляя наружу каждую эмоцию, каждый свой страх и каждую мечту.
Феликс, забыв о мире вокруг, шагнул ближе, но дверь внезапно скрипнула. Этот звук прозвучал невыносимо громко, заставляя всех повернуть головы.
Хёнджин застыл. Его глаза, широко распахнутые, встретились с глазами Феликса. Между ними пробежала молчаливая искра. Феликс хотел бы исчезнуть, раствориться, но почему-то остался.
- Ты можешь войти, - сказал Хёнджин, его голос был мягким, но в нём звучала просьба.
Феликс колебался, но ноги сами повели его внутрь. Остальные ребята, стоявшие вокруг, замерли, оглядывая его с лёгким любопытством, но без враждебности.
- Это Феликс, - представил Хёнджин, осторожно разрезая тишину. - Мой... друг.
Парень с бас-гитарой, с лёгкой улыбкой и тёплым взглядом, шагнул вперёд:
- Бан Кристофер Чан. Для друзей просто Крис.
- Хан Джисон, - кивнул парень с электрогитарой. - Но можешь звать меня Хан.
- Ким Сынмин, акустическая гитара, - представился следующий, сдержанно и коротко.
- Чан Бин, - отозвался парень, которого трудно было не заметить из-за его уверенной осанки и крепкого телосложения. - Рэп.
- Ли Минхо, барабаны, - парень махнул рукой, улыбнувшись, как будто хотел сказать, что он тут главный балагур.
- Ян Чонин, - добавил пианист, его руки всё ещё лежали на клавишах, будто музыка никогда не переставала течь через него.
- А я, как ты знаешь, Хёнджин, - добавил он, слегка смущённо улыбнувшись.
Феликс кивнул, пытаясь подавить волнение. Их музыка всё ещё звенела в его голове, заполняя каждую пустоту, от которой он хотел бы сбежать.
- Ты любишь музыку? - спросил Крис, его взгляд был проницательным, но добрым.
Феликс кивнул:
- Я... я её обожаю.
- Тогда почему бы тебе не присоединиться к нам? - предложил Крис, словно это было самое очевидное решение.
- Да! - подхватил Хан. - Ты можешь быть нашим вокалистом вместе с Хёнджином.
Феликс вспыхнул.
- Я?.. Нет, я... не могу.
- Конечно, можешь, - мягко сказал Хёнджин, делая шаг ближе. - Просто спой. Для нас.
Феликс замер. Отказаться было невозможно, не сейчас, не в этот момент, когда каждый взгляд был направлен на него, но не с осуждением, а с ожиданием.
Он медленно вдохнул, закрыв глаза, и из его губ вырвались первые звуки. Голос был тихим, надломленным, но каждый слог несло столько боли и одиночества, что казалось, сама комната начала вибрировать от этих эмоций.
Слова были шёпотом его души, обнажённым и честным. Это была песня о тоске, о потере и о надежде, которая всё ещё где-то тлела, пусть даже глубоко.
Когда он закончил, в комнате повисла абсолютная тишина. Все смотрели на него, словно пытаясь осознать, что только что произошло.
- Ты принят! - хором выкрикнули ребята.
Феликс не знал, что сказать. Но в этот момент он впервые почувствовал, что его приняли. Его. Со всеми его трещинами и ранами.
Феликс чувствовал, как внутри него будто распускается что-то новое, что-то нежное и яркое, словно первый подснежник, пробивающийся сквозь ледяную толщу. Он всё ещё не мог поверить, что его приняли, что он стал частью этого маленького мира, где музыка соединяла сердца. Улыбка, лёгкая, едва заметная, тронула его губы, и он, чуть смущённо опустив взгляд, тихо спросил:
- А... о чём была та песня, которую вы играли до этого?
Хан, почесав затылок, усмехнулся:
- Её написал Хёнджин. Говорит, что сочинил за одну ночь. Чем-то вдохновился, но так и не признался, чем.
Все взгляды устремились на Хёнджина, который тут же отвёл глаза, неловко пожав плечами.
- Да так... Просто эмоции, - пробормотал он.
Но Феликс уже не мог удержаться. Его руки слегка дрожали, голос был чуть тише обычного, но в нём прозвучала искренняя просьба:
- Вы могли бы... сыграть её снова?
Ребята переглянулись, но Хёнджин первым кивнул, опуская взгляд на свои руки, будто проверяя, готовы ли они снова вызвать к жизни эту мелодию. Первые ноты зазвучали, мягкие, как прикосновение утреннего ветра. Гитары вступили друг за другом, их звуки переплетались, словно разговор двух старых друзей, которые понимают друг друга без слов. Барабаны добавили пульсирующий ритм, а пианино - лёгкую меланхолию.
И затем голос.
Хёнджин пел так, будто каждое слово вырывалось из его самой души. Его вокал был одновременно сильным и ранимым, каждый звук проникал глубоко внутрь, оставляя за собой сладкую, но щемящую боль. Но это было не всё. Постепенно начали подпевать остальные, каждый добавляя свою ноту, свою эмоцию. Рэп Чан Бина разрывал на части своей откровенностью, голос Хана был тёплым, как солнечный свет, а Крис наполнял пространство своей глубиной.
Каждый из них делился чем-то своим, личным, но всё это сливалось в одну гармонию.
Феликс сидел, не отрывая глаз от происходящего. Его сердце трепетало, как бабочка, пойманная в сеть. Музыка окутывала его, проникая в каждый уголок его измученной души. И когда мелодия внезапно оборвалась, он почувствовал себя так, словно его вырвали из сна.
- Почему остановились? - прошептал он, не в силах скрыть разочарование.
Минхо, осторожно отложив барабанные палочки, усмехнулся:
- Потому что это всё, что Хёнджин успел придумать.
Феликс перевёл взгляд на Хёнджина, который снова смущённо пожал плечами:
- Я... просто не знал, как закончить.
Тишина повисла в воздухе, пока Феликс собирался с мыслями. Его голос прозвучал неожиданно мягко:
- А как вы её назвали?
Хёнджин отвёл взгляд, словно слова, которые он собирался произнести, были слишком личными, слишком обнажающими.
- "Silent Cry", - наконец выдохнул он.
Феликс кивнул, позволяя этому названию осесть в его голове. Оно было идеальным, отражая каждую эмоцию, которую он только что почувствовал.
- А как называется ваша группа? - вдруг спросил он, надеясь услышать что-то не менее яркое.
Но вместо ответа воцарилась странная пауза. Ребята переглянулись, будто кто-то только что напомнил им о чём-то давно заброшенном.
- У нас... нет названия, - наконец признался Чан Бин. - Мы как-то не думали об этом.
Феликс задумался. Его взгляд упал на ребят, на их лица, такие разные, но объединённые одной страстью. Он вспомнил их музыку, их историю, их решимость.
- А как насчёт "Stray Kids"?
Сначала никто не ответил. Все словно обдумывали эти слова, перекатывая их на языке, пытаясь ощутить, подходят ли они им.
- "Stray Kids", - повторил Крис, его лицо медленно озарилось улыбкой. - Мне нравится.
- Вполне подходит, - согласился Хан, улыбаясь уголками губ.
- Да, звучит неплохо, - подхватил Минхо.
- А ты и правда креативный, - заключил Крис, глядя на Феликса с теплотой.
Внезапно тишину прорезал голос Чан Бина:
- Ну что, Stray Kids, готовы тренироваться за победу на фестивале?
- Да! - раздалось в унисон, их голоса слились в один, сильный и полный энтузиазма.
Феликс чувствовал, как день обретает новую окраску, словно кто-то раскрасил его чёрно-белый мир яркими мазками, не оставляя места для серых теней. Они с ребятами пересекались на переменах, каждая встреча становилась маленьким праздником, пропитанным смехом, шутками и той непринуждённостью, которую он давно потерял. Почти все оказались из музыкального класса, что не удивляло: их объединяла не только музыка, но и дух творчества. Хёнджин же, как выяснилось, был из художественного класса, что идеально ему подходило - каждая черта его лица, каждое движение напоминало о кисти, оставляющей на холсте уникальные линии.
Однако самым неожиданным открытием стало то, что Чонин был его одноклассником. Феликс моргнул, будто не веря своим ушам, когда услышал это. Всё это время, целый семестр, они учились бок о бок, но даже не пересеклись взглядами. Это было странным и одновременно забавным, как будто судьба специально прятала их друг от друга до этого дня.
На одной из перемен Крис, опираясь на спинку парты, сказал:
- Так, слушайте. Сегодня после школы встречаемся в закусочной возле торгового центра.
Его слова прозвучали так естественно, как будто это было не приглашение, а давно установленный порядок. Ребята тут же закивали, а Феликс, чуть смущённо, но с искренней радостью, тоже согласился.
Но день не мог пройти идеально гладко. Как только прозвенел звонок, сообщивший об окончании урока, Феликса вызвал учитель математики. Это имя, словно холодный душ, обрушилось на его мир, возвращая к чему-то тяжёлому. Феликс шагнул в кабинет, уже заранее зная, о чём пойдёт речь.
- Феликс, - начал учитель, слегка потирая переносицу. - Тебе всё же стоит уделить внимание занятиям с Уджином. У него хорошие успехи, а тебе нужно подтянуть алгебру.
Слова звучали привычно, как фон, но что-то внутри Феликса дрогнуло. Этот день был слишком хорош, слишком ярким, чтобы его вновь омрачили разговоры об Уджине. Голос учителя становился всё более глухим, будто он говорил сквозь стекло. И тогда Феликс, сам не ожидая от себя, вдруг выдохнул:
- Вы ничего не знаете, мистер Ким.
Учитель замер, подняв на него удивлённый взгляд.
- Уджин... Он не помогает. Он издевается надо мной. Каждый раз, когда мы остаёмся вдвоём, он находит способ унизить, оставить синяк - или здесь, - Феликс указал на грудь, где билось его сердце, - или здесь, - и он постучал пальцем по виску.
Тишина в кабинете была оглушающей. Слова Феликса, казалось, повисли в воздухе, тяжёлые, как свинец. Учитель слушал, не перебивая, и только кивал, видимо, впервые осознавая, что его "отличный ученик" был не тем, кем казался.
Когда Феликс вышел из кабинета, он чувствовал себя словно после долгого, мучительного плавания. Груз, который он так долго носил, наконец-то упал с его плеч.
На часах было 15:04. Стоя у входа со стороны университета, он смотрел, как в толпе мелькают знакомые лица. Они появились почти одновременно, шумная группа, заполненная улыбками и приветствиями.
- Ликс! - воскликнул Хан, обняв его первой. - Готов к новому приключению?
Все по очереди обнимали его, как будто это был ритуал, необходимый для сплочения их новой команды. Феликс, хоть и смущённый, впервые за долгое время почувствовал, что эти объятия - не просто дружелюбный жест. Они были тёплыми, искренними.
Закусочная возле торгового центра встретила их ароматами горячего масла и специй. Они расселись за большим столом, загромождённым подносами с картошкой фри, куриными крылышками и напитками. Разговоры о фестивале разгорелись с новой силой.
- Фестиваль 29 декабря, - сказал Крис, облокотившись на стол и постукивая пальцем по телефону. - Разрешение на репетиции в концертном зале у нас есть. Осталось придумать конец песни и много репетировать.
- Мы справимся, - уверенно отозвался Хан, беря в руки крылышко. - Мы же Stray Kids!
Хёнджин вдруг поднял голову, его взгляд был озорным.
- А что, если мы соберёмся сегодня у меня? С ночёвкой. Разберёмся с песней, потренируемся.
Предложение вызвало восторг. Все наперебой кричали "да", а Феликс, чуть смутившись, попросил разрешения отойти позвонить родителям.
- Алло, мам, - начал он, чувствуя, как нервно сжимает телефон. - Можно я останусь сегодня у друга?
Разговор был долгим. Родители переживали, засыпали вопросами, но в итоге согласились. Когда он вернулся к ребятам, его встречали радостными улыбками.
- Ну что, идём? - сказал Чонин, вставая первым.
Путь к дому Хёнджина был полон смеха и шуток. Они пели, пусть и фальшиво, но так громко и весело, что прохожие оборачивались, улыбаясь. Впереди их ждала долгая ночь, полная музыки, планов и надежд. И Феликс впервые ощутил, что, может быть, светлая полоса действительно настала для чёрного кота?