Конец бесконечности | 18+

Грегори лениво откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок перед собой, и, чуть склонив голову набок, взглянул на Мари с той самой хищной ухмылкой, от которой у неё всякий раз холодело внутри.

— Единственный шанс вернуть твоего драгоценного Марка, — начал он лениво, словно уже давно всё для себя решил, — это заставить его почувствовать настоящую боль утраты.

Мари напряглась.

— Что ты имеешь в виду?

Грегори чуть приподнял бровь, будто намекая, что она и сама всё прекрасно понимает.

— Он должен убил тебя.

Где-то внутри всё оборвалось.

— Ты издеваешься...

— Всегда, но не сейчас. — Он ухмыльнулся ещё шире, наблюдая за её реакцией. — Этот зверь, в которого он превратился, живёт инстинктами. Он убивает, потому что это его природа, потому что его сломали, потому что он потерял контроль. Но что будет, если он поймёт, что собственными руками уничтожил единственного человека, которого любил?

— Это... Это ужасно... — выдохнула она.

— Да, но это твой единственный шанс, птичка. — Грегори наклонился вперёд, заглядывая ей прямо в глаза. — Ты хочешь вернуть его? Придётся заплатить цену.

Она сжала кулаки, стараясь удержаться от дрожи.

— А если... Если это не сработает?

Он улыбнулся.

— Тогда ты умрёшь.

Мари сглотнула.

— Ты даже не пытаешься это скрыть.

— А зачем? — он изогнул бровь. — Я никогда не был тем, кто скрывает правду. Люди просто не любят её слышать.

Она отвернулась, пытаясь осознать сказанное.

— Но всё не так просто, правда? — еле слышно прошептала она, предчувствуя самое страшное.

Грегори довольно хмыкнул.

— Конечно, не просто. Вся эта картина должна разыграться перед зрителем.

Мари медленно повернулась к нему.

— Кем?

Грегори довольно улыбнулся.

— Его отцом.

Внутри всё похолодело.

— Видишь ли, птичка, если просто сломать мальчишку, это будет банально. А вот если его собственный отец увидит, до чего довёл собственного сына, увидит монстра, которого сам создал, увидит, как тот рыдает над твоим бездыханным телом... Вот это – спектакль.

Мари задрожала.

— Ты... ты просто больной...

Грегори театрально приложил руку к груди.

— О, опять эти громкие слова... Я – художник, дорогая. И у меня есть видение.

Она поднялась, сжав кулаки.

— И что дальше? Если он увидит... что потом?

Он прищурился, усмехнувшись так, что по её коже пробежал холод.

— А дальше... Я решу, оставлять ли тебя в живых.

Мари почувствовала, как её пальцы сжались в кулаки, ногти больно впились в ладони. Она смотрела на Грегори, на его самодовольную ухмылку, на глаза, в которых не было ни капли сострадания, и внутри всё кипело от ужаса и ярости.

— То есть... — её голос дрожал, но она старалась держать себя в руках. — Ты хочешь, чтобы я просто отдала свою жизнь на твоё усмотрение?

Грегори чуть наклонил голову, делая вид, что обдумывает её слова.

— Почти. Скорее, я хочу, чтобы ты доверилась мне, птичка.

— Доверилась? — она горько рассмеялась. — Ты действительно ждёшь, что я тебе поверю?

Он улыбнулся.

— Я никогда не говорил, что ты мне должна верить. Но у тебя нет другого выхода.

Мари сжала зубы.

— Это чудовищно...

— Добро пожаловать в реальный мир, малышка, — усмехнулся он.

Она отвернулась, чувствуя, как её сердце бешено колотится. Всё было неправильно. Это не могло быть правильным. Как можно было даже рассматривать такой план? Но... если это действительно был единственный шанс?

— Что, если я откажусь? — спросила она, не поворачиваясь к нему.

Она услышала, как он встал с кресла и подошёл ближе. Его голос зазвучал прямо у неё за спиной, низкий, почти ласковый.

— Тогда твой дорогой Марк продолжит убивать. Твой милый городок станет кладбищем. И рано или поздно он доберётся и до тебя, и тогда твоя смерть не будет частью плана. Она будет просто... случайностью.

Она сжалась от этих слов.

— Ты же сам мог бы его остановить, — прошептала она.

Грегори хмыкнул.

— Конечно, мог бы. Но я не собираюсь.

Мари развернулась, её глаза метали молнии.

— Почему?

Он чуть наклонил голову, с интересом изучая её.

— Потому что я жду.

— Чего?!

Он медленно улыбнулся.

— Кульминации.

Она в отчаянии схватилась за голову.

— Боже... ты просто играешь с нами...

— Конечно. Но это не отменяет того, что твой выбор реальный, птичка.

Мари сделала шаг назад, закрывая лицо руками. Ей казалось, что вокруг всё рушится. Что же ей делать? Она знала, что если не согласится, Марка уже не вернуть. Но если согласится... сможет ли она выжить?

Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох.

— Что мне нужно сделать?

Грегори довольно улыбнулся.

— Вот и умница.

Мари сидела на краю кровати, сжимая в руках кружку с недопитым чаем. Жидкость внутри уже давно остыла, но она не замечала этого — пальцы были слишком напряжены, мысли слишком спутаны.

Грегори стоял у окна, лениво опираясь плечом о стену. Он выглядел расслабленным, почти небрежным, но Мари уже давно знала: это всего лишь маска. На самом деле он был таким же напряжённым, как и она.

— Так что это было? — голос девушки прозвучал тише, чем она ожидала.

Грегори слегка повернул голову, но не посмотрел на неё.

— Что именно?

— Ты знаешь.

Он коротко усмехнулся, прикрыв глаза.

— Ты думаешь, я специально сделал тебе больно?

Мари опустила взгляд в чашку.

— А разве нет?

На этот раз Грегори посмотрел на неё, внимательно, пристально, почти изучающе.

— Нет.

Мари напряглась.

— Тогда почему ты это сделал?

Он задержал дыхание, будто собираясь с мыслями, потом медленно выдохнул.

— Потому что сорвался.

Мари почувствовала, как у неё пересохло во рту.

— Сорвался?

Грегори отвернулся, снова уставившись в окно.

— Ты не понимаешь, как сложно... держать всё под контролем.

— Тогда объясни мне.

Он усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли веселья.

— Я – монстр, Мари. Сколько бы я ни делал вид, что могу быть человеком, сколько бы ни играл в эту игру – в какой-то момент зверь внутри всё равно вырывается наружу.

Она крепче сжала чашку, отчаянно пытаясь заглушить дрожь в пальцах.

— Это не оправдание.

— Нет, — Грегори медленно покачал головой. — Это не оправдание. Это факт.

В комнате снова повисла тишина. Мари с трудом сглотнула.

— Если ты так сожалеешь... почему ты ничего не сказал тогда?

Грегори опустил голову, губы его сжались в тонкую линию.

— Потому что мне было стыдно.

Девушка резко подняла на него глаза.

— Тебе?

Он горько усмехнулся.

— Да, представь себе.

Мари не знала, что сказать. Она столько раз представляла этот разговор, столько раз прокручивала в голове возможные объяснения. Но ни разу не думала, что услышит это.

Грегори устало провёл рукой по лицу.

— Я не жду, что ты простишь меня.

Мари долго смотрела на него, прежде чем медленно кивнуть.

— Я знаю.

И всё же... в глубине души ей было страшно от того, что она чувствовала. Потому что часть её действительно верила, что он сожалеет. Мари сглотнула, пытаясь собрать мысли воедино. Внутри неё бушевал целый ураган эмоций — гнев, обида, страх... но, что было хуже всего, жалость.

Грегори всё ещё стоял у окна, спиной к ней, будто не хотел, чтобы она видела выражение его лица.

— Я не жду, что ты простишь меня, — повторил он, но теперь его голос звучал иначе. Глуше.

— Но ты этого хочешь, да? — тихо спросила Мари.

Он чуть повернул голову, но по-прежнему не встречался с ней взглядом.

— Я не имею на это права.

— И всё же ты здесь.

Грегори тихо усмехнулся.

— И всё же я здесь.

Мари сжала пальцы в кулаки.

— Ты причинил мне боль, Грегори.

— Я знаю.

— Нет, ты не понимаешь! — её голос стал громче, срываясь на эмоции. — Это было не просто больно! Это было... это было унизительно. Отвратительно.

Он резко развернулся, его лицо было напряжённым, губы сжаты.

— Думаешь, я этого не знаю?

Мари вскочила на ноги, с грохотом ставя чашку на прикроватную тумбочку.

— Тогда зачем? Зачем ты сделал это?

Грегори на секунду закрыл глаза, будто собираясь с духом.

— Потому что в тот момент я видел в тебе... её.

Мари замерла. Он глубоко вздохнул.

— Ту, кого у меня отняли.

Тишина в комнате стала почти осязаемой.

— Девушку, которую убил отец Марка? — голос Мари звучал тихо, но в нём больше не было гнева.

Грегори кивнул.

— Она тоже сопротивлялась. Так же кричала. И я...

Он запнулся, сцепив пальцы в замок.

— Ты хотел сделать Марку больно, как когда-то сделали больно тебе, — закончила Мари за него.

Грегори горько усмехнулся.

— Да.

Она опустилась обратно на кровать, чувствуя, как весь её гнев будто бы уходит, оставляя после себя пустоту.

— Это не оправдание, — сказала она, глядя перед собой.

— Нет.

— Но это объяснение.

Грегори снова отвернулся к окну.

— Ты считаешь меня монстром?

Мари долго молчала, обдумывая ответ.

— Я не знаю, кем тебя считать, — призналась она наконец. — Иногда мне кажется, что в тебе ещё осталось что-то человеческое. Но потом ты делаешь такие вещи, и я...

Она замолчала, не в силах договорить. Грегори кивнул, будто всё понял без слов.

— Тогда я скажу тебе то, что, возможно, тебе не понравится, — он повернулся к ней, и его глаза сверкнули в темноте. — Всё, что я делаю, я делаю осознанно. Я знаю, какой я.

Мари вздрогнула.

— И тебе с этим нормально?

Он наклонил голову, его губы тронула привычная усмешка.

— Нет. Но я научился с этим жить.

Она не знала, что на это ответить. Только чувствовала, как в груди сжимается что-то тяжёлое и неприятное.

— Ты ведь не оставишь меня в покое, да?

Грегори тихо рассмеялся.

— Разве я когда-то давал тебе повод так думать?

Никогда.