Трудности выбора

«Эти выходные станут самыми лучшими!» — первая возникшая в голове Майкла мысль, как только он провёл Иви до подъезда. А ведь действительно, что могло быть лучше? Ему не пришлось подбивать на эту авантюру одну надоедливую знакомую, которая бы сто процентов потребовала заплатить ей за такое, так ещё и в добавок разболтала бы всё своим подружкам. Конечно, изначально Майкл помог Иви не ради того, чтобы она притворилась его девушкой, эта мысль пришла к нему гораздо позже. Да и как вообще можно думать о собственной выгоде в ситуации, где просят твоей помощи? Он более чем уверен, что её голубые, полные ужаса глаза, будут преследовать его в кошмарах.

Отец Майкла сегодня работал с утра и должен был вернуться только к вечеру, поэтому парень шёл домой с большой охотой и в приподнятом настроении. В квартире сейчас находился только его старший брат Теранс, тот самый, которого отшила Рия, и за которого он так отчаянно мстил.

Теранс Эрни приходился ему родным братом и был старше на один год, однако, лицо его выглядело настолько детским, что люди поначалу давали ему пятнадцать лет, вместо положенных девятнадцати. Впрочем, характер у него недалеко от внешности отошёл. Он был слишком мягким, слишком застенчивым, очень нерешительным и не умел говорить «нет». Майкл пару раз даже проводил ему так называемые «сеансы» по психологии на эту тему, но, когда понял, что это бесполезно, сдался и предложил помощь настоящего специалиста, получая в итоге твёрдый отказ. В Джерси-Сити хорошая, а главное, действующая психологическая помощь оказывалась только за деньги, но ради Теранса Майкл был готов устроиться на работу, а то и две, лишь бы у старшего брата всё наладилось. На это предложение его тоже ждало категоричное «нет» и часовая лекция о том, что ему сейчас надо думать о себе, экзамене и поступлении, а со своими проблемами Теранс как-нибудь сам справится. Он сейчас учился на врача-офтальмолога и после летней сессии планировал подработать официантом в одном популярном кафе, где платили неплохие деньги. Его дико смущал тот факт, что там, помимо него, будет ещё целая стая незнакомых людей, однако сидеть дальше, сложа руки он не собирался. В конце концов, проблемы сами себя не решат, людей не обслужат фантомы, а деньги не окажутся в руках по мановению волшебной палочки, даже если очень хочется. Печальная правда жизни.

— Я дома! – крикнул Майкл, закрывая за собой дверь на ключ.

— Я здесь! – слышится звонкий голос Теранса из глубин комнаты.

Шоркая ногами, парень вваливается в комнату старшего, сразу же плюхаясь на старенькое жесткое кресло и сразу же об этом жалея. Копчик отзывается тупой пульсирующей болью, и Майкл тихонько шипит себе под нос. Такое кресло будет покруче электрического стула!

— Ты зашёл сюда со слишком довольным лицом, что-то случилось? – несколько насторожено спросил Теранс.

— Извини, не знал, что к тебе нужно заходить в трауре.

Парень закатил глаза.

— Ты понимаешь, о чём я. Мне есть о чем переживать?

Эрни-младший сцепил руки в замок и с хитринкой взглянул на старшего брата. Главное выдержать паузу – так тебя будут слушать внимательнее и с более ярким блеском в глазах.

— Как ты знаешь, мои друзья в эту субботу устраивают вечеринку, на которую все приходят со своими парочками. Но так как даму сердца я пока не нашел, то собирался подкупить свою знакомую, для того чтобы она притворилась моей девушкой на время вечеринки, однако…

Он снова сделал паузу и едва заметно усмехнулся, когда увидел недовольное лицо Теранса, жаждущего продолжения истории.

—  Однако что? – поторопил старший.

— Однако мои планы нарушила одна девушка – лучшая подружка Рии, — при упоминании последней, лицо Теранса приобрело бледный оттенок, а тот самый блеск в глазах затух, как угли костра в еловом лесу. Майкл угрюмо поджал губы. Упоминать в разговоре с Терансом Бартли – означало сдирать пластырь с ещё незажившей раны.

Всё началось с того, что Эрни-старший в один из будних дней, как обычно шёл из университета домой и внезапно наткнулся на скамейке, возле своего подъезда, на девушку. Ветер свирепо трепал её одежду и развивал длинные светлые волосы. Она пыталась перекричать бушующую стихию, прижимаясь губами к динамику своего смартфона. Теранс выпустил её из виду только тогда, когда чуть не въехал головой в подъездную дверь.

— Долбанный ветер! Я скоро из-за него все связки порву! – сквозь шум доносилось до парня, взгляд которого был прикован только к белокурой девушке и который на ощупь пытался достать ключи из кармана.

Та не обращала на него никакого внимания, была целиком и полностью поглощена в то, что рассказывала. А он был поглощен ей до тех пор, пока ему всё-таки не въехали железной дверью по голове. Выходящий на улицу мужик посмотрел на Теранса как на идиота. Парень зашипел, потирая ушибленное место и зашёл за дверь, плотно к ней прижавшись. Сердце гулко стучало в груди. В голове застыл образ беловолосой красавицы. Честно признать, такое с ним происходило впервые. Никогда раньше девушки не вызывали в нем столько чувств разом: смущение, трепет, восхищение, замешательство, любопытство, остолбенение…

Конечно же, Теранс не мог не поделиться этим со своим младшим братом, который в свою очередь внимательно всё выслушал и посоветовал спуститься обратно вниз и, если она ещё не ушла, попросить номер телефона. Эрни-старший даже слушать такие советы не хотел и предпочёл наблюдать за ней издалека. Каждый день в промежутке от 7:23 до 7:30 загадочная незнакомка проходила под их окнами, и Теранс провожал её лучистым взглядом, после чего окрылённо шёл собираться в университет, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.
Старший прожужжал своему брату все уши о её красоте, походке, грации, пока Майкл просто не выдержал и не узнал, как её зовут через своих многочисленных знакомых. Рия. С санскрита оно означало «певчая» и очень редко употреблялось среди англоговорящих людей.

Теранс зачарованно произносил её имя вслух, словно прикидывая подходит ли оно ей. Подходит. Даже очень подходит. Иногда, когда ещё не знаком с человеком, можешь мысленно подбирать имя, которое, на твой взгляд, подходит ему больше всего. В итоге, узнав, как его зовут на самом деле, ты либо сокрушаешься и думаешь, что человеку это имя совершенно не подходит, либо находишь это имя достойным. С Рией было так же. Теранс перечислял в голове целую кучу женских наименований, но, узнав от брата правду, понял, что ни одно из них не подходило этой девушке сильнее, чем то, которое выбрали её родители. И вот, спустя не один месяц братских уговоров, старший всё-таки решился позвать Рию на прогулку. Майкл в тот день от радости чуть потолок головой не пробил.

— П-привет, меня зовут Теранс, ты мне очень… понравилась и… не хотела бы сегодня вечером прогуляться по набережной? – от волнения у него чуть не остановилось сердце.

— Привет! Я Рия, конечно, с радостью, только давай не по набережной, это слишком далеко, а просто в кафе каком-нибудь посидим? – широко улыбаясь, отвечала девушка.

Эрни-старший наконец мог рассмотреть её получше: аккуратный, прямой нос, пухлые губы, накрашенные матовой бордовой помадой, выразительные желтовато-золотистые глаза, длинные ресницы, слегка подведённые тушью. Как можно быть такой идеальной? У Теранса перехватило дыхание от такого потрясающего вида.

— Конечно, всё будет так, как ты захочешь, — лепетал он, немного потупив взгляд.

Рия дала ему свой номер телефона, и они договорились о встрече возле одного популярного кафе «Froth on Franklin», с которого и началась цепочка неудач Теранса. Сначала он подарил ей три розы, на которые, как оказалось, у девушки есть аллергия. Потом, сильно переволновавшись, случайно пролил кофе на новые штаны Рии. После этого случая молодые люди неловко распрощались и больше не встречались.

Какое-то время Теранс пытался дозвониться до неё, но всё без толку. Девушка не отвечала ни на звонки, ни на сообщения и, похоже, просто решила стереть Теранса из памяти. С растоптанным сердцем и ранеными чувствами, парень посвящает в эту историю Майкла, который, в свою очередь, сильно злится и едва ли не пробивает голыми руками стену. Ему было очень обидно за брата, который так долго решался подойти к ней, а в итоге даже не заслужил объяснительного сообщения. Рия могла, если не объясниться, то хотя бы написать простое «извини, я больше не хочу с тобой общаться», чтобы человек не ломал себе голову! Но предпочла просто молча исчезнуть.

«Да что она о себе возомнила?!» — подумал тогда Майкл. Его глаза застелила пелена, сотканная из ненависти и желания отомстить этой самовлюбленной девчонке во что бы то ни стало. Терансу он о своем плане говорить не стал. Будет всё делать тихо и без участия брата, а если вдруг тот обо всем прознает – выложит, как есть.

— Прости, что упомянул её. Я думал, что…

— Ничего страшного, так что там с той девушкой? – избегая зрительного контакта, спросил старший.

— Её зовут Иви и, как я понял, она моя ровесница.

— Плющ, — посмеиваясь, говорит Теранс.
Майкл непонимающе на него уставился.

— Что?

— Её имя переводится как «плющ», — объясняет брат, не переставая хихикать. Он очень любил изучать происхождения и переводы имён. Его, например, с английского означало «протирающий», а Майкла, если не переводить дословно, «подобный богу». Да, младшему определённо повезло больше.

Парень растянул губы в улыбке. Кажется, он ошибся с прозвищем… хотя нет. Мальвина по-прежнему оставалась лучшим вариантом, пусть и банальным.

— В общем, я спас её от одного ублюдка из переулка и уже после, подумал, а почему бы мне не обернуть всю эту ситуацию в свою пользу? Знаю, это очень некрасиво и эгоистично, но…

— Какое «но», Майкл? Она такой стресс пережила, а ты тут со своими вечеринками! Как она тебя вообще слушать стала? Я бы убежал от тебя на её месте, — осудил его поступок Теранс, и Майкл не мог с ним не согласиться. Ему и самому было неловко говорить Иви такие вещи, однако упускать внезапно упавшую к нему в руки удачу он тоже не собирался. Просто побудут актёрами одного вечера и разойдутся.

— Я бы тоже. Короче, я чуть-чуть пригрозил ей, и она была вынуждена согласиться на моё предложение, — не вдаваясь в подробности, закончил Майкл.

— В смысле «пригрозил»? Кем, чем? – тут же начал выяснять брат, поддавшись всем корпусом вперёд.

— Да всё нормально, Рет, не волнуйся, — успокоил его младший, потихоньку давая заднюю.

— Что ты наговорил этой бедной девочке, кретин? – не унимался старший, вскакивая с постели, чтобы нагнать брата.

— Ничего такого, о чём можно было бы так сильно переживать! – вскрикнул Майкл, захлопывая дверь своей комнаты прямо перед лицом брата. Он не стал подпирать её стулом, как в случае с отцом, а просто отошел на почтительное расстояние. Парень знал, что Теранс не вломится к нему ни при каких обстоятельствах.

Старший забарабанил по деревянной поверхности, визжа:

— Немедленно скажи! Майкл! Хватит притворяться глухим! Ты в любом случае не просидишь там целую вечность! Желудок и мочевой пузырь так просто тебя не оставят, и тогда я выйду на охоту, слышишь?!

Эрни-младший зажал рот ладонью, чтобы не загоготать на всю квартиру. Услышав, как старший брат поплёлся обратно в свою берлогу, Майкл тихонько рассмеялся в подушку.

Веселье закончилось, когда парень посмотрел на время. Без десяти семь. Отец будет дома к восьми, а это значит, что нужно в срочном порядке решать похожие задания из итогового теста, иначе телефон ему не светит. Сначала мужчина прогонит его по всем решённым заданиям, а потом напишет несколько похожих от себя, и только если Майкл сделает всё правильно, вернёт мобильный. Задача сложная, но не невыполнимая. К тому же, зря у него что ли четвёрка до девятого класса по математике была? Может и с натяжкой, но ведь четвёрка. Парень с тяжёлым вздохом сел за старенький стол, с лёгким раздражением достал из пенала ручку и мысленно дал себе мотивацию:

«Если сдашь SAT, то съедешь из этой квартиры».

И раздражение – как рукой сняло.

                                     ***

Переступив порог, мне хочется рвать и метать. Ну как?! Вот просто как можно было так вляпаться?! Судьба надо мной не просто издевалась, она наказывала меня за что-то! Причем я даже не знаю, за что. Сначала тот мужлан из переулка, при воспоминании о котором меня до сих пор бросало в дрожь, потом неожиданная встреча с Майклом, потом проклятое желание… И одним единственным плюсом нашей с ним встречи, являлся тот факт, что он меня спас. Остальные плюсы блекли на фоне минусов. А я ведь только подумала, что он не такой уж и мудак… но, как оказалось, слово «мудак» — это синоним к имени «Майкл». 

День рождения Рии будет завтра, то есть в пятницу и получается, что на следующий же день, в субботу, я пойду на вечеринку с её, мягко сказать, недоброжелателем! И мало того, ещё и буду делать вид, что мы встречаемся! Такого даже в страшном сне не увидишь.

Почему-то мне только сейчас показалось странным, что у него нет девушки. Он высокий, красивый, читает книги, дебильно шутит (иногда смешно), разве это не типаж большинства девушек Джерси-Сити, да и в принципе всего штата Нью-Джерси? А ещё я не знала смеяться мне или плакать, когда Майкл с абсолютно серьёзным и невозмутимым лицом, стал записывать мой номер телефона на бумажку, словно в двадцать первом веке это было нормой и так делал абсолютно каждый. Я тактично воздержалась от расспросов про мобильник, но всё же одарила его скептическим взглядом.

Моя голова трещала по швам от мыслей о предательстве лучшей подруги.
Я ковыляю до конфетницы, в которой храню различные таблетки, закидываю в рот одну и запиваю водой. Вспомнив, что собиралась позвонить маме, в несколько шагов преодолеваю расстояние от кухни до комнаты, хватаю телефон с мягкой подушки и набираю нужный контакт.

— Привет, Малинка! А я уже потеряла тебя, столько дней не пишешь, не звонишь, — доносится тоскливый голос мамы из трубки, и я растягиваю губы в легкой улыбке, когда слышу знакомое прозвище «Малинка». Она зовёт меня так потому, что я постоянно пользуюсь шампунем с ароматом малины. А ещё часто хихикает, мол: «Волосы синие, а ягодой красной пахнет!». Но потом на меня вдруг накатывает такая огромная волна стыда, что я едва ей не захлебываюсь.

— Привет, мам, прости, времени не было совсем, — виновато оправдываюсь я, прикусывая щёку изнутри.

— Да ладно уж, лучше расскажи, как ты там? Все хорошо? Как здоровье? Ты поела? – вопросы сыплются на меня так быстро, что я даже не успеваю ловить их суть.

— Спокойно, мам, — мягко приостанавливаю её, — пока не ела, здоровье отличное, не жалуюсь, завтра пойду к Рие на день рождения с ночёвкой, уже и подарок ей при…

— Ой, день рождения — это хорошо, это хорошо, поздравь её от моего лица обязательно! А с тестированием там как дела обстоят? Готовишься? Пробные варианты на сколько баллов пишешь? А настоящий на сколько думаешь сдашь?

И вот опять мою маму интересует только АСТ. Я понимаю, что она очень переживает за меня и моё будущее, но неужели нельзя спросить у меня об этом проклятом экзамене после того, как я расскажу ей о своей жизни?! Своим перебиванием мама делает только хуже, совершенно отбивая у меня желание рассказывать ей что-либо. Уже в сотый раз даю себе клятву больше ничего и никогда ей не рассказывать, но в итоге самозабвенно нарушаю её, думая, что она изменилась. Испытывать разочарование и в сто первый раз мне совершенно не хочется, поэтому я принимаю решение разговаривать с мамой только об учебе. По крайней мере до той поры, пока не напишу тестирование.

— Ладно, я пошла готовиться, потом наберу, — устало произношу я и уже хочу повесить трубку, но звонкий голос по ту сторону провода заставляет меня остановиться:

— Погоди, с тобой ещё тётя Мирай хочет поговорить! – воодушевлëнно сообщает мне мама, и я стискиваю зубы. Только разговоров с тётей мне сейчас для полного счастья не хватает!

Я пожалела о своем звонке сразу же, как только мама заговорила про АСТ. Удивительно, насколько быстро наше настроение может меняться. Но всё своё недовольство и раздражение мне приходиться затолкать куда подальше, поскольку обижать тётю Мирай (а вместе с ней и маму) катастрофически не хочется. Я слушаю её рассказы в пол уха, зажав телефон между щекой и плечом и задумчиво осматриваю содержимое шкафа, прикидывая, что надену на день рождения Рии. Когда тётя умолкала, я одобрительно мычала в динамик, параллельно с этим двигая вешалки с одеждой и терпеливо ожидая окончания нашего «разговора».

— Ой, что-то я разболталась, аж телефон нагрелся, — посмеивается тётя, — была рада тебя услышать, Иви. Ты звони, не пропадай, приезжай когда захочешь, приму у себя в любое время!

Я любезно прощаюсь с ней и мамой, после чего без каких-либо сил падаю на кровать. Подарок я упаковала ещё вчера, в большой бумажный пакет оранжевого цвета, так что завтра мне останется только красиво одеться и накраситься.
Мысли о предательстве меня не отпускают. На душе скребут кошки и мне хочется выть от этого ужасного ощущения. Скрывать от лучшей подруги такого рода информацию – это самое настоящее преступление, за которое придётся нещадно расплатиться многолетней дружбой, но что делать, если эта самая подруга просто высмеет сказанную тобой информацию? Я упорно внушала себе, что говорить Рие о вечеринке бесполезная трата времени, однако другая моя часть считала совсем иначе.

Я старалась рассуждать логически: даже если рассмотреть вариант, в котором я всё выкладываю Рие, то её ответ будет один: «это бред, он просто тобой манипулирует, не ведись», что означает очевидное: «тебе не надо туда идти». Но мне придется пойти. В обоих случаях. И в обоих случаях всё придется делать в тайне. Поэтому, что сказать, что не сказать – разницы нет. Немного успокоившись, переворачиваюсь на другой бок и желаю только одного – как можно скорее уснуть, дабы чувство вины не успело сожрать меня целиком.

Пробуждаюсь от золотых лучей апрельского солнца, которые падают прямо мне на лицо, не давая нормально открыть глаза. Сажусь в постели, сонно осматривая залитую светом комнату. Вчера я забыла задёрнуть шторы, а потому сейчас наблюдаю, как пыль бесцеремонно летает по всей моей комнате, ложась на книжную полку, шкафы, телевизор, экран телефона. Единственный и существенный минус солнца – это то, что из-за него видно всю пыль и грязь в доме. Но стоит признать, что если бы не оно, то я вряд ли бы заметила засохшее пятно на ламинате, которое всё-таки успела вовремя оттереть.

Посмотрев на время, я ужасаюсь. Уже без двадцати минут четыре, а у Рии мне нужно быть в пять и ни минутой позже! Подрываюсь с постели, словно ужаленная, лихорадочно подбегаю к шкафу и начинаю швырять нужные мне вещи на стул. Школу мы с подругой решили благополучно прогулять, ибо, во-первых, день рождения — это святой праздник, а во-вторых, идти в этот дурдом, ради трех уроков, два из которых физкультура и астрономия – определенно не предел наших мечтаний.

Я наспех натягиваю на себя широкие синие джинсы, туго завязываю узел на белой рубашке и бегу к туалетному столику, чтобы сделать макияж. Волосы приходиться завязать, дабы они не лезли на лицо. Я уже пятый раз смываю стрелку на левом глазу, едва сдерживаясь от поломки подводки. Время начинает поджимать, и я предпринимаю последнюю попытку, решив, что если она окажется неудачной, то просто пойду с накрашенными ресницами и губами. Мне везёт. Спустя пару минут счастливо смотрю в зеркало на две идеальные черные линии и быстро заканчиваю остальное. Уже в прихожей, стоя в кроссовках, вспоминаю про подарок и со всех ног мчусь в комнату, мысленно ударяя себя по лбу. Ну как можно было забыть самое главное? Иви, ты идиотка!

Я выбегаю на улицу, нервно следя за минутами, которые совершенно меня не щадят. От быстрой ходьбы мои ноги начинают сильно гудеть и болеть, от чего приходиться чуть сбавить темп. Дыхание учащается, ветер бьет в лицо, спутывая мне волосы, и я задаюсь вопросом: какой вообще смысл расчёсывать их перед улицей? Выйди ты со спутанными и никто даже разницы не увидит. В следующий раз так и сделаю.
Когда я взлетаю по лестнице, вся растрепанная, раскрасневшаяся и тяжело дышащая, на часах показывает ровно пять часов. Тютелька в тютельку. Я уже собираюсь позвонить в дверь, как вдруг обращаю внимание на надпись, оставленную Майклом. «Рия Бартли из шестой квартиры обмочила все штанишки, ах, какая шалунишка!». Прыскаю в кулак и качаю головой. Какой же он всё-таки придурок.

Спустя мгновение я уже вижу перед собой широко улыбающуюся Рию, одетую в простой чёрный топ на бретельках и прямые молочные брюки.
— Ты, как всегда, до тошноты пунктуальна, — хихикает подруга, а я громко цокаю.

— Чего не скажешь о тебе, да? – вручаю ей подарочный пакет.

— Господи, Иви, мне даже страшно туда смотреть, — говорит она и тянется ко мне за объятиями.

— Я так долго думала над подарком не для того, чтобы ты на него даже не взглянула!

Стоя на пороге, Рия раскрывает пакет и подпрыгивает на месте радостно щебеча:

— ЭТО ЧТО, ИГРУШКА-ХЛЕБ? ИВИ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Я звонко смеюсь, когда она снова меня обнимает.

— Это ещё не всё, — интригующе сообщаю я.

Подруга со страхом заглядывает обратно, после чего дрожащей рукой вытаскивает мою сделанную с душой открытку.

— Какая красота! И где ты такие классные наклейки находишь? Спаси-и-ибо! – она стискивает меня в руках так сильно, что становится трудно дышать.

— Всегда пожалуйста, — сиплю я.

— Девочки, вы долго на пороге стоять собираетесь? – раздаётся недовольный голос мамы Рии.

— Здравствуйте, Астория! – отпуская подругу, радостно приветствую я женщину. Льняной фисташковый костюм чудесно гармонирует с её белым каре.

— Привет, милая, рада тебя видеть, — она растягивает тонкие губы в улыбке и тоже обнимает меня. – Как у тебя дела? Как мама?

— У нас с мамой все отлично, она сейчас в гостях у тёти Мирай.

— Ну и славно. Ты пока разувайся и проходи на кухню, — бросает напоследок Астория и исчезает там, куда позвала.

— Кстати, а где мистер Бард? – интересуюсь у Рии.

Её глаза в миг тускнеют и опускаются вниз.

— В магазин ушел. За выпивкой для себя, — с запинкой отвечает она.

Я настораживаюсь.

— Всё нормально?

— Чуть позже расскажу, идём.

Я негодующе следую за ней. Что могло случиться? Даже гадать страшно.

Мы проходим в просторную светлую кухню, где уже во всю семенит красиво одетая Астория, раскладывающая столовые приборы и разливающая напитки. Среди прочих коробок сока на столе стоит и несколько бутылок красного вина. Я удивленно поворачиваюсь к Рие, задавая немой вопрос: «Какого чёрта ты мне соврала?»
Мне достоверно известно о пристрастии мистера Барда к красному вину, которого на столе стоит аж три бутылки. За какой он там выпивкой пошёл, если ничего кроме этих трёх бутылок не выпьет?

Подруга уже открывает рот, чтобы оправдаться, но её перебивает Астория:

— Ну и что вы стоите, как пни? Садитесь, уже почти всё готово!

Рия слабо кивает и, еле передвигаясь, буквально падает на стул. Мне показалось, что её лицо побледнело и негодование над ситуацией стало плавно перетекать в неконтролируемое волнение.

— Тебе плохо? – присев на корточки возле Рии, тихо спрашиваю я.

— Всё нормально, — она пытается успокоить меня натянутой улыбкой, но выходит ужасно. У неё остекленели глаза. Без слов хватаю её за руку и тащу в комнату, крикнув Астории, что мы скоро вернёмся.

— Рассказывай. Немедленно, — захлопнув дверь, я строго смотрю на подругу, пытаясь справиться с охватившей всё моё тело тревогой.

— Мама и папа разводятся, он не придет на день рождения, — Рия утыкается лицом в свои ладони, мелко дрожа и надрываясь от каждого всхлипа. Меня будто черенком лопаты по затылку ударили. Что значит разводятся? Разве после двадцати с лишним лет брака такое возможно?

— Господи… — на выдохе произношу я, чувствуя, как глаза начинает щипать.

Крепко сжимаю в объятиях рыдающую подругу и нежно поглаживаю её по гладким волосам, шепча на ухо успокаивающие слова. Как можно не прийти на праздник собственной дочери? Да пусть ты хоть сто раз поссорился со своей женой, при чём здесь твой ребенок? Неужели ему настолько плевать на чувства Рии?

— Я рядом, слышишь? Мы переживем это вместе, как делали всегда.

У Рии начинается истерика. Она что-то нечленораздельно мычит мне в плечо и обхватывает мою талию с такой силой, что становится тяжело дышать. Как она только держалась до этого? Меня вдруг охватывает такой мощный вихрь чувств, что начинают стучать зубы. Я больше не сдерживаю эмоций. Мои горячие слёзы впитываются в её локоны почти моментально и будь мы в другой ситуации, я может бы даже пошутила про это. Рия резко поднимает голову, от чего мой подбородок больно об неё стукается и навзрыд произносит:

— Почему, Иви? Почему они решили сообщить мне эту новость прям перед днём рождения? Почему вообще решили, что могут так со мной поступить? Что могут разъехаться и жить в разных уголках? У меня их развод в голове не укладывается, а его причину они мне так и не объяснили, просто поставили перед фактом…

Смотрю в её покрасневшие, опухшие глаза и хочу кричать. Обычно такая стойкая, независимая и сильная Рия сейчас выглядела настолько разбито и подавленно, что хотелось бить кулаками о стену.

А ведь мы, люди, почти ничем не отличаемся от обычных пластиковых кукол. Нас тоже можно сломать в одно мгновение, нами тоже можно попользоваться и забыть, как только на горизонте появится новая, более красивая кукла. И вспоминают про нас тоже только тогда, когда та самая новая кукла перестаёт быть интересной.

— Девчонки, вы там скоро? Стол уже накрыт! – задорно кричит нам Астория, и мы вздрагиваем.

— Да, мы совсем скоро! – ровным тоном заверяю я, собрав на это все оставшиеся силы.

Бард и Астория Бартли были для меня второй семьей, которая всегда поддержит, даст дельный совет и рассмешит, если станет грустно. Да что уж тут, они были для меня образцом прекрасных отношений и благодаря их паре я верила в любовь! А потому новость об их разводе казалась мне такой странной и до ужаса неправильной, что хотелось выдрать с головы все волосы.

Усаживаю Рию на кровать, опускаюсь на неё сама и, набрав в легкие побольше воздуха, начинаю:

— Послушай, я сама сейчас нахожусь в шоковом и подавленном состоянии, но тебя прошу мыслить трезво: тот факт, что мистер Бард и Астория разводятся, не означает, что ты больше не сможешь кого-то из них увидеть. Я так понимаю, останешься ты жить с мамой?

Она вяло кивает, утирая слезы дрожащими руками.

— Ну, значит к папе будешь приходить настолько часто, насколько это будет возможно! Он же не в соседнюю страну уезжает, правильно? Добираться до него будешь как тебе удобно, звонить ему так же…

Из груди Рии вырывается хриплый смешок. Как же приятно видеть на её лице улыбку! Особенно после истерики.

— Нет, Иви, он улетает в другой штат уже через месяц. Месяц, который потратит на деление совместно нажитого в браке имущества.

— А… — выдавливаю из себя.

А вот к такому меня жизнь не готовила. Я тупо таращусь на неё, не зная, что и сказать. Кажется, я разучилась собирать буквы в слова, а те – в предложения.

— Как бы то ни было, я ценю твою поддержку, — Рия слабо улыбается и на её длинных ресницах снова начинают блестеть слезы.

Нет, нет, нет, нет, нет. Она не должна снова заплакать. Только не после того, как едва успокоилась.

— Зато ты сможешь проводить с ним всё оставшееся после суда время! А потом, когда начнёшь зарабатывать деньги, сможешь ездить к нему! Ты ведь знаешь, куда конкретно он улетает?

— В Рочестер.
Почти 400 километров от Джерси-Сити! Неужели, не нашлось места поближе к дочери?

— Далековато, конечно, но на самолёте до него лететь примерно два часа, так что не страшно! А до этого времени будешь просто с ним регулярно созваниваться и переписываться.

Рия шмыгает носом и смотрит на меня более осознанно.

— Меня просто удручает сам факт того, что мы уже не будем жить вместе целой семьёй… а ещё мне обидно, что они не соизволили рассказать причину, по которой разводятся, а она должна быть ну очень весомой, иначе это просто больная клоунада.

— А то, что папа не пришел к тебе на день рождения, не обидно? – мой голос сквозит недовольством.

— Он позвонил и поздравил меня.

— Это не отменяет того факта, что тебе может быть обидно.

— Отменяет.

Я раздражённо выдыхаю.

— Хорошо, будь по-твоему. Но мистер Бард ведь очень болтливый, неужели ты не смогла вытянуть из него нужную информацию? – удивляюсь я.

— Не поверишь, но не смогла.

— А ты смоги! Ты же упёртая, как баран, неужели сдашься просто так, позволив чувствам взять верх над разумом?

Рия, уже окончательно успокоившаяся, недовольно хмурит брови.

— Пытаешься мной манипулировать? – прищурившись спрашивает подруга, и мне становится не уютно.

— Если только чуть-чуть, — неловко улыбаюсь я, желая спрятаться под кроватью от её острого, как бритва взгляда.

Дальнейшую тираду Рии прерывает стук в дверь:

— Девочки, можно войти? Тут какой-то парень приходил, тебе, Рия, записку просил передать, — докладывает Астория, и теперь хмурюсь я. Уж не Майкл ли почтил своим визитом?

— Входи, — разрешает подруга и буквально подлетает к маме, выхватывая из её рук сложенную в несколько раз бумажку.

— Почему у тебя мокрая рубашка? – обратилась она ко мне. – Да и вообще почему вы такие…зарёванные?

Я едва не фыркаю. Спрашивает так, будто не сообщила вчера дочери о разводе!

— Всё в порядке, просто я ещё на кухне пролила на себя воду, и мы с Рией зашли сюда, пытаясь высушить мою рубашку, но, как видите, получилось не очень, — Астория мне не поверила. До неё, наверное, самой дошло, что к чему.

— На кухню потом идите, — сухо бросает она нам напоследок. Мы синхронно киваем ей, но она уже скрывается за поворотом.

— Ты звучала не слишком убедительно, — укоряет меня Рия.

Я всё-таки фыркаю.

— Потому что сказала первое, что пришло в голову. И раскрой эту бумажку уже!

Когда она выполняет просьбу, я придвигаюсь ближе и пытаюсь разобрать текст, написанный мелким, красивым почерком.

«Вы любите розы?
А я на них срал!
Стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
Товарищ!
Не охай,
не ахай!
Не дергай узду!
Коль выполнил план,
посылай всех
в…»

— Майкл! – сквозь зубы шипит подруга, агрессивно складывает бумажку обратно и засовывает её в карман.

Он что и со стихами Маяковского  знаком?!

Эта новая информация о нём поражает не меньше, чем та, которую я узнала в книжном. С другой стороны, чему я удивляюсь? Кто ещё мог отправить Рие матерный стих Владимира Маяковского про розы, на которые у неё аллергия? Мне вдруг стало до абсурдного смешно. Как можно было додуматься до такого? Буратино явно спустился к нам с другой планеты.

— Я убью его! – орёт Рия и бежит в прихожую, запрыгивая в первые попавшиеся кеды, пока перепуганная Астория стоит в проходе кухни, ошеломлённо глядя на свою дочь и явно не понимая такой резкой смены настроения.

А дочь, тем временем, уже выбегает на лестничную клетку, громко перечисляя всевозможные виды животных. Я негромко лепечу извинения Астории, наспех надеваю кроссовки и бегу за подругой, надеясь, что она ещё не успела убить его. Выбежав из подъезда, озираюсь по сторонам в поисках Рии и вижу, как она стремительно догоняет высокого парня в тёмной толстовке, с натянутым на голову капюшоном. Мчусь к ним, путаясь в собственных ногах и спотыкаясь почти на каждом шагу, когда вижу, как Рия рывком стягивает с Майкла капюшон и тянет его на себя.

— Засунь эту бумажку себе в задницу и катись туда же, осёл! – она швыряет записку ему в лицо, сжимая кулаки до белых костяшек. Я пытаюсь отдышаться и сказать что-то внятное, но из груди выходят только хрипы. Да уж, время Буратино выбрал совсем неподходящее. Не будь Рия сейчас на сильных эмоциях и стрессе – никогда бы не погналась за ним, скорее просто разорвала и выбросила записку.

— Неужели тебе не понравился мой подарок? – театрально удивляется Майкл.

— Любая вещь от тебя будет заведомо мне противна, — рявкает Рия, сердито раздувая ноздри. Клянусь, если бы в нашей стране не сажали на убийство, она бы давно размазала его по асфальту.

— Ты не представляешь насколько приятно это слышать, — он дарит ей сладкую улыбку.

— Посмотрим, насколько тебе будет приятно, когда я сделаю вот так, — она злобно усмехается, после чего со всей дури бьёт ему между ног. Буратино складывается пополам, ругаясь себе под нос и шепча какие-то проклятия. Глядя на эту картину, я и сама ощутила фантомную боль в районе паха.

— Неужели нельзя было обойтись без глупого стиха? – негодующе спрашиваю я у Майкла.

— Ещё скажи, что тебе не было смешно, — Майкл усмехается, предпринимая попытку встать.

— Не было, — вру и не краснею. Внутри мне, конечно, было до неприличия смешно, но им обоим этого знать совершенно не обязательно.

— Лгунья, — добродушно заключает он, и Рия надменно поднимает брови.

— Тебе мало двух ударов?

— Вполне достаточно.

— Тогда катись отсюда подобру-поздорову, пока я не раскрошила тебе все зубы, — она складывает руки на груди, одаривая его устрашающим взглядом. От её слез не осталось и следа. Только гнев и превосходство.

Буратино всё же встаёт, отряхивает руки от мелких песчинок и глядит на Рию с ничем не прикрытой насмешкой.
— Мне так страшно, что аж коленки дрожат.

Рия уже замахивается на него для очередного удара, но я встаю между ними и перехватываю её руку, сильно стискивая запястье. Вижу, как челюсти подруги крепко сжимаются и чуть ослабляю хватку.

— Достаточно. Идём домой, — она явно против моего предложения, однако ничего не отвечает и просто угрюмо следует в сторону подъезда. Облегченно вздыхаю и уже собираюсь уйти, как вдруг мне в спину летит неожиданное:

— Красиво выглядишь, Мальвина.

— Это ты так благодаришь меня за спасение? – насмешливо интересуюсь я.

— Это я так своё честное мнение высказываю, — в тон мне отвечает Майкл.

Я лишь бросаю на него укоризненный взгляд. Вообще не до его мнения сейчас.
Что же там на самом деле приключилось, раз Майкл столь отчаянно мстит за брата? Рассказ Рии не вязался с его поведением. Обычный парень бы просто обмусолил эту ситуацию с друзьями, да забыл, а этот строит подлянку на каждом шагу, задирает постоянно…

Стоит мне только вспомнить о том, что я должна пойти с ним на эту грëбанную дружескую вечеринку, как настроение в миг портится. На сколько лицемерно было сначала упиваться проигрышем обидчика лучшей подруги, а на следующий день идти с ним на вечеринку и играть его девушку? Я думаю, на все проценты этого мира.

Уже поздно вечером, сидя на мягкой кровати в комнате Рии, в то время пока сама хозяйка пребывала в душе, мне приходит уведомление на телефон:

«Привет, Мальвина, это Майкл».

Прочитав эту строчку, я горько усмехаюсь. Как будто были другие варианты.

«Пишу, чтобы уточнить все детали так называемого «мероприятия». Вечеринка начинается в шесть вечера, будет проводиться в загородном доме моего друга, стиль одежды – свободный, но, насколько я знаю, все девушки придут туда в платьях. Надевать ли его и тебе - решай сама. Вроде всё».

Ехать на вечеринку в чужой загородный дом и находиться там пол вечера с кучкой незнакомых людей? Немного сомнительно. Возьму с собой перцовый баллончик, на всякий случай.

«А добираться до этого загородного дома мне пешком надо или ты соизволишь скинуть координаты?» - отвечаю ему.
«Можешь и пешком. Нарисую тебе карту местности, а нужное место красным крестиком отмечу))»

Он ещё и насмехается! Точно в детстве роняли.

«Нарисуй этот крестик себе на лбу! А потом, желательно, выстрели. Или мне дай выстрелить, чтоб точно без промахов».

Ответа нет вот уже две минуты, и я счастливо думаю о том, что он и правда застрелился, как мне прилетает:

«Пфффф, готов поспорить, что ты в тире даже по одной баночке не попадёшь)»

«Поверь, если бы я стояла в тире на пару с тобой, то целилась точно не в баночки», — ядовито думаю я.

Внимательно прислушиваюсь к звукам: в ванной по-прежнему льётся вода. Да хранит Господь Рию, которая долго принимает душ!

«Не зли меня, Буратино, кидай координаты и иди на все четыре стороны!» — он уже начинает бесить меня своим идиотским юмором.

«Ладно-ладно, держи свои координаты».

Следом мне приходит файл. Открыв и изучив его, я пишу:

«Насчёт платья. Смотря в чем, пойдёшь ты. Если в очередной толстовке, то я, пожалуй, предпочту пойти в чём-нибудь другом, чтобы наша «пара» не смотрелась глупо». 

«Не беспокойся, в моем гардеробе найдутся приличные вещи. Например, чёрная водолазка и брюки)»

Мне вдруг живо представляется его образ в водолазке. Признаться честно, парни в обтягивающих водолазках и в изящно сидящих по фигуре брюках были моей слабостью. Особенно если это были подкаченные парни. Я тяжело сглатываю и мотаю головой. Очнись, Мораис, он герой не твоего романа!

После этого я таки решаюсь спросить:

«Какие цыгане украли твой телефон вчера днём?»

Ответа долго нет, и я уже решаю, что Майкл заснул с телефоном на лице, как вдруг мне прилетает сообщение:

«Никаких цыган, просто дома забыл».

«И это я лгунья?» — хочется написать мне, но я делаю вид, что поверила ему и отправляю короткое «ясно». Его обман чувствовался даже на расстоянии.

Удаляю нашу переписку у обоих, выключаю телефон и безжизненно таращусь в потолок. Стыд больно колит в бок. Чувство вины продолжает исполосовывать душу. Подумать только: я переписываюсь с врагом подруги у неё же дома о том, как пойду с ним на вечеринку! Мне становится настолько противно от самой себя, что хочется пойти проблеваться. И то это бы не сильно помогло. Рия заходит в комнату в пушистом халате и махровом полотенце на голове, тихо напевая какую-то мелодию под нос. Смотрю на неё и чувствую, как болезненно сжимается сердце в груди. Я успеваю сдержать слезы раньше, чем мой нос предательски хлюпнет.

Когда она с милой улыбкой желает мне спокойной ночи, а затем прижимает к груди подаренную мной игрушку, одинокая слезинка всё-таки скатывается по моей красной щеке, засыхая на ней невидимым пятном.