Нить Арианды

Утро наступило медленно, просачиваясь сквозь шторы мягким, неуверенным светом. Арсений открыл глаза, чувствуя тяжесть в веках, но вместе с тем и лёгкое облегчение. Антон всё ещё спал, прижавшись к нему, его дыхание было ровным и спокойным. Вчерашний кошмар, казалось, отступил, оставив после себя лишь бледность на лице Антона и немой вопрос в воздухе. Арсений осторожно поднялся, стараясь не разбудить его, и тихо вышел из спальни.

На кухне он заварил крепкий кофе, аромат которого медленно наполнял квартиру. Мысли беспорядочно метались в голове. Ночное происшествие ясно дало понять, что процесс восстановления памяти Антона будет не просто долгим, но и крайне болезненным, полным откатов и новых испытаний. Слова Маи Олеговны о том, что Антон "тянется" к нему, теперь приобрели ещё большую значимость. Арсений был для Антона единственным якорем в штормящем море забытья. Это пугало и вдохновляло одновременно.

Когда Антон проснулся, он сел на кровати, оглядываясь вокруг с привычной растерянностью. Арсений вошёл в комнату с кружкой тёплого чая.

- Доброе утро, Тош, - произнёс он как можно спокойнее, протягивая кружку.

Антон посмотрел на него, и в его взгляде не было ни тени вчерашнего ужаса, ни проблесков узнавания из вчерашнего дня. Лишь пустота и вежливое недоумение.

- Доброе утро, - тихо ответил Антон, принимая кружку. Он сделал глоток, и Арсений заметил, как его пальцы слегка дрожат.

Арсений присел на край кровати, пытаясь найти правильные слова. Он не хотел давить, но и молчать было невозможно.

- Как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь снилось?
Антон нахмурился, пытаясь сосредоточиться.
- Кажется... что-то плохое. Но я не помню. Просто ощущение, что было очень страшно. А потом... потом ты был рядом.

"Только ты", — подумал Арсений, и это стало его единственной опорой. Он понимал, что сегодняшний день снова начнётся с чистого листа. Все их вчерашние маленькие достижения были стёрты ночным кошмаром. Но он был готов. Он должен был быть готов.

Арсений решил начать с простого. Он предложил Антону вместе приготовить завтрак, надеясь, что рутинные действия и совместная деятельность могут помочь. Антон неуверенно согласился. На кухне Арсений терпеливо показывал ему, как заварить чай, как сделать тосты, как пожарить яичницу. Антон двигался медленно, его движения были осторожными, но он старался следовать инструкциям Арсения. В его глазах читалась сосредоточенность, а не страх.

После завтрака Арсений решил обратиться к их прошлому, но уже не через телефон. Он нашёл старый фотоальбом, тот, что они когда-то вместе листали, смеясь над давними снимками.

- Смотри, Тош, - сказал Арсений, открывая альбом на первой странице. - Это вот мы с тобой, когда только познакомились. Помнишь? Мы тогда ещё совсем глупыми были.

Антон наклонился, рассматривая снимки. На них были два молодых парня, смеющиеся, обнимающиеся, полные энергии.

- Это... я? - спросил Антон, указывая на свою фигуру на одной из фотографий. В его голосе проскользнула интонация, которая показалась Арсению знакомой.
- Да, это ты, - подтвердил Арсений, его сердце сжалось от надежды. - А это я.

Он начал медленно перелистывать страницы, рассказывая небольшие истории, связанные с каждой фотографией. Он не ждал, что Антон что-то вспомнит сразу, но надеялся, что эти слова, эти образы, посеют новые семена в его памяти. Антон слушал, иногда кивал, иногда его взгляд останавливался на каком-то снимке чуть дольше, чем на других. Арсений понимал, что это долгий путь, но он был готов идти по нему столько, сколько потребуется.

Внезапно Антон прервал рассказ Арсения, указывая на одну из фотографий, где они сидели очень близко друг к другу, их головы были наклонены, словно они что-то шептали друг другу. В его глазах мелькнула не растерянность, а какая-то глубокая, невысказанная мысль.

- А... что между нами было? - спросил Антон, его голос был тихим, почти нерешительным. Это был вопрос о сути их связи, о том, что лежало за пределами дружбы, что-то, что чувствовалось в каждом взгляде Арсения, в каждом его прикосновении.

Арсений замер, альбом в его руках слегка дрогнул. Этот вопрос, такой прямой и искренний, выбил его из колеи. Он знал, что не сможет соврать, но и всей правды Антон сейчас, возможно, не был готов принять. Он посмотрел на Антона, его глаза, такие чистые и растерянные, ждали ответа.
Арсений осторожно положил альбом на колени.

- Мы были очень близки, Тош, - начал он, подбирая каждое слово. - Мы были лучшими друзьями. И больше, чем просто друзья. Мы жили вместе, делились всем. Ты был для меня... самым важным человеком. У нас было много общего, и мы всегда поддерживали друг друга. Наше общение всегда было особенным.

Арсений старался говорить максимально просто и честно, не уходя в детали, которые могли бы сбить Антона с толку. Он выбрал слова, которые описывали их связь, не вдаваясь в конкретные определения, которые сейчас могли быть слишком сложны для восприятия. Главное, чтобы Антон чувствовал безопасность и важность этой связи.

Антон медленно кивнул, его взгляд вернулся к фотографии. Он словно пытался примерить слова Арсения к изображению перед ним. Тишина снова повисла в воздухе, но на этот раз она была наполнена новым смыслом, новым, хотя и смутным, пониманием.

В течение дня, к удивлению Арсения, начали возвращаться мелкие, казалось бы, незначительные детали, которые Антон успел усвоить за последние дни. Сначала это были лишь слабые проблески. Он вспомнил, как включать свет в ванной, куда ставить чашку после чая. Затем, когда Арсений предложил ему посмотреть документальный фильм о природе, который они смотрели вчера вечером, Антон вдруг произнёс:

- О, это про тех львов, которые охотятся на зебр?
Арсений замер. Это было именно то, о чем шла речь в фильме.
- Да, Тош. Именно про них, - ответил Арсений, стараясь скрыть волнение.
Антон задумчиво посмотрел на экран.
- Я помню, как они прятались в траве. Это было интересно.

Позже, когда Арсений готовил обед, Антон подошёл к нему и, чуть помедлив, достал из ящика вилку и ложку, положив их на тарелку. Он сделал это совершенно машинально, словно это было привычным действием.

- Ты помнишь, где лежат столовые приборы? - спросил Арсений, не скрывая удивления.
Антон кивнул, слегка смутившись.
- Ну... да. Мне кажется, я это уже делал.

Каждое такое маленькое возвращение было для Арсения как глоток свежего воздуха. Это давало надежду, что ночной откат был лишь временным явлением, а не полным обнулением. К вечеру Антон уже с большей уверенностью ориентировался в квартире, помнил расположение некоторых предметов, даже смог найти свой любимый свитер в шкафу, что вчера казалось немыслимым.

Когда солнце начало садиться, заливая небо оранжево-розовыми красками, Арсений предложил:

- Хочешь прогуляться? Погода хорошая.
Антон посмотрел на него, и в его глазах появилось что-то похожее на предвкушение.
- Прогуляться? Да. Я бы хотел.

Они вышли из квартиры, Арсений чуть позади Антона, готовый в любой момент подхватить его. Внизу, во дворе, Антон остановился, оглядываясь вокруг.
- Это знакомо, - тихо произнёс он, указывая на скамейку у подъезда. - Мы здесь сидели?
Арсений улыбнулся.
- Да, Тош. Очень часто сидели. Особенно летом. Разговаривали, просто смотрели на людей.

Они медленно пошли по знакомым улицам. Антон шёл чуть впереди, его шаги были более уверенными, чем прежде. Он оглядывался по сторонам, и хотя в его глазах не было полного узнавания, Арсений видел, как он впитывает окружающий мир, словно пытается заново его ощутить. Вечерняя прохлада, голоса прохожих, запахи цветущих деревьев – всё это, казалось, касалось его глубже, чем раньше.
Внезапно Антон остановился перед небольшим кафе с вывеской "Уют". Он посмотрел на Арсения.

- Здесь что-то важное? Мне кажется, я это уже видел.

Арсений почувствовал, как сердце ёкнуло. Это кафе было их любимым местом, где они проводили часы, разговаривая и смеясь.

- Да, Тош, - ответил Арсений, осторожно. - Очень важное. Мы сюда часто ходили.

Антон медленно кивнул, его взгляд был задумчивым. Он не помнил деталей, но ощущал значимость этого места. Это было не просто возвращение мелких фактов, это было предчувствие чего-то большего

Они дошли до небольшого сквера с детской площадкой, где обычно вечерами собиралась местная молодёжь. Арсений решил присесть на одну из скамеек, чтобы дать Антону немного отдохнуть. Антон сел рядом, его взгляд блуждал по играющим детям. Он начал кашлять, сначала легко, будто что-то першило в горле, потом кашель стал глубже.

Арсений обеспокоенно посмотрел на него.

- Тош, ты в порядке? Что-то случилось?
Антон прикрыл рот рукой.
- Просто першит.

Кашель продолжался, но Антон настоял, что ему не холодно и они могут пройтись ещё немного. Арсений решил не настаивать, но держал его под локоть, внимательно прислушиваясь к каждому вздоху. К тому моменту, как они вернулись домой, Антон уже выглядел уставшим, но никаких явных признаков болезни, кроме редкого покашливания, не было.

Они приняли душ, поужинали и легли спать. Арсений почувствовал, как Антон прижался к нему во сне, и тихо вздохнул. Наконец-то ночь должна была быть спокойной.

Однако спокойствие было недолгим. Под утро Арсения разбудил тихий стон. Он открыл глаза и понял, что Антон беспокойно ворочается. Прикоснувшись к его лбу, Арсений мгновенно почувствовал жар. Кожа Антона горела, а дыхание стало тяжёлым и шумным.

- Тош? - тихо позвал Арсений.
Антон застонал, прижимая руку к виску.
- Голова... очень болит... И знобит.
Арсений тут же включил свет. Лицо Антона было бледным, глаза лихорадочно блестели, а его тело мелко дрожало. Стало ясно, что за ночь болезнь набрала полную силу.
- Сейчас, сейчас, Тош, - Арсений вскочил с кровати. - Я принесу градусник и лекарства.

Пока он искал аптечку, Антон лежал, морщась от головной боли. Когда Арсений вернулся с градусником, Антон посмотрел на него потерянным взглядом.

- Что... что происходит? Почему мне так плохо?

Градусник показал 38.7. Арсений почувствовал, как тревога сжала ему грудь. Помимо физического недомогания, болезнь могла сильно повлиять на хрупкое состояние памяти Антона, отбросив его ещё дальше. Он быстро дал Антону жаропонижающее и принёс влажное полотенце, чтобы облегчить головную боль.

- Ты заболел, Тош, - сказал Арсений, осторожно прикладывая полотенце ко лбу Антона.

Антон закрыл глаза, пытаясь справиться с болью. В его взгляде проскользнула та же растерянность, что и в первые дни после аварии. Арсений понимал, что борьба за воспоминания теперь осложнилась борьбой за здоровье.

Арсений аккуратно вышел из комнаты, стараясь не нарушить покой Антона, и немедленно набрал номер лечащего врача. Его рука слегка дрожала.

- Доктор? Здравствуйте. Это Арсений Попов. Я по поводу Антона Шастуна. У него очень высокая температура... и сильная головная боль. Вчера ночью у него был приступ... я думаю, паническая атака. Он бредил во сне, а потом, когда пришёл в себя, снова перестал что-либо узнавать, кроме меня, даже те мелочи, что начал запоминать.

Он детально описал события ночи: нарастающую панику и последовавшее за ней осознание того, что все недавно обретённые воспоминания исчезли.
На другом конце провода врач внимательно слушал.

- Понятно, Арсений Сергеевич, - голос доктора был спокойным, но серьёзным. - Температура на фоне такого стресса, да ещё и с амнезией... Это вполне ожидаемо. Организм Антона сейчас крайне ослаблен, его нервная система работает на пределе. Сильный стресс и психологическая травма от аварии, а также осознание потери памяти, создают огромное напряжение. Это могло спровоцировать своего рода защитную реакцию организма, которая проявляется как болезнь. Он словно "сбрасывает" это напряжение через физическое недомогание. И, к сожалению, временный откат памяти, особенно после такой сильной эмоциональной нагрузки, тоже вполне объясним.

Доктор дал Арсению чёткие инструкции: сбивать температуру, давать обильное питьё и, главное, обеспечить Антону полный покой и максимально спокойную, безопасную обстановку.
Арсений вернулся к Антону. Тот всё ещё спал, но его лицо было напряжено. Арсений сел рядом, взял его руку и стал поглаживать большим пальцем. Ему предстоял сложный день, полный тревоги и заботы, но он был готов. Он знал, что не сдастся