Нить Арианды

Оставшуюся часть дня Арсений провёл у постели Антона. Он менял влажные компрессы на лбу, постоянно предлагал воду и слабый чай с лимоном, следил за приёмом жаропонижающих. Антон то дремал, то просыпался, его взгляд был мутным от жара. Он почти не говорил, лишь изредка стонал от головной боли.

Арсений разговаривал с ним тихо, даже когда тот спал, рассказывая о планах на день, о погоде за окном, о чём-то обыденном и простом. Он читал вслух фрагменты из книг, которые они когда-то обсуждали, но не давил, если Антон, казалось, не воспринимал информацию. Главной задачей было поддерживать ощущение присутствия и безопасности.

К середине дня температура начала понемногу спадать, но Антон оставался очень слабым. Он съел несколько ложек лёгкого бульона, прежде чем снова провалиться в сон. Арсений не отходил ни на шаг, его сердце сжималось от жалости к этому растерянному человеку, который сейчас был так уязвим. Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал так мало и чувствовал такое напряжение, но сейчас это не имело никакого значения. Все его силы были сосредоточены на Антоне.

Надежда Арсения на спокойную ночь таяла с каждым часом. Едва стрелка часов перевалила за полночь, он почувствовал, как жар, исходящий от Антона, снова усилился. Прикоснувшись к его лбу, Арсений убедился в худшем: температура снова ползла вверх, а тело Антона стало ещё более горячим.

Антон метался в полусне, тяжело дыша. Он что-то неразборчиво бормотал, и Арсений с трудом различал обрывки слов, похожие на "нет" и "больно". Лихорадочный бред начинался вновь. Арсений тут же дал ему очередную дозу жаропонижающего, но понимал, что просто лекарствами здесь не обойтись. Тело Антона было слишком измождено. Он сидел рядом, меняя компрессы, пытаясь хотя бы немного облегчить страдания. Каждая минута казалась вечностью.

Время шло, а улучшений не было. Градусник показывал тревожные 39.5. Антон горел, его дыхание стало прерывистым, а стоны — почти непрерывными. Арсений понял, что больше не может медлить. Он не справлялся. Это было нечто большее, чем просто жар. Он потянулся за телефоном, дрожащими пальцами набирая номер скорой помощи.

- Скорая помощь, - произнёс он в трубку, стараясь говорить спокойно, хотя сердце бешено колотилось в груди. - Мне нужна помощь. У моего друга очень высокая температура, бред, он после травмы головы. Амнезия. Состояние ухудшается.

Он назвал адрес, стараясь максимально чётко описать симптомы, не упуская ни одной детали. Голос на другом конце провода звучал буднично-деловито, задавая уточняющие вопросы. Арсений отвечал, чувствуя себя на грани. Он вернулся к Антону, снова приложил холодное полотенце, пытаясь хоть немного облегчить его состояние до приезда врачей.

Пока Арсений ждал, каждая секунда тянулась невыносимо долго. Он сидел у постели Антона, неотрывно глядя на его измученное лицо. В голове проносились обрывки мыслей: Что, если температура не спадёт? Что, если это что-то серьёзнее, чем простуда? Как его организм выдерживает всё это? Амнезия, панические атаки, теперь ещё и болезнь... Он чувствовал себя бессильным, единственным желанием было забрать всю боль Антона себе. Его собственное тело дрожало от усталости и нервного напряжения, но он не мог позволить себе расслабиться. Антон нуждался в нём.

Сирена скорой помощи, раздавшаяся на улице, пронзила тишину квартиры, как спасительный звук. Арсений бросился к двери, открывая её ещё до того, как фельдшеры успели позвонить. Бригада, состоящая из двух мужчин и женщины, быстро вошла, не задавая лишних вопросов. Их движения были чёткими и профессиональными.

Фельдшер-женщина тут же подошла к Антону. Она быстро осмотрела его, проверила зрачки, послушала лёгкие, измерила давление.

- Сильный жар, - констатировала она, сверяясь с градусником. - Нервная система истощена.
Один из мужчин подготовил шприц.
- Сейчас сделаем жаропонижающий укол, - сказал он Арсению. - Температура должна начать спадать в течение получаса.

Укол был сделан быстро. Антон лишь слабо дёрнулся, не приходя в сознание.

- В больницу забирать не будем, - сообщила фельдшер. - Ему сейчас главное покой. Любые перемещения — это дополнительный стресс. У вас всё есть для ухода. Продолжайте сбивать температуру, давайте обильное питьё. И самое важное: абсолютный покой, никаких раздражителей, никаких попыток "вспомнить". Пусть организм восстанавливается.

Они дали Арсению несколько рекомендаций и быстро удалились, оставляя его вновь наедине с Антоном, который теперь медленно погружался в сон, вызванный действием препарата. Арсений опустился на стул рядом с кроватью, чувствуя, как часть напряжения отступает, но тревога за его состояние никуда не делась.

После ухода медиков квартира снова погрузилась в тишину, нарушаемую лишь мерным дыханием Антона. Арсений проверил его лоб – жар постепенно спадал, как и обещали врачи. Постепенно тело Антона расслабилось, бред прекратился. Арсений наконец-то смог выдохнуть, но расслабиться полностью не получалось. Глаза слипались, но стоило ему прикрыть веки, как перед внутренним взором тут же возникали вчерашний кошмар Антона, его паника, его взгляд, полный отчаяния.

Он попытался лечь рядом, осторожно, чтобы не разбудить Антона. Но сон не шёл. Каждый шорох, каждый вздох Антона, казался ему слишком громким, требовал внимания. Мысли роем кружились в голове, мешая уснуть. Он представлял, как Антон снова проснётся, снова потерянным, снова забывшим. Сможет ли он каждый раз проходить через это? Хватит ли у него сил? Ответ всегда был один: хватит. Должно хватить.

Так он и пролежал до самого утра, полусонный, но так и не уснувший по-настоящему, прислушиваясь к каждому изменению в состоянии Антона, готовый в любую секунду снова броситься на помощь.

Утро началось с тяжелой усталости для Арсения. Когда он потянулся за телефоном, чтобы проверить время, раздался звонок. Это был Дима. Арсений отошёл на кухню, чтобы ответить, стараясь говорить тихо, но его голос был глухим от недосыпа и напряжения.

Антон, проснувшись от тихого шума на кухне, прислушался. Его голова всё ещё болела, но жар спал, и сознание было более ясным, чем ночью. Он услышал знакомый голос Арсения.

– ...да, Дим, я знаю. У него там совсем тяжко с этим проектом, он так вымотан, что хочет все бросить и уехать куда-нибудь, хоть на день, просто чтобы выдохнуть... – донеслись до Антона обрывки фразы Арсения.

Антон замер. Он не слышал всего разговора, не знал его контекста. Но слова "уехать" и "вымотан" пронзили его, как острые осколки. Внезапный, ледяной страх сжал сердце. Единственная константа в его разрушенном мире, человек, которого он помнил, несмотря ни на что, возможно, собирался исчезнуть. Антон зажмурился, чувствуя, как накатывает новая волна паники, на этот раз тихая, но от этого не менее ужасная.

Когда Арсений вернулся в комнату, Антон лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим. Арсений не заметил ничего необычного, кроме общей слабости и бледности. Он аккуратно приложил ладонь ко лбу Антона – жар почти полностью спал.

Весь день Антон вёл себя необычно тихо. Он не задавал вопросов о вчерашнем, не пытался что-либо вспомнить. Его взгляд, когда он смотрел на Арсения, был наполнен чем-то новым – помимо обычной растерянности, в нём читалась какая-то скрытая настороженность, даже боль. Он соглашался на все предложения Арсения: пил чай, съел немного бульона. Но всё это он делал с некой отстранённостью, словно возвёл невидимую стену.

Арсений списывал это на побочное действие болезни и вчерашнего стресса. Он старался не нагружать Антона, поддерживая спокойную атмосферу, читал ему вслух, рассказывал о чём-то обыденном. Но каждый раз, когда он протягивал руку, чтобы погладить Антона по волосам или просто прикоснуться к его руке, Антон слегка отдёргивался, хотя и делал это едва заметно. Он смотрел на Арсения, и в его глазах появлялась таинственная, недоступная боль. Антон не сказал ни слова о том, что слышал, но его поведение изменилось, и Арсений чувствовал это, хотя и не мог понять причину.

К вечеру Антон совсем ослаб, но температура держалась в пределах нормы. Он быстро уснул, как только голова коснулась подушки. Арсений сидел рядом, наблюдая за его ровным дыханием. Измотанный бессонной ночью и напряжённым днём, он почувствовал, как веки тяжелеют. Понимая, что сейчас Антон в безопасности, Арсений решил лечь рядом, прислушиваясь к его дыханию. Не прошло и нескольких минут, как он сам провалился в глубокий, тяжёлый сон.

Антон проснулся среди ночи. Жар окончательно спал, в его теле оставалась лишь слабость. Рядом мирно спал Арсений, его лицо было умиротворённым, но очень уставшим. Антон смотрел на него, и услышанные утром слова эхом отдавались в голове. Его сердце сжалось. Он не хотел быть обузой, не хотел доставлять Арсению дискомфорт, которого, как ему казалось, он доставил предостаточно. Это было иррациональное, болезненное заключение, продиктованное его повреждённым разумом и страхом быть оставленным.

Он осторожно высвободился из-за руки Арсения, стараясь не разбудить его. Поднявшись с кровати, Антон ощутил головокружение, но решимость была сильнее. Он тихо оделся. Теперь ему нужен был адрес. Он вспомнил, что у него есть телефон, который Арсений всегда держал рядом. Антон бесшумно взял свой смартфон. Пролистав галерею, он наткнулся на серию фотографий, сделанных, судя по всему, недавно: на одной из них была сфотографирована табличка с адресом, прикреплённая к входной двери совершенно чужого подъезда. Неуверенный, что это его, но ведомый интуицией, Антон переписал цифры.

Тихо прикрыв за собой дверь, Антон вышел в ночную тишину. Холодный воздух бодрил. Он поймал такси, назвав адрес, который переписал с телефона. Водитель вопросительно посмотрел на него, но Антон лишь отвернулся к окну.

Через двадцать минут такси остановилось у обычного многоэтажного дома. Антон вышел, оглядываясь вокруг. Это был совершенно незнакомый двор. Ни тени узнавания. Он не узнавал входную дверь, окна, даже привычный запах подъезда был незнакомым. Здесь не было тепла, которое давал ему Арсений. Это был просто адрес. Пустой, холодный адрес.

Антон стоял на улице, окружённый ночной тишиной, в полном замешательстве. Он приехал, но куда? И зачем? Он чувствовал себя ещё более потерянным, чем когда-либо.

Антон просидел на холодной лавочке под чужим домом до самого утра, свернувшись в клубок, пытаясь согреться и понять, что ему делать. Рассвет принёс с собой не прояснение, а лишь острое осознание своей беспомощности. Воспоминаний так и не появилось. Но тут его взгляд упал на вывеску небольшой пекарни напротив — "Свежая выпечка". Ассоциации, которые он пытался найти, вдруг привели его к другому образу: к названию "Уют", которое он видел вчера на прогулке. Их кафе. Туда они ходили часто. Возможно, там он найдёт ответы, или хотя бы знакомые лица. Собрав последние силы, Антон поднялся и, поймав другое такси, назвал адрес кафе, который теперь почему-то всплыл в его сознании.

Тем временем Арсений проснулся. Открыв глаза, он первым делом потянулся к месту, где лежал Антон, но наткнулся лишь на холодную простыню. Пусто. Сердце оборвалось.

- Тош? - его голос прозвучал слишком громко в тишине спальни.

Он вскочил с кровати, бросился осматривать комнату, затем кухню, ванную. Нигде нет. Паника начала нарастать, сжимая горло. Арсений метался по квартире, зовя Антона, хотя понимал, что тот вряд ли отзовется, если что-то произошло. Он проверил входную дверь – открыта на щеколду. Этого не могло быть. Антон не мог просто так уйти.

Его взгляд упал на стол в гостиной. На нём не было телефона Антона, который он видел там вчера. Арсений понял. Антон ушёл. Куда? Почему? Страх, ледяной и всепоглощающий, охватил его. Он тут же схватил свой телефон.